Kitobni o'qish: «Горящий гражданин»
Предупреждения
Основано на реальных событиях.
Все имена и фамилии изменены, их совпадения с настоящими людьми случайны. Упоминаемые торговые марки принадлежат их владельцам.
От автора
Пока все пишут ЛитРПГ, я решил написать что-нибудь на злобу дня и не совсем фантастику, а может – и совсем не фантастику.
Если первая глава вам показалась медленной, не беспокойтесь (или наоборот – беспокойтесь) – так и задумано.
Глава 1
Призрак вылез из бассейна пентхауса и подошёл к краю крыши. Сюда не долетают запахи плавящегося асфальта и выхлопы машин в пробках. Гудки клаксонов похожи на комариный писк, а горожане, перебегающие между магазинами с кондиционерами, подобны муравьям.
Впервые за много лет Арбитражи решили провести встречу не в уединенном месте. Но Призрак не поехал в отель «Пьемонт» на тридцать шестой улице, который вот уже пару дней закрыт для новых постояльцев. И так понятно, что по результатам встречи, которая вот-вот там начнется, он получит новое задание.
Чтобы не допустить внутрь случайных посетителей, все места заранее выкупили аффилированные с Арбитражами компании. Можно не опасаться ляпнуть лишнего невесть откуда взявшемуся брокеру или торговцу элитной недвижимостью.
– Сегодня день избиения европейцев, – произнёс МакГилл, опускаясь в одно из кресел, стоящих в холле у входа в конференц-зал.
– Ты же сам европеец. Не похоже, что тебя сегодня били, – сказал Кауфман расположившемуся рядом собеседнику.
– Учитывая, что Шотландия остров…
Кауфман улыбнулся.
– Вы прорыли канал, Шотландия отделилась от Англии и стала островом?
– Нет, – МакГилл тоже улыбнулся. – Но в переносном смысле всё к этому идёт.
– Так кто же оказался бит? Только европейцы на континенте?
– Не все, немцы не повелись. А вот англичане, лягушатники и итальяшки вляпались основательно.
– Пожалуй, ты прав, – Кауфман в задумчивости осмотрел ногти. – Пока Каддафи ещё жив, но осталось ему два-три месяца, не больше. А потом любители пиццы получат и бесплатный бонус – свободных ливийцев, массово плывущих из разоренной страны.
– А потом начнут расползаться по континенту, – кивнул МакГилл. – Жаль, немцы остались в стороне.
В коридоре, ведущем к конференц-залу, появилась группа из трех человек. Неспешно беседуя, они направились в сторону сидящих.
– Самое интересное начинается, – прокомментировал Кауфман, когда трое прошли мимо и скрылись в зале.
– Беспокоит ситуация в России?
– Ситуация в России всегда беспокоит, – поморщился Кауфман. – Ты идешь?
МакГилл кивнул, поднялся и направился за троицей, Кауфман двинулся следом.
За дверьми оказалось просторное помещение в деловом стиле, которое больше подходит для собрания акционеров, нежели для Арбитражей. Столы традиционно выставлены в два концентрических круга, а большинство мест уже занято.
МакГилл десятки раз слышал давнюю историю, почему они расположены именно так. В отдаленном прошлом пара Арбитражей не поделила место во главе стола и устроила потасовку, с выбитыми зубами и сломанными носами. С тех пор столы ставят только кругами.
– Похоже, ситуация в России беспокоит не только тебя, – приглушенным голосом произнёс МакГилл.
– Естественно, – так же тихо ответил Кауфман.
Они заняли соседние столы во внешнем круге.
Трое ранее вошедших, стоят у одного из столов внутри и что-то обсуждают. Наконец, они закончили разговор. Двое переместились во внешний круг, а один сел за стол, рядом с которым все стояли, и тут же заговорил в микрофон.
– Коллеги, в России у нас назревает серьёзная проблема, – начал он без всякого вступления. – Сначала в общих чертах ситуацию опишет аналитик мистер Шарп, а затем детали уточнит оперативник, действующий там.
