Kitobni o'qish: «Живой мозг»

– Черт бы вас всех побрал! – восклицание разлилось вдоль стен, касаясь потолка, громогласным басом. – С таким подходом мы скатимся в Каменный век. Да чего уж там – мы уже одной ногой в нем.

Сердитый рык прокатил по воздуху душного цеха еще несколько возмущенных фраз, после чего скатился в досадливое бурчание.

– Не одно, так другое. Сначала бракованные микросхемы, теперь еще и интегральный датчик не подает признаков жизни. Зря говорят, что рыба гниет с головы – скорее, с первой ржавой чешуйки.

Аргон бросил пристальный взгляд на стол, усыпанный составными деталями того, что должно было, в конечном итоге, стать инновационным сигнальным оборудованием. Ему предназначалось не только обнаруживать угрозу в радиусе 5000 м, но и указывать на ее характер. Сейчас же оно представляло собой не более, чем громоздкий паззл в разобранном виде. Даже если начать с краев, не факт, что заполнится середина.

Механическая рука, привинченная к боковой части стола, – «мета-помощник», оснащенный высокочувствительным ИИ, призванным угадывать последующие намерения мастера, – неуверенно взяла одну из микросхем и плавно протянула Аргону. Он взглянул на деталь украдкой, затем пренебрежительно поморщился и резко поднялся с рабочего места. Паукообразное кресло в ту же секунду лязгнуло хромированными лапками, сгруппировалось и словно впало в умиротворенный сон или транс.

– Эта гайка положение не спасет, – последнее, что бросил Аргон в спертое пространство прежде, чем пройти сквозь нано-частицы, создающие универсальный проход между помещениями.

На самом деле, частицы должны были прямиком направить мастера к заместителю начальника, ведь, подобные сбои в работе в последнее время происходили все чаще. Долг любого законопослушного гражданина – оповестить о них, пускай и в несколько грубой форме. А кому прилетит, если проект не будет сдан вовремя со всеми правками? Правильно, непосредственно исполнителю этого самого проекта. Но раз стабильный процесс все равно застопорился, Аргон в последний момент принял решение перевести дух в персональной комнате отдыха – прочистить шестеренки от осевшей на ней пыли. Хотя бы они не должны его подводить.

Узкая комнатка, скорее напоминавшая каморку, встретила труженика синтезированной джазовой музыкой и портретной голограммой, улыбчиво приглашающей к холодильнику с тонизирующими напитками. Аргон решительным жестом отказался. Единственное, чего ему хотелось – побыть в одиночестве и спокойствии. Об этом сигнализировал встроенный в череп модуль баланса. Необходимо накопить энергию. Тогда день можно закончить эффективно.

Голограмма точеным движением наклонилась, пару раз стремительно прокрутилась вокруг оси и статично замерла. Эта миниатюрная копия выглядела менее потрепанной, чем оригинал, так сказать, издевательски лучшая версия в лучшие времена. В те годы, которые сейчас кажутся утопией при всех их несовершенствах.

Аргон почувствовал, как черепной модуль запускает код разархивации. Информация постепенно начала транслировать сигнал рваными кадрами на сетчатку.

Родной город на отшибе цивилизации. Пропускной контроль, который он проходил уже формальности ради, ведь, практически каждый знал Аргона в лицо, а текучка на предприятии была минимизирована донельзя. Те времена ознаменовались новым прорывным проектом – разработкой ЯРДа последнего поколения, ядерного ракетного двигателя, которому пророчили решить добрую половину проблем морского флота и военной авиации. Аргон занимал должность главного инженера. Засыпать и просыпаться с мыслью, что сегодняшний день приблизил желаемый результат еще на шаг, а завтрашний продолжит тенденцию – стало вдохновляющей рутиной.

До того момента, пока цепочка не оборвалась. Еще один день, которому, казалось бы, суждено было вывести кропотливую работу на финишную прямую, стал роковым звеном. Он обрушил всю конструкцию.

Аргон, конечно, не терял связь с внешним миром – фанатичность оказалась не такой всеобъемлющей. Новости за завтраком вошли в его жизнь как непременный ритуал. Однако в утро переломного дня он пренебрег возможностью узнать свежие события.

