Kitobni o'qish: «Редкий экземпляр: собственность империи», sahifa 8
– Конечно. Вероника.
– Отлично, а сколько вам лет?
– У нее не считывается чип, – свистящим шепотом пожаловалась врачиха.
Ябеда!
– Мне двадцать пять лет, я родилась в Петербурге в тысяча девятьсот…
– Что, простите? – озадачился офицер.
– Может, вызвать психиатра? – тут же предложила доктор.
Она мне нравится все меньше!
– Нет необходимости. Я менталист, – молодое симпатичное лицо мужчины неуловимо изменилось, теперь передо мной стоял суровый правоохранитель, готовый на любые действия.
– Вы предлагаете покопаться у меня в голове? – уточнила осторожно.
– Не предлагаю, – жесткая усмешка. – У вас нет выбора.
Знал бы ты, что такое, когда его действительно нет. Не мой случай. Но, разумеется, отвечать подобным образом было бы не слишком умно с моей стороны.
Он подошел ближе, чеканил шаг, как на плацу, скорее всего, доказывал мне, что настроен серьезно, и предпринимать попытки избежать это нет возможности.
– Не стоит беспокоиться, – уже более мягко сказал он, встав напротив. – Просто думайте.
– О чем?
– О чем угодно. Как вас по-настоящему зовут. Где вы живете. Почему произошла катастрофа.
– А вы что будете делать?
– Мне нужно дотронуться до вас, я положу пальцы вот сюда, – прохладное прикосновение на левом виске, – и сюда, – и правом. – Можете закрыть глаза, если вам так проще. Видите, – он повернулся к замершей у входа женщине. – Все хорошо, можете идти.
– Но…
– Пусть останется! – брякнула я, потому что показалось, что он может без свидетелей сделать со мной, что угодно.
– Зачем?
– Мне…мне так спокойнее. Пожалуйста, – я почти умоляюще посмотрела на нее, и та, к моему удивлению, кивнула.
– Хорошо. Начнем?
– Уже?
Вместо ответа он застыл, дыхание стало ровнее и глубже, а глаза будто наполнились туманом. Поволока густела, и зрачки уже не различить. Что ему показать? Мое прошлое не для слабонервных…
Внезапно я расслабилась. Не знаю, насколько безрассудно поступаю, скорее всего, достаточно. Но, с другой стороны, я же выполняю законные требования сотрудника ведомства, так ведь? Черт с тобой, смотри!
Прикрыв глаза, мысленно вернулась в детство. Любимые старинные улицы города на Неве, родители и младший брат, вечерние посиделки, встреча нового две тысячи седьмого года, разведение мостов и салют, которые папа пускал каждый праздник, а мама злилась и переживала, что залп попадет не туда.
Гибель семьи, боль, страх и непонимание. Тогда казалось, мир перестал существовать, жить незачем. Долгая депрессия, потом апатия, потом, словно по крупицам, восстановление…нет, не прежнего существования, а некой пародии.
Приличная работа, мужчина, который мог бы стать моим мужем.
Приговор усатого доктора, с сожалением взирающего на молодую пациентку, которой из-за диагноза осталось совсем немного. Его предложение вступить в медицинский проект, эксперимент…
Пробуждение в лаборатории, боль и страх, нарастающая паника, глаза врача – первое, что увидела в новой жизни.
Марат, Руслан, Игорь, Гоша, Эрик, Елена… Я словно прокрутила всю свою жизнь на ускоренной кинопленке. Не старалась особо, выходило само собой. Реальность, с которой ничего не поделаешь. Она просто есть.
Когда его пальцы оторвались от моих висков, он все еще сидел с каменным лицом, не сводя с меня прояснившихся глаз.
– Вот моя правда, – прошептала. – Что вы будете с ней делать?
Глава 24. Наша сторона
Полицейский оправился быстрее, чем могла надеяться. Выпрямился, остро глянул, будто убедившись, что я все еще перед ним, оглянулся на врачиху.
– Ее сюда доставили на скорой?
– Да.
– Кто? Какая бригада?
– Третья… А что?
– Вы не считаете меня сумасшедшей? – на всякий случай уточнила я.