– Ситуация достаточно проста, – тут же с места заговорил Шарп, второй из троицы. – Мы слишком усердствуем, вымаривая по миллиону русских в год, это создает излишнее напряжение в тамошнем социуме. Наши социальные технологии не позволяют поддерживать такие темпы геноцида высокоразвитых народов без сопротивления с их стороны.
«Яйцеголовый», – с презрением подумал МакГилл, недолюбливающий интеллигентов.
– Расчёты показывают, – продолжил Шарп, – что если всё будет продолжаться в том же русле, возможна потеря контроля с нашей стороны в ближайшие полтора года. Поэтому я вижу два пути: либо снизить темпы, либо использовать конфликтные методы.
Кауфман поморщился, между столами зашептались. Все понимают, что переход к другим техникам создаст неопределенность, которая грозит потерей контроля. А снизить темпы геноцида – значит нарушить договоренности.
– Мистер Шарп, – МакГилл узнал немецкого Арбитража за одним из столов внешнего круга. – Неужели, мы не можем использовать те же методы, что и в последние двадцать лет?
Шарп пожал плечами и повернулся в сторону последнего человека из тройки.
– Мистер Гарри Кей… Кейс… Кейсп… – Шарпу не далась фамилия оперативника. – Не могли бы вы…
– Да, конечно, – отозвался Гарри.
– Благодарю.
– Итак, – бодро сказал «мистер Гарри». – Как и было запланировано, последние шесть лет я отслеживал ситуацию в России и выполнял мероприятия по утилизации пассионарности. По моей инициативе создана организация, которая должна впитывать всех, кто не поддается обработке по стандартным протоколам.
МакГилл поймал себя на мысли, что два рафинированных интеллигента за один час – слишком много. Налёт интеллектуальности их речей раздражает. Почему бы не говорить прямо: утилизация пассионарности – промывка мозгов, перевод усилий в безопасное русло, стандартные протоколы – методы зомбирования. Все бы друг друга понимали.
– К сожалению, – продолжил Гарри, – процент устойчивых к действиям по стандартным протоколам всё ещё остаётся высоким даже по сравнению с европейскими странами. Таким количеством людей невозможно управлять в рамках нынешней российской системы. А её замена, например, по аналогии с украинской, слишком рискованна из-за непредсказуемости результата.
МакГилл вспомнил кампанию на Украине. Самому поучаствовать не довелось, но оперативники, напивавшиеся в хлам сразу по возвращению, рассказывали одно и то же. Удержать огромные массы людей в ложной бинарной системе «за оранжевых или за бело-синих» было крайне трудно. После этого на подобную трансформацию в России уже никто не решился, хотя и подготовка была проведена, молодежные движения типа «Наших» организованы, палатки закуплены… Но не решились.
– Концепция тандемократии по схеме «добрый и злой полицейский» аборигенами не воспринимается. Метод себя исчерпал. Нужны новые способы, – заключил Гарри.
– А если использовать предыдущую схему вождя-патриота? – спросил Кауфман.
Гарри повернулся к нему.
– Возвращение к ней само по себе не будет простым, уличные волнения неизбежны. Но даже если усилить компонент внешней угрозы, то эта схема просуществует два-три года, вряд ли больше. Это при условии, что уличные выступления будут нейтрализованы ещё на старте.
МакГилл подумал, что континентальные интеллигенты слишком трусливы, чтобы всерьёз браться за любое хоть немного опасное дело.
– Полагаю, нужно принять эту схему, – заявил Шарп. – Моделирование показало максимальную вероятность реализации именно этого сценария, все остальные варианты – малореализуемы.
Кауфман выругался себе под нос.
– Значит, возвращаемся к схеме «вождь-патриот», нагнетаем настроение внешней угрозы, канализируем уличную активность, – констатировал Арбитраж, начавший заседание. – Есть принципиальные возражения?
МакГилл окинул взглядом зал, возражений не нашлось.
– Предложения по кандидатурам исполнителей? – спросил тот же Арбитраж.
– Майкл Макфол в качестве координатора. Решение о его назначении послом США в России уже принято, – сказал Гарри. – Я буду направлять уличные волнения, использую кадры, создававшие схему «вождь-патриот», они в большинстве сохранились. Нужен только оперативник для создания альтернативной легенды.