«Иногда изменение в мельчайшей привычке может стать каплей, переполнившей чашу. Эта капля и опрокинет сосуд», – мысль, которая еще на протяжении многих месяцев стучала гонгом в голове у мастера.

Инженер слышал и даже видел кадры того, как в некоторых регионах море выходило из берегов, цунами будоражили те города, которые о такой напасти даже подозревать не могли (географически подобное явление вообще было на уровне фантастики или сюжета сумасбродного фильма). В тысячах населенных пунктов по всему миру температура била рекорды. Аномальные рекорды. Холодная вода троекратно выросла в цене, а жители мучались головными болями. Солнечные удары вошли в норму. Местные больницы были переполнены пациентами.

Ультрафиолетовое излучение стало более агрессивным, чем раньше.

Природа не могла уже стерпеть человеческую наглость и перешла в наступление. И оно ощущалось в каждой молекуле воздуха.

Воздух… Со временем обрел ценность золота. Аргон полагал, что осложненное дыхание – всего лишь побочка, связанная со спецификой его работы. Но когда выяснилось, что этим недугом страдают знакомые, никак не связанные с производством, и занятые в максимально безобидных сферах, он начал подозревать неладное. Щемящее чувство неправильности происходящего переросло в необъяснимую тревогу.

Естественно, спохватились в последний момент, когда уже оказалось поздно. Точка невозврата пересечена. Власти умеют правильно выбирать время для действий – испокон веков так было. А уж находить крайних – тут в мастерстве их еще никто не переплюнул.

Под раздачу сразу попали все, кто так или иначе связан с производством, где имеют место токсичные выбросы. Разумеется, Аргон также не остался в стороне – должность главного инженера обязывала. Проект в кратчайшие сроки свернули, последовали массовые допросы, на которых психику надламывали как скорлупу грецких орехов. Легко и по заранее отработанной методике.

Аргон удивился, что он чудом не повредился мозгом, пока его давили неудобными вопросами, ответы на которые он точно не знал – не мог даже сфабриковать в голове наиболее безобидные варианты. Действие психологического давления сказалось значительно позже.

Как итог – перевод в рядовые инженеры исполнительского отдела гражданской авиации. Проект «Экологическая пуля». Название сначала вызывал у Аргона нервный смешок, а затем недоумение и досаду. Теперь предстояло сохранить эффективность транспортных самолетов и при этом разработать на 100% чистый двигатель. И речь тут не о полировке, если что. Резкий переход, который был обречен на провал, как изначально думал Аргон.

И оказался прав.

Климатическая ситуация ничуть не улучшилась, наоборот, она скатывалась в еще больший хаос в геометрической прогрессии. Положение людей становилось шатким настолько, что пришлось идти на крайние меры. Бороться с наступающей угрозой с каждой минутой становилось все более бессмысленной перспективой. Было принято решение адаптироваться, хотя очень немногие понимали, что мир изменился окончательно и бесповоротно.

Адаптация стоила дорого. В буквальном смысле – на импланты, сохраняющие жизнеспособность клеток и конечностей в целом, цены вскочили до небес. Некоторые внутренние органы в целом отказывались нормально функционировать во внешних измененных условиях, их предлагали заменить на искусственно выращенные. Огромные «теплицы», способные сравниться по площади с несколькими футбольными полями, появились словно неоткуда.

Аргону пришлось выложить все сбережения под чистую, ведь, 53 года – довольно сомнительный возраст для авантюрных решений. Тут молодые организмы чахнут в короткие сроки, а ему любое промедление может стоить жизни уже сейчас. Организм инженера обогатился черепным модулем, скелет был дополнен подвижными элементами – шестеренками из нержавеющей стали, а печень, почки, селезенка, сердце и, самое главное, легкие успешно встали на место органов из плоти.

Мощный наркоз сделал свое дело, и Аргон пришел в чувство как раз когда последняя операция была завершена. Врачи убеждали провести имплантацию в несколько заходов, но матерый инженер решил рискнуть – он опасался не успеть. Опасался, что к следующему приему повреждения, наносимые измененным климатом, станут необратимыми. Или просто затянется очередь. Или перевозка органов задержится. Да мало ли.