«Моя жизнь и время» kitobidan iqtiboslar
Если дама, переходя через дорогу, приподнимала юбку чуть выше положенного, показывая лодыжки, движение транспорта останавливалось. Со всех сторон сбегались зеваки. Люди высокодуховные отводили взор, но бесстыдники, вроде попугая мисс Тинклпот, преспокойно пользовались случаем «всласть поглазеть». В один прекрасный день установилась новая мода: юбки должны заканчиваться на два дюйма от земли. По этому случаю в «Дейли телеграф» появилась большая статья о том, как подобные мелочи, если их не пресечь, могут перерасти в угрозу для нации.
Для демократов Америка – великое разочарование. Я не говорю о материальном благополучии – начиная с какого-то момента оно порабощает. А духовное развитие в Америке, похоже, никому не нужно. Мистер Форд сказал, что каждый покупатель автомобиля "Форд" может получить машину с доставкой на дом, причём её покрасят в любой выбранный цвет при условии, что этот цвет – чёрный. В двух словах он выразил умонастроение современной Америки. Каждый американец волне делать, что ему вздумается, при условии, что двадцать четыре часа в сутки он будет делать в точности то же, что и все. Каждый волен высказать своё мнение, если он кричит вместе с толпой. У него в отличие от мистер Пиквика нет даже выбора, с которой толпой кричать. В Америка только одна толпа. Каждый американец имеет право на самостоятельное мышление – пока он думает исключительно то, что ему укажут.
Энтони Хоуп сотрудничал и с «Лентяем», и с «Сегодня». Даже жаль, что он получил наследство. Если бы не это, мог писать и по сей день. В области литературы бедность – единственный надежный меценат.
Случись мне спорить с Сократом., я бы, пожалуй, предпочёл, чтобы он сразу назвал меня тупицей и дело с концом, чем по своему страшно раздражающему методу шаг за шагом доказывать мою тупость.
Вера не может изменить факты. Бог есть, это ясно. Если есть часы, то есть и часовщик, который их создал. Звёздное небо над головой – вот самое верное доказательство. Где-нибудь, когда-нибудь нам откроется истина. А до тех пор что человеку нужно, кроме нравственного закона внутри нас? Это единственная надёжная религия. Голос самого Бога обращается к нам напрямую, без посредников. Ему я могу поверить.
Впрочем, я не собираюсь уделять много времени своим школьным годам. Одно только вопоминание вызывает злость. Что может быть важнее образования? И до чего нелепо оно поставлено! Вот потому так низок уровень интеллекта у человечества в целом. Карлейль определяет школу как место мучений, где детей держат в душных закрытых помещениях и задавливают книжной премудростью. И хоть бы это были правильные книги! Все, что ребенок усваивает в школе, он вполне мог бы узнать и сам - за полгода, при помощи разумного книготорговца.
Нью-Йорк ни на что не похож. Его не с чем сравнить. Нью-Йорк – квинтэссенция Америки. Беспощадный, кипучий, вульгарный, если угодно, – и всё-таки великий. Природа немеет перед ним. Океан тихонько плещет рядом, растеряв весь свой апломб. В нью-йоркских ущельях деревья кажутся былинками на ветру. облака цепляются за шпили высотных домом.
В этом городе звучит совершенно новая нота. Ха огромностью прячется небывалая и невероятно важная идея. Какое-то время вы ломаете голову и внезапно понимаете, в чём тут дело. Возьмите Лондом, Рим, Париж – в любом значительном городе Старого Света шпили собора, колокольни церквей, башни, купола, минареты, дворцы и театры возвышаются над рыночной площадью, над местом, где вершат свои дела торговцы и менялы. В Нью-Йорке торжествующий Бизнес возносится до небес, подавляя всё вокруг. Куда ни кинешь взгляд, видны одни небоскрёбы. Искусство и религия жмутся у подножия.
Как я убедился на собственно опыте, сломать шею, катаясь на лыжах, практически невозможно. Быть может, способ этого добиться существует; в таком случае это единственный способ, которого я не испробовал.
Мои высокообразованные друзья со склонностью к статистике утверждают, что в идеально организованном мире каждый будет работать не больше двух часов в день. Меня крайне беспокоит, чем же я тогда займу оставшиеся двадцать два часа? Положим семь часов на сон, ещё три на еду; не представляю, как можно их растянуть ещё больше и не заболеть от обжорства. Остаётся четырнадцать часов. Какому-нибудь буддисту-созерцателю это, должно быть, пара пустяков. Он способен справиться с такой задачкой буквально стоя на голове – и скорее всего так и сделает. однако среднему христианину придётся трудно. Мне советуют освободившееся время посвятить самосовершенствованию, развивая свой ум. Но не всякий ум может развиваться бесконечно. Боюсь, мой ум в процессе зачахнет. Не исключено, что вместо самосовершенствования я просто рехнусь. В пьесе Шоу "назад к Мафусаилу" некий юноша спрашивает одного из древних, не утратил ли он способность радоваться жизни, на что тот отвечает вполне в духе миссис Уилфер: "Дитя, даже минута того упоения жизнью, какое вкушаем мы, убила бы тебя".
Он сказал, что совсем бросил бы писательство, если бы не ночной сторож. Джейкобс истощил все свои запасы сюжетов. Неделями ломал голову, но ничего нового не придумывалось. И вдруг в полном отчаянии он схватил перо и написал: "Кстати, о женщина", – сказал ночной сторож...
Дальше дело пошло без сучка без задоринки. Ночной сторож болтал без умолку, только записывай.
