«Трое в лодке, не считая собаки / Three Men in a Boat (to Say Nothing of the Dog)» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Вы, мужчины, никогда не поймёте того, что как бы женщина ни любила, но бывают минуты, когда даже любимый человек становится ей в тягость.
Каждый человек обладает тем, что ему совершенно не нужно, а тем, что ему не обходимо, владеют другие.
Самые тихие люди, садясь в лодку,становятся дикими и кровожадными. ...
Речной воздух губительно действует на характер, и в этом, я думаю, причина, почему даже лодочники иногда грубы друг с другом и допускают выражения, о которых в более спокойную минуту несомненно готовы пожалеть.
А мы, мальчишки, охотно бы пожертвовали десять лет школьной жизни за то, чтобы проболеть один день, и не давали нашим родителям ни малейшего повода гордиться нами, - и все-таки не болели. Мы бегали и шалили на сквозняке, но это приносило нам лишь пользу и освежало нас. Мы ели разные вещи, чтобы захворать, но только жирели и приобретали аппетит. Что бы мы ни придумали, заболеть не удавалось, пока не наступали каникулы. Зато в последний день учения мы схватывали простуду, коклюш и всевозможные другие недуги, которые длились до начала следующей четверти. А тогда, какие бы ухищрения мы ни пускали в ход, здоровье вдруг возвращалось, и мы чувствовали себя лучше, чем когда-либо.
Такова жизнь, и мы все - только трава, которую срезают, кладут в печь и жгут.
Но зато мы приобрели опыт, а за опыт, как говорится, сколько ни заплати — не переплатишь.
Ведь немец не любит лени и не поощряет её.
Будь у нас какая-либо особая надобность не спать, а сейчас же встать и одеться, мы бы, наверное, упали на подушки, едва взглянув на часы, и прохрапели бы до десяти. Но так как не было решительно никаких оснований встать раньше, чем через два часа, и подняться в шесть часов было бы совершенно нелепо, мы чувствовали, что пролежать еще пять минут для нас равносильно смерти. Такова уже извращенность человеческой природы.
Перед ужином мы с Джорджем и Гаррисом были сварливы, раздражительны и дурно настроены; после ужина мы сидели и широко улыбались друг другу, мы улыбались даже нашей собаке. Мы любили друг друга; мы любили всех.
Привычка ослепляет и заставляет нас не видеть того, чего не хочется.
Как всегда бывает в тех случаях, когда времени мало и надо что-нибудь разъяснить, джентельмен говорил втрое больше, чем нужно.