– Увы, обмануть меня невозможно, даже если бы вы страдали острыми галлюцинациями.
– Простите, я не знаю, стоило ли…
– Стоило. Где тот, кто был с вами?
– Доктор сказала, что в соседней палате.
– Он такой же?
– Нет, он обычный.
– Состояние?
– Перелом обеих ног, повреждения головного мозга, многочисленные ушибы. Ему повезло меньше, – отрапортовала уже врач.
– Бедный, – пробормотала я, опять привлекая к себе внимание. – Знаете, Леонид ведь? Я могу ему помочь, только мне нужно попасть к нему и… и кое-что еще.
– О чем речь?
– Это покажется странным.
– Не думаю, что вы сможете еще больше меня удивить, – усмехнулся мужчина. – Так что там?
– Мне нужно влить ему свою кровь.
По-моему, я слышала, как челюсть женщины с глухим стуком падает на кафельный пол. Лейтенант выругался, долго и витиевато.
– Она с другой планеты, да? – не иначе, собравшись с духом, поинтересовалась врач.
– Нет, к сожалению.
– К сожалению?!
– Черт, давайте не сейчас! Вероника, верно? – кивнула. – Я сто процентов пожалею об этом, но я помогу вам. И она, – жест в сторону врачихи, – тоже. Раз уж оказалась здесь.
– Почему? – спросила я, действительно не понимая, откуда столько благородства.
– Вам необходимо объяснять?
Пожала плечами.
– Если честно, нет.
– Вот и славно.
Он помог мне подняться, хотя это было лишнее, накинул сверху халат и вывел в коридор. Медик, все еще ничего не понимающая, все-таки шла за нами. Возможно, ей движет не столько страх перед стражем порядка, сколько элементарное женское любопытство.
Соседняя палата, как и моя, была одноместной. В середине – кровать и множество приборов, которые моргают, пищат и шипят. Арсен выглядел паршиво. Бледный, сливающийся с больничным постельным бельем, он чем-то напоминал Марата. Сердце билось с перебоями. Казалось, еще немного и спасти его не удастся.
– Ему уже провели операцию, осталось только ждать, – тихо проговорила врач.
Я повернулась к ней.
– Вас как зовут?
– Надежда.
– Очень хорошо! Надежда, пожалуйста, помогите мне.
– Чем?
– Возьмите мою кровь и влейте моему другу.
– Эээ, – она опешила, будто не расслышала мое заявление несколько минут назад, перевела взгляд на полицейского, тот одобрительно кивнул. – Ладно, кровь, значит. Почему нет? Проходите, присядьте у столика… Давайте вашу ручку… Отлично-отлично, какой хороший напор. Простите… А теперь прямо так, без проверки и обработки… Ничего страшного, это же экстренная ситуация.
Она бормотала все время, пока шло переливание, а после чуть не лишилась чувств, когда я попросила еще кое о чем – вытащить из шеи чип. По нему легко определят мое местоположение, и боевики «Ариадны» могут появиться здесь с минуты на минуту. И вряд ли они решат оставить в живых нежелательных свидетелей.
Пришлось уговаривать ее сообща, менталист снова встал на мою сторону и уверял, что это – необходимость. То ли понял, для чего это нужно, то ли доверял каждому слову, с учетом того, что увидел среди моих воспоминаний.
Операция длилась недолго, и я искренне старалась делать вид, что не испытываю адской боли, от которой глаза на лоб лезут и хочется плюнуть на все и прекратить. Кстати, это тоже немного странно, ведь мне доводилось испытывать, мягко говоря, разного рода болевые ощущения. Но почему-то именно изъятие чипа что тогда, что сейчас кажется невероятной пыткой! Впрочем, фиг с ним, даже гадать не буду, почему так.
Когда все закончилось, Арсен уже пришел в себя. Обвел взглядом палату, остановился на мне. Облегчение, которое легко читалось на его лице, было таким искренним, что на глазах, вопреки обещанию не ныть почем зря, опять навернулись слезы. Только теперь – благодарности.
– Ты как? – спросила, подходя к кровати.
– Мне бы попить, – через паузу произнес пилот извиняющимся тоном.
– Сейчас принесу, – отозвался полицейский.
