Kitobni o'qish: «Частица невероятности МС»
Пролог
Ключ к тайне
– Машка, ты конченая идеалистка! – провозгласил Витька, воздев вверх свою банку с газировкой.
– Может, законченная, Витек? – хихикнула Верка, машинально состроив глазки однокурснику и накручивая кудряшку-завлекалочку на пальчик.
– Не, именно что конченая! – заупрямился парень.
Мария лишь улыбнулась и тряхнула рыжеватой челкой, даже не думая обижаться на ребят. Как говаривал ее дед, хоть горшком назови, только в печь не ставь.
А парень тем временем продолжал бухтеть:
– Какого… она эту пьянь потащилась проверять? Чуть на автобус не опоздали! Вот скажи, Маш, зачем? Лежит себе человек в кустиках, радуется жизни, так нет, полезла! Тебе чего, больше всех надо?
– Если человек лежит на газоне, ему может быть плохо, – спокойно обосновала свой поступок Маша.
– Ха, я ж говорю, конченая идеалистка ты, Сазонова! – остался при своем мнении парень. – Если б этот счастливец тебе песню петь с ходу не начал, точно бы на рейс опоздали, и плакал пикничок!
– Какая есть, – пожала широкими плечами профессиональной пловчихи девушка, отпила яблочного сока из пластикового стаканчика и перевернула шампуры над мангалом.
– Зато Машка шашлыки делает – закачаешься! – вступился за однокурсницу и коллегу по шашлычному делу Лешка, хозяин дачи, куда приехали ребята всей группой на майских праздниках.
– Это да, шашлыки у нее мировые! – вынужденно согласился Витек, покосившись на шампуры, и невольно сглотнул слюну. Там, над пламенеющими угольями, уже начало исходить соблазнительным ароматом мясцо. – Если бы еще под водочку или пивко…
– Вечером, Вить, но только в меру, а то Лешкины родаки нас сюда больше не пустят, – покосившись на Машку, пообещала староста группы Лидка.
– Я тебе что, алкашня с газона? – возмутился Витька. – И вообще, родаков-то тут нет.
– Зато баба Нюта есть, – скорбно вздохнул Лешка. – Эта старая… хры… леди, короче, бдит, как десять полицаев. Все доложит, всех заложит. У нее… блин, даже бинокль есть, с чердака зырит! Так что до вечера, а там в дом перекочуем ужинать и вмажем чуток. Коек в доме хватит. Можно матрасы надуть и раскладушку из сарая притащить.
– Я вечером на остановку пойду, меня можно не считать, – сразу предупредила Маша.
– Ну да, ты ж у нас не только идеалистка конченая, а еще и трезвенница, ладно хоть не язвенница, режим дня нарушать нельзя, – поддакнул Витька.
– Чего ты до Махи докапываешься, Вить? Она спортсменка, у нее режим и все такое. Как на соревнованиях за биохим выступать, так тебя нет, одна Машка плывет-бежит-прыгает, – вступилась за безотказное физкультурное сокровище курса староста.
– Зато я в КВН! – напыжился Витька.
– И на машинке скоро буду, и вышивать… – поддержал приятеля тоном Матроскина Лешка, намекая на недавнюю сдачу прав приятелем, и заржал.
Маша тоже рассмеялась и снова повернула шампуры. Мясной дух щекотал ноздри. Девчонки уже намыли овощей, нарезали салатики, напластали хлеба, сыра, колбасы, но садистски не дали жаждущим одногруппникам ни кусочка под лозунгом: «Как шашлык будет готов, тогда все! А пока сам не ам и вам не дам! А кто станет спорить, тот вообще без еды останется!»
Мужской части группы осталось только сглотнуть слюну и смириться. Бродить по даче, болтать и дышать свежим воздухом. Нет, первые полчаса по приезде проголодавшаяся молодежь еще шаталась по газонам, время от времени вынимала гаджеты, досадливо хмурилась и снова принималась бродить. На Лешкиной фазенде, вот засада, сеть не ловилась совершенно. Никакая! Будто все операторы разом устроили забастовку. Так что пришлось даже самым преданным поклонникам техники на время оставить любимые игрушки и вспомнить, что можно общаться исключительно друг с другом, и не смайликами, а словами.
