отличный пример глубокого критического самоанализа, полезного всем, но доступного не каждому. Сартр подтверждает мысль, что все мы родом из детства. Что сформировано там, в счастливые годы неосознаваемого бытия, с тем мы и проживаем жизнь. Жаль, что понимаем мы это, если вообще понимаем, только тогда, когда не только сами выросли, но и лети наши уже стали взрослыми. остается надеяться, что успеем для внуков создать условия их детства с учетом результатов та4ого самоанализа.
Прекрасное эссе, читается легко хотя начало, по-моему затянуто. Сартр Велик, но для меня осталось загадкой, это исповедь или самолюбование француза.
Превосходно!
Выдающийся труд. Выстраданный во внутренней борьбе и сфонтанированный таким чутким разнообразием словесных форм.
Тяжёлый и стильный, питающий душу тонким впечатлением.
Благодарю!
Двойственное впечатление от этой неоднозначной и явно позёрской книги. Те, кто считают Сартра иконой экзистенциализма, на которую лишь молиться надо, пусть обойдут стороной мои впечатления о прочитанном.
Детство. У каждого оно было и каждый хотел бы вновь в него вернуться. Прекрасное время, когда радость переполняет тебя по любому поводу, когда ты не знаешь усталости от новых ежедневных впечатлений, когда память на всю жизнь даёт высокий критерий любого случая, и ежедневно мир открывается всё разными и разными манящими гранями... Продолжать здесь можно бесконечно, а примеров тому, думаю, каждый приведёт в избытке. А что у Сартра? Разве это детство, когда взрослый уже человек вспоминает лишь своё самокопание, свой, несвойственный возрасту, нигилизм, свой атеизм? Впрочем, отрицая Бога, он почему-то убеждён в существовании Духа, но это же лишь подмена слов, значение который идентично. Мальчик так горд, так видит себя, окружённым вниманием, что ясно сразу его стремление к позёрству, стремление любыми средствами выделяться.
Я был так горд и одинок в ту пору, что хотел либо ощутить себя нужным всему человечеству, либо умереть.
Ему нужен успех, популярность, он искренне удивлён, узнав, что и другие люди, кроме него, могут быть популярными и известными. Врождённое и обострённое чувство духовного превосходства над окружающими прослеживается очень явно.
Мне открылись терзания стареющей актрисы: я понял, что другие тоже могут иметь успех.
Читать - Писать. Повесть разделена на две эти части, которые сразу же ставят смысловые акценты, не подлежащий малейшему сомнению. Мальчик таких лет уже даёт характеристики окружающим людям и вообще всему, что его окружает. Конечно, понимаю, что мы склонны к отрицанию "былых заслуг" и это заложено в психологии большинства молодых людей, но так уничтожительно прямолинейно в свои неполные 10 лет высказываться... Пожалуй, именно многоточие и будет моим отношением.
Одна из фотографий сохранилась: я на ней белокур, розов, кудряв, щеки пухлые, во взгляде ласковая почтительность к установленному миропорядку, в надутых губках затаенная наглость – я знаю себе цену.
Мальчик, знающий себе цену и знающий свою цель в жизни - вот портрет, чёткими словесными мазками, нарисованный на страницах книги.
Один против всех: таков был мой девиз. Ищите источник этих сумрачных и грандиозных фантазий в буржуазно-пуританском индивидуализме моего окружения.
Позёрство или прямота? Вот именно так и спрашивал себя, продираясь сквозь ежестраничные загадки, вопросы и противоречия, рассыпанные в изобилии. Но я не собираюсь укорять Сартра за его негативное отношение к отцу, за его витиеватый атеизм, за его нигилизм к окружающим. Я лишь спрашиваю себя: возможно ли в столь юном возрасте быть уже таким пресыщенным жизнью, ещё не зная её? Мало кто может похвастаться знанием жизни даже в пожилые годы, а тут мальчишка... опять же многоточие. Потому и оставляю свой вопрос я без ответа. Может быть, малое количество серого вещества, данное мне Богом, не позволяет осознать всё величие высокого разума писателя, проявившегося столь ярко ещё в раннем детстве. Наверное, так и есть и потому и моя оценка прочитанного лишь троечка. И это ведь уже повторное перечитывание повести, спустя десятилетия. Что тогда, что сейчас, отношение к написанному практически одинаковое. В потому и пожелаю всем, дочитавшим мои мысли до конца, находить в безбрежном океане мировой литературы именно то, что созвучно вашей душе. "Слова" Ж.П.Сартра с моим внутренним миром точно уж находятся в диссонансе. И вспомнился знаменитый русский романс, где легко и точно и поётся:
Не лукавьте, не лукавьте! Ваша песня не нова. Ах, оставьте, ах, оставьте! Всё слова, слова, слова…
Как часто вы думали о том, как пишутся книги? Как часто вы понимали глубинный смысл тех слов, которые нас окружают?