– Это твои…знакомые? – удивился Арсен, когда тот скрылся за стеной.
– Можно и так сказать. Он что-то типа патрульного или участкового из моего времени, я так поняла. Менталист. Я показала ему правду, и он вроде как проникся. И вызвался помочь.
– Круто!
– Моего времени? – переспросила в ужасе врач, которая так и осталась стоять с открытым ртом возле процедурного столика.
Привычный мир женщины рушился на глазах. Сначала я со своей невосприимчивостью к лекарствам и быстрой регенерацией, потом «вампирско-донорские» игры, чудесное «оживление» пациента с множественными травмами. Он, кстати, не дождался питья и самостоятельно поднялся. Двигался осторожно, но вполне уверенно. Отлично, помогло даже быстрее, чем я думала.
Доктор прикрыла глаза и помассировала виски.
– Я сейчас сойду с ума!
Виной тому ваша покорная слуга, ничего нового, но, видимо, душа настолько очерствела, что я не собиралась успокаивать ее и дальше. Знаю, звучит цинично, но то, что требовалось, она сделала, помогла нам, за что огромное спасибо. Только теперь в ее же интересах забыть обо всем, что здесь произошло.
Арсен прошелся по палате, прислушиваясь к собственному состоянию.
– Кровь свою дала? – осведомился понимающе. – Ощущения классные! И не болит ничего!
Я улыбнулась.
– Очень рада!
– Держи, – вернувшийся Леонид протянул ему стакан воды, и мужчина осушил его залпом, будто не пил неделю. – Если это все, вам пора уходить.
– Боюсь, моя «птичка» уже не взлетит, – протянул Арсен, аккуратно ставя посудину на тумбочку возле кровати.
– Можно лифтом или на машине, – предложил лейтенант.
– Ехать далековато. Без спецнастройки лифт туда точно не доберется.
– А если авто?
– Та же хрень. К тому же, слишком рискованно.
– Какие варианты еще?
– Связаться бы с нашими. Они бы точно что-нибудь придумали.
– Я могу попробовать, дай контакты…
Диалог мужчин прервался трелью мобильного. Надежда взглянула на запястье.
– Главврач звонит, – почему-то шепотом оповестила нас.
– И что такого? – не понял Леонид.
– Странно…
– Ясно, по наши души, – ухмыльнулся Арсен. – Ладно, времени нет, тачка так тачка. Чур я за рулем.
– Без проблем. Вперед!
– Ребят! – я решила напомнить о себе, точнее, не совсем о себе, указав на так и не ответившую на звонок докторшу. – Ее нельзя здесь оставлять. Вы же понимаете, что с ней будет.
– Вот же черт! – выругался Арсен. – Она права.
– Это уже похищение. Может быть, сделает вид, что ничего не знает? – предложил Леонид.
– В «Ариадне» есть менталисты, – покачала я головой.
Мы все уставились на ту, чья судьба перевернулась на сто восемьдесят градусов из-за банального стечения обстоятельств.
Она тяжело вздохнула и произнесла твердо, но практически неслышно:
– Я поеду.
– Какая интересная побирается компания! – хохотнул почему-то донельзя довольный Арсен. – Сколько мест у тебя в тачке?
– Всем хватит, – полицейский вытащил из кобуры на поясе блестящий серебристый пистолет, снял с предохранителя и передал пилоту, второй оставил себе.
Вот это подготовка, конечно! Он будто собирается прорываться с боем, хотя кто знает, не исключаю и такое развитие событий.
Я подошла к Надежде, ободряюще улыбнулась:
– Все будет хорошо. Я обязательно все вам расскажу, когда появится возможность.
– Не уверена, что хочу это знать, – пробормотала она, но предложенный локоть взяла и вцепилась в руку с неожиданной силой.
– Главное, выбраться отсюда.
– Договорили? Валим!
Глава 25. Беглецы
Если меня когда-нибудь спросят, как у нас это получилось, я затруднюсь с ответом. И не потому, что случившееся каким-то образом не вписывается в парадигму прочих событий, наоборот, перестрелки, ранения близких или просто хороших людей, чужая кровь на руках с некоторых пор стали для меня чем-то вроде обыденности. Да и беготня от жестокого своенравного противника, который, кажется, озверел окончательно, тоже, увы, воспринимается как нечто будничное. А вот успех, вопреки здравому смыслу, кажется подозрительным. Тот день стал квинтэссенцией и того, и другого.