– Будет вам оперативник. Консультация завершена, – подвел итог Арбитраж, ведший встречу.
Столы начали пустеть, а участники стали подходить к Гарри и Шарпу, чтобы выяснить, насколько выросли риски в России. Через минуту вокруг них образовались группки людей, в одной МакГилл увидел и Кауфмана.
«Ну как же – у всех рудники, шахты, трубопроводы, – подумал он. – Боятся потерять».
* * * * *
Четверг, пожалуй, самый неприятный день недели. Близость выходных вызывает приятное предвкушение свободы, но наличие пятницы всё портит.
С самого утра Святослав занялся разбором коммерческих предложений на следующий месяц: плюшевые игрушки, детские конструкторы, настольные игры, кубики и всё такое. Минул обед, но список непрочитанных писем с договорами всё ещё не влезает в один экран.
Похоже, сегодня закончить не удастся. Он вздохнул и откинулся в кресле. Посидел, потирая виски и пытаясь унять адскую головную боль, взял кружку и отправился за кофе.
Офис фирмы-посредника располагается в небольшом здании, вблизи кольцевой автодороги Москвы. Лет тридцать назад здесь был цех или склад.
Пока агрегат с шумом и скрежетом варил кофе, Святослав глядел на гигантскую территорию бывшего завода, где большую часть зданий составляют офисные центры, каждый из которых безуспешно пытается скрыть своё промышленное прошлое.
Стараясь не делать резких движений, сходил умыться. Вернулся за кофе, по пути к рабочему месту не удержался, чихнул и облил руку горячей жидкостью. Пришлось возвращаться на кухню.
В офисе их сейчас всего двое – остальные или ещё на обеде, или у клиентов на подписании договоров.
– Слушай, Ира, у тебя есть что-нибудь от головы?
Девушка, сидящая за соседним столом, перестала пялиться в монитор, вытащила один наушник и спросила:
– Что?
– Говорю, голова болит. Есть у тебя таблетки какие-нибудь?
– А, щас погляжу, – послышался звук открываемых ящиков и шуршание бумаг. – Вот, – она положила на стол большой кругляш.
– Благодарю, – Святослав уставился на большую грудь, распирающую блузку и едва не выпрыгивающую наружу.
Будь у меня такое страшное лицо, я бы наверно тоже ходил с полуголыми сиськами.
– Славик…
Он давно перестал раздражаться, если его называют Славой, что ещё сошло бы за сокращение от «Ярослав», но никак не «Святослав». Хорошо, ещё Стасом не зовут, а то ведь и поправлять собеседников лень.
Судя по обращению, сейчас попросит чего-нибудь.
– Мне завтра надо уйти пораньше – после обеда. Но курьер обещал привезти договора под роспись. Он может опоздать и приехать после двух. Можешь ему документы подписать?
Святослав перестал пялиться на грудь.
– Да, конечно.
– Ой, спасибо.
– Не вопрос, – сухо ответил Святослав.
Извлек таблетку из упаковки, запил её кофе и посидел с закрытыми глазами.
До вечера договоры не закончились, а голова продолжала болеть, хоть и не так сильно. В носу постоянно зудело, от чего Слава чихал время от времени. Потом зуд перешёл в жжение, словно горчицей намазали. Время до конца рабочего дня тянулось медленно и мучительно.
Выйдя с работы, постоял минуту под козырьком здания. Осеннее солнце уже скрылось из виду, но сумерки ещё не начались. Погода для конца сентября теплая, даже слишком.
Голова закружилась так, что пришлось опереться о стену подъезда. Подкатила тошнота, в глазах потемнело, а футболка промокла от выступившего пота и прилипла к телу.
Приступ быстро прошёл, но головокружение и предательская слабость остались.
Постоял несколько минут пока ветерок обдувал и приятно холодил. Решил всё же прогуляться, чтобы хоть немного прийти в чувство.
Покачиваясь, направился к метро. Пешком до него не больше десяти минут, но из-за болезни восприятие исказилось, будто полчаса прошло. Зато свежий воздух, насколько он может быть свежим днём в Москве, проветрил голову.