Эта книга не просто о том, как быть писателем, а о том, что значит быть осмысленным писателем. В своём произведении Сартр очень бережно относится к слову, его смыслу, даже при описании своего прошлого. Безусловно, стоит прочесть эту книгу, которая откроет вам мир книг с другой стороны.
Слова, слова, слова... Этот наркотик будет покруче, чем всякие там химические вещества, но и слезть с них не представляется никакой возможности, нет же клиник для отъявленных, отпетых словолюбов, которые сначала бездумно ширяются чужими словами, хорошими, очень хорошими, плохими, если нет средств на что-то получше, потом бегут продавать вещи, чтобы купить слова, когда отнимают слова, то запираются со слезами в туалете, кричат, бьются головой об стену, читают освежитель воздуха, всю жизнь проводят в поиске тех самых слов, а потом робко начинают сами писать слова, поначалу ещё не слова, а так, переложения чужих, рерайт, как сказали бы сейчас, следуют образцам, потом нарочито их ломают, потом снова возвращаются к эталонам более высокого уровня и так и качаются на этих словесных качелях, чтобы потом, может быть, но не факт, слова проросли сквозь их пальцы невиданными раньше цветами, вцепились корнями в чужие сердца и тоже подсадили их на эту отравленную иглу, и всё время, пока ты ищешь слова и воспроизводишь слова, тебе надо их потреблять, смотреть с жалостью, как другие пытаются их укротить, загнать в клетку, заставить служить их коммерческим интересам, три слова по цене одного, только сегодня уникальное предложение, а слова от этого теряют силу и блекнут, превращаясь в замыленные бессмысленные звуки, спам, как песок сквозь пальцы, невидимки, а что делать, когда передоз, от них не скрыться и не спрятаться, хотя, говорят, есть такие, которые со словами обращаться и вовсе не умеют, странные инопланетяне, как можно не поддаться пленительной словесной отравленной зыби, не позволить увлечь себя за собой, не захотеть овладеть всеми их тайнами и, конечно, рано или поздно потерпеть поражение, но нисколько этим не разочароваться.
А что Жан-Поль? Вышел на Монмартр, пожонглировал словами, рассказал про то, как он до жизни такой дошёл. Рассказал сочно, узнаваемо, переносимо на себя, отчего полюбить "Слова" куда проще, чем "Тошноту", которую на себя надевать совсем не хочется, хоть иногда и приходится. Большая часть книга автобиографична в классическом смысле (родился, зачитался, как до жизни такой докатился), но без пыльной тоски статистики и никому ненужных подробностей (влюбился, женился, нашёл работу, кому это вообще интересно?), зато об интимных отношениях со словами и собственным нелепым гением — в режиме исповеди, стараясь максимально отставить кокетство и потому регулярно к нему возвращаясь. К концу и вовсе превращается в исповедь-признание, нежное любовное письмо к той особенной природной дури, которую нам поставляет мироздание, — возможности позвездеть.
Сартр был действительно уникальным человеком, противопоставлявшим себя всему и всем, даже самому себе. Его книги - это всегда борьба с комфортом, с общепринятым течением событий; борьба со своим рождением, со своей славой, со своей смертью.
По сути дела все неизменно, суета сует на поверхности не должна заслонять от нас мертвящую незыблемость нашей судьбы.
На каждой странице присутствует мысль, которая поражает, которая обвиняет и оправдывает. И если я когда-то с трудом могла представить какие причины побудили Сартра отказаться от Нобелевской премии, то сейчас вопрос снят окончательно. Этот человек не искал прижизненной славы, она давила на него, она ему противила. Лишь посмертная слава была приемлема, оправдана.