Леня не зря вооружился до того, как мы покинули палату. Нас ждали сразу на выходе. Пятеро людей в узнаваемых черных комбинезонах и балаклавах с пистолетам, красноречиво уткнувшимися в одну точку – мою бедовую головушку. Кто бы ими ни руководил, он распоясался окончательно, перестав бояться огласки: немногочисленные больные и медики, оказавшиеся в злосчастную минуту в том же коридоре, сгрудились в углу, со страхом взирая на разворачивающуюся картину, достойную средней руки триллера. Судя по всему, их согнали туда насильно, потому что шестой боевик высился над ними, поигрывая оружием.
Инстинкты сработали раньше, чем успела сообразить. Время замедлилось, окуная в привычный уже вакуум, и, когда раздались выстрелы, я смогла уйти в сторону. Пока плыли пули, выхватила у полицейского пистолет и открыла ответный огонь. Старалась целиться по конечностям, убивать даже тех, кто прислан убить тебя, очень страшно, но, как поучал когда-то Руслан, либо-либо. Арсен тоже начал стрелять, прикрывая замершую Надежду. Пока шарики, пущенные из всех дул, неторопливо летели в обе стороны, бросилась к тому, кто удерживал заложников, и выстрелила в упор. Так быстрее. Его было почему-то жаль меньше всех.
Пилот и врачиха начали медленный бег, менталист, получивший от него оружие назад, прикрывал их отход. Я бросила свой ствол Арсену, схватила Леню за руку и, пересиливая себя, со всех ног бросилась в другую сторону. Если разделиться, проще уйти, тем более, раненые бойцы не вдруг догадаются, куда стоит стремиться. Меня-то они фактически не видят.
Мы домчались до запасного выхода из больницы на одном дыхании, по эскалатору, перепрыгивая через три ступеньки. Как только оказались в относительной безопасности, я «вернулась» в настоящее.
– Охренеть! – пробормотал Леня, пытаясь отдышаться.
– И не говори. Где машина?
– На парковке. Я, когда сюда ехал, не думал, что придется убегать из больницы.
– Да уж. Она… обычная?
– В каком смысле?
– Ну, двигатель, руль, педали?
– Ну да.
– Как выглядит и где конкретно стоит? Я пригоню.
– Но…
– Я справлюсь. Давай быстрее!
Откровенно говоря, совсем не испытывала уверенности, что смогу управлять машиной из будущего, но вариантов было немного. К тому же, у меня огромное преимущество перед нашими возможными убийцами, стоит его использовать по максимуму!
– Будь тогда здесь, я за Арсеном и Надей, – бросила напоследок и, не дожидаясь реакции, перешла на ускорение.
Их нашла у другого выхода. До этого пришлось оббежать несколько коридоров, пока не додумалась сконцентрироваться, чтобы расслышать тяжелое дыхание бегущих. Вряд ли кто-то еще в больнице помимо нас носится по этажам.
Сказав, где ждет полицейский, метнулась на парковку. Чувствую, за сегодняшний день потеряла калорий больше, чем за предыдущие двадцать лет реальной жизни.
Мне повезло, парковка была почти пуста, и темный седан, отличающийся от знакомых мне только длиной и более плавными линиями, нашла по звуку сигналки быстро. Ориентировалась по памяти, рычаг коробки передач от себя и надавила на газ. Педаль провалилась до упора, колеса пробуксовали, но двинуться с места получилось, хоть и рывками.
Все трое стояли там, где договорились, быстро заняли свои места, водительское, как и планировали, уступила Арсену. Он вырулил к автоматическим воротам, которые были закрыты, сдал назад и начал разгоняться.
– Держитесь! – крикнул водитель.
Я схватила за руку Надю, которая теперь мелко тряслась, крепко сжала.
– Ничего не бойся.
Автоматная очередь прошила дверцу как картонную. Глупо было надеяться, что у штатного полицейского в наличии окажется броневик. Врач дернулась и обмякла.
