Kitobni o'qish: «Письмо к редактору «С.-Петербургских ведомостей» 14 (26) февраля 1868»

М. г. В<алентин> Ф<едорович!> Позвольте мне сказать несколько слов по поводу посмертного отзыва об Артуре Бенни, помещенного в № 37 (от 7 февраля) «С.-Петербургских ведомостей». Этот отзыв возбудил во мне грустные размышления. Смею Вас уверить, что Бенни заслуживал более сочувственного напутствия или хотя сострадательного молчания. Он приехал в Россию лет десять тому назад, с возбужденными неясными надеждами, с верою в несбыточные идеалы. Он был очень молод тогда, не знал ни людей, ни жизни, и вынес из второй своей родины, Англии, известного рода привычки и приемы публичной политической деятельности, которые не могли не возбудить у нас недоверия, недоумения, даже опасений. Пишущий эти строки имел случай на деле убедиться, до какой степени эти опасения были несправедливы. Высланный за границу по распоряжению правительства, отрезвленный опытом, Бенни в последнее время только мечтал о том, как бы выхлопотать позволение вернуться в Россию, которую он полюбил искренно и глубоко, и посвятить себя полезной и скромной деятельности присяжного поверенного. Рана, от которой он умер и которую получил совершенно случайно под Ментаной (он выехал из Рима туристом, в коляске – и попал под «чудотворную» пулю папского зуава), – эта рана была одним и последним из многочисленных ударов, которыми столь щедро наделила его судьба во всё продолжение его поистине злополучной жизни. Неужели же эта злая судьба будет преследовать его и в могиле? Память о нем – и то у весьма немногих знакомых – вот всё, что осталось от бедного энтузиаста. Она – его единственное достояние, если только можно употребить подобное выражение, когда речь идет о мертвеце. Зная свойственное Вам беспристрастие, я не сомневаюсь, что Вы не откажетесь содействовать посильной защите этого достояния.