Письма

Крутая книга, прочитать о жизни Толкина так сказать «из рук» самого Толкина. Через письма Толкин мне открылся как потрясающая личность, и в конце остаётся ощущения, что никто иной кроме него, не мог создать жанр фентези.

Дж. Р. Р. Толкин — один из выдающихся писателей, чьи труды остаются на слуху не одно десятилетие.

Знакомство с письмами, которые затрагивали создание вселенной Властелина Колец и другие важные для него творческие темы, стало работой по переосмыслению отношения к ВК. Плюс это повод подчерпнуть мудрость от великого творца - для еще большего соприкосновения со своим ремеслом.

Трепет и верность. Толкин не давал в обиду свои произведения - не позволял лепить чепуху на обложки, критиковал любого рода постановки, приходил в ужас, когда имена его героев присваивали местам/обществам/животным/технике.

Это были не простые "нет", а подробные ответы, которые объясняли, насколько дорого каждое слово в его романе. Как он создавал имена, откуда брались те или иные фрагменты ЕГО языка.

Думаю, на такую любовь к своему произведению способен не каждый автор.

Не великий. Для нас, простых читателей и зрителей, - да, для себя - нет. Бывает такое, когда человек, одиножды создавший нечто прекрасное, чувствует себя настолько уникальным и прославившимся, что все труды, талант, дар сводятся на нет.

Даже публикуясь на разных континентах и языках, никогда не позволял себе надевать корону, именуясь "автором" или "рассказчиком" истории, в которой он всего лишь скромный проводник.

Он не хотел давать биографических справок, с неохотой отвечал на подобные просьбы, всегда говоря: "Подобные исследования и попытки соотнести автора и его произведение, превращают произведение в чепуху".

Думая, что мы знаем, о чем говорит автор, мы даже понятия не имеем, о чем он. Сотни тысяч писем, где люди описывали свои теории и догадки относительно ВК и Хоббита Толкин неустанно критиковал и пытался объяснить:

-Там нет политики.

-Я терпеть не могу аллегории, метафоры, сравнения.

-Эта история никак не связана с войной.

-Орки не коммунисты.

А когда ему писали студенты с просьбой сделать анализ его произведений - он отказывал. Ему чужд и неприятен анализ ВК, особенно когда в его истории видят то, чего там не было никогда.

Сначала - слово, а потом история.

Такая скрупулезность, дотошность, любовь к деталям не только вызывает уважение, но и подает пример, как существовать в своем ремесле и создавать нечто прекрасное.

Перечислять можно до бесконечности - письма вызвали колоссальный отклик. Но я бы не стала ее рекомендовать к прочтению, потому что можно разбить образ писателя, который сложился в голове с помощью произведений и фильмов, которые снялись по ним.

Плюс Толкин, как глубоко мыслящий человек любил философские рассуждения о филологии, лингвистике, дотошно разбивал по слогам свой язык. Тут прям для тех, кто любит потяжелее книги.

Много говорил о религии. Письма к детям - это вообще уникальная часть книги.

P.S. Я вот, кажется, больше не буду смотреть фильмы по его книгам.

Сразу хочу предупредить, что я никоим образом не вхожу в число этих трёх перечисленных категорий «сдвинутых» читателей. Хотя сдвинутым/повёрнутым являюсь безусловно. Просто мой крен направлен в сторону братьев Стругацких и пана Станислава Лема, а это совсем другая литература, практически не сказочная и совсем не фэнтезийная.

Дальше...

А теперь можете кидаться в меня тапками, ибо признаюсь в страшном читательском грехе: Толкин для меня по-прежнему терра инкогнита. Вообще. Т.е. не читал от него вообще ничего. Ни Хоббита, ни Властелина колец, ни какие-то другие его фэнтезийно-сказочные книги.

И потому для меня многие поминаемые в письмах Толкина события, имена и прочие средиземские факты оставались неузнанными, ни с чем не сопоставленными и неоткрытыми.