– Нет! Черт-черт-черт, Надежда, смотри на меня! Не отключайся! Только не отключайся!
Я лупила ее по лицу, кричала, умоляя открыть глаза, в то время, как машина на большой скорости врезалась в ворота. Нас тряхнуло, отбросив на спинки сидений. Железо прогнулось, но не поддалось. Арсен сдал назад, ушел в занос, опять разогнался и понесся на покореженное препятствие еще раз.
Мы все еще были мишенью, заднее и боковое стекла разбились на мелкие осколки, некоторые залетели внутрь, порезав кожу, но все это было ничто по сравнению с состоянием Нади. Я слышала неровный пульс, а, может, это мой собственный, в такой ситуации сложно понять, но женщина не двигалась, не отвечала, а с левой стороны в районе легкого растекалось бурое пятно.
– Она умирает!
– Что?! Твою мать!
– Дайте нож!
– Что?
– Мне нужен нож!
Леня подал мне складное лезвие. Чиркнула им по своему запястью, брызнула кровь.
Новый удар о ворота. И опять металл корежится, но не сдается. Из-под капота пошел дым, сколько еще продержится машина, явно не предназначенная для подобных испытаний?
– Здесь точно нет другого выхода? – крикнул Арсен.
– Нет!
Снова очередь, теперь гораздо ниже, додумались целиться по колесам. Пилот давит на газ, уходит с траектории выстрелов. Теперь мы мчимся прямо на тех, кто палит в нас, подбегая от больничного корпуса. Кажется, они понимают, что задумал мужчина, и несутся врассыпную, не переставая, однако, стрелять.
Глубокий вдох – и время замедляется. Я посмотрела на Надю, уже не подающую признаков жизни, и прислонила окровавленное запястье к ее губам. Пей, черт вас всех подрал, пей и воскресай! Противно, знаю, даже мерзко, но ничего другого придумать не получается!
Подобный способ сродни безумству, но это синоним моей новой жизни, так что давай, докторица, ты не можешь сейчас умереть. Я и так виновна в гибели слишком многих, тебя я спасу!
Она так и не сделала ни глотка, пришлось открыть рот и буквально заливать свою чудодейственную кровушку ей в горло. Если нас всех сейчас не перебьют, что уже становится вполне реальным, обещаю вытащить тебя из этой заварушки. Костьми лягу! Только не умирай!
Третьего удара ворота не выдержали, и, подпрыгнув на раскуроченных ставнях, машина вылетела с территории клиники. Сзади слышались топот и мат, но Арсен уже летел по дороге в ему одному известном направлении, не притормаживая ни на одном светофоре.
– Как она? – донеслось как сквозь вату озабоченное.
Я повернулась к Наде. Сейчас она походила на вампира: подбородок и щеки заляпаны кровью, как и воротник рубашки. Распахнула полы, чтобы убедиться, что рана перестала быть смертельной.
Она не затянулась, но перестала кровоточить, покрывшись будто недельным рубцом. Сердце билось ровно, глубокое дыхание свидетельствовало о том, что женщина, хоть и без сознания, но уже не в критическом состоянии, как минутой ранее. Пуля все еще внутри, но с этим мы разберемся позже.
– Жить будет, – вздохнула, откинувшись на сидение.
Глава 26. Встреча
Мы поменяли машину километров через пятьсот. До этого гнали как сумасшедшие, распугав редкие встречки, и не остановились ни разу. Потом пришлось пойти на преступление: угнать брошенный не слишком умным водителем внедорожник, и, кстати, делала это я. Опять прибегла к своим способностям. Леня покачал головой и сказал, что, если все жулики станут похожи на меня, миру придет конец. Я же, в свою очередь, напомнила, что он и так висит на волоске, и не благодаря подобным мне, а как раз наоборот – тому, кто за мной охотится.
Мы умылись на обочине, лейтенант скинул китель, оставшись в одной футболке без опознавательных знаков, для Нади у него нашлась толстовка. У нового авто не было тонировки, поэтому ехали как в аквариуме, и привлекать внимание размалеванными красным рожами и общим видом хотелось меньше всего. Кстати, встречных машин было не так много, что, безусловно, радовало. Люди будущего привыкли передвигаться в комфортабельных кабинах, преодолевающих расстояния куда быстрее, чем старый добрый автопром, ставший теперь самым бюджетным вариантом.
