Kitobni o'qish: «Сад между мирами»

Пролог

14 мая

У вас когда-нибудь отбирали мечту? Цель всей вашей жизни? Внезапно, жестоко и безвозвратно, оставляя внутри черную дыру? Вопреки речам мотивационных спикеров, психологов и священников, такие дыры не затягиваются. Это выжженная земля, кратер после метеорита, могила посреди души. Ее нельзя чем-то заполнить, заменить или залить алкоголем. Нельзя встать однажды утром и продолжать жить, будто ничего не случалось. Двигаться дальше.

В тот вечер я скитался по улицам с бутылкой дешевого виски и обвинял Бога в случившимся. Мне было непонятно, как Он мог допустить такое. Я старался не нарушать Его заповеди и не делал никому зла. Ходил на воскресные служения со своей семьей, молился, отдавал часть своих доходов на благотворительность. Однажды я даже спас жизнь человеку. Но это другая история.

Однако, произошло то, чего я меньше всего ожидал в своей жизни. За одну ночь я превратился в убийцу и сам понес страшное наказание. Неожиданно нагрянуло событие, которое разрушило все…

Глава первая
Да начнется путешествие

Человек в течение своего земного существования переживает множество смертей. Смерть иллюзий, смерть страстей, смерть своих страхов и слабостей. Эти смерти, по сути, и составляют его жизнь. И только прожив их все, умерши и воскреснув тысячу раз, он может не бояться ни жизни, ни смерти.

Лада Лузина

15 мая 2021 год

День первый

Янтарное солнце висело уже высоко, когда его длинные пальцы добрались и до меня. Я очнулся от того, что игривые лучи сильно припекли лицо, чуть было не сделав из глаз яичницу. Еще никогда мне не было так странно просыпаться: на земле, посреди травы и муравьев, под веселую птичью трель. Вдали журчанье ручья. Острый, бодрящий запах почвы. На секунду я даже почувствовал спокойствие и легкое умиротворение, пока не открыл глаза. Мозг активировал страх, панику, непонимание, растерянность. Поднявшись на локти, я огляделся по сторонам: вокруг сплошные деревья и кустарники, но судя по отдаленным голосам и лаю собак это какой-то парк. Пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить, как меня сюда занесло.

"Дурацкие пьянки! Вот до чего докатился, заснул прямо на улице", – ругаю сам себя и морщусь от резкой боли.

При каждом движении тело будто сжимают звериные лапы. Расстегиваю рубашку и обнаруживаю жуткие синяки на ребрах, животе и ключицах размером с футбольный мяч.

"Откуда это?”

В поисках ответа принялся шарить по карманам: ни телефона, ни кошелька, ни ключей. Похоже, что меня еще и ограбили, забрав все, кроме дешевых наручных часов. Вместо своих вещей в заднем кармане брюк я нащупываю что-то гладкое и достаю оттуда запечатанный почтовый конверт. Но ни марок, ни адреса на нем нет, только одна надпись, выведенная черной ручкой:

"Хранить при себе и открыть на седьмой день".

Узнаю свой почерк, но не нахожу во всем этом смысла. Почему именно на седьмой? Отсчет вести с этого утра? Что там такое? Направляя конверт на яркий свет, внутри обнаруживаю набор листов А4, сложенных пополам. Явно с каким-то текстом.

"Письма, но кому они принадлежат?" – спрашиваю сам у себя, но не решаюсь вскрыть его.

Разберусь с этим позже, а пока необходимо выяснить где и я как тут оказался. Подняться на ноги удалось только со второй попытки. Внутренности жутко болят, а суставы не желают подчиняться. Слегка пошатываясь, я направился к ручью, чтобы умыться и утолить дикую жажду. Взглянув на свое отражение в воде, я ужаснулся: взлохмаченная голова, темные круги под заспанными глазами, небрежно сбритая щетина. Ощущение такое, будто провел в лесу не одну ночь, а целую неделю! Я плеснул в лицо ледяной водой, потряс головой из стороны в сторону, пригладил волосы и направился к тому месту, откуда доносились голоса. Голые стопы ощущали влажную, мягкую землю. По мере удаления от ручья, она становилась все тверже и горячее.