Однако чтение этих писем всё-таки не было совсем уж скучным занятием. Потому что перед мной читателем/перлюстратором вставала личность Автора и Творца — и то и другое с заглавных букв. Было крайне любопытно открыть движущие силы толкинского творчества — изначально казалось, что писатель ищет сюжет и сказку из любви к сочинительству, а тут оказывается, что Толкин играл в лингвистику и филологию и попросту сочинял хоббитский и все прочие средиземские языки, а всё Средиземье возникло только как подкладка для этих придумываемых языков — должен же быть кто-нибудь говорящий на этих наречиях. И вот тут я почувствовал лёгкую зависть в Д.Р.Р., ибо счастлив тот, кто сумел своей профессией сделать предмет своего увлечения и развлечения. Жить играючи — это же вау!

Конечно, не оставила равнодушным история создания «трилогии» (в кавычках, ибо автор считал что ВК должна быть книгой единой и к разбивке её на три части Толкина буквально вынудили) — это ж какое терпение, выдержку, силу воли и настойчивость надо иметь, чтобы терпеливо день за днём, неделя за неделей и месяц за месяцем выписывать главы свой книги — а ведь в это время во внешнем мире были не самые спокойные годы и десятилетия. Возможно такую целеустремлённость можно назвать одержимостью, но с другой стороны, это чисто на подсознательном уровне мог быть эскапизм чистой воды — уйти в мир сказки и магии от реалий войны, голода, холода и страхов… Впрочем, это уже только моё предположение, ничем и никак не подкреплённое, в письмах Толкина ничего такого нет.

Безусловно, нужно признать заслугу Толкина в создании целого мира Средиземья, мира, охватившего весь наш мир и породившего массу всяких околосредиземских движух, от фанатских движений, до литературных продолжений, фильмов и мультипликаций, и всего прочего — Средиземье живёт теперь своей жизнью.

Появился ли у меня интерес к творчеству Толкина? В смысле — буду ли я читать все эти его книги? Нет, практически уверен, что не буду — опоздал этак на полстолетия.

Эта книга стала квинтэссенцией самого лучшего , что я прочла за этот год. Взяв её читать сразу после поочередного прочтения Властелина Колец, Хоббита и Сильмариллиона, я думала, что она станет логической жирной точкой в завершении моего полного знакомства со Средиземьем, так как Вселенная меня затянула, заглотила, завязала вокруг себя узлами, и я была шокирована, что я физически в состоянии вариться в одной и той же непростой истории на протяжении нескольких месяцев и меня не начнет тошнить (как это обычно со мной бывает). Так вот, я наивно думала, что прочитав Письма еще на страниц 800, меня отпустит, и я с чистой совестью смогу потихоньку отойти от Средиземья, храня это прекрасное лето , проведённое преимущественно за этими книгами, в уме и сердце, с твердым намерением вернуться в этот мир примерно в следующем году. Знаете, что произошло? Меня накрыло с ещё большей силой. Этот потрясающий человек, уже почти полвека как покойный, приоткрыл для меня дверь в четоги своего разума и показал кое что из того, что было дорого его сердцу. Конечно, он не знал, что множество его писем будут опубликованы его сыном, Кристофером (к несчастью, покинувший наш мир в 2020 году, о котором, кстати говоря, я знала только то, что после смерти отца он стал распорядителем его литературного наследия, но я и представить себе не могла насколько велик был его личный вклад в это наследие. Ведь Толкин советовался с ним по каждой написанной главе Властелина Колец, отсылая ему написанные отрывки во время Второй Мировой, и Кристофер был его первым читателем и критиком. Именно Кристофер составлял и рисовал карты Средиземья для публикации).  Но прочитав его письма- ответы на всевозможные вопросы читателей (от нелепейших до действительно глубоких и серьезных) , думаю, он не был бы против публикации любой информации (из-под его же собственного пера) , которая помогла бы поклонникам его творчества узнать хоть на граммульку больше, чем они знают) Тем более что он считал, что глупых вопросов тут быть не может, и лучше ты спроси у меня, пока я жив, чем надумаешь в своей голове какую - нибудь чушь, которой ни разу не подразумевалось. Конечно же, читать этот сборник писем нужно после знакомства с основными тремя книгами (Хоббит, ВК, Сильм) , без них читать её просто незачем. 