Пока ехали, было время подумать, точнее, поразмыслить над тем, кто же так рьяно носится за мной, если Игоря или нет в живых, или он в руках Руслана. Кем бы он ни был, его действия на грани, даже порядком за ней. Чего стоит одна перестрелка на глазах у всего медперсонала столичной больницы! Почему-то кажется, что сам Гринер на такой поступок вряд ли решился бы, он осторожен, хоть и высокомерен. Но умудрялся же скрывать свои делишки все это время. Или они надеются решить проблему с очевидцами привычным способом? Но это же нереально. Помнится, оппозиция в двадцать первом веке любила фразу, которая сейчас очень к месту «Всех не пересажаешь!». Так вот всех и не перестреляешь! В коридоре клиники было не меньше полусотни человек… Или я все еще наивна аки красна девица?
– Ехать дней пять, как я понимаю? – забив на то, до чего, один черт, не смогу додуматься, поинтересовалась у менталиста, сменившего за рулем Арсена.
– Примерно.
Я беспокоилась за Надю. Она пару раз приходила в себя, и даже просилась по нужде и попить, но выглядела довольно паршиво. Ей бы приличную постель, лекарства и уход, а не трястись по русским дорогам, которые за четыре сотни лет, по-моему, не изменились вообще. Беды все те же, как говорится, только глубина их разная.
Тем не менее, мы решили, что останавливаться слишком рискованно. Мужчины вели авто по очереди, пока один рулил, второй отсыпался. Мне спать совершенно не хотелось, но за управление меня по-шовинистски не пускали. Остановки тоже делали довольно редко, ели таблетки, которыми, не иначе, Руслан снабдил.
Граница региона приближалась, а мыслей, как ее преодолеть, все еще не было. Я рассказала, как у нас получилось в прошлый раз, но Надя скакать по лесу точно не сможет, так что вариант отмели сразу. Пилот, уверенный, что проще всего сделать это по воздуху, думал, где бы увести целый вертолет, правда, лишь в теории. Ясное дело, что это практически нереально!
– Надо что-то решать, – вздохнул Леня.
– Бег по лесу вприпрыжку исключаем, – напомнила на всякий случай.
– Да не спорю.
Такие короткие диалоги велись последние десятка два километров, но результатов, понятное дело, не приносили. Порядком уставшие мужчины, казалось, готовы на что угодно, лишь бы все это быстрее закончилось. Хоть снова пробиваться с боем. Но одно дело – наемники «Ариадны», другое – пограничники.
Когда очередные сумерки окончательно опустились на землю, впереди показался свет фар. Прожекторы даже издалека выглядели чересчур большими. Под ложечкой засосало от неясного предчувствия.
– Делайте умные лица, – пошутил пилот и сладко потянулся. – Просто веселая компания молодых людей отправляется позырить на знаменитую стену, разделяющую великое государство от остального сброда.
– Откуда столько оптимизма? – Леня, наоборот, вцепился в руль, готовясь к возможным сюрпризам.
– А что, так бывает? – удивилась я.
Неожиданно ответила Надя.
– Романтики или патриоты никогда не переведутся, то ж не мамонты, – произнесла тихонько, но мы услышали.
Эта фраза напомнила несколько другое выражение, не менее емкое.
Фары мигнули дальним, встречный автомобиль. Просит остановиться?
– Что тебе надо? – процедил полицейский, поворачиваясь к Арсену. – Что делаем?
– На педаль жми, что!
Наш внедорожник заметно прибавил скорость, встречка приближалась, а мы с врачом, наученные горьким опытом, замерли, собираясь, если что, сразу падать на пол за сидения. Я опять взяла ее за руку, чувствуя потребность то ли поддержать, то ли почувствовать это от нее. Она сжала ладонь в ответ.