– У тебя тут вроде как не низина, а глухо, как в танке, – пожаловался тогда Витька.
– Мы привыкли, – безразлично оправдался Лешка. – Вроде в прошлом году где-то неподалеку вышку ставили, а все равно, сети нет как нет. Батя шутит, что тут аномальная зона, НЛО в фундамент чьей-то дачки случайно залили. Если позвонить надо, приходится до дороги чапать, сеть только там появляется, еще можно в лес. Поближе будет. Но там комаров столько, что лучше все же на дорогу. Зато и из жаждущих общения никто не достает!
Так что, приняв странное объяснение, возмущающийся народ погудел, погудел, да и занялся устройством пикника. Мясо удалось, салатики тоже, красное винцо под него, газировка, пивко пошли на ура. Молодежь гудела и веселилась. На возможные доносы бабы Нюты уже никто не обращал внимания.
Маша Сазонова – главная спортсменка группы и спец по шашлыкам – от спиртного (не считая пластикового стаканчика полусухого красного) отказалась. Зато с удовольствием пила любую газировку, яблочный сок и ела за троих. Аппетит у не толстой, но статной и мускулистой девахи был отменным. Впрочем, проголодавшиеся на свежем воздухе одногруппники, вне зависимости от комплекции и пола, от нее не отставали.
Насытившиеся студенты собрались на площадке за дачей Лешки, оттащили в сторону мангалы, развели костер и принялись развлекаться. Пели хором, рассказывали анекдоты, потом нашли применение одной из пустых бутылок – решили играть в «вопрос-ответ».
Первым раскрутил бутылку на пятачке одной из бетонных плит, которыми замостили «шашлычную зону» во избежание пожара, шустрый Витька. При этом он очень уж выжидающе поглядывал на Верку. Видно, хотел что-то спросить у красотки, но горлышко, вот засада, указало на Машку.
Нет, девка она хорошая, даже, пожалуй, симпатичная: волосы светлые с отчетливой рыжиной, глаза каре-зеленые, лучиками. Но прямая Машка, как бревно, которое, небось, вместе с дедушкой Лениным легко перетащила бы от дачи до самого города, даже не вспотев. Рядом с такой девушкой былинному богатырю впору встать, а не обычному студенту. Попросишь конспект или бутерброд – охотно даст, а чего другого у Машки просить попытаешься – глянет своими чистыми глазищами, и язык не повернется. Вроде простая, как валенок, но чего-то с ней чуток не того. Или она какая-то не такая.
Потому Витька ляпнул вопрос «на отвяжись» первую ерунду, какая взбрела в голову:
– Когда ты последний раз врала, Маш?
Сазонова в ответ не обиделась, скорее удивилась, хлопнула темно-рыжими, густыми, как щетка, ресницами и пожала плечами:
– Не знаю, Вить, я никогда не вру.
– Да ладно, – не поверил парень. – Все врут, Маш, по пустякам, но все и всегда!
– Наверное, – снова пожала плечами странная девушка. – Только я не вру. Зачем?
– Ну… матери, что не пришел вовремя автобус, а сама с подружкой загуляла, преподу, что тетрадку с лекцией дома забыла, а сама и не писала, или угостили какой-нибудь дрянью, а ты хвалишь стряпню… – почесал в затылке Витька, приведя пару-тройку самых распространенных примеров.
Машка же снова хлопнула своими щетками-ресницами и тихо проронила:
– Нет.
Она могла бы добавить:
«Мне так еще дедушка говорил: «Ложь пачкает и унижает, делает слабым, она как дыра в щите. Через нее и тебя ударить могут. Не ври, Машунь, коль можешь, никогда не ври понапрасну. Не можешь сказать обидную правду, смолчи. Одно дело дезинформация врага – на войне все средства хороши, другое – пустая брехня ради сиюминутной выгоды или комфорта».
Но не сказала ничего. Видела, Витьку не убедишь и не переубедишь. Люди разные и жизнь по-разному видят. Так зачем болтать?