Сказать по правде, начав читать Сильмариллион, мне с первых строк было ясно, что такой текст может выдать только глубоко религиозный человек. В чем я крепко убедилась, прочитав его Письма.

"Как бы то ни было, во всей этой писанине (*В основе своей, я полагаю, она посвящена проблеме соотношения Искусства (и Вторичного творчества) и Первичной Реальности. — Прим. авт.*) речь идет главным образом о Падении, Смертности и Машине".

Что такое Первичная реальность и Вторичное творчество? Учитывая, тот факт, что Толкин был глубоко верующим католиком, для него все, что способны создать люди в любом своём искусстве, является вторичным, так как мы ограничены тем, что УЖЕ заложено в нас Богом. И только Божье, так сказать, "творчество" (в которое входим мы как его творения, а в особенности наш разум, ну и весь материальный мир в придачу) является первичным, и мы не можем выпрыгнуть за пределы этих границ, которые нам доступны. Эта мысль всегда крутилась у меня в голове - ты не можешь выразить то, чего в тебе нет. Если ты пустышка интеллектуально и эмоционально - ты не выдашь текст наподобие Достоевского или не будешь вторым Смоктуновским. Подобное пытается втолковать и Толкин ( в Письмах очень развёрнуто, да и в Сильмариллионе в общем-то тоже это неплохо считывается). Исходя из таких рассуждений Толкин не может и не хочет считать себя каким бы то ни было Творцом - всё вторично и уже придумано до него. А дальше произошла просто чистая магия - такой скромный жизненный подход наложился на гигантский кругозор, прекрасное образование, нехилые лингвистические способности и эпический склад ума.  Во время чтения Писем меня накрывало волной его наполненности древними эпохами и нашим миром из них постепенно вытекающим. И, ей-богу, складывается престранное, но очень занятное ощущение. Толкин говорит о своих произведениях не как их непосредственный Создатель, а как бы со стороны. Создалось впечатление, что передо мной человек, впитавший в себя всю историю нашего мира ( вместе со всевозможными мифическими и вымышленными отступлениями) , которая в нём перебурлила и перебродила, а дальше генератор случайных композиций в его голове выдал конкретно эту готовую и никакую иную историю, которую он назвал историей Средиземья. А он просто своего рода проводник. Так что для него история Средиземья это что-то само собой разумеющееся, исходя из всего того, что ему было известно о нашем мире. А известно ему было по ходу дела столько, сколько будет объемом куда больше всей библиотеки имени Ленина. И все это оказалось загружено в его мозг. Кроме того, он много говорил о том, сколько всего во Властелине Колец было написано чисто интуитивно. Думаю, не секрет, что первым в списке написанных чисто интуитивно персонажей был Том Бомбадил. Ну то есть, Толкин сам не до конца уверен кто он, что он и зачем он. У него есть много занятных рассуждений о нем в Письмах, но опять же, он сам не раз подчеркивал, что, мол, просто интуиция ему подсказала, что нужно включить Бомбадила в повествование. Зачем именно - а кто ж его поймет. Потом, значит энты:

"Взять, например, энтов. Я их вовсе не придумывал сознательно. Глава «Древобород», начиная спервой реплики Древоборода на стр. 66, была написана более-менее как есть, причем у меня самого ощущение было примерно такое (если не считать «родовых мук»), как если бы я читал чужое произведение. А теперь я люблю энтов потому, что ко мне они словно никакого отношения не имеют. Полагаю, какое-то время нечто происходило «в подсознании»; этим и объясняется чувство, владевшее мною на протяжении всей работы, особенно когдая «застревал», что я ничего не придумываю, но лишь передаю (неточно), а порою вынужден ждать, пока то, «что случилось на самом деле не прояснится».