Я вышел из леска на оживленный холм и глаза разбегались от красок: живописная местность с голубыми прудами, речками и мостами, арками, клумбами и застекленными оранжереями. Все цветет и благоденствует. Даже люди здесь почти вписываются в картину: никто никуда не спешит, пары не кричат друг на друга, а матери не выгуливают орущих детей. Взрослые перемещаются плавно и спокойно, а ребятишки играют по двое или трое между собой или со своими питомцами. Я спустился с холма на аллейку и остановил первого попавшегося человека.

– Простите, мисс! – обратился я к молодой девушке со странной прической в виде розового кренделя. – Не подскажете где мы?

Сначала она не поняла меня и что-то ответила на английском. Я хорошо знал английский и повторил вопрос уже на ее языке. Тогда она осмотрела меня с босых ног до лохматой головы и ответила:

– Хемингуэевский сад, сэр. Вам чем-то помочь?

– Что? Где… где этот сад находится? В какой части города?

– В Бруклинском Проспект-парке.

– Бруклин? Это же в Нью-Йорке! У меня соревнования в Париже через три недели! Как я тут оказался?

Девушка непонимающе нахмурила разноцветные брови, развернулась и поспешила в другую сторону. Ну ясное дело, подальше от босоногого фрика с похмелья.

"Так что же я натворил? Думай, думай!" – приказываю мозгу и пытаюсь раскурить в голове события, произошедшие накануне.

Удалось вспомнить только то, как вчера вечером мы с Михаэлем, моим лучшим другом, встретились в баре "Ле Балто" в шестом округе Парижа, чтобы отпраздновать его помолвку. При этом изрядно напились и, возможно, влезли в пару драк, судя по свежим побоям. Подобное часто со мной происходило, но каждый раз я чудом просыпался дома. Видимо, вчера чудеса закончились.

"Михаэль! Он-то все и расскажет!" – вслух продолжал я рассуждать.

Я попытался найти телефон, но все, к кому я обращался с просьбой, отказывали. Разные причины служили предлогом: не взял с собой, батарея разряжена, вообще пользуюсь. Некоторые просто проходили мимо. Поиски человека, обладающего рабочим смартфоном заставили пройти не маленькое расстояние, а этому парку все не было конца! По дороге мне встретился местный зоопарк, музей-заповедник, миниатюрная статуя Свободы, кучка кафе с едой на вынос, и три бесстрашные белки, выпрашивающие вкусности. Когда ноги покраснели от такой прогулочки, я вышел на Флэтбуш-авеню, по которой вместо машин также прогуливались люди, и направился по указателям к выходу из этого места.

"Снаружи найдется телефон и не один".

Вскоре послышался шум моторов, клаксоны и, кажется, школьный звонок. Я уже настроился встретиться со старым, добрым Нью-Йорком, где даже жил какое-то время. Правда, это было очень давно.

Внезапно ограда сомкнулась. Дорога оказалась перекрыта. Высокий забор с перекошенной на бок табличкой "ОБХОД" отделял меня от цивилизации и возможности поскорей разобраться в случившимся.

– Выход с другой стороны улицы, друг! – раздался чей-то голос сзади.

Развернувшись, я увидел приближающегося ко мне молодого темнокожего парня в белом халате, как у врача. Широкая улыбка олицетворяла его дружелюбие. Этим-то и нужно воспользоваться.

– Спасибо большое, я здесь в первый раз и уже добрый час хожу кругами.

– Неудивительно. Все новенькие часто теряются. Меня зовут Шим, – парень было протянул ладонь, но в последний момент поднял ее в знак приветствия и тут же опустил.

– Натан, – кратко представился я. – Раз уж такое дело, не одолжишь ли мне ты свой телефон? Всего на пару минут, я заплачу.

– Серьезно? – удивился мой новый знакомый, будто знал, что денег у меня нет.

– Прямо сейчас не смогу, но позже обязательно отдам. Переведу на карту или…

– Успокойся, мне не нужны твои деньги. Но и телефона у меня нет. Это не то место, где нужно сидеть часами за экраном. Люди приходят сюда отдохнуть, подумать, разобраться в своей жизни. Ты не находишь, что мы погрязли в этом цифровом рабстве?