В "Словах" Сартр предстаёт перед нами только мальчиком и мертвецом. Все остальное обезличено и обесценено, вычеркнуто из повествования. Вот он мальчик, послушный ангел, сидит в магазинчике в ожидании своей бабушки, и вот он Сартр, написавший свой шедевр, исполнивший свой долг, оправдавший свое существование, мертвец под траурным солнцем славы. Потомки склоняются над его книгой в восхищении, но он уже давно прибыл на конечную станцию, удалился в безмолвие.
Сартр действительно уникален. Он стал словом, он уподобился слову. Безличностный, один среди множества, подобный всем и в то же время обособленный, подобный Слову. И Слово это значимо, незаменимо в повествовании становления мировой литературы. Сартр стал незаменим, необходим, он больше не безбилетный пассажир. Теперь он необходим всему миру.
Есть в такой беспрецедентной гениальности что-то жуткое. Превращающее человека со всеми его страстями и особенностями в прижизненный памятник самому себе. Гениальность накладывает на него клеймо с рождения. Сартр великий и ужасный. Он словно уже родился старым и больным, отрицающим и гениальным. Но все же это было не так. Он родился белокурым ангелоподобным мальчиком. И благодаря его автобиографии мы можем увидеть, как это было. Увидеть как в этот мир приходят гении и каково им нести эту ношу.
Слова. Фонетические средства выражения мыслей. Колебания и волны, воспринимаемые тобой. Симфония букв. Симфония звуков. Движения языка. Напряжение и расслабление голосовых связок. Шумовые компоненты в широком диапазоне частот. Скажи мне что-нибудь. Вовсе неважно что именно. В этом мире все равно нет таких слов, чтобы выразить все твои мысли. Их еще не придумали. И уже никогда не придумают. Или лучше ничего не говори. Просто думай. Мысль, сидящая в голове, превращаясь в слово полностью деформируется и выходит юродивым калекой. Убогим. Блаженным. Слова - мутанты наших мыслей. У тебя с языка срываются вербальные экспонаты кунсткамеры. Маленькие уродцы. Лучше не выпускай их. Нет, все же лучше молчи. Я все равно никогда не буду тебя слушать. В этих звуках давно нет никакого смысла. Слова. Когда я представляю "слово", мне не видится открывающийся рот, ритмичные движения губ. Я вижу черные символы на белом листе. Ты скажешь - фатальное совпадение. Ох, лучше молчи. Слова. Может быть, их смысл вовсе никому не важен? Никогда не верила словам. Никому не верь. И мне не верь. Я все время вру. Даже если не хочу. Помнишь, я говорила, что самые важные слова еще не придумали? Если тянуть гласные - будет песня. Если петь на незнакомом языке - люди все равно пойдут танцевать. Если петь "Майн Кампф", можно укачать младенца. Я же говорила, что смысл никому не важен. Слова. Всем говорю - не люблю этого Сартра. Терпеть не могу. Вот всем говорю. И вообще этих французов. Вечно они всем недовольны. Абсурд у них. Экзистенциализм. Бессмысленность жизни. Страх перед смертью. Смеешься? Я же говорила, что мне никогда нельзя верить. У нас нет выбора. Мы все обречены врать, подменяя желаемые образы теми, которые можем описать существующими словами. А, может быть, лжи не существует. Все - правда. И вся эта реальность - просто продолжения наших слов. Одни говорят - сначала было слово. Наверное, они правы. Другие говорят - сначала была пустота. Ты не знаешь, что такое пустота? Я не знаю. Но я думаю, что пустота - это отсутствие мыслей. Ты поправляешь - слов? Может и слов. Тогда это было одно и то же. Слова. Они говорят - сначала был космос возможностей. Все было можно. Тогда еще были те другие слова. Тогда бы мы поняли друг-друга. Они говорят - тогда не было смерти. Знаешь, что я думаю? Думаю, что смерть просто не понимает нас. Вот если бы сказать ей - не приходи, сейчас не время. И она поняла бы. Я думаю, смерть просто