О его обожании мертвых языков вообще стоит говорить отдельно и очень долго) На самом деле я рада, что Отец-Основатель фэнтези был настолько упоротым (в самом прекрасном смысле этого слова) человеком во всем что касалось филологии и замудренных занудных языковых правил. Думаю этот его подход будет понятен далеко не всем. Даже я, всегда считавшая себя фанатом иностранных языков и никогда не имевшая с ними никаких проблем, поняла, что я даже приблизительно не могу осмыслить того, что он толкует о своём восприятии языков и о том, что не языки создавались под мир, а, наоборот, мир под такие языки, которые казались Профессору эстетически прекрасными. 

"Скорее «истории» сочинялись для того, чтобы создать мир для языков, нежели наоборот" 

"В любом случае, для меня это произведение в немалой степени — эссе по «лингвистической эстетике»; как я порою и сообщаю тем, кто меня спрашивает «о чем это все?»Оно о себе самом, и «ни о чем» другом".

А началось все, как выяснилось,  с того что в свои школьные годы Толкин наткнулся на слово Earendel. Он не знал ни что оно означает, ни из какого именно языка оно происходит, но был настолько очарован звучанием и красотой этого слова, что такого сильного вдохновения ему хватило на всю дальнейшую жизнь. Ну а Эарендель занял своё почетное место в истории сначала Берелианда, затем Нуменора и Средиземья, став отцом Эльронда Полуэльфа (агента Смита) и праотцом нуменорских королей. 

"... я был поражен исключительной красотой этого слова (или имени), всецело соответствующего обычному стилю англосаксонского — но благозвучного до необычайной степени в этом приятном для слуха, но не «усладительном» языке... Еще до 1914 г. я написал «стихотворение» об Эаренделе, который вывел свой корабль, точно яркую искру, из гаваней Солнца. Я включил его в свою мифологию — в пределах которой он стал главным действующим лицом — как морехода и, в итоге, как звезда-знамение, знак надежды людям. «Айя Эарендиль эленион анкалима» (II 329), «Привет тебе, Эарендиль, ярчайшая из Звезд», восходит в изрядном отдалении, к «Éala Éarendel engla beorhtast».

Ну а письмо под номером 163 к У. Х. Одену - ода Толкина о любви к языкам:

"Я имею в виду, я усвоил кое-что насчет английского языка и его истории. В школе я учил англосаксонский (а еще — готский, но это — чисто случайно, совершенно вне учебной программы, хотя случайность оказалась решающей: через готский я открыл не только современную историческую филологию, созвучную моим историческим и научным наклонностям, но еще впервые в жизни — изучение языка просто удовольствия ради: я имею в виду ради сильнейшего эстетического наслаждения, которое дарит язык сам по себе, освобожденный не только от соображений пользы, но даже от функции «проводника литературы».

Читать о признаниях в любви к разным иностранным языкам такого человека... Да что может случиться со мной более прекрасного этим вечером?

Да и у вас вот укладывается в голове, что вообще-то Властелин Колец - это перевод на английский с Всеобщего наречия Средиземья? Когда я это осознала, я даже не могла представить с чего надо начать думать, чтобы просто придумать такую концепцию своего произведения... С другой стороны, если бы и моей специализацией были мертвые германские языки, я бы тоже мыслила в рамках именно что переводов древних текстов, как самой идельной литературы... Наверное... 

Вообще, это очень правильно, что он целенаправленно и настойчиво давал по башке издателям, корректорам и переводчикам, которые допускали ошибки в написании или считали нужным самовольничать и исправлять то, что было написано умышленно иначе. Они конечно изрядно потрепали нервы профессору, но он их всех победил) Ну насколько возможно победить, имея дело с такими сложными работами по переводу) А самая настоящая война Толкина с бестолковыми американскими издателями и иллюстраторами (которые с завидной периодичностью выдавали какую-то необъяснимую несусветную фигню), длившаяся десятилетиями - просто шедевр! Можете представить себе Толкина, увидевшего обложку американского переиздания Хоббита с изображенными на ней (внезапно) Львом, двумя страусами эму и деревом с розовыми луковицами (ну а почему бы собственно и нет:))?