– Ученые установили, что человек врет три-четыре раза в день! – с апломбом продолжил Витька. – Так что ты, Машка, со своим бзиком правдивости в теорию вероятности не вписываешься!
– Ага, ты у нас это… частица невероятности – МС, – вставил с чуть пьяной улыбкой Лешка, уже успевший с приятелями сходить в дом и тайком от старосты начать дегустацию более крепких, чем пиво и легкое вино, напитков. Он как раз разливал компании остатки красного вина из коробки. – Тебя под стекло и в палату мер и весов или в музей надо!
– Не надо в музей. И вина тоже больше не надо, спасибо, Леш! Лучше я сок допью и пойду автобус или маршрутку ловить. Спасибо за пикник, ребята, было весело и вкусно! – улыбнулась Маша, допила стаканчик с яблочным соком и встала со старенького рюкзачка, на котором сидела, приспособив его вместо скамейки или подушки.
Увлекшаяся компания почти не заметила «потери бойца». Ну не хочет Машка на даче ночевать, ее право. Может, родичи шибко лютуют. Вон как у Верки. Ее едва-едва Лидка под свою ответственность отпросила. Меньше народа, больше кислорода! А заодно и свободных спальных мест.
Маша тихо прикрыла за собой калитку, подпрыгнула, поправляя лямки рюкзачка, и пружинистым шагом двинула по неширокой гравийной дороге к шоссе. Но не успела девушка сделать и трех шагов, как скрипнула калитка соседней дачи и старческий голос окликнул:
– Деточка, не поможешь?
– Конечно! Что надо сделать, бабушка? – повернулась Маша к вполне благообразной – и не скажешь, что она жалобщица и вредина, – старушке. Ситцевый светлый халатик в мелкую ромашку, голубые калоши, седые волосики, собранные в аккуратный пучок. Словом, типичная бабушка-дачница, а вовсе не старая бяка.
– У меня подпорка сломалась, люк на чердак захлопнулся, не отпирается. Его бы подтолкнуть снизу. Да спина уже не та, чтоб тяжести ворочать, – пожаловалась бабуля.
– Пойдемте, – согласилась Маша.
Маршруток от дачного поселка до города, как объяснил Лешка, летело по дороге много. Одной девчонке попутку поймать – плевое дело. Это для группы пришлось расписание изучать и с автобусом подгадывать. Специально на машинах не поехали, чтобы не ругаться, кому нельзя ни грамма, а кто хоть по горло заливаться может. Маша в пьянке особой радости, как ни старалась, не видела, но поскольку давно уже поняла, что то, что нравится ей, далеко не всегда нравится всем, то с одногруппниками не спорила. Хотят – пусть, а ей стакан красного под мясо, и хватит. Не потому, что трезвость – норма жизни, а просто больше не хочется.
Вслед за бабушкой Нютой девушка прошла по выложенной плитками тропинке с травой, безбожно пробивающейся между стыками. Мощеная дорожка привела к дому из белого кирпича в два этажа. Так вроде было модно строить лет пятьдесят назад. Кирпичная труба подтверждала, что и печка в доме есть.
Разуваться Машке бабушка не велела, лишь попросила кроссовки о половичок у порога вытереть. Домик захламленным или грязным, подобно многим дачкам, не выглядел. Чисто в нем было, как не во всякой городской квартире. По тканому в красную и зеленую веселую полоску коврику девушка прошла до лестницы на второй этаж. Удивленно покосилась на бабулю. Никаких люков, дверь и открытая лестница, соединявшая этажи.
– На чердак, деточка, – повторила бабушка. – Нам выше надо.
Маша пожала плечами и взбежала по ступенькам. Дождалась, пока, привычно жалуясь на артритные колени, поднимется старушка. На втором этаже тоже располагались жилые комнаты, но видно было, что тут давно никто не жил. Одна с двумя кроватями, явно спальня, вторая вроде как кабинет. Во всяком случае, там стояли письменный стол, высокое рабочее кресло и шкаф. Правда, не застекленный, а с плотно прикрытыми створками.
– Вася, муж мой покойный, тут работал, а в спаленке детки жили. Только Вася мой уж семь лет как помер, а Киру и Володеньку по другим городам жизнь разбросала, – мимоходом пояснила бабушка и махнула рукой на невысокую приставную лесенку к люку в потолке. Под ней действительно валялась сломанная чурка, когда-то служившая подпоркой.
За каким лешим бабушке с артритными коленками понадобилось лазить на чердак – неужто и впрямь оттуда за соседями с биноклем подсматривала, – Маша гадать не стала. Просили помочь – поможет. А развлечения старушек – это их личное дело.
Девушка положила рюкзачок на пол, залезла на лесенку и оперлась о люк обеими руками. Толкнула на пробу. Люк первые секунды казался тяжеленно-чугунным, не дерево, а бетонная плита, а в следующий миг крышка пошла вверх и откинулась с удивительной легкостью.
– От спасибо! – Старушка обрадовалась так, словно ей не люк на чердак открыли, а выигрышный билет на миллион подарили или запасную молодость. – Теперь, деточка, пожалуйста, слазь наверх, где-то там у меня ключ от сарая остался. Все обыскала, только там и может быть!
– Хорошо, – улыбнулась Маша, получив ответ на невысказанный вопрос о мотивах бабушки. Какой подгляд, вот нелепость, старушка просто ключи искала! Может, и с биноклем, надеялась пропажу сверху обнаружить!
Сазонова вылезла и встала под стропилами чердака. Огляделась. Вот тут действительно все было так, как положено на даче. Хлам на хламе лежит и хламом прикрывается. Старых вещей – сломанная маленькая скамеечка, старый набор инструментов с банкой кривых гвоздей в придачу, скатка то ли штор, то ли половичков, горка калош, банка с краской, связка старых журналов и стопок газет, разнокалиберные коробки с неопознанным содержимым – имелось вдосталь.
Не видела девушка только одного. Собственно того, зачем полезла на чердак. Ключа.
– А где ключ? – хотела было спросить Маша у бабушки, оставшейся на втором этаже, да осеклась. На самом видном месте, на гвоздике, висел ржавый ключ на шнурке. Маленькие бороздки и длинный штырек. Но все такое ржавое, что и трогать руками побрезгуешь, чтобы не запачкаться.
Но раз бабулька просила… Может, это не тот ключ? Маша на всякий случай еще разок огляделась, других ключей, подходящих под бормотание старушки: «Ты его сразу увидишь, деточка, если глазки правильно смотрят…», – не обнаружилось.
Пожав плечами, Маша подцепила ключ с гвоздика, стараясь не запачкать джинсы (ржавчина вообще не отстирывается!), и полезла назад. Пусть бабушка сама решает, тот ключик или нет. Только для начала люк надо крепко припереть чуркой из горки рядом, чтобы опять не захлопнулся.
– Этот? – с выжидательной улыбкой встала перед старушкой Маша. Ключ покачивался на веревочке между бабой Нютой и девушкой.
– Этот, внученька, – снова неизвестно чему обрадовалась бабушка, да так, что у нее на глазах, кажется, слезы показались.
Маше даже неловко стало: из-за такого пустяка старушка переживала. А ей пяток минут – и все сделано!
Вручив веревочку с ржавым ключом бабульке, Маша снова умостила рюкзачок на спине и побежала по дороге к шоссе. Сазонова уже не слышала, как бормочет себе под нос бабка:
– Наконец-то, дождалась! Теперь дачку соседу продам и к Володеньке в Казань поеду! Он меня давно звал, да долг не пускал. Слово дадено было у одра смертного – найти замену, туточки ее дождаться. Наконец-то ключ притянул. И Васеньке спокойно теперь будет! Будь счастлива, девонька! Спасибо тебе!
Домой Маша добралась уже почти к девяти вечера. Дверь открыла своим ключом, но на кухне горел свет. Значит, дедушка решил заглянуть. Долго ли до соседнего дома дойти?
– А, Маша! Явилась не запылилась! – вышел встречать внучку дед Федор. Невысокого росточка, лысый, как коленка, но еще жилистый и крепкий старик.
– Привет, дедуль! – Девушка чмокнула старика в бритую до синевы щеку.
– Как съездила, егоза?
– Хорошо, шашлыки пожарили, поболтали, у костра посидели, – отчиталась Маша.
– Пила? – с чуть наигранной суровостью нахмурился дед.
– Только красное вино, стаканчик, – не стала скрывать внучка. – Сам знаешь, пиво я не люблю, а водку только в компрессах от ушибов употребляю.
– Ну и ладно, – оставил расспросы старик. – Руки мой и на кухню топай. Я яишенку с колбаской и помидоркой как раз сгоношил. Поделюсь!
– Спасибо, дедуль, – улыбнулась Маша, зная, что старик всегда готовит на нее и на себя. Даже если ее нет дома. Так уж повелось. Родители вечно по экспедициям, а заботы о Маше на дедушке Федоре.
Росла Маша поначалу ребенком болезненным, потому дед и решил клин клином вышибать. Не слушая слабого писка обеспокоенных бабушек обоих родителей, сомнений дочери и возражений зятя, сам взялся закалять внучку. В какие мог спортивные секции ее позаписывал. Ушу, лыжи, волейбол, фигурное катание, плавание… Где только не занималась Мария за двадцать лет жизни. Медалей не заработала – для этого, как сказал мудрый дед, здоровье бы гробить пришлось, а не копить. Но от болезней Маша избавилась начисто! За последние пятнадцать лет девушка даже не чихнула ни разу, не то чтобы грипповать или иную пакость подхватить.
В умиротворенном молчании – оба были не охотники до пустого трепа – родственники поужинали, и дед стал прощаться.
Проводив его, Маша собралась ложиться. Только для начала стоило разобрать рюкзачок. Вытряхнув из него на диван кучку совершенно необходимых вещей – нож, бутылка с водой, кошелек, телефон, пакет с полотенцем, девушка недоуменно нахмурилась. Среди ее собственных вещей лежал виденный сегодня в первый раз в жизни ржавый ключ. Ржавчины, правда, на нем было куда меньше. Небось, пообтерся о Машины вещи.
Но чистота содержимого рюкзака волновала сейчас девушку в последнюю очередь. В своих здравом уме и памяти Маша никогда не сомневалась, она точно помнила, что вручила ключ старушке. Та никак не смогла бы догнать и тайком засунуть ключ в вещи Марии. Тогда почему ключ оказался тут? Совершено непонятно!
В мистику Машка не верила, девушкой была трезвомыслящей и практичной. Но своим глазам не захочешь, поверишь! Ключ приехал в город – факт. Значит, что она должна сделать? Не носиться по дому с криками: «Чудо! Странность! Небывальщина!» – а завтра (хорошо, что выходной) поехать и вернуть ключ бабушке Нюте. Пока же для сохранности пусть повисит на связке с прочими ключами.
Решив для себя этот вопрос, Маша подняла находку. Остатки ржавчины при этом осыпались хлопьями или чешуйками. И блеснул не обычный серый или желтый цвет сплава, а какой-то странный, золотисто-красный, как красное золото. Но тут же ключ снова стал обычным, медно-оранжевым.
«Рефлекс от штор!» – осенило Марию. Девушка улыбнулась собственной догадливости и прикрепила ключ бабы Нюты на общую связку.
Закончив дела, сбегала в душ и благополучно заснула. Чистое тело и чистая совесть – вот залог здорового сна. В этот раз, правда, сновидения были несколько более причудливы, чем обычно: Марии снились золотой свет, красно-золотой ключ и бесконечность светящихся дверей, в каждую из которых нужно было войти. Нет, не потому, что хотелось, а потому, что так надо.
Ночные кошмары девушку никогда не мучили, проснулась она чуть озадаченной, но освеженной и спокойной – в своем обычном состоянии. Никаких пьяных типов на газонах на пути от дома до остановки, на которой останавливался транспорт, ходивший в сторону Лешкиной дачи, с утра не валялось. А раздававшиеся из соседней подворотни звуки – нечто протяжно-завывательное – Маша идентифицировала как пьяную попытку спеть песню. На помощь не побежала. Если людям так хорошо, чего мешать?
Глава 1
Первый шаг
Все-таки на природе дышится на порядок легче, чем в городе! Маша, довольно улыбаясь, трусила по гравийной дороге от шоссе к даче бабы Нюты. Для себя девушка уже решила: извинится, отдаст ключ и немного погуляет по окрестностям. Раз уж снова выбралась за город, стоит возможность использовать.
Девушка добежала до участка Лешкиной соседки и удивленно хлопнула глазами. На калитке висел здоровенный амбарный замок.
Маша нахмурилась. Дело немного усложнялось. Теперь придется для передачи ключа разыскивать бабушку. В том, что Лешка, даже если он до сих пор отсыпается на даче с друзьями после вечерней гулянки, знает, где в городе живет баба Нюта и как ей позвонить, девушка сильно сомневалась. Но, может быть, его родители в курсе или соседи справа? На дачах было слишком тихо, только птицы вовсю заливались и где-то далеко взлаивала собака. Ребята точно еще спали.
– Ты чего это? – прервал размышления студентки мужской голос, исполненный подозрений. Он раздался со стороны следующей в ряду дачи. – На дачку даже не зарься! Я уже с Комаровой все давно обговорил. Покупаю! Мне, как члену кооператива и соседу, все равно право первого выкупа положено.
Маша обернулась. Тщедушный мужичок неопределенного возраста в застиранной до состояния «когда-то оно было голубым» рубахе распахнул скрипнувшую калитку и, уперев руки в бока, пытался грозно хмурить брови, притопывая серой от пыли галошей.
– Мне дача не нужна. Я вчера бабе Нюте помогала захлопнувшуюся дверь открыть. И ржавый ключ какой-то в мои вещи случайно попал. Вернуть приехала, – честно отчиталась Мария.
– Покажь! – грозно потребовал сосед.
Маша достала связку из рюкзачка и встряхнула, показывая чужой ключ.
– Не, это не от ворот и не от дома, небось, от сараюхи какой на участке. Я все равно менять замки буду, – мельком глянув, успокоился сосед. – Можешь эту ржавую хрень выбросить или, ха-ха, в цветмет сдать. А бабка сюда больше не явится, она к сыну в Казань переезжать собирается. Дачку мне со всем барахлом продает! Что хотела, вчера забрала. Мы ее в город с узлами подбросили. Завтра прямо с утра с женой моей сделку оформлять поедут. Видать, совсем Володьку спиногрызы замучили, если он грымзу Нютку к себе зовет…
– Спасибо, – растерянно кивнула Маша и машинально взлохматила свои густые короткие волосы. – До свидания!
Сожалений о том, что зря съездила, в душе не было. Прогулялась, и ладно! Девушка снова уложила связку ключей в рюкзачок, закинула его на спину и побежала по дороге, дыша полной грудью. Кроссовки легко пружинили по дороге, сильное тело наслаждалось пробежкой. На миг она даже прикрыла глаза, ловя ласку солнечных лучиков, подсвечивающих сквозь растущие по обочинам между дачами березы. Лепота! – как говорили предки.
Еще несколько минут Маша с удовольствием бежала, пока по левую сторону дороги не показалась площадка для сбора мусора. В Лешкином дачном товариществе мусор даже пытались сортировать. Во всяком случае, четыре контейнера – пищевые отходы, пластик, бумага и металл – на гравийном пятачке имелись. Сазонова порядок уважала. Сразу вспомнился ненужный более ключ. Он точно был металлическим. Маша, спустив с плеча рюкзак, вжикнула молнией. Сунув руку, привычно, на ощупь, постаралась выловить из внутреннего кармашка ключи. Укололась обо что-то, наверное, разогнулось колечко, держащее связку, и вытащила наружу.
Странно! Ржавого или теперь уже частично ржавого нет, даже совсем не ржавого, но чужого ключа на связке не было и в помине. Соскочил?
Маша легко дожала пальцами чуть отогнутую дужку и вслепую пошарила в кармашке. Пусто! Пошарила в сумке. Ключа не было. Присела на корточки, раскрыла рюкзак пошире и изучила содержимое – может быть, где-то в подкладке дырка образовалась и ключ провалился? Нет, подкладка оказалась цела и ключа так и не нашлось. Куда делся – совершенно непонятно. Но так ли это важно? Если его возвращать не надо, пусть. Найдется, наверное, так же неожиданно, как пропал. В мистику Мария, как уже говорилось, не верила абсолютно, но факты признавала. Если вещь пропала, значит, пропала. Да, в конце концов, еще не все физические законы на Земле изучены. И под какой-то из них очевидно подпадает даже странное поведение чужого ключа.
Пожав плечами, Маша аккуратно застегнула рюкзак и побежала по дороге дальше, к остановке у шоссе.
Свежий утренний воздух, наполненный запахами леса, чуть-чуть дымка (кажется, у кого-то на даче жгли костер, а может, топили печь) наполняли легкие. Дышалось лучше, чем в парке, где обычно бегала девушка. Бежалось тоже легко и приятно. Маша на секунду снова прикрыла глаза от удовольствия и чуть нахмурилась. Перед веками вспыхнула золотисто-красная завеса, кроссовки спружинили не на гравии, а на траве, и сразу же повеяло такой свежестью, чистотой и ароматами множества растений, что в сравнении с этим богатством чистый загородный воздух показался бы не приятней автомобильного выхлопа.
Маша резко остановилась и распахнула глаза. Вокруг был лес. Не дачное редколесье, не парк, не посадка, а натуральный светлый лес с разнотравными полянами и величественными деревьями. Не дубами и не березами. У этих оказались серебристо-белые стволы, странные серебристо-зеленые листья и белые гроздья цветов. А еще на верхушках, если запрокинуть голову посильнее, эти цветы становились гроздьями золотистых плодов. Некрупных, с физалис или помидорку черри. Густой кустарник под деревьями, там, где не было полян, цвел россыпью нежно-фиолетовых цветов – почти сирень, если бы не узкие, как у ивы, листья.
Звонко, мелодично пересвистывались птицы. Но опять-таки Маша не узнала ни одной нотки. Не малиновки, не соловьи – это были не русские птички. И, кажется, вообще не земные.
Додумать мысль о странных растениях и птицах девушка не успела. За кустами раздался судорожный хрип и не то стон, не то кашель.
Мигом оставив рассуждения о похожести и непохожести флоры-фауны, Сазонова ринулась на звук. Кажется, кусты сами разошлись, пропуская ее к телу человека. Ой, нет, не человека. Таких больших зеленых глаз и длинных острых ушей у людей конструкция не предусматривала в принципе. И длинных, но при этом не спутывающихся в неопрятные патлы, а стекающих плащом волос цвета чистого золота тоже. Правда, все это великолепие было грязным от сока трав, серым от земли и красно-бурым от запекшейся и продолжавшей сочиться из многочисленных ран крови. Кажется, незнакомец умирал.
– Человечка… В Кельдилесье… я брежу. Значит, и в самом деле скоро уйду в чертоги Веалиль. Увижу родных. Жаль только, Фэалину не отомщу. Не успел, не смог.
Маша была сострадательной девушкой, но при этом еще и практичной. Смартфон, извлеченный из внешнего кармана рюкзака, показал полное отсутствие сети. Значит, «скорую» вызвать не получится. Нет, аптечка в рюкзаке у нее, конечно, имелась. Но в ней – только жгут, бинт, пластырь, йодовый карандаш, перекись и пачка активированного угля. Этим помирающего инопланетянина, предположительно эльфа, вылечить никак невозможно. Но вдруг какой-то способ знает сам умирающий?
– Как тебе помочь? – уточнила девушка.
– Никак… Я умираю, человечка, я проиграл… Лес отвернулся от меня… Нет его милости и нет желания продлить мою жизнь. Фэалин победил, – прошептал бескровными губами юноша.
– А почему лес отвернулся? – нахмурилась Маша, присев на корточки рядом с эльфом.
– Он отверг мой путь. Я хотел дать доступ к окраине леса нашим соседям во имя гармонии и света, но сородичи воспротивились. – Эльф говорил коротко, делая паузы между словами, чтобы набрать толику сил. – Дядя не поддержал меня. Был поединок. Я проиграл. Меня выбросило сюда, чтобы я умер у корней меллорнов, дав кровью Владык силу деревьям.
– Угу, понятно. Твои реформы не поддержали, – деловито резюмировала Маша, обобщая сказанное. – Все оказались против, а когда ты принялся настаивать на своем, лес и сородичи обиделись, поэтому тебя решили ликвидировать.
– Воистину, – криво, краешком рта усмехнулся эльф.
– А если ты скажешь лесу, что ошибался, попросишь прощения и исцеления, он поможет? – наобум спросила Мария, не зная, что еще предпринять.
– Не скажу, – упрямо дернул головой умирающий и застонал от боли в ранах.
– У нас никогда таких красивых лесов не было, – тихо промолвила девушка, любуясь природой. – Нет, наши леса, там, куда люди еще не добрались и не испортили, тоже красивые. Но тут даже дышится по-другому. Все вокруг не просто растет, оно живет.
– Как можно испортить лес? – настолько поразился умирающий эльф, что даже на какую-то секунду забыл, что умирает.
И Маша, которой весь год читали курс экологии, обстоятельно рассказала как. Остроухий парень слушал, и его грязно-бледное лицо умирающего из белого становилось все более серым. Ложь эльфы умеют чувствовать инстинктивно. Если дядю горячий паренек не дал себе труда слушать вообще, объясняя все его помыслы жаждой власти, то с этой человечкой не возникло даже тени подозрений во вранье. Потому раненый в полной мере осознал правдивость слов девушки, и его пробрала истинная жуть. От ее слов в одночасье обретало смысл древнее абсолютное табу предков, против которого он, свято убежденный в своей правоте, сражался со всем пылом и глупостью.
Когда девушка замолчала, юный эльф пораженно прошептал:
– Хвала Веалиль, Фэалин остановил меня! Не дал тьме опуститься на Кельдилесье!..
Кажется, на эту реплику ушли последние силы юноши. Издав легкий стон, он прикрыл глаза. И словно в ответ сначала едва слышно, но с каждой секундой все сильнее зашелестела листва. Серебристо-зеленый купол над головами человеческой девушки и эльфа взволновался. Одна из самых низких ветвей ближайшего дерева с серебристо-белой корой сама собой опустилась еще ниже и буквально впихнула в рот юноши золотистый шарик плода. Шокированный эльф закашлялся и машинально сглотнул. После чего израненное тело засветилось снаружи и изнутри золотым сиянием. Раны начали затягиваться на глазах.
Маша восхищенно пялилась на процесс ускоренной регенерации, спровоцированный золотым шариком плода. По-видимому, искреннего раскаяния умирающего эльфа оказалось достаточно, чтобы великий лес принял заблудшего идио… ну, пусть будет идеалиста, и простил. Процесс любования волшебством был нарушен все той же излишне самостоятельной веткой большого дерева. Она встряхнулась, как пес после купания, и на раскрытые ладони Марии упали еще два золотых плода. Один на правую, второй на левую. На миг рукам от ладоней до самых плеч, а потом и сердцу стало горячо-горячо, но тут же весь жар схлынул, сменившись приятной свежестью и прохладным ветерком. А затем ветка погладила Машку по голове, прямо как дед, с небрежной ласковостью взъерошив волосы, и подтолкнула в место пониже спины.
Сазонова подалась вперед, чувствуя, что падает, и упала в золотисто-красный свет. Когда сияние, мешающее зрению, угасло, девушка снова обнаружила себя стоящей на дачной дороге. Будто и не было никакого волшебного леса и эльфа. Или все-таки были? Маша мысленно пожала плечами, поправила лямки рюкзачка и продолжила бег к шоссе. Чего гадать? Будет время, разберется, а сейчас в город надо возвращаться. Завтра снова в университет, праздники кончились. А чудо – если было, пусть живет в сердце, не было – все равно ему там самое место. Свет и красота достойны уголка памяти, даже если они всего лишь фантазия.