В метро незатуманенной она оставалась недолго. Духота, тусклый свет и громыхание поездов привели Славу в полуобморочное состояние. Свободных мест не нашлось, поэтому он прижался спиной к дверям вагона и, стараясь не потерять сознание, смотрел по сторонам.
На очередной станции в вагон въехал безногий попрошайка. Продвигаясь по вагону, он заунывно рассказывает свою вымышленную историю. Пара человек дали ему мелочь, прежде чем он добрался до места, где пристроился Святослав.
Попрошайка взглянул на него, подъехал ближе. Слава кинул и отвёл взгляд, а нищий приблизился и, протянув жестянку для мелочи, подёргал за штанину.
– Отвали, – прошипел Святослав, поражённый такой наглостью. – И так тошно.
Попрошайка молча отъехал к дверям и выкатился из вагона на станции. Своей остановки Слава дождался с трудом и, когда открылись двери, едва не вывалился из вагона. Поднялся по лестнице и по подземному тоннелю побрёл к выходу.
Выбрался под козырёк и прислонился к стене. У другой стороны навеса над ступеньками заметил трёх мужиков в спортивных штанах и с пивом в руках. Судя по частому ржанию, они обсуждают последние открытия квантовой хромодинамики. Поодаль кучкуется группа азиатов, а рядом стоит странный тип с листом бумаги на груди.
Тип с плакатом раздаёт листовки выходящим из метро, но все стараются обойти его стороной. Протянутые листовки прохожие берут, лишь оказавшись притёртыми потоком людей нос к носу с агитатором.
Святослав отклеился от стены, и подталкиваемый потоком воздуха из метро, пошёл наружу. Сделав пару шагов, задел урну, пошатнулся, едва не потерял равновесие и встал у стены снаружи.
Нужно подождать пока станет лучше. Глупо на такси ехать пятьсот метров.
Мужичок обратил внимание на Славу и пошёл в его сторону. Слава смог прочесть надпись на плакате – «Долой самодержавие!». Агитатор приблизился и протянул лист с яркими красками заголовков. Святослав взял, не глядя, и засунул в карман. Тип посмотрел с сожалением, но промолчал и вернулся на позицию.
У гопников к этому моменту, похоже, закончилось пиво, и теперь, желая развлечений, подошли к типу с листовками. Тот с опаской вручил им пару штук. Гопники некоторое время вчитывались-всматривались, потом затеяли разговор.
Общение быстро перешло на повышенные тона. Через минуту типа с листовками стали толкать, а затем под неясные возгласы отобрали агитматериалы и разбросали вокруг.
Тип попытался их собрать, в этот момент из метро появился полицейский. Хулиганы ретировались, а тип с несколькими подобранными листовками и порванным плакатиком остался один на один с представителем правопорядка. Тот бросил пару фраз, взял неудачливого агитатора под локоть и повёл в метро. Святослав постоял ещё некоторое время, более-менее пришёл в себя и двинулся к дому.
Спал он плохо. Из-за высокой температуры снился бред про инопланетян, мировой заговор и революции. Проснулся измученный, с распухшим горлом и забитым носом. С трудом поднялся, пока отплевывался в ванной, решил пойти за больничным.
Перед выходом включил телевизор, чтобы узнать прогноз погоды. Хлебнул чая, но горло отзывается болью на каждый глоток, пришлось обойтись. Погоды не дождался, но краем уха услышал об неизвестных оппозиционерах. С месяц назад они побывали на какой-то иностранной тусовке, за что в новостях их клеймят иностранными агентами и едва ли не предателями.
В поликлинике сначала пришлось на повышенных тонах пообщаться с противной тёткой в регистратуре. Потом посидеть в одной очереди, после неё – в другой. В итоге, получив больничный, направился домой, рассчитывая завернуть в аптеку по дороге.
На полпути пришла смска – Ира напоминает про курьера.
Выругавшись, Слава попытался дозвониться до неё, но это не удалось ни сразу, ни в течение всего времени по пути домой. Прочие коллеги по телефону тоже ничего вменяемого не сказали. Никого нет в офисе, все в разъездах.