 "...я нахожу обложку безобразной; но сознаю, что главная цель издания в мягкой обложке — это привлечь покупателей, и, наверное, вам, а не мне судить, что привлекательно в глазах американца. Потому не стану затевать дискуссию насчет вкуса (имелось в виду, хотя прямо я не сказал: кошмарные цвета и гнусный шрифт), но вынужден спросить насчет виньетки: какое отношение она имеет к книге? Что это за место? Откуда взялись лев и страусы-эму? И что это еще за штука с розовыми луковицами на переднем плане? Не понимаю, как человек, книгу прочитавший (надеюсь, вы ее читали) может решить, что подобная картинка способна порадовать автора... Миссис _______ [представительница издательства, выпускающего книгу в мягкой обложке] на визит ко мне времени не нашла. Она мне позвонила. Я долго с ней беседовал, но она показалась мне абсолютно «непробиваемой». Я так понимаю, хотелось ей только одного: чтобы я отрекся, повел себя как хороший мальчик и отреагировал благосклонно. Когда я вновь обратил ее внимание на вышеупомянутые пункты, она повысила голос на несколько тонов и возопила: «Но ведь у человека не было ВРЕМЕНИ прочесть книгу!» ... Касательно розовых луковиц она сказала, как если бы объяснялась с непроходимым тупицей: «предполагается, что это рождественская елка». Почему этой особе до сих пор позволяют разгуливать на свободе? Мне начинает казаться, будто я заперт в сумасшедшем доме. У вас больше опыта, возможно, вы подскажете, как выйти из этого безумного лабиринта".

Бедного Толкина такие ситуации, ясное дело, бесили и раздражали, но он каждый раз брал себя в руки и писал длинные письма издателям, терпеливо и последовательно объясняя что не так, почему и как именно должно быть (местами очень не тонко намекая, что он не то чтобы дико счастлив тратить своё время, расписывая все эти подробности такому недалекому человеку, как ты, который вместо того, чтобы внимательно прочесть книгу, теперь создает мне проблемы) Но правильная интерпретация и достоверность первоисточника куда важнее. Ради этого можно было и потерпеть этих идиотов (особенно отличились тут, ясное дело, американцы, которые постоянно умудрялись косячить с изданиями и без необходимости в переводе). И победа профессора в том, что несмотря на подобные казусы, он заставил весь мир относиться к его произведениям с максимальной внимательностью и ответственностью, не позволяя себе вольного отношения даже к малейшим деталям, доказав миру, что случайных, ненужных или неважных деталей у него нет. И за любую неверно переведенную подробность, опечатку или тупую неподходящую иллюстрацию он был готов оторвать тебе голову. 

Были и другие ситуации, которые трепали Толкину нервы:

"292 К Джой Хилл, «Аллен энд Анвин»[Некий «поклонник» собрался написать «продолжение» к «Властелину Колец»; издательство ознакомило Толкина с подробностями.]
12 декабря 1966
Сэндфилд-Роуд 76, Хедингтон, Оксфорд
Дорогая мисс Хилл!
Высылаю вам в том же конверте нахальное добавление к моим горестям. Не знаю, как обстоит дело юридически; полагаю, что, поскольку на придуманные имена и названия право собственности не распространяется, закон никоим образом не препятствует этому молодому ослу опубликовать свое продолжение, если он сумеет найти издателя, с хорошей ли репутацией или сомнительной, согласного взять такую дрянь.
Я всего лишь сообщил ему, что переслал его письмо вместе с пробными образчиками вам. Думаю, что письмо в соответствующем ключе от «Аллен энд Анвин» возымеет больший эффект, нежели подписанное мною. Некогда одна молодая женщина прислала мне сходное предложение, составленное в исключительно подобострастном стиле, а когда я ответил отказом, я получил письмо самое что ни на есть ругательное".

Хорошо, что он не узнал, что подобных ослов, которые замахиваются на святое, потом появилось ещё больше) 

Но обиднее всего мне было читать о том, как Толкин практически в каждом письме издателю просил опубликовать именно Сильмариллион, и хотя он был несказанно рад и тому что выпустили Властелин Колец - толстенную книжку, в окупаемости которой поначалу совсем не были уверены, да и книжка вышла совершенно непривычного жанра, всё- таки трудом всей своей жизни он считал именно Сильмариллион. И как обидно, что на многие вопросы внимательных поклонников, ему приходилось тратить время и переписывать уже готовые куски Сильмариллиона, в которых , ясное дело, можно найти кучу ответов и предыстории! А проще было бы для всех издать Сильм... Но, на нет и суда нет. Как мы знаем, он был издан уже после его смерти. Ужасно жаль. 