не знает нашего языка. Может быть "я не хочу умирать" на ее языке звучит " приходи как можно скорее". Слова. Хочешь я расскажу тебе о Сартре? А ты сделаешь вид, будто ты его никогда не читал. У него были светлые локоны и белое платьице, в котором он изображал ангелочка. У меня не было ни светлых кудрей, ни белого платьица. У тебя тоже? Нам не стать такими, как Сартр. У него было много книг, огромные шкафы, целые лабиринты. И он говорил, что когда их прочитает, начнет их "жить". Не так-то много книг на свете, которые хотелось бы "прожить". Слова. Там было о его детстве. Знаешь, я ведь терпеть не могу детей. Но когда смотрю на взрослых людей - всегда вижу в них ребенка. Таких детей люблю. Я вот думаю, что мы никогда не вырастаем. Однажды он сдернул с мальчика накладную бороду в спектакле. Хотел рассмешить других детей. А ему сказали - видишь, чем кончается дело, когда вылезают вперед. А он убежал, заперся в комнате и, встав перед зеркалом, долго корчил рожи. Так ему было обидно, что он решил досадить самому себе еще больше. Такой он. Когда думаю о Сартре всегда представляю маленького мальчика, который корчит рожи. Сначала перед зеркалом, а после всему миру. Я уже говорила, что мы не растем? Слова. Знаешь, зачем он начал писать? Чтобы искупить факт своего существования. Слова - единственное, что вечно. Единственное, что неподвластно абсолютному исчезновению. Растения вянут, строения рассыпаются, люди умирают, а память - она ведь тоже не вечна. Перек говорил - фотография - вызов исчезновению. Не думаю. Бумага тлеет. Однажды все исчезнет. Кроме слов. Рискни. Пиши в стол. Посылай краткие месседжи вселенной. Не наговаривай на диктофон. Никому не говори. Оставляй их на листах. Высекай свои прижизненные эпитафии. Оставляй вспухшие, кровоточащие памятью о тебе, незаживающие рубцы-насечки на теле вечности. Напоминай о себе. Непрестанно напоминай. Непрестанно существуй. Там где будут слова - не будет смерти. Все, что ты сможешь оставить - соединения букв. Изваяй себя в слове. Увековечь себя в текстах. Не дай себе исчезнуть, как мы все. Будь как Сартр. Слова. Маленький мальчик, выросший среди книг, должен был доказать миру и самому себе, что он существует. Существование - экзистенция. На деле, мы существуем только отражаясь в других. В абсолютной пустоте не доказать, что ты есть. Самоуверенный мальчишка. Он так хотел доказать, что сможет стать лучшим. Самоуверенность - это обратная сторона страха. В зеркале ты - герой. Докажи это за пределами блестящей глади. В мире миллиарды людей. Они пользуются схожими буквами. Но у каждого выходят свои слова. Проклятия и признания в любви могут состоять из одинаковых букв. Слова. Сядь перед деревом и смотри. Как делал маленький Мопассан. Как делал Сартр. Изучай. А потом плескай словами о нем. Учись видеть, чтобы уметь говорить. Старайся увидеть вселенную в обивке кресла. Она ведь там есть. Он ее видел. Слова. Слава и смерть едины. И значит так можно ее обмануть. Самоубийство шиворот-навыворот. Предложи себя потребителю. И ты забудешь о ней. Или просто срастешься. Такое крошечное мошенничество в угоду себе.
Существовать значило обладать утвержденным наименованием где-то на бесконечных таблицах слова; писать значило высекать на них новые существа или — такова была самая упорная из моих иллюзий — ловить вещи живьем в капканы фраз: если я буду изобретательно пользоваться языком, объект запутается в знаках, я схвачу его.
Слишком тяжело быть гением, когда на деле ты - капризный, избалованный ребенок, боящийся вступать во взрослую жизнь. Но все же возможно. Он так хотел написать "самую лучшую книгу". Написал? "Слова"? Сегодня тебя будут звать Жан-Поль. Сегодня мы будем "читать" и "писать" Сегодня ты будешь гением. Сегодня мы обманем смерть.