Я не хотела рассказывать ей правду сейчас, пока ее состояние было далеко от идеального, а она и не спрашивала. Может быть, боялась, не каждый способен достойно воспринимать скрытую от общества реальность, предпочитая жить в том мире, который придумали политики и СМИ. И это не слабость или малодушие, нас веками учили смотреть сквозь призму разноцветных очков. Наверное, что-то она уже успела понять. Она медик, и точно до нашей встречи не сталкивалась с мгновенным заживлением ран, да еще после такого невероятного способа исцеления. Но, самое главное, я не видела ее страха передо мной, как в больнице. А время на откровенность еще будет. Как и многим, ей я тоже должна.
Машина впереди резко затормозила, развернувшись поперек проезжей части, и осталась стоять. Полицейский выругался. Наши фары осветили просто огромный внедорожник, похожий на военные. Такой на таран не возьмешь.
– Тормози! – крикнул Арсен.
– Обочиной?
– Тормози, говорю!
Леня вдавил педаль, нас чуть занесло на сколькой от наледи дороге, но мужчина выкрутил руль и выровнял авто, не доехав до железного монстра всего несколько метров.
– Приехали, – почему-то с облегчением пробормотал пилот.
Я взглянула на доктора.
– Сможешь бежать?
Клянусь, при необходимости унесу ее на руках!
– Постараюсь.
Тем временем дверца машины открылась, явив высокого человека с поднятой рукой, сжимающей пистолет. Дуло, разумеется, было направлено в нашу сторону.
Я подалась вперед, пытаясь рассмотреть еще одного противника, и испугала всех в салоне, взвизгнув так, что у самой уши заложило:
– Руслан!
Мужчина напротив словно что-то услышал, вглядываясь сквозь лобовое стекло внедорожника.
– Это он!
Я вылетела из машины, не заметив, как ушла в ускорение, подбежала к лысому и запрыгнула, обвив руками и ногами.
– Руслан! Это правда ты!
Бездумные поцелуи приходились на щеки, глаза, нос, а я не могла остановиться, сжимая его все крепче, чтобы убедиться: мне не кажется! Это действительно он! Он всегда появляется в тот момент, когда близится отчаяние. Мой суровый ангел-хранитель!
Мужчина, наконец, опомнился, обняв в ответ так, что чуть ребра не затрещали, но именно это сейчас и было нужно: чем ближе, тем лучше!
– Ника! Живая!
Хотела ответить нечто хвастливое, например, что от меня, к счастью, не так просто избавиться, но не смогла, сухие горячие губы прижались к моим. Он целовал быстро и как-то отчаянно, будто боялся, что отстранюсь или вообще исчезну. Ни того, ни другого, естественно, не произошло.
Возможно, это длилось минуту или целые сутки, сложно сказать. Я по-настоящему тонула в неожиданной и, чего уж там, такой долгожданной ласке. Ноги так и не коснулись асфальта, руки обвили его шею и притягивали еще ближе и, будь моя воля, это не закончилось бы никогда.
В голове мелькали обрывки его мыслей, такие же сумбурные и неясные, как и мои, но смысл был понятен без способностей к телепатии…
– Как я понимаю, свои, – пробормотал Леня, тоже покинувший салон, и внезапно рассмеялся.
Пришлось прерваться и постараться выровнять дыхание. Смущения или неловкости в этот раз было. К чему эти сомнительные ощущения, когда жизни, твоя и близких, почти ежеминутно висят на волоске? Впору задуматься о вечном и прекрасном, я считаю.
Хотя, не исключено, все дело в настроении, и через какое-то время вернутся и стыд и совесть. Ну и пусть, не сейчас же!
«Никуда тебя больше не отпущу!».
– Не отпускай, – прошептала в ему шею и счастливо вздохнула.
Он удивленно покосился, но промолчал, все еще крепко обнимая.
Я же повисла на мужчине, как Тарзан на лиане, не собираясь покидать удобное местечко. По-моему, он был не против. Так и подошел к ребятам, придерживая меня под ягодицы одной рукой, вторую протянул Арсену. Леня выглядел слегка озадаченным, но довольным, Надя стояла чуть в стороне, держась за крышу.
– Братишка, не передать словами, как я рад, – сообщил пилот.
Они кое-как обнялись, было неудобно из-за ноши в виде намертво вцепившейся в плечи упрямой девушки.
– Взаимно.
– Знал бы ты, что было.