Пришлось ехать на работу, предстоят несколько часов мрачного настроения и лёгкой головной боли. Курьера Святослав встретил словно злейшего врага. Когда же вернулся домой – без сил грохнулся спать.
Следующие пару дней провалялся дома, смотрел фильмы и читал новости в сети. К концу воскресенья кино надоело, а сообщения, что Путин возвращается в президенты, стали раздражать. Вечером температуры уже не было, а горло стало болеть гораздо меньше.
* * * * *
Изрядно погудев в вечер пятницы и переночевав у друзей, Мандаринов решил всё же отдохнуть от отдыха и вернулся домой. Включил кофе-машину, выбрал в настройках самый крепкий и развалился в кресле с праздными мыслями.
Вообще-то Игорь Мандаринов вовсе никакой не Мандаринов. Этот псевдоним прилип к нему случайно, но понравился, потому Игорь стал называть себя так практически везде.
Началось всё холодной зимой. Тогда ещё не Мандаринов купил себе оранжевую куртку, то ли с пухом, то ли с синтепоном, в которой казался гораздо массивнее. Именно в ней в новогоднюю ночь и отправился на акцию «Стратегии-31». Самих организаторов кампании он не любил, но это не мешало участвовать в совместных мероприятиях.
По традиции всех забрал омон. Во время винтилова один из омоновцев, наверное новичок, решил, что Игорь – главный организатор, и крикнул, чтобы держали Мандаринова. Видать, он имел ввиду Лимонова, но слабо разбирался в цитрусовых и сделал судьбоносную ошибку. С тех пор не Мандаринов и стал Мандариновым и зимой ходит в своей оранжевой куртке.
Мандаринов отвлёкся от раздумий и полез в интернет. На днях он зарегистрировался в фейсбуке, где среди друзей не было раздражающих малолеток и постаревших толстых одноклассниц.
Взглянув на ленту новостей, открыл интересную ссылку, не дочитав, выругался, вскочил и заходил по комнате.
– Вот уроды, вот же уроды!
Через пару минут вернулся и прочёл статью полностью. Снова вскочил и заметался. Схватил айфон и, с трудом попадая дрожащими пальцами в нужные иконки, позвонил.
– Марк, привет. Ты уже видел новость?
– Ты имеешь в виду возвращение царя на трон? – спросил Гальперин.
– Ага.
– Да уроды, что тут говорить! – похоже, Марку новости тоже не по душе.
– Не, ну каковы сволочи! В нарушение конституции… произвол! – сказал Мандаринов, задыхаясь от гнева.
– Ты так возмущён, словно для тебя это прям такая неожиданность.
– Нет, но ведь так хотелось верить во что-то лучшее. А тут как серпом! Что делать-то теперь?
– Не знаю.
– Давай соберемся завтра где-нибудь в районе Арбата. Пораскинем мозгами, обдумаем всё.
– Оценим нашу, так сказать, диспозицию, – поддержал Марк.
– Ага! Нельзя же в такой момент сидеть и ничего не делать, в самом деле, – Мандаринов сделал рубящий жест рукой.
– А звать кого?
– Ну кого… Зови Митюшкину, Казакову. А я Царькову позвоню и Цвирову ещё.
– Договорились, – сказал Марк.
Вечер получился суетный. Сначала Игорь созвонился с двумя активистами, которые в растрёпанных чувствах рвутся куда-то бежать и что-то делать, но ещё не решили, что именно. Затем посмотрел свежие ролики со съезда Едра, где Путин с Медведевым поменялись местами. После этого посмотрел ленту в фейсбуке, которая взорвалась злыми постами, ехидными комментариями и демотиваторами на главное политическое событие года. Оставил несколько комментариев и пару лайков.
Спалось плохо, мешали эмоции предыдущего дня. Пробудившись, как всегда ближе к обеду, выпил кофе, почитал новости и отправился на встречу активистов.
К назначенному времени Мандаринов опоздал, но кроме Марка Гальперина никого не обнаружил.
– Привет, – сказал Мандаринов, протягивая руку.
– Здоров. Ну что, пойдём вдвоём пока?
– Пойдём.
Набрав еды, они устроились в дальнем от входа углу, чтобы никто не услышал их разговора.
– Есть какие-нибудь идеи? – спросил Мандаринов.
– Да какие тут идеи… Надо выходить толпой к Кремлю и выносить царя оттуда.
– Я имел в виду реалистичные идеи. Сам знаешь, сейчас не выйдет столько народа, чтобы вынести из Кремля хоть кого-нибудь. Народ у нас аполитичный и голосует за власть.
– Надо собрать ядро – несколько сотен, готовых стоять до конца. Вокруг них соберутся несколько тысяч или даже десятков тысяч. Потом весь народ присоединится. Тогда можно вынести любого, – махая руками, сказал Марк.
– Ну и где их взять, эти несколько тысяч или хотя бы сотен?
Тут подошла Надежда и после приветствий огорошила:
– Наша партия на следующей неделе сделает заявление и проведёт пресс-конференцию по поводу последних событий. Тут же налицо нарушение Конституции.
– Можно подумать, в первый раз, – усмехнулся Мандаринов, привыкший проводить вечера в автозаках после неразрешённых митингов и пикетов. – Ты так говоришь, словно они акции каждого тридцать первого числа не разгоняют.
– Да в самом деле, – поддержал Марк. – Не первый раз замужем. Апеллировать к СМИ нарушением конституции – чушь несусветная.
– Надо действовать, – громко сказал Мандаринов. – Нужен митинг на несколько тысяч человек против узурпации власти. Нужны люди на улицах – всё остальное режим не пугает.
– Да где ж их взять? – посетовала Надежда. – На наши митинги ходит двести-триста человек, и больше не становится.
– Да, потому что у вас глупые митинги! – воскликнул Мандаринов. – С глупыми целями и лозунгами.
– Правильно, – согласился Марк. – Надо просто выходить к Кремлю без всяких согласований.
– Чтобы тут же повинтили и покатали в автозаках, – возразила Надежда.
– Всем привет, – появился Царьков. – Как наши дела?
– Никак, – ответили все хором.
– Ну неправда – я в наблюдатели записался.
– На президентские выборы? – поинтересовался Марк.
– Не, на думские, в декабре.
Мандаринов выматерился про себя и сказал:
– Нафига? Какой смысл? Кого эти клоуны вообще могут интересовать?
– Так они же законы принимают, – возразил Царьков.
– Ничего они не принимают, штампуют, что сверху прикажут. Нечего на них время тратить.
– Я думаю, Петр прав, – сказала Надежда. – Нужно использовать любой путь, чтобы показать всю нелегитимность путинского режима.
– Ну, глупость же! – взвился Мандаринов. – Только толпы на улицах заставят режим сделать хоть что-то. А разве выборы эти могут вывести людей? Да никогда!
– А я думаю, что надо идти наблюдателем, – согласился Марк. – Петр, расскажешь, как записаться?
– Не вопрос.
Мандаринов угрюмо сидел и молчал, пока остальные воодушевлённо обсуждали надо ли записываться в наблюдатели и как это сделать. Постепенно закипая, он какое-то время слушал эту болтовню, потом не выдержал, скупо попрощался и отправился домой.
По дороге прокручивал ситуацию и так, и эдак. Вариант записаться в наблюдатели отбросил сразу, как бесперспективный, но натура требует своего – нужно что-то делать. Без толп людей, хотя бы десяти тысяч, ничего не выйдет. Без этого режим не падёт. Но как вывести их на улицы – вот в чём вопрос.
Нет ни одной организации, которая не имеет отношения к власти и способна организовать массовые выступления десятков тысяч человек, не платя им деньги за участие.
Подходя к дому, решил устроить мобилизацию в отдельно взятом районе. Листовки можно недорого распечатать на принтере. Будет несложно расклеить их в лифтах и на лестничных площадках окрестных домов.
Чтобы открывать информационные стенды у подъездов, Мандаринов когда-то давно стянул шестигранный ключ в обслуживающей организации, после случая, когда они отказались разместить объявление о местном митинге против вырубания деревьев.
И один в поле воин, если ладно скроен.