А вот и некоторые вопросы, на которые и в Сильме не найдешь прямых ответов и Толкину было где разгуляться:

‌- где жены энтов? 

‌- почему эльфы согласились ковать кольца власти и повелись на речи Саурона? 

‌- что было бы если бы Сэм не нагрубил Голлуму в момент, когда тот бы готов раскаяться и Голлум бы раскаялся? 

‌- если тролли и орки порождение зла и только зла от Моргота, как тролль мог в хоббите сочувствовать Бильбо? И было ли то сочувствием? 

‌- биология смешанных рас эльфов и людей - было ли это частью замысла Эру или просто так сложилось? 

‌- воплощения и развоплощения Валар, Гэндальфа и Саурона

‌- можно ли считать тот факт, что Фродо не смог бросить кольцо в огонь его нравственным падением? 

‌- что было бы, если бы в финале Голлума не было рядом и Фродо объявил себя Властелином Кольца? 

‌- что было бы если бы Кольцом завладел Гэндальф, Галадриэль или Элронд? 

Это , конечно, вопросы глобальные, расписывая которые, Толкин писал гигантские письма, но было и миллион небольших занятных деталек) Например, я ( да и многие мои друзья тоже) думала, что специфические уши хоббитов на манер эльфийских в экранизации - это чисто прикол Питера Джексона, потому как в книгах никаких намеков на это нет. Оказалось, что когда иллюстраторы первого издания Хоббита спросили Толкина, какими он представляет хоббитов, тот как раз таки и упомянул заострённые уши подобные эльфийским) Так что Питер Джексон молодец) Тоже читал эти Письма) 

Также хотется отметить, что (как известно) Толкин настаивает на том, что он написал не альтернативную Вселенную, а историю нашего мира, ниточки которой тянутся к тому же Ветхому Завету ( Толкин подчеркивал, что намерено избегает отсылок к христианской традиции, тк подобных сказаний полно), эпосам Беовульф и Калевала, и многим другим преданиям ( но преимущественно западно - европейской культуры, что естественно)), а Нуменор, как выяснилось, уходит корнями к мифу об Атлантиде:

"Так сгинул Нуменор-Атлантида и вся его слава. Но, как в истории Ноя, небольшая группа Верных Нуменора, отказавшихся участвовать в мятеже (хотя многие из них были принесены в жертву в Храме приверженцами Саурона) спаслись на Девяти Корабля"

Комбо из мифа об Атлантиде и истории из Ветхого Завета... как тебе такое, Илон Маск? )) Опять - таки, тема вторичности проходит красной нитью... Все основное уже придумано по крайней мере около 2000 лет назад, а мы все крутимся вокруг тех же самых библейских, да античных сюжетов, и ничего свежего выдать не можем, а только переосмысляем, да перерабатываем на новый лад одно и тоже:

"В конце концов, я считаю, что легенды и мифы в значительной степени сотканы из «истины» и, несомненно, представляют отдельные ее аспекты, которые воспринять можно только в такой форме; давным-давно определенные истины и формы воплощения такого рода были открыты и неизбежно возникают вновь и вновь. "

А вновь и вновь, говорит Толкин, сквозь всю культуру проходят темы Падения, Смерти и Бессмертия, что являются главными и в его творчестве. 

Шутка ли, но практически все что было написано после Толкина в жанре фэнтези, стало, о сюрприз, тоже вторичным)))

Хотя для меня сейчас назвать ВК или Сильмариллион фэнтези... ну это как сказать, что Библия это фэнтези... Звучит не особо... Эпос. Вот подходящее название. Только Эпос. Именно что с большой буквы. 

В то же время Толкин неоднократно пишет, что его истории - не аллегории и не нужно искать отсылок к каким-то конкретным явлениям и вещам. Например, он говорит, что не сходит до откровенной аллегорической банальщины в виде аналогии СССР и Мордора, или Саурона и Сталина, боже упаси, вас быть такими narrow-minded, господа, как вы могли такое подумать. Да и сами вопросы подобного рода его даже не то чтобы расстраивают, а вроде как граничат с кощунственным складом ума, Толкину не доступным. То есть, он как бы догоняет, почему такое пришло вам в голову, но был бы рад, если б подобного приходило по-меньше. И все-таки, будучи умным дядей-англичанином (и как ни крути дитëм одной из величайших мировых империй, впитавшим её молоко), он (неважно, вольно или невольно) протранслировал отношение к Востоку, как к региону тёмному, странному и враждебному - что довольно понятная тема для человека Северо-Западной европейской культуры, для которого Толкин и писал. Но он сильно против привязки к конкретному историческому периоду. Конечно же, ВК писался преимущественно во время Второй мировой, но Толкин опять настаивает , что сей труд был бы рождён практически в том же объеме и значении, и не будучи написан во время войны. 

Вообще, читая эту книгу я часто улыбалась, потому как хотя Толкин и говорил сам о себе, как о человеке с приземленным и посредственным чувством юмора, но мы то знаем этих хитрых англичан, так что он может не прибедняться) Чую в оригинале это все написано ещё прекрасней, но даже в переводе я получала огромное удовольствие от текста. 

А приколы, подобные таким письмам тоже улыбали:

219 Из письма в «Аллен энд Анвин» 14 октября 1959
[Заводчица кошек из Кембриджа спрашивала, можно ли ей зарегистрировать помет сиамских котят под именами, заимствованными из «Властелина Колец».]
Мой единственный комментарий — реплика Пэка насчет смертных (*Аллюзия на реплику Пэка, персонажа шекспировской комедии «Сон в летнюю ночь»: «Lord, what fools these mortals be!» (III.2) (в переводе Т. Щепкиной-Куперник: «Как безумен род людской!»).*). Боюсь, что в моих глазах сиамские кошки — это фауна Мордора, но заводчице об этом сообщать не обязательно".

Во время чтения Властелина Колец, мое сердце больше привязалось к описаниям именно гор и скалистых местностей (копи Мории и Мглистые горы - форева) ,тк из всей природы я предпочитаю именно горы, и я была счастлива обнаружить, что Толкин из всех пейзажей тоже облюбовал больше всех именно их:

"Сердце мое до сих пор — среди высокогорных скальных пустынь, среди морен /*Морена — скопление обломков горных пород (валунов, гравия, песка, глины), образуемое передвижением и таянием ледников*/ и горных руин, безмолвных, если не считать голосок тоненького ледяного ручейка. Разумеется, это — чисто интеллектуальные и эстетические предпочтения: человеку на камне и песке не выжить; но, как бы то ни было, я-то жив не хлебом единым; и не будь в мире голых с кал, и бескрайних песков, и бесплодных морей, я бы, верно, возненавидел всю зелень, точно некую плесень... "

Вообще Толкин говорит, что в его жизни было не прям сильно много путешествий (что правда, ведь он, в основном,  любил сидеть в своем любимом Окфорде), и те по Северо-Западным странам Европы, но даже этого ему хватило, чтобы выдавать такие нереальные описания пейзажей. 

Для него написание мира Средиземья не было хобби, и он категорически возражал, если слышал, что кто-то называет так его писательство, ведь хобби это то, чем ты отдыхаешь от работы, а его работа и писательство было неразрывно связано друг с другом и было в удовольствие. А по итогу пронизывало всю его жизнь. Он был Береном, а его жена - Лутиэн:

"... через 5 лет (равные двадцатилетнему опыту последующей жизни) я встретил Лутиэн Тинувиэль моего собственного, личного «романа» — с длинными, темными волосами, глазами, как звезды, и мелодичным голосом. В 1934 г. она все еще была со мною, и ее прекрасные дети — тоже. А теперь вот она ушла раньше Берена, оставив его и впрямь одноруким, да только не обладает он властью растрогать неумолимого Мандоса, и нет Дор Гюрт и куйнар, Земли Умерших, что Живы, в этом Падшем Королевстве Арды, где поклоняются прислужникам Моргота... "

"Наконец-то занялся маминой могилой..... Мне бы хотелось следующую надпись:
ЭДИТ МЭРИ ТОЛКИН
1889-1971
Лутиэн
: коротко и сухо, за исключением Лутиэн, а это имя значит для меня больше, нежели бесчисленное множество слов; ибо она была моей Лутиэн (и знала об этом)... начало легенды, что со временем стала центральной частью «Сильмариллиона». Впервые эта легенда зародилась на небольшой лесной полянке, заросшей болиголовами, под Русом, в Йоркшире (где я недолгое время командовал аванпостом хамберского гарнизона в 1917 г. и она имела возможность какое-то время жить там со мной). В те дни волосы ее были как вороново крыло, кожа — атласная, глаза сияли ярче, нежели когда-либо на твоей памяти, и она умела петь — и танцевать. Но легенда исказилась, я — оставлен, и мне не дано просить перед неумолимым Мандосом".

Почему-то перечитывая эти строки я начинаю плакать... Хотя ну вот почему почему-то, Свет...?

От чего ещё наворачиваются слезы на глазах, так это от того, что он не увидел всего того, на что вдохновило весь земной шар его творчество. И что он вынужден был уже будучи глубоко пожилым больным человеком практически до конца жизни работать, так как процент от продаж его книг был весьма невелик, даже несмотря на прижизненную популярность. 

Что ж, надо закругляться, рецензия и так получается слишком большой, хотя я не написала наверное и мизерной части того, о чем я думала и о чем хотелось бы побольше порассуждать и чем можно было бы поделиться после прочтения. Могу лишь закончить рецензию тем, что попади я в программу Познера, и задай он мне в конце традиционно вопрос из опросника Пруста: " Если бы вы могли поговорить с любым из когда -либо живших людей, кто бы это был? " - я всегда знала, как я отвечу, а теперь я знаю это ещё больше. 

P.S Ну а теперь, я, видимо, не смогу с чистой совестью спокойно спать пока не прочитаю Властелина Колец в оригинале ("спасибо" Толкину за то, что он мне вбил в подкорку, что теперь это мой абсолютнейший долг), ну и Беовульф (с подробным эссе Толкина по нему) с Калевалой тоже давят на плечи, так что как я упомянула в начале рецензии, пока я не осилю их, Средиземье и дух профессора меня не отпустят)) 

Комната. Книжные шкафы заполненные книгами. На полу ковер. Стоит письменный стол,на нем навалено куча бумаг. На окне отдыхает печатная машинка. Горит камин,рядом стоит удобное кресло,а в нем сидит старик. Седовласый,с добрыми глазами и улыбкой. Он курит трубку и рассказывает мне интересные истории. О том,как были написаны его романы,о построениях языка и происхождении слов,о своей семье и друзьях,а так же о жизни в общем. Было интересно получить наставления от этого умного и начитанного человека. Ведь и правда можно многое почерпнуть для себя.

Иногда он становится молодым пареньком в форме ланкаширских стрелков. Этот Толкин рассказывает с задором о своем мифическом мире и только что созданном языке,о чайном клубе и любимой девушке,о войне и о потере.

А порой это мужчина средних лет,профессор и отец четырех детей. Он рассказывал о второй мировой войне,жизни во время этих ужасных событий.

Вот такой оказалась для меня книга Толкина "Письма". Как приватный разговор по душам. Много интересного узнала,как о романах,так и о взглядах на жизнь,характере. Очаровывает его педантичность и щепетильное отношение к языкам. И теперь многие док. фильмы о профессоре я воспринимаю иначе. Через призму писем можно было много интересного узнать о 20 веке и побывать там. Каждая история всплывала яркой картинкой.

Чудесная книга. Не раз думаю буду к ней возвращаться. Да прибудут с Вами книги дорогие лайвлибовцы!