«Дневник лишнего человека» kitobiga sharhlar

Дневник лишнего человека – Тургенев И.С.

Ещё у Грибоедова говорится, что «слово …пострашнее пистолета». И у Пушкина: «нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся». Врачи прекрасно знают, и сами говорят, что слово может лечить, а может … как в этом рассказе.

Очень важно, что мы говорим людям и себе. Еще важнее, как мы воспринимаем слова, услышанные от других.

Я ещё раз поняла, что моё состояние – в моих руках. Начнёшь мыслить, как герой этого рассказа – там и окажешься. Советую читать всем – очень поучительно!

Не типичный рассказ для Тургенева. Психологизм с уклоном в тонкости тёмных болезненных сторон души скорее похож на Достоевского. После прочтения остаётся какое-то тёмное впечатление из полутонов. Как будто всё действие происходит в мрачном фильме в стиле нуар. Не уверен, что можно рекомендовать всем к прочтению. Если вы не любите Достоевского (и у того порой повеселее), то и этот рассказ Тургенева вряд ли понравится.

Легко читается. Вторая половина - просто несёт, как санки с ледяной горки. Лейтмотив "лишнего человека". Читал по наводке Вики о "лишниъ людях". Поймал такой настрой.

Прекрасный рассказ! Заставляет подумать о жизни, о ее смысле. Помогает посмотреть на себя и своё окружение подругому. Мне очень нравится как Тургенев передаёт чувства героев. И здесь у него снова это прекрасно получилось!

На чтение меня побудил не кто иной, как сам Жюль Верн. Он любил у Тургенева эту книгу, говорил, что «слышно запах степей в его прозе». Ну, как после такой рекомендации не прочесть!

Что ж ко мне в руки попали личные записи барыня-охотника. Его наблюдение за бытом и нравами обычного крепостного населения соседских помещиков, куда угораздило главного героя забраться поохотится.

Вообще занимательно, НО я словно побывала на уроке истории, где обсуждались времена крепостных и помещиков. И не скажу что это мой любимых период. Но написано хорошо и интересно. Рассказы разные и простые. Краткие заметки о запомнившемся.

Слышно ли было запах степей? Слышно. Но я надеялась на большую смысловую нагрузку в тексте. Здесь просто описания без какой либо морали от автора. Разве что читатель сам её разглядит.

«Скучно! скучно!.. Ямщик удалой, Разгони чем-нибудь мою скуку! Песню, что ли, приятель, запой Про рекрутский набор и разлуку…

Н.А. Некрасов, «В дороге», 1845

Как и обещал, принялся я после «Хижины дяди Тома» за отечественный аналог (как утверждал Александр Эткинд ). Да, это тоже книга о личной зависимости, да, очень многое ужасно похоже, роднит положение крепостных и рабов, да, автор писал ее для раскачки общественного мнения, но каюсь, каюсь, очень часто об идеологической значимости я забывал, скользя по страницам. Забываешь, ускользает это ощущение при чтении нехудожественной литературы, переводных вещей (да и чего таить – и современная проза лишена его) – ощущение удивительного удовольствия от чтения русской классики. Вероятно, от того, что я не так часто к ней возвращаюсь, ощущение это сильнее, каждый раз оно переживается очень ярко.

Не знаю, говорят ли теперь в школе те пафосные слова, что слышались еще в 90-е? Эпитеты вроде «великая русская литература» и обращение к писателям не по имени, а по имени-отчеству? Пафос потерял значение в наши дни, скукожившись под яркими лучами маркетинга, однако иногда вот так возьмёшь томик с полки, а тебя и проберет. Я помню такое чувство после Лермонтова, после прозы Пушкина и «Анны Карениной». Скоро надеюсь проверить и на Лескове, сработает ли? Или круг умельцев более ограничен? Но Тургенев точно из их числа.

Есть, есть какой-то смысл в чтении высокой классики в школе. Почти все забываешь (по крайней мере, детали-то я почти все забыл), однако что-то остается, что-то такое, что тянет потом под тем или иным благовидным предлогом перