Kitobni o'qish: «Аська и Лихо»

Shrift:

Серия «Другие миры»

Пролог

Эльмиавер несся по быстрой тропе, мысленно моля Лес дать ему доступ к заповедной поляне. Только бы успеть, только бы не опоздать непоправимо!

Почему, ну почему, во имя Светозарной Гиаль, глупые дети избрали местом решения своего спора запретное место? Несусветные упрямцы! Если рассчитывали сохранить поединок в тайне от родных и Совета Древ, лучше бы отправились на любой из речных островов Шумливой. Вода прячет следы порой надежнее, чем корни древ. Но они пошли туда, на поляну у круга старых меллорнов, где таилось ОНО, едва ли не самое…

Он не успел! Визардэль и Фаэроен в кругу священных деревьев танцевали свой поединок с тонкими листьями-клинками, выращенными песней так, чтобы наносить минимальный вред, но причинять максимум неприятных ощущений. Как раз в миг явления мастера законов Великого Леса раздались синхронные вскрики торжества и боли. Порезы дети исхитрились нанести друг другу одновременно, найдя бреши в защите. Кровь брызнула на траву из символических порезов – свидетельств зряшного спора.

Тут же зашумел ветер, жестко прибивающий траву, кусты, гнущий к земле, как траву, могучие деревья. В чистом небе сверкнула молния, оглушительно грянул гром и земля, как вода, разошлась. Могучие корни выпустили на свет гостя.

Высокий, прекраснее самого прекрасного из эльфов, укрытый лишь в живой плащ из волос оттенка закатного солнца, стелющихся по траве, с завораживающими очами, непрерывно меняющими цвет от травяной зелени до темного сапфира, с аурой силы, пригибающей к земле сильнее самого сильного ветра. Спящий Предок был почему-то страшен так, что клинки выпали из рук поединщиков, рухнувших ниц. Опустился на колени Эльмиавер, пытаясь вымолвить сведенными судорогой губами:

– Благодатного солнца и ярких звезд!

Спящий мазнул взглядом по двум валяющимся эльфятам, разбудившим его своей дракой. Снисходительно облизнул яркие губы и мелодично промолвил:

– Жертвы? Крови их больше не лей, слаба, сила невкусная.

Спустя несколько секунд чудовище задумчиво выдало:

– Возможно, если пытать, кричать будут красиво?

– Молю, Спящий, о снисхождении, – не вставая с колен, простер длани в сторону восставшего Эльмиавер. – Требуй виру, эй-ороль, – эльф обратился к собеседнику, используя титул «высокий лорд лесных просторов», – но отпусти детей.

– Отпустить? Забрать то, что отдано добровольно не тобой? – сильно удивился странному желанию эльфа собеседник, скривил губы и тут же выдал свою цену: – Тогда дай мне забаву на замену! Я хочу живую игрушку!

– Но… – попытался было беспомощно вякнуть благородный заступник, вгляделся в прекрасное лицо пробужденного, в чьих чертах милосердия отродясь не ночевало, и заткнулся.

– Ну? – притопнул ногой жаждущий развлечений тип. – Меня пробудили, я хочу веселиться! Нет игрушки? Найди, создай, призови! Мне становится скучно! Или все-таки развлечься с криками этих детишек?

– Нет, нет! Я… Призвать? Я призову тебе спутника, – неожиданно и скорее от безнадежности, нежели от чего другого, осенило Эльмиавера. Эльф торопливо пустился в объяснения, больше похожие на причитания. – Есть ритуал зова. Я проведу его для тебя. Верный спутник, разделяющий дорогу! Мой предок проводил такой для себя и получил каррошара, златогривого и быстроногого. Принцесса Айоль вызвала самого стремительного из охотничьих соколов, а…

– Хватит, – оборвал перечисления Спящий Предок, который уже не спал, и хлопнул в ладони. – Призывай!

Эльф, косясь на беспамятных глупых мальчишек, ввергнувших себя, его, а возможно, и весь Лес в пучину неприятностей, вытащил из-под туники медальон и торопливо запел вполголоса старинную молитву-призыв-заклятье. Что это было на самом деле, затруднился бы сказать и маг поопытнее мастера законов, большую часть времени посвятившего трактовке и соблюдению правил Великого Леса. Он и медальон-то носил на груди как память-дар ушедшей за грань мира Айоль, и лишь в благодарность выучил слова древнейшего ритуала. Призывать защитника-спутника даже не думал: его мир полнился лишь причудливой вязью законов и всеми теми, кому нужна помощь в их постижении.

Теперь дар пригодился. Мелодичный, как у каждого эльфа, голос вел ритуальный речитатив. В затверженной песне Эльмиавер менял лишь одно слово – свое собственное имя на имя Спящего. То самое, которое не рисковали произносить вслух долгие века даже самые безрассудные эльфы.

Отзвучала песня призыва и воцарилась тишина. Странная для вечноживого леса, неизменно наполненного дивной слитной мелодией жизни: шумом соков растений, гвалтом птиц, возней зверья.

– И где? – все еще предвкушающе, но уже готовясь разочароваться и начать забавляться на свой лад, потребовал ответа Спящий.

Будто только и дожидались его требования, в ответ небеса разверзлись – не в невыносимой голубой выси, а не более чем в тройке метров над поверхностью, и с воплем «Ёкарный бабай!» на сокровенную полянку древнего эльфийского леса обрушилось нечто мелкое, живое, но никоим образом не похожее на говорящую птицу любой разновидности.

Призывали ему, потому Спящий поспешил, еще не разобравшись толком, что ему вызвали, подставить руки и поймать обещанное развлечение. Оказавшееся не просто мелким, а еще и когтисто-царапистым. Оно так бесцельно размахивало конечностями, что умудрилось оцарапать щеку Спящего. Нанести рану тому, кто не видел своей крови веками. Царапина, конечно, тотчас зажила без следа. Но капельки крови ухитрились попасть на того, кто нанес рану, рассадив при этом собственную кожу. Две крови разных истоков смешались, завершая ритуал ослепительно алой вспышкой.

Проморгавшись и все еще цепко держа за шкирку своего призванного спутника, Спящий постарался хорошенько рассмотреть добычу.

– Человечка? – разочарованно протянул древний ужас древнего леса с совершенно детскими капризными интонациями.

– Ты вообще кто такой, нудист волосатый? Отпусти меня! – возмущенно вякнула добыча, пытаясь вывернуться из стальной хватки.

– У тебя плохо получилось. Я ее убью, призови другого спутника, – потребовал Спящий, бросая неказистое создание на траву с такой силой, что у того сбилось дыхание и несколько секунд оно не могло вымолвить ни слова.

– Это невозможно, – с трудом восстанавливая силы благодаря нахождению близ сердца леса, возразил Эльмиавер. – Ритуал завершен, и повторить его никто не в силах. Лишь троекратно можно было пропеть песнь призыва и единожды для каждого нуждающегося. Амулет великого мастера разрушен. Но финал песни был искажен действом. Эй-ороль, вы случайно смешали кровь с призванным спутником.

– И что? – капризно изогнул бровь Спящий.

– Вы приняли это создание в свой род на правах младшего родственника, цвет вспышки… Светозарная Гиаль скрепила ваши узы.

Возможно, Эльмиаверу послышалось, но Спящий пробормотал под нос нечто вроде «мстительная стерва». Пока велся этот разговор, пришла в себя валяющаяся на траве человечка.

Она вскочила на ноги и заозиралась вокруг. Очевидно, лес ничуть не походил на ту местность, где обитала призванная сюда особа.

– Эй вы, верните меня, где взяли! – потребовала юная девица человеческой породы, сурово сведя брови и взъерошив рукой постыдно короткие коричневые, как шерсть у зверей, волосы.

А Спящий вместо того, чтобы убить Эльмиавера, коль поднять руку на неподходящего спутника он не имеет возможности, взял и расхохотался. Весело, звеняще, завораживающе задорно, так что эльф потерял нить рассуждений и начал улыбаться, заражаясь против воли настроением Спящего Предка.

– Я с глухими разговариваю? Хватит ржать! Верните меня назад, откуда взяли! – сварливо повторила почему-то совершенно не очарованная дивными звуками взлохмаченная человечка.

После мелодичного смеха Спящего ее голос показался хриплым карканьем мелкой вороны.

– Передумал! Убивать не буду! Она забавная! Я буду звать ее Асе, ежик, – объявил Спящий.

– Ас – это скандинавский бог, а я Ася, нечего коверкать, – сварливо поправила нахальная человечка, снова осмотрелась и обратилась к Эльмиаверу: – Ты, дядя, вроде чуть более адекватен, чем этот неизвестно чем обкурившийся нудист. Верните меня назад! Это ведь из-за вас я тут очутилась, не знаю уж каким образом.

– Прости, человечка, ритуал завершен. Ты связана со Спящим, – эльф повел рукой в сторону указанного создания, – нерасторжимыми узами.

– Чего? – нехорошо прищурилась девушка и даже себя на всякий случай оглядела. Цепи, что ли, искала?

– Не в нашей воле их расторгнуть, и переместить тебя куда-либо я тоже не властен. Ты была призвана ритуалом, обратной силы он не имеет.

– А кто может все взад повернуть? – мрачно вопросила насупившаяся Ася.

– Подобное во власти лишь высших сил, – расплывчато ответил Эльмиавер, и сам не знавший доподлинно четкого ответа на вопрос.

– То есть нельзя вам, а им можно? – продолжила допытываться упрямая человечка.

– Воистину, – подтвердил законник, усвоивший одно: Высшие, если на то есть их воля и желание, могут многое, почти все, но ключевое слово в этой сентенции «если».

– Тогда зови их или веди к ним меня, – потребовала девушка.

– Она забавная, – снова со смешком восхитился Спящий. – С высшими говорить желает.

– Хоть с чертом лысым, ёкарный бабай! – рявкнула Ася, теряя остатки терпения. – Я домой хочу, я свободная девушка, а не пришей кобыле хвост к какому-то нудисту в чаще колючего леса!

Эти слова стали последней каплей в чаше. Спящий рухнул на траву, содрогаясь от смеха.

Глава 1
Поручение богини

Пока Спящий веселился, Эльмиавер, напротив, чуя возможные проблемы, постарался объяснить все человеческой девушке максимально доступно и просто:

– Чтобы тебя услышали, ты должна что-то значить для того высшего, к кому обращаешься. Только тогда к твоей мольбе могут снизойти. В наших лесах храмов твоих богов нет, есть лишь святилища Светозарной Гиаль. Чтобы эльфийская богиня обратила свой взор на человека, его заслуги перед Великим Лесом должны быть воистину весомы, а дары щедры.

«Утром деньги, вечером стулья», – мрачно пробормотала себе под нос человечка, а затем, уже более громко, обратилась к Эльмиаверу:

– Но под лежачий камень и вода не течет. Отведи меня, пожалуйста, в храм этой вашей Гали. Я попробую!

На Спящего девушка демонстративно не обращала внимания ровно до тех пор, пока тот не спросил:

– Кто такой нудист?

– Это ты, – рявкнула Ася. – Оделся в волосы и хватит.

– Одежда? – чуть нахмурился Спящий и тут же снова заулыбался: – О, вспомнил!

– Блеск, – мрачно оценила девушка. – Нудист-склеротик!

А Спящий просто встряхнулся или гибко потянулся всем телом, и в следующий миг уже оказался облачен в переливчато-легкую тунику, эльфийские сапожки и несколько дюжин прочих элементов одежды, подобающих знатному эльфу. Скептически оглядел себя в наколдованную гладь стоящего водного зерцала и небрежным щелчком пальцев убрал почти все призванное, оставив лишь лосины, обувь и тунику. Заодно, завистливо покосившись на Асю, укоротил и волосы до бесстыдной длины в полторы ладони, едва достающей до середины шеи, скопировав стрижку человечки.

Пока Спящий занимался собой, Эльмиавер бочком-бочком скользнул к бессознательным детям и, опустившись рядом с ними на корточки, возложил руки на лбы отроков.

Даже нетерпеливая человечка, только сейчас заметившая еще двух пареньков, настороженно уточнила:

– А с этими что? Померли или приболели?

И только чуткое эльфийское ухо уловило продолжение вопроса «надеюсь, это не заразно».

– Они всего лишь отдали в поединке, обернувшемся призывом, больше силы, чем следует для здравия, Ася, – небрежно проронил, отвлекшись от созерцания себя неповторимого, Спящий Предок.

– Дрались, что ли? А зачем? – хмыкнула Ася, дожидаясь, пока ее отведут к незнакомой Гале.

– Они оспаривали в поединке право зваться искуснейшим творцом цветка, ибо творения их оказались воистину равны по изяществу, тонкости изысканного аромата и переливам цвета, – с достоинством пояснил вескую причину ритуальных разборок Эльмиавер.