– Да, все вокруг трубят о болезни 21 века, но мне и вправду очень нужно позвонить.

Раздражение и отчаяние охватили меня. Не желая вступать в дебаты, я поблагодарил его и собрался уходить, но парень оказался настойчив.

– Давай лучше покажу как выйти отсюда. С тебя пачка чипсов в следующий раз, договорились?

– Буду благодарен, если проводишь до выхода, но вряд ли я сюда вернусь. Завтра я должен быть Париже и готовиться к очень важным соревнованиям.

– Спортсмен, значит?

– Теннисист! – гордо произнес я, когда мы двинулись назад по авеню.

У нас завязалась дежурная беседа. Шима явно не удивила моя история, напротив, он не придавал ей особого значения, а расспрашивал про детство, карьеру, хобби и любимые сериалы. Приходилось отвечать на каждый третий вопрос. На остальные просто кивал. Да уж, лучше бы я пообещал чипсы с беконом, чем долгий, бессмысленный разговор с человеком, которого вижу первый и последний раз. Мне нравилось давать интервью журналистам и фанатам, но этот недотепа даже не знал, что настольный теннис – олимпийский вид спорта, а не просто "уличная игра". В свою очередь собеседник делился “удивительными” фактами из своей жизни.

Как и все здесь, он шел медленно, смакуя каждый свой вдох и выдох. А еще непрерывно улыбался оскалом чеширского кота. Человек-оптимист. Все оптимисты – ненормальные. Случись что, они во всем найдут плюсы и постараются вывернуть ситуацию в свою пользу. Даже если чувствуют и думают совершенно иначе. Маска, всего лишь способ защититься от ударов этого мира.

Дойдя до середины дороги, мы остановились.

– Дальше я не могу, – вдруг заявил Шим. – А ты сейчас пройдешь через вот эту оранжерею и выйдешь на Вашингтон-авеню. Оттуда, надеюсь, доберешься до дома.

– Доберусь!

Поблагодарив чересчур жизнерадостного парня, я попрощался и направился к дендрарию.

– И не забудь про чипсы! – прокричал Шим когда я уже открывал стеклянную дверь.

Рефлекторно оборачиваюсь, чтобы ответить, но вижу только припаркованные машины и высоченные деревья, колыхающиеся от ветра. Шим исчез.

Едва переступив порог застекленного здания, мое тело мгновенно обдает жаром. Температура здесь практически как в бане. Но больше этого меня поражает другое. Завораживающая красота, будто открыл дверь в книжку "Таинственный сад". Длинные ряды с сотнями разных растений: необычной раскраски, колючие, гладкие и шершавые, высокие и просто огромные, самых разных форм цветы. На миг мое дыхание останавливается. Никогда прежде не бывав в таких местах, я начинаю медленно передвигаться между рядов и восхищаться атмосферой. Тут есть и пальмы, и бамбук, и громадные папоротники, и кактусы, и лимоны с мандаринами. Названия других растений приходится узнавать по табличкам, ведь садовод из меня так себе. Позже замечаю, что даже по стенам расползаются зеленые стебли с густыми листьями. Лианы свисают с потолка, а под половой стальной решеткой плещется что-то наподобие болотца. Я обошел три прямоугольных зала, пропитанных тропической атмосферой и оказался в четвертом, где были посажены уже хвойные деревья. Воздух стал более свежим. До этого по дороге мне встретилось несколько человек, но в последнем зале все скамейки оказались пусты. Я рухнул на одну из них, раскинул руки и сделал пару глубоких вдохов. Затем закрыл глаза и раздражение на миг испарилось. Тишину разбавляло пение птиц, но скорей всего это была просто запись из колонок, ведь самих их здесь не было. Периодически я открывал глаза и смахивал с себя насекомых, принимающих меня за дерево, в которое можно залезть и свить себе новый домик. Но в целом здесь было прекрасно. Если посидеть какое-то время неподвижно и сосредоточиться, то можно услышать, как растения шепчутся между собой.

Вдруг из дальнего конца третьего зала эхом раздался вскрик. Будто кто-то порезал палец или обжегся. Я мгновенно поднялся со скамьи и заметил человека, сгорбленного над землей. Его тело пряталось за деревьями и не просто так. Подойдя ближе, я увидел, что он выкапывает одно из растений и кладет его в холщовую сумку.

– Эй, вы кто?

Не ожидая меня увидеть, подозрительный тип вскочил, перекинул лямку через плечо и пустился наутек. Не знаю, какие силы в тот момент заставили меня это сделать, но я погнался за ним.

– Хей, отсюда нельзя таскать растения! Стой!

Но плевать он хотел на мои приказы. Воришка побежал вдоль рядов к выходу, ловко уворачиваясь от людей. Он миновал три зала за тридцать секунд, распахнул входную дверь и побежал через парковку в сторону деревьев. Никакой охраны нигде не было, и я погнался за ним. Аллеи остались позади, и вот мы уже играем в догонялки в чаще леса. Петляя меж высоких стволов, его тело ловко уворачивалось от погони. Спортивная подготовка давала мне большое преимущество и через несколько сотен метров я смог сократить разрыв и бежал в паре дюймов от него, едва хватая за капюшон серой толстовки. Стопы ужасно болели от мелких камешков, веток и прочего мусора, который впивался в них. Раны на теле давали о себе знать, но мои ноги по инерции продолжали нестись. Все знают, если спортсмен поставил себе цель – он ее добьется, чего бы это ни стоило. В какой-то момент в сознании всплыли сцены из боевиков, где преступник разворачивается и стреляет в преследующего. Но вряд ли у вора растений найдется даже рогатка. Мобилизовав все свои силы, которые иссекали с каждой секундой, я оттолкнулся от земли и совершил прыжок шестовика, сваливая свою жертву наземь, попутно сжимая обеими руками. Капюшон слетает, и в мое лицо врезается копна светлых вьющихся волос с резким цветочным ароматом. Пищащий вопль окончательно дает понять, что вором оказалась девушка!

Глава вторая
Цветочный вор

Любовь – не тепличный цветок, неохотно распускающий бутоны, а сорняк, который неожиданно вырастает на обочине.

Сара Джио

– Да слезьте же с меня, маньяк! – кричит преступница и изо всех сил пытается меня ударить.

– Я слезу и помогу вам встать, если перестанете сопротивляться, хорошо? – предлагаю я и приподнимаюсь.

Кивком головы она соглашается и позволяет поставить себя на ноги.

– Зачем вы это сделали? – продолжает верещать незнакомка.

– А вы зачем забрали растение из оранжереи? – вступаю я в спор, все еще удерживая две тонкие кисти рук.

Она поднимает голову, смотрит на меня и я не сдерживаюсь от нахальной улыбки. Первой за это утро.

– Да уж, неплохо вы прокатились, мисс…

Правая сторона ее лица полностью заляпана грязью, на щеке краснеет пара царапин, глаза влажные. Широкие штаны разорваны на коленках, а толстовка собрала на себе несколько острых колючек. Светлые волнистые волосы тоже все в грязи. В таком виде незнакомка была похожа на чумазого чертенка из детской считалочки.

– Вам смешно? Испортили единственную спортивную одежду, да еще и растение наверняка сломали. Этого вы добивались? – она произносила слова и из ее губ вылетали пылинки.

– Извините, что так вышло. Нужно было вам просто остановиться. – Я отпустил ее и принялся аккуратно сметать с ее одежды, а затем и со своей, землю. – Мне очень жаль. Давайте я провожу вас до такси. Но растение все таки заберу и отнесу обратно.

Ярко-голубой цветок, плотно прижатый к ее груди, и вправду оказался практически сломанным. Надеюсь, с местным садовником не возникнет больших проблем. Вдруг девушка опустилась на землю и начала рыдать, нежно прикасаясь к стеблю и оторванным лепесткам, больше похожим на загогулины. Слезы на ее лице перемешались с земляным налетом, и щеки стали похожи на две лужицы. Я растерялся и не знал, что делать.

– Если мы найдем другое растение, вы перестанете так горько плакать?

– Такое… Было только одно, – опустив голову в коленки, словно маленький ребенок, девушка всхлипывала и шмыгала, старалась втянуть вытекающие сопли.

Ну вот, влип. Уничтожил растение из красной книги. За это точно не полагается медаль. Не хватало еще штраф выплачивать. И зачем только ввязался в это дело?

– Так, давайте сейчас успокоимся и сделаем вот что: вы умываетесь, забираете цветок себе, едете домой и ухаживаете за ним. Никто не узнает об этом инциденте. О'кей? – тараторил я, с едва скрываемым раздражением и примесью волнения.

Она снова кивнула, размазала слезы и подала руку.

Мы прошли почти километр, прежде чем отыскали в роще невысокий каменный фонтан, который служит поилкой для птиц. Тоненькой струйки воды хватило, чтобы девушка смыла с лица коричневый слой. В качестве полотенца она использовала лист, похожий на лопух, растущий прямо из стены умывальника. Тем временем я вынул все занозы из ног, омыл их прохладной водой и замотал их такими же листами. Расстегнул рубашку и провел пальцами по сине-фиолетовым пятнам.

– Сильно болит? – спросила Билли, когда подняла на меня свое чистое лицо.

– Выглядите… неплохо, – проронил я, пропустив ее вопрос мимо ушей.

На самом деле хотел сказать совершенно другое, но засмотрелся на платиновую, сияющую от капелек воды кожу, мятно-зеленые глаза, переливающиеся голубизной и аккуратный кошачий носик. А копна золотистых волос придавала ей еще больше шарма и загадочности. Глаза все еще были покрасневшими, но это ничего.

"Симпатичная", – подумал я, но вслух не произнес.

Закончив с чисткой одежды, девушка, на вид ей было не больше двадцати трех лет, вытащила из сумки раненое растение и перевязала лейкопластырем стебель в том месте, где он перегнулся пополам.

– Так-то лучше. Думаю, что мне удастся его вылечить, если вы опять не наброситесь, – съязвила она и направилась вниз по аллейке.

– Постойте, можно узнать ваше имя? – Погнался я за ней.

Неожиданно после пробежки голова просветлела, и я стал лучше соображать.

– К чему это? Пойдете в полицию?

– Да нет же. Если расскажете, зачем вам понадобился цветок, я так уж и быть сохраню нашу тайну.

– Ну раз у нас теперь есть общая тааайна, то я просто обязана представиться, не так ли?

Ее саркастичный тон передавал дискомфорт и желание поскорей от меня отделаться.

– Амм… да.

– Ну что ж, меня зовут Билли.

– Ого, я ожидал услышать что-то вроде Аврора или Мария. Билли – это мужское имя?

Девушка нахмурилась, сказала, что имя универсальное и зашагала вперед. Пришлось в очередной раз просить прощения, но эта особа отличалась своей импульсивностью и, похоже, старалась от меня побыстрее отделаться. Тогда я не выдержал:

– Хей, на самом деле меня здесь быть не должно, понимаешь? Еще вчера я жил своей      жизнью в Париже, а сегодня утром проснулся посреди парка в другой стране, весь побитый как пес. Без малейшего понятия как, почему и зачем здесь оказался. Буду безмерно благодарен, если теперь ты поможешь мне и отыщешь рабочий телефон или хотя бы выход отсюда. У меня совсем нет времени!

Билли молчала несколько секунд с невозмутимым выражением лица. Затем что-то изменилось в ее взгляде. Она будто начала меня видеть. Прищурилась, повела бровью, что-то шмыгнула себе под нос и скомандовала "За мной!”

Вот так мы перешли на ты.

Она согласилась вывести меня на ту сторону забора, но прежде оставит растение в своем "надежном месте".

– Опять куда-то топать? Мои ноги просто не выдержат.

– Угнаться за мной смогли и это смогут, – парировала она.

Невыносимо. Мало того, что день начался по-дурацки, так и все люди, с кем ни заговорю, странные и не спешат на помощь.

– А мы точно в США?

В отличие от Шима, она не интересовалась ни моей карьерой, ни личной жизнью, ни уж тем более хобби. Наша молчаливая прогулка заставила погрузиться в мысли о недалеком прошлом и тут же испортить самому себе настроение. Перед глазами мелькало то надменное, то разочарованное лицо Эрики, сцены из наших последних с ней дней. Кошмарнее этого времени я не припомню. После нашего расставания все как-то пошло кувырком и пьяные барные встречи постепенно входили в привычку. Но последствия этого оказались намного хуже, чем я предполагал.

“Нужно отвлечься от этого!”

– Слушай, Билли, – начал я разговор. – Объяснишь зачем ты украла растение?

Она не спешила отвечать, но когда поняла, что я не отстану и жду ответа на вопрос, все таки заговорила.

– Мы с дедушкой собираем особые виды цветов с разных островов. Конкретно этот – цветок изумрудной лозы. Его еще называют Нефритовый цветок – редкий вид древесной лианы из тропических лесов Филиппин. Недавно этот вид появился здесь для культивирования.

– И ты решила, что сама с ним справишься лучше?

– Ты не понимаешь, что оно значит для меня… Нам сюда! – Девушка схватила мою руку и резко свернула в чащу, уйдя от разговора.

Мы продирались сквозь густые заросли малины, сплетенные между собой в один длинный, тернистый туннель. Места в нем едва хватало на одного, но так как Билли крепко ухватилась за меня и не отпускала, я сгорбился, сощурил глаза, закрыл большую часть лица рукой и послушно следовал за ней. Вместо того, чтобы выбраться из парка, я уходил все дальше вглубь, минуя стену колючек, булыжники и странных насекомых.

– Ай, оу, можно поосторожней! – вскрикнул я, когда ежевичная ветка вонзила два шипа в левую ладонь, оставив после себя покрасневшую царапину. Но сумасбродная девчонка не ответила и ускорила шаг, будто мы бежали от опасного зверя. И зачем только связался с ней?

– Пришли!

Если по всему парку проходили асфальтированные аллеи, заборчики, а вдоль них скамейки с фонарями, то здесь сформировался кусочек дикой природы. Большую поляну окружали вплотную рассаженные дубы с массивными стволами, изумрудные ели и очень высокие кедровые сосны. С ветки на ветку перепрыгивали белки и бурундуки, осыпая еловыми иголками все вокруг. А в мшистом пеньке и вовсе прорыла себе норку лисица! А еще здесь было гораздо прохладнее.

– Где это мы? – изумленно спросил я.

– В закрытой части рощи, – вполголоса прошептала она, боясь то ли напугать зверей, то ли привлечь внимание посторонних ушей. – Ты можешь подождать меня здесь. Я только отнесу растение кое-куда и вернусь. Не попадись ворчуну-барсуку.

– Оставляешь меня одного? Здесь?

– Ничего с тобой не случится. Просто никуда не уходи.

С этими словами Билли ринулась за ели и на этот раз не дала себя догнать.

"De plus en plus étrange".

(Все чуднее и странноватей).

Я остался один и попытался сконцентрироваться на текущей ситуации и плане по возвращению домой. Вынул конверт и еще раз осмотрел его. Совсем не помню, как писал это и что за послания внутри. Так, сегодня четырнадцатое…Нет, уже пятнадцатое мая. Значит, открыть я его смогу только двадцать второго. Отец наверняка переживает и уже поставил на уши всю жандармерию города или еще хуже – позвонил матери и взволновал ее понапрасну. А заголовки газет вовсю кричат:

"Знаменитый теннисист пропал перед главными соревнованиями страны! В последний раз его видели пьяным в баре…"

Или еще хуже:

"Натан Леруа боится проиграть Жаку Пьеро – своему противнику номер один?"

Через три недели состоится турнир, где мне предстоит непростая схватка за титул чемпиона Франции. Если все пройдет гладко, то в следующем году отправлюсь на Олимпийские игры в Токио представлять свою страну. Несколько лет назад я чуть было не взял первое место в одиночном разряде, но в последний момент нелепо уступил победу шведу-левше. Звание “Первой ракетки мира” возбуждало и завораживало, приоткрывало занавес в совершенно другую реальность. Я смогу доказать себе и всему миру талант и упорство. Показать себя. Завоевать славу и уважение. Стать вторым Жан-Филиппом Гасьеном или даже лучше.