В лифте он увидел листовку против самодержавия Путина, приклеенную к зеркалу. Кем бы ни был расклейщик, ему крупно повезло, что его не застукали жильцы подъезда или дежурный администратор у входа.
Листовка, похоже, приклеена недавно, вряд ли больше часа назад. Все края целые, нет ни единого следа, что кто-то пытался её содрать или испортить. Вариантов два: таинственный активист живёт в этом подъезде и прилепил её по пути домой или же кто-то целенаправленно расклеивает их по домам. Выяснить это сложно, на самой листовке никаких координат для связи, так же как и выходных данных типографии. Самиздат и кустарщина.
Возникла идея. Мандаринов вышел на своём этаже и вызвал другой лифт. Через минуту увидел листовку и в нем. Прошёл по коридору и нажал кнопку грузового лифта, там – то же самое.
Систематичный подход. И вообще умно – в лифтах камер нет, но надо проверить и подъезд.
Спустившись, распахнул дверь на улицу, осмотрел все стенды у входа – никаких следов, посотрудничать не получится.
Ничего, рано или поздно пересечёмся. Надо попробовать так же и посмотреть на результаты.
Войдя в квартиру, занялся дизайном своей листовки. В итоге она получилась сильно похожей на увиденную в лифте. Распечатав экземпляр, Мандаринов долго разглядывал лист. Решив, что для первого раза сойдёт, отправился спать.
Следующим утром он совершил личный подвиг – проснулся в восемь. Зарядил принтер на печать, пока тот скрипел, позавтракал и, сонный, с сотней листовок побрел к метро.
Час пик в самом разгаре. Подземка выплевывает порции офисного планктона одну за другой. Мандаринов встал в некотором отдалении от выхода и начал раздавать свою агитацию.
Дело сразу не задалось. Пришлось конкурировать с раздатчиками коммерческой рекламы, которых тут с полдесятка. За час работы удалось вручить листовок двадцать или тридцать, а мышцы плеч ноют, когда Мандаринов протягивает листы проходящим.
Старикан взял листовку, отошёл, изучая, затем вернулся.
– Вы что же это, против Путина? – воскликнул он.
– Конечно. Он же губит страну, – ответил Мандаринов.
– Да как же губит, – всплеснул руками старикан. – Россия встаёт с колен! А Путин нас защищает.
– От кого? – похоже, старик живёт в своём особенном мире, параллельном реальности Мандаринова.
– Как от кого! – удивился старик. – От Америки.
Он ткнул указательным пальцем вверх, словно Америка где-то там.
Случай клинический, но Мандаринов всё же решил прощупать почву.
– От Северной или Южной?
Лицо старика вытянулось.
– От Северных Штатов Америки, – уточнил он через секунду.
– Вы хотели сказать, от соединённых?
– Да, точно, – согласился старик. – Не молод я уже, память подводит.
– Бывают в жизни огорчения.
– Всё-таки вы не правы, – старик не понял сарказма. – Нужно Путина всячески поддерживать. А вы листовки дурацкие печатаете, деньги на них тратите.
– Да чего его поддерживать, – раздражённо возразил Мандаринов. – У Путина уже полномочий больше, чем у царей и генсеков вместе взятых.
– Да хоть и так. Главное, что пенсию платит. Я уж как вспомню лихие девяностые, как по помойкам приходилось еду собирать, так вздрагиваю.
– Можно подумать, сейчас по помойкам никто не шарится.
Старикан покачал головой и сказал:
– Всё же подумайте, вы должны поддерживать президента.
– Он ещё не президент, – зло кинул Мандаринов.
– Будет, – заверил дед и потопал от метро.
Мандаринов вздохнул и, продолжая протягивать листовки, посмотрел на удаляющегося старика. Тот остановился у одной из урн, поднял бутылку, потряс, избавляясь от остатков содержимого, и засунул в сумку.
Мандаринов с отвращением отвернулся, сплюнул под ноги и отправился на работу.
Пока ехал, обдумывал свой невеселый опыт. Решил после работы расклеить остатки листовок возле дома – раздача занимает слишком много времени, а эффекта – ноль. Нужны иные методы.