Я сначала поставил этой книге "тройку", но потом (сейчас) переправил на "четыре", ибо некоторые зерновые цитаты (ниже приведу часть) вытягивают, т.е. компенсируют за счет своей мощи большую часть "воды" произведения. Что не нравится, -это его манера повествования, когда он пишет как бы для читателей, которых он любит и уважает больше, чем своих родственников.. Это, как бы понятный, но не совсем честный ход. И этот ход дает свои, диаметрально противоположные (его желанию) плоды -да, временами интересно (но чаще -скучно), но главное -я, как читатель, не сопереживаю автору (ребёнку), главному герою. Одна из его ключевых сцен -описание, как он, 9-и летний прочитал какой-то рассказ, где "на сибирском полустанке некий писатель расхаживает в ожидании поезда.. и вдруг на тракте, идущем вдоль железнодорожного пути появляется карета; юная графиня выскакивает из экипажа.. склоняется перед ним, ловит его правую руку, целует её (кстати, интересно, о каком произведении идет речь, может кто помнит? -В.А.).. меня, девятилетнего мальчишку восхищало, что у писателя-брюзги в степи нашлась читательница.. живой простолюдин не мог принять таких знаков поклонения от аристократки" -здесь всё прекрасно и даже до дрожи.. романтизировано.. -"Моя лучшая книга -та, над которой я работаю; затем следует только что опубликованная; но отвращение к ней уже исподволь зреет во мне и скоро найдет выход" -(очень) понятно и представимо. Соответственно, Император ВАВА оценивает книгу: Степень парлептипности 0,51. Степень густоты (крови) 0,11.
Некоторое время назад прочла книгу «Слова». Хотела, чтобы улеглись возникшие противоречия и моё впечатление как-то оформилось. Это книга с удивительным названием и не менее удивительным содержанием.
Сартр поместил собственную личность под микроскоп и беспощадно описал все без прикрас. На склоне лет писатели нередко возвращаются к поре раннего детства. Происходит это по-разному: одни вздыхают по былой чистоте, другие доказывают, что чистота не утрачена и присутствует на каком-то уровне, третьи просто рассказывают о пройденном пути.
Это вроде бы автобиографическая повесть, посвященная раннему детству и юности писателя. Здесь он пытается рассказать о формировании своей личности, первом знакомстве с книгами и о желания стать писателем. Описание детства и юности делится на два периода «Читать» и «Писать».
Свою родословную он выписывает с немалой долей иронии иногда безобидной, но чаще язвительной. Семья - души не чающая в незаурядном ребенке, рано привыкшем «работать на публику».
Я сделался героем. Я махнул рукой на свои чары: теперь речь шла не о том чтобы пленять, а о том, чтобы самоутверждаться".
Свои занятия дома и в лицее. Первое посещение недавно изобретенного кинематографа, первое знакомство с книжным морем, первые попытки сочинять самому — такой милый мальчик, окруженный заботами родичей, которые чуть ли не с колыбели уготовили ему карьеру на писательства. Очень тонко сделан психологический разрез человека, его сущности, мыслей, побуждений, реакций - всех проявлений.
В целом в семье Жан был в центре внимания, поэтому в нем был развит эгоизм, он считал себя главным и необходимым, в чем и признается. В произведении Сартр не делает исключения и для себя самого — здесь прямо и очень жестоко раскрываются заблуждения маленького Жана, иллюзии и фантазии, которые отразились и на его взрослой жизни. Для меня было удивительно, насколько откровенно, без стеснения, очень цинично Сартр рассказывает о своем детстве. Не буду скрывать, что на протяжении всей книги ждала когда же наступит раскаяние. Ну когда же маленький человечек пустит любовь в своё сердце и откроет его для окружающих (хотя бы для домашних). А он все глубже и глубже погружался в собственное "ЭГО", возводил его в культ. Я не могу сказать, что верю в то, что написано в этой книге. К примеру, я не помню себя в 4 года, и уж тем более не могу сказать какими помыслами были продиктованы те или иные поступки. Как он это всё извлёк из своего ума - воспоминания, описанные с такой детальностью, каждая мысль героя, каждый отклик на мелкие события - как всё это можно было в таких подробностях описать??? Мне кажется, что цинизм описания и такие подробности в книге созданы специально для подогрева интереса к его персоне. Это как некий рекламный жест. Я не представляю себе маленького ребёнка с такой циничной и лживой душой. Дети, как правило, очень открыты и непосредственны. Как такое может быть, мне не понятно. Книга написана очень красивым языком, много моментов над которыми стоит подумать, но читать её я не могу рекомендовать (тем более своим детям), чтобы не заразиться нарциссизмом. Думаю «Слова» могут понравиться поклонникам самого Сартра и представителям атеистического экзистенциализма.
«Слова» kitobiga sharhlar, 50 izohlar