– Догадываюсь, потом расскажешь. Кто с вами?
– Бюджетники.
– Чего?
– Полицейский и врач. Сам говоришь, не сейчас. Потом поболтаем, история захватывающая, честное слово. Что теперь?
– Домой.
– Лады. Пересаживаемся, как я понимаю. Классная тачка, кстати! Можно я за руль?
– Да пожалуйста!
Леня с Арсеном помогли Наде добраться до машины Руслана. Между прочим, он ехал один. Интересно, куда? Впрочем, спрашивать о чем-то не хотелось. В душе поселилось удивительное спокойствие, которое редко меня так редко посещает. Проблемы вроде пересечения границы, беготни от кровожадных врагов и прочие «радости» отошли на второй план. Здесь мой мужчина, который во всем разберется. Как всегда.
Глава 27. Под землей
Подземное жилище или штаб, как сказал Руслан, находилось на месте дома Кольцевых. Точнее, под землей. Несколько комнат, подобие обычной, вполне человеческой кухни и даже ванная. Поэтому те несколько дней, проведенных здесь, показались мне чуть ли не лучшими за все время после пробуждения. Я чувствовала себя среди своих, по сути, так оно и было, и хоть ситуация все еще не казалась простой, главное все же то, что мы все вместе. Братья, мои современники, спасенные ученые и два друга Руслана – Эрик и Арсен.
Чего стоило мужчине создать все это, известно лишь ему и Богу. Я не лезла в душу, не стремилась на откровенные разговоры. Вообще со встречи на трассе мы говорили мало, исключительно по делу. Вернее даже не так. Я рассказала, что знаю о планах Игоря, о Марате и о новом лекарстве, призванном стереть с лица земли большинство представителей элиты. Пришлось признаться, что слышу мысли людей, в том числе, «спящего» ученого. Это стало особенно тяжелым, ведь мы все еще надеялись на благоприятный исход и излечение. Но его коллеги подтвердили: шансов, что он поправится, практически нет.
– У меня их тоже не было, и ничего, стою перед вами! – фыркнула, не желая верить в их правоту. – Он обязательно что-нибудь придумает!
– Дело ваше, Вероника, если хочется строить иллюзии – пожалуйста… – пробормотал под нос сердитый дядечка, который помог Руслану одолеть Гринера.
– Это не иллюзии!
– Отрицание – одна из первых стадий, – с прискорбным видом заключил он и, извинившись, ушел проверить моих современников.
Те чувствовали себя немногих лучше, но им было сложно воспринимать действительность. Чтобы как-то показать, где правда, а где нет, я собрала их в комнате и завела долгую беседу. Она продлилась больше пяти часов, но результат того стоил.
Их было пятеро. Не тридцать, когда эксперимент только начинался, не четырнадцать, когда Марат выкрал меня из лаборатории, и не семь, когда я впервые их увидела. Трое мужчин и две женщины, молодые, напуганные, не понимающие, что вокруг не сон и не вымысел больного воспаленного сознания.
– То есть ты проснулась всего несколько месяцев назад? – уточнил Артем, самый говорливый и бойкий из всей группы.
– Да, и, поверьте, мне тоже было не весело. Поначалу я решила, что нахожусь в коме, а все это – плод воображения.
– А почему нас не разбудили одновременно?
– Хороший вопрос, – я вздохнула. – А теперь самая нелицеприятная часть нашей истории…
Они слушали, распахнув глаза и разинув рты, ужасаясь миру, в котором очутились. Я и сама еще не до конца привыкла к тому, что планета – одна и та же, мысленно разделяя прошлое и будущее. Но вот где тогда мое настоящее? Еще один занятный вопрос, на который ответ нашелся гораздо позже.
Ученые постоянно измеряли их состояние, и становились все мрачнее. Мы-то с Маратом ожидали, что они станут похожими на меня, но вместо этого показатели ухудшались. Они старели. Нет, не такими темпами, как гематолог после отказа от вакцины, а вполне по-человечески. Но это их почему-то удручало. Я же, возможно, даже немного завидовала. Быть уникальной не так здорово, как кажется нам в подростковом возрасте. И дело не только в ответственности. Просто…просто это страшно.