– Два придурка подрались, выясняя, чей цветочек лучше? – неподдельно изумилась Ася и, покосившись на Спящего, протяжно выдохнула: – Походу, вы тут все что-то забористое курите. А не только рыжий нудист. Так, может, пускай на травке еще покемарят, а ты меня пока, дядя, своди к вашей Гале.

Эльмиавер поднял нечитаемый взгляд на походя оскорбившую достойных, пусть и юных, эльфов человечку, заодно вновь исказившую имя великой богини, покосился на Спящего Предка. И решился на месть. Хочет человечка унижения, пусть!

С неразумными детьми он поговорит после. Пусть восстановят силы. Навесив на пару спящих защитный полог «милость Леса», Эльмиавер укрыл их пледом из трав и поднялся:

– Пойдем.

– Ок, – шагнула ближе к эльфу Ася, пока тот продолжал:

– Если старший родич не против.

– И как мне об этом узнать? – удивилась девушка, взлохматив свои вопиюще короткие волосы странного коричневого оттенка. – Дядька-то там остался, дома. Смартфонов тут точно нет. Или ты телеграмму отправить можешь?

– Я имел в виду твоего нового старшего родича, Ася, с которым вас связал ритуал, – пояснил начавший раздражаться Эльмиавер, снова указывая дланью на Спящего.

Вообще-то он ждал (почти предвкушал) возражений с его стороны. Поговаривали, что у Спящего Предка сложные отношения со Светозарной Гиаль. Впрочем, преданий о нежной дружбе с кем-либо иным до потомков не дошло, а учитывая долгий эльфийский век и феноменальную память, уже само это было знаковым показателем.

Невыносимый Спящий снова вывел из себя мудрого законника своим неожиданным решением:

– Против? Нет! Пошли, мне интересно!

И Эльмиавер смиренно повел парочку к ближайшему святилищу – лесному храму Светозарной. Лес охотно раскатал ковер тропы пред тремя путниками. Десяток-другой шагов и путь уже завершился, окончившись на поляне, окруженной вечноцветущими сивариями. Деревья источали восхитительный аромат и неустанно роняли на изумруды трав лепестки нежно-розового и небесно-голубого цвета. Лишь антрацитово-черные крайты, перемежавшие эту тонкую хрупкость воздушных переливов, вносили в гармонию поляны строгую ноту, напоминавшую явившимся к богине не только о ее милосердии, но и о твердости.

– Мы на месте, – надменно сообщил несведущей в божественных тонкостях человечке Эльмиавер.

– Ну да, миленькая полянка, не собор Василия Блаженного и не Парижская Богоматерь… – бормотнула себе под нос глупая человечка, не преисполнившись и толикой благоговейного восторга от созерцания истинного величия священного места.

Коротко вздохнув, Ася присмотрелась и уточнила:

– Как тут связь организована? Пришел и говори, или?..

– Если милостивый взор Светозарной Гиаль обратится на тебя, то того будет достаточно, – сухо проинформировал Эльмиавер, пока беспардонный Спящий Предок самым возмутительным образом принялся ощипывать с ветки ближайшей сиварии голубые цветки и закидывать их в рот.

– Он еще и травоядный, ск… – оборвав фразу на половине, качнула головой человечка и решительно промаршировала к центру поляны. Широко расставив ноги, она запрокинула голову к небу в переплетении цветущих ветвей и позвала, на сей раз назвав богиню верным именем:

– Гиаль! Уважаемая! Верните меня, пожалуйста, из вашего красивого леса в мой дом.

Ответом чужачке стал лишь шум листвы. Или это можно было трактовать как красноречивое молчание? Ася еще выждала несколько секунд для порядка, вдруг телеграммы отсюда до неизвестного «туда» доходят с опозданием. Но ничего не поменялось. На физиономии нудиста интерес сменился кислой скукой, надменно-вежливое выражение второго остроухого типа с гладким лицом юнца и глазами старика не изменилось. Разве что в этой надменной вежливости прибавилось высокомерное «я иного и не ждал».

Ася почувствовала себя загнанным в ловушку зверьком. Материться она не стала (дядя не одобрял). От безысходности сцепила зубы и саданула крепким кулачком по стволу ближайшего темного дерева.

Вполне живое, полное сил растение осыпалось от ее удара мелкой черной крошкой, та же участь постигла и все насаждения этой разновидности, произраставшие вкруг поляны. Рыжий нудист снова заметно оживился, у равнодушно-надменного остроухого типа (точно эльф сказочный из мультиков) отпала челюсть. Стало быть, то, что случилось, за рамки обыденного выходило.