“Нужно срочно вернуться!”

Навязанная самому себе мотивация подействовала и я начал лучше соображать. Хорошо, пойдем по порядку. Вчера мы с Михаэлем, как обычно, встретились на углу бульвара Монпарнас и Севр, зашли в бар. На входе я поздоровался с приглянувшийся мне официанткой Тиной, а друг, как обычно поболтал с барменом. Тот налил четыре шота виски, за ним были какие-то коктейли, а после полуночи задница Тины оказалась в моей руке. После помню песню GRIPSY KINGS, драку Михаэля, пошел дождь и… ничего больше. Что могло случиться после? Самолет из Парижа в Нью-Йорк летел бы часов девять, если не больше, а с учетом разницы во времени… Да и не пустили бы меня (или нас) на борт в таком состоянии. А главное – кто стоит за всем этим? Враги? Конкуренты? Эрика?

“Бред!” – я потерял головой, чтобы отмахнуть параноидальные мысли.

От построения догадок меня отвлекло нечто жуткое. Серое, с полосатой мордой, оно приближалось с громким сопением и фырканьем. Кажется, это был тот самый барсук, от которого нужно держаться подальше. Я запрыгнул на пенек и в тот момент очередная заноза вошла мне в пятку. Барсук с неестественным шипением начал нападать. Его расцарапанная морда и неестественно длинные, кривые клыки внушали страх.

"Да чтоб тебя, дурацкая природа!” – завопил я.

Никогда не любил животных, активный отдых в горах и прогулки по лесу.

"А ну убирайся отсюда!” – вмешалась Билли, появившаяся из неоткуда.

Животное послушно отступило от пенька и сбежало, оставив нас наедине. Когда Билли вернулась ее было трудно узнать: мешковатая спортивная одежда сменилась на светло-голубое тканевое платье, волосы аккуратно заплетены в две короткие косички с такими же голубыми ленточками, а обувь и вовсе пропала. На коленке появился самодельный пластырь из подорожника, а раны с щеки будто растворились.

– Я и тебе взяла кое-что! – воскликнула она и подошла ближе.

Делая вид, что не замечает моего удивления, девушка взяла мою руку с дырочками от шипов ежевики, и приложила кусочек листа к ладони, крепко обвязав лейкопластырем, прямо как то растение. Еще она положила в мой карман маленькую баночку с мазью для остальных ран.

– Что этому животному было нужно?

– Да не обращай внимания, он любит тут всех шугать.

– Всех? Много кого сюда приводишь? – спросил я и вынул деревянную иголку из пятки.

– Заходят иногда туристы или рейнджеры парка. Саймон же всех отсюда гонит, кроме меня.

– В чем же секрет?

– В понимании животного мира.

– Все ясно. А почему ты без обуви?

– Так удобней. Да и решила тебе подыграть.

В конце концов, после всего этого сумбурного приключения, Билли, как и обещала, отвела меня к выходу. Солнце уже стремилось к горизонту, когда мы оказались у той самой оранжереи, где случайно встретились. Но на этот раз входить не стали, а обошли с правой стороны и через узкую тропинку вышли к большому отверстию в каменном заборе.

– А официального входа здесь принципиально нет? – возмущаюсь я и представляю, что нужно будет еще как-то пройти через клумбы с розами.

– Так ведь интересней, – пожимает плечами девушка.

"Интересно ей, видите ли!”

Я спешно поблагодарил ее и попрощался короткой улыбкой. Девушка развернулась и побрела обратно, крикнув через плечо фразу, от которой я немного напрягся.

“Еще увидимся”, – сказала она.