Зайдя в редакцию, увидел офис, напоминающий разворошённый муравейник. И единственная причина суеты – возвращение Путина. Рядовые журналисты бегают к редактору, выносят мозг, доказывая, что именно их статья самая-самая, и только она достойна быть на главной странице. Ажиотаж ухудшил и без того скверное настроение.
В задумчивости посидел на рабочем месте и пошёл в курилку. Хоть давно бросил, но, чтобы оставаться в курсе дел, заглядывает туда время от времени.
На лестнице никого не оказалось, словно абсолютно все заняты вернувшимся Путиным. Глупо курить, когда нет надобности изображать компанию. Мандаринов достал сигарету и, покручивая её, стал ждать, когда кто-нибудь появится.
Через минуту пришёл Павлик. Никто точно не знает, почему эту двухметровую бородатую детину зовут Павликом, потому как настоящее его имя – Глеб Борисов.
– Здорово, Мандаринов.
Игорь давно знаком с ним, но так и не привык к его тонкому голосу.
– Привет.
– Слыхал новость главную?
– Какую? – Мандаринов прикинулся, что не в курсе.
– Ну ты даешь! Путин же в президенты идёт.
– Павлик, это баян уже.
– А я только сегодня узнал. Как на работу пришёл.
Очень любопытно. Павлик пишет о внутриполитических событиях, но вечно узнает всё последним.
– Ну и что думаешь? – поинтересовался Мандаринов.
– Я думаю, меня ждут премии. Теперь события повалятся, как из рога изобилия – только успевай статьи писать.
– Откуда такая уверенность? Всё останется по-старому. Путин-то фактически и не уходил никуда.
– Э, нет, – Павлик улыбнулся, а борода встопорщилась. – Есть эксклюзив, но только между нами, – он огляделся, придуриваясь. – Под ковром сейчас затеяли практически войну – пирога на всех не хватает.
– С чего вдруг не хватает?
– Не знаю. Так сказали источники, близкие к телу.
– Заливают твои источники. Так и будут Путин с Медведевым меняться каждые двенадцать лет, пока не помрут. А не помрут они ещё долго.
– Да ну! Не может такого быть. Я в своей статье на основе инсайда как раз и пишу, что после выборов в Думу в декабре Путина уйдут.
– И кто ж вместо него?
– Ну как кто – Медведев, ясно дело.
– Издеваешься? Это же ручной путинский медведь, который по его приказу разве что на велосипеде не ездит и на гармошке не играет.
– Да ну тебя, – махнул рукой Павлик. – Пойду эксклюзив дописывать.
Мандаринов покрутил так и не зажжённую сигарету и тоже пошёл на рабочее место. Нужно написать статью о реакции иностранных государств на возвращение Путина в президентское кресло. Сомнений, что случится именно так, нет никаких.
Как и задумывал, после работы расклеил оставшиеся листовки, но ни в тот вечер, ни на следующий день никто не позвонил и не написал по оставленным контактам.
* * * * *
Ко вторнику Святослав почти выздоровел и отправился делать снимок головы. Отличие платной клиники от бесплатной сразу бросается в глаза – никаких очередей. Не все могут себе позволить сделать томографию за несколько тысяч рублей, потому так малолюдно. С изображением черепа отправился закрывать больничный.
Врачиха недолго изучала фото головы в двух проекциях.
– Ну что же, юноша, – дама в годах взглянула на Славу. – У вас кисты в носовых пазухах.
– И чем это грозит?
– Голова при простуде сильно болит?
– Сильно, – подтвердил Слава.
– Неудивительно – кисты большие. Малейшая инфекция будет вызывать болезненную простуду, возможны осложнения. Гаймориты…
– А как это лечить? – Слава оказался неприятно удивлён.
– Только хирургически. Нужна операция, – без колебаний заключила докторша.
– Серьёзная?
Перспектива прям совсем не радует, но если есть способ избежать мучений последних дней, нужно его использовать.
– Сейчас в большинстве случаев такие операции делают под местной анестезией через естественные отверстия в носу. Но, думаю, не в вашем случае – слишком узкий нос. Я могу вам выписать направление на приём в клиническую больницу, сходите, они посмотрят и точно скажут, что вас ждёт. Хотите?