Измельчение древесины сработало как тумблер связи. Величественный женский голос раздался с небес:

– Смертная… Уничтожила крайты. Хм… ты хочешь разорвать узы и отправиться домой… Я отправлю тебя к тем, кто в силах исполнить желание, если заслужишь. Очисти мой лес.

На этом прямое включение завершилось. Ничего не понимающая Ася попробовала уточнить детали:

– Куда отправишь? Как заслужить? Чем очистить?

Но совершенное молчание было ей ответом. Его разрушил голос «старичка»:

– Миссия возложена на тебя, на левой руке явлен знак – браслет обета. Если справишься, Светозарная Гиаль снизойдет к твоей просьбе.

– Чего? – глупо ляпнула Ася.

Пришлось Эльмиаверу приблизиться к странной человечке, ненароком умудрившейся породниться со Спящим, и аккуратно, стараясь не касаться ее руки, указать на знак богини – едва заметную на коже полоску браслета-обязательства. Девица послюнявила палец. Попробовала стереть отпечаток божественной миссии и, разумеется, не преуспела.

– Если исполнишь возложенный гейс, браслет обретет цвет Гиаль, подавая знак, – объяснил само собой разумеющееся каждому жителю Великого Леса Эльмиавер.

– Ну как бы уяснила, не дура, была бы дура, не уяснила. А чего делать-то? – брови Аси встали домиком. – Еще по каким-то деревьям постучать?

Бедный советник, не в добрый час решивший выкупить жизни юных эльфов ритуалом призыва, содрогнулся при одной мысли о том, что может натворить в Великом Лесу растяпа-девица, особенно растяпа, науськиваемая желающим поразвлечься Спящим. У того при словах о «постукивании по деревьям» в разуме явственно начали роиться возмутительные мысли о беспорядках и массовых разрушениях.

– Нет, дева. Мыслю я, Светозарная Гиаль распознала в тебе редкий дар – способность уничтожать след, чуждый Великому Лесу. Деревья край-ты (между прочим, до самого Эльмиавера это дошло только после откровений богини) были насильственно посажены на поляне нашей богини неизвестными темными недругами, и лишь сила светлых сиварий сдерживала их скверну.

– Хм, – человечка призадумалась, снова взъерошила свои и без того пребывающие в безобразном беспорядке безобразно-темные волосы и уточнила:

– То есть в лесу есть еще какие-то неучтенные насаждения или другая пакость, кем-то подброшенная? И ваша Галя почему-то уверена, что я смогу ее разрушить, и хочет, чтобы я по ней постучала?

Сам Эльмиавер столь вульгарно задачу никогда бы не сформулировал, но в целом чужачка была права. Потому он ответил человеческой девушке коротким поклоном согласия.

Глава 2
Временный приют

Потому законник не стал вмешиваться и возражать, когда Спящий с радостным оскалом поддакнул «Воистину» и предложил, едва не подпрыгивая от нетерпения, как мальчишка, которого позвали на каток:

– Пошли уничтожать?

– С разбегу, – мрачно буркнула человечка. – У тебя глаз-рентген, видишь, чего тут надо под корень извести?

– Ты видишь, – указал на очевидное Спящий Предок.

– Я? Нет… или не особо, – нахмурив брови, ответила Ася.

– Ты истребила крайты, – повел плечами собеседник.

– И что? Не факт, что с остальным прокатит. И сколько времени займет. Что я буду есть все это время, где спать, во что одеваться? Я ж тут форменный бомж, – она методично принялась долбить аргументами.

– Кто такой бомж? – тут же влез с вопросом Спящий (увы-увы, уже совсем не Спящий) Предок.

– Бездомный и нищий, – буркнула Ася.

– Я позабочусь, коль невольно принял тебя в род, – небрежно отмахнулся от несущественных деталей собеседник. – Разбужу свое древо.

– Э? Это ты мне на ветке жить предлагаешь? Я не птица и не белка, гнезда вить не умею, в дупло не влезу. Не выйдет!

– Мое древо даст нам все, о чем ты просила, – походя пояснил Спящий, которому не терпелось, уладив все пустячные мелочи, перейти к забаве с задачкой от Гиаль.

– Ну… допустим. Тебя, кстати, как зовут?

– Можешь звать меня Лихаэль, Асся, – представился «рыжий нудист».

– М-да, только личного Лиха Двуглазого мне не хватало для полного счастья, – обреченно вздохнула девушка и снова взлохматила свои стоящие дыбом волосы. – И повторяю, я АСЯ! Ну пошли, показывай, где кости бросить.

Спящий Предок, очевидно понимающий в странных речах человечки более Эльмиавера, благодаря стихийно возникшей при ритуале кровной связи, снова рассыпал завораживающий смешок.

Эльфийского законника заходить в гости не пригласили, но он вынужденно скользнул на тропу вслед за Лихаэлем и Асей. Оставлять этих двоих без присмотра ему не позволял священный долг перед Великим Лесом.

Гордо вскинутой головой Спящий Предок повел в сторону непроходимых зарослей, у которых они оказались втроем через несколько мгновений. Эльмиавер даже чуточку позавидовал. Почему-то для него Лес никогда не распахивал путевую тропу с такой охотой и радостью. И это после веков верной службы.

Колючие заросли, к которым привел компанию Лихаэль, весьма напоминали зловещим видом те темные деревья, которые портили эстетику или жизнь Гиаль в святилище, разве что были не черного, а темно-зеленого цвета.

Переведя взгляд на колючки, Лихаэль прищурился и хлопнул в ладоши. Аплодисменты ни к чему не привели. Если только кусты гордо приосанились, довольные признанием их колючих заслуг? Но это утомленному бегом по тропам, волнениям и ритуалом Эльмиаверу могло показаться.

– И? – не поняла юмора Ася. – В колючих кустах и под ними я тоже жить не умею и не буду.

– Хм, – сказал Спящий Предок. – Слишком крепко спит.

Подошел ближе к живой ограде и провел ногтем по ладони наискось, получилось круче, чем ножом. Порез вышел знатный. Лихаэль собрал рубиновую влагу в горсть и бросил вперед. Та рассыпалась сверкающими алыми бусинами на кусты.

Кажется, кровь даже не успела долететь до зелени, ее втянуло со скоростью пылесоса. Чуть ли не с жадным чавком. Лихаэль снова хлопнул в ладони. Причем левая уже успела исцелиться после членовредительства и ничем не отличалась внешне от правой.

Высокие кусты, казавшиеся неприступной стеной, зашевелились, как живые, и расступились, превращаясь в элегантную арку; колючки куда-то спрятались или вообще втянулись. Открылся вид на вполне пристойную широкую тропу. Густая, но короткая щетка изумрудно-зеленой травы тут, очевидно, служила вместо плитки, песка или гравия. А более высокая работала бордюром, через который, судя по шипам некоторых растений и слишком ярким цветам, соблазнительно покачивающим головками, переступать не рекомендовалось даже с точки зрения совершеннейшего профана в ботанике.

Короткая тропинка привела путников к… громадному дереву? Или дому? Или даже древо-дому или вовсе древо-дворцу. Вроде бы ствол имелся, густо-золотистого цвета с более темными прожилками, но имелись и окна, двери, ступени – в общем, все, что положено строению. С той лишь разницей, что это никто не строил, оно само выросло или вырастили? И это продолжало оставаться живым. Асе показалось, что, если приложить ухо и прислушаться, можно услыхать шум соков, бегущих в гигантском стволе. Куда там бедолаге баобабу, в сравнении с этим деревом, гигант показался бы жалким лилипутом. «Домик» в ряды секвой, конечно, не рвался, но ему было куда стремиться и на кого равняться.

Ася вслед за Лихаэлем вошла в дверь, закрытую лишь живой шторкой – плотным зеленым плющом. Эльмиавер остался снаружи. Ему доступа в личные владения Спящий Предок не дал. Позабыл или не пожелал.

Внутри было светло, не пыльно и гораздо больше пространства, чем казалось снаружи. Словно внутрь немаленького дома как-то ухитрились утрамбовать не два или три, а не меньше десятка пространств аналогичных габаритов.

Один высокий холл с изумительной резьбой на настенных панелях был больше всего древа. Коврами внутри него служили не только тканые творения мастеров, но и травы нескольких разновидностей, и мох. Мебелью – и работы столяров, и ветви да корни древ. Ася на спор не стала бы даже пытаться отличить одно от другого. Слишком велик был риск ошибиться. Сочеталось все столь гармонично, что соседствовало или перетекало друг в друга незаметно для глаз самого внимательного зрителя. Лихаэль снова хлопнул в ладоши, и повеял легкий ветерок.

– Иди, духи дома тебя проводят в покои. Выберешь нужную одежду.

– А насчет еды? – насторожилась Ася.

– Листья съедобны, – рассиялся улыбкой Лихаэль, махнув в сторону не то статуи, не то куста в стене рядом.

– Я люблю мясо, – мрачно буркнула девушка.

– О! Тогда, человечка, я поймаю тебе оленя. Любишь парную печень или сердце? Или хочешь кровь из жилы? – принялся воодушевленно расспрашивать чудик.

Ася скрипнула зубами, закипая, и неожиданно поймала смеющиеся искры в переливчатых, как драгоценные камни, глазах этого невозможного типа с рыжими, нет, скорее ало-рыжими или вовсе закатного оттенка волосами. Он ее троллил! Натурально троллил!

– Эй ты, рыжий нежданный родственничек, если будешь меня подкалывать и дальше, станешь, как тезка, одноглазым.

– Тезка? Не знаю, расскажи! – не обиделся, увлекаясь новой информацией, тот, кого дедушка-эльф обзывал Спящий Предок.

– Персонаж наших сказок. Неопределенного пола, с феноменальным даром навлекать неприятности на других одним своим присутствием. Второго глаза у него или нет, или не видно из-под волос, а может, выбили за дурацкие шуточки, потому называется Лихо Одноглазое, – нехотя выдала информацию девушка.

– Хм, – приосанился Лихаэль, секунду поразмыслил и просиял, включая прожектор-улыбку: – Мне нравится, дозволяю тебе обращаться ко мне Лихо, Ася!

Ася выдала только звучный фейспалм, пробормотала «ёкарный бабай» и потопала в неизвестном направлении, куда ее подталкивал незримый, но ощутимый ветерок.

Неодноглазый Лихо не соврал. Жилье он своей нечаянной родственнице предоставил. И даже не комнату, а целые апартаменты: спальню, ванную и то ли кабинет, то ли комнату отдыха, где диваны перетекали в кресла и сползали в ковер, а столики и светильники вырастали из пола и стен. Ванная тоже имела мало общего с традиционной человеческой. Деревянное абстрактное нечто в виде углубленной амебы, вырезанной прямо в полу, и умывальник-ручей. Как что тут регулируется, Ася пока даже изучать не стала, чтобы не застрять с экспериментами на пару или более часов.

Самой традиционной из комнат, разграничивающихся деревянными стенами-панелями и вездесущими живыми жалюзи, оказалась спальня. Овальное ложе с балдахином в виде перевернутой чаши цветка. Бело-серо-голубое, не режущее глаз контрастами.

На этой кровати нашлись и несколько предметов туалета. В смысле какие-то невесомые не то платья, не то туники, не то ночные рубашки. Нижнего белья и штанов к ним не полагалось.

Ася выдохнула сквозь зубы и риторически уточнила у пространства:

– А куртки, брюки и трусы с лифчиком по здешнему фэншую не положены?

Пространство помолчало, но легкий ветерок, который привел ее в спальню, а затем стих, поднялся снова и мягко подтолкнул Асю от кровати к стенке. Руки сами уперлись в деревяную панель, и та отъехала, являя недра одежного шкафа. На полках и вешалках было все запрошенное. Очень похожее на то, что Ася обычно носила, но из иных материалов, напоминающих земные лишь отдаленно. Впрочем, она не заморачивалась – сменила испачканную в соке травы футболку на короткую серую тунику, затянула своим пояском, накинула сверху легкую куртку. Вроде и тепло в здешнем лесу, но ведь неизвестно, по каким зарослям придется блуждать. А куртку и снять недолго или на пояс повязать. Это попроще, чем надеть то, чего нет при себе.

Когда Ася спустилась в холл, никого живого там не обнаружилось. Зато голос Лихаэля раздавался снаружи. Он пел. Без музыкального сопровождения, без зрителей, просто так. Даже без слов, только рулады, но почему-то Ася четко понимала смысл песни. Этот странный тип пел о красоте леса. А дедушка-эльф, который приперся с ними двумя, сидел прямо на траве и даже не слушал – внимал, и на физиономии его блуждала совершенно дебильная улыбка, как у нажравшегося алкаша или словившего приход наркомана.