Через дыру в заборе я выбираюсь на оживленную улицу и первые несколько секунд жмурюсь от вспышки яркого света. Ощущение такое, будто меня перенесли из темной пещеры на освещенный всеми прожекторами стадион. Мое тело вдруг снова зашаталось. Голова резко опухла. После целого дня, проведенного среди ручьев и деревьев, шум города вызывал не что иное, как приступ тошноты. Черепная коробка словно наливалась свинцом и тяжелела с каждой секундой. В какой-то момент мне захотелось вернуться, но в таком случае мое пребывание здесь затянулось бы. Я собрал все свои оставшиеся силы и сделал несколько шагов. Это оказалась Вашингтон-авеню. Не центральная улица с толпами и пестрящими экранами, но тем не менее несколько десятков прохожих можно встретить. Я пошел вверх по улице, хромая на одну ногу. На мне все еще была белая рубашка и брюки, но теперь уже разорванные в нескольких местах. Вместо ботинок люди могли увидеть на моих ногах повязки из листьев. Я не спешил ни к кому подходить, дабы избежать стычек с офицерами. Нельзя идти в полицию, пока не разберусь, как и почему я здесь. Через сотню метров показалось здание местной школы, а на нем – стенд с картой Бруклина.

Я немедленно подошел, чтобы сориентироваться и понять перспективы. Вглядываюсь в крошечные названия улиц и пытаюсь кое-что вспомнить.

“Ну конечно! Как я раньше этого не понял…”

Я знал, куда мне нужно. Дом моей матери находится в десяти кварталах отсюда. На Роджерс-авеню и Стерлинг Плейс. Нужно отправиться туда как можно скорей и все выяснить.

С ориентацией по этому району возникли трудности, а окружающие настороженно относились ко мне. Я держал весь путь в голове, лишь изредка спрашивая дорогу. Боль во всем теле усиливалась, но я уже предвкушал, как совсем скоро упаду на мягкую кровать.

Ярко-оранжевое солнце почти закатилось за горизонт, когда мне удалось найти дорогу до нужного дома. Трехэтажный кирпичный кондоминиум, построенный невесть сколько времени назад, грузно возник передо мной. Половина окон была заколочена. На остальных же висели тряпки, по подоконникам расхаживали коты. Запах вокруг этого особняка был жуткий. Но не меньшую неприязнь вызывали воспоминания. Знакомые пейзажи послужили триггером и в моей голове замелькали тени из прошлого. Обрывки воспоминаний шумно роились, словно мухи над свежим навозом. Вот мама с отцом опять ссорятся. Она кричит своим тонким, охрипшим голосом и рыдает, а он пытается ее успокоить весьма сомнительными способами. Однажды она просто исчезает. Я ищу ее повсюду, плачу. Вскоре узнаю, что она уехала Нью-Йорк… Мы с ней долго не видимся… Но, в конце концов, я приезжаю к ней… В первый раз, мне было лет четырнадцать, я терпел ее пьянки, ничего не рассказывал отцу, лишь бы побыть с ней еще немного… Во второй раз со мной ездил отец. А в третий, мне тогда было уже восемьнадцать, она сказала, что не хочет нас видеть.

"Сколько я уже не видел ее с тех пор? Лет девять? Как она меня встретит? Что скажет?”

Эти вопросы будоражили меня все сильнее по мере приближения. Я дождался, пока дверь подъезда кто-нибудь откроет. Мне повезло, через пару минут оттуда вышла старушка в черном платье с карликовым пуделем подмышку. Она придержала дверь и не стала задавать лишних вопросов. Я пробежал по лестнице до второго этажа и остановился у знакомой темно-зеленой двери. Постучал два раза. В ответ тишина. Секунды превращались в минуты, а по ту сторону не возникало никакого движения.

"Странно", – подумал я и зачем-то дернул ручку.

Дверь оказалась не заперта. Внизу живота проскользнул холодок смятения и сменился плохим предчувствием.

"Мам, ты дома? Это Натан, твой сын”.

Я вошел внутрь и осторожно нажал выключатель. Узкий коридор загорелся тускло-оранжевым светом. Заставленные всяким хламом полки, разбросанная обувь, повсюду пустые коробки из-под пиццы. Поспешно обхожу всю квартиру, но обнаруживаю только безжизненные комнаты с горами мусора, осушенных бутылок вина и пачками из-под сигарет. В квартире держится стойкий запах плесени и просроченных продуктов. Складывается впечатление, будто здесь уже давно никто не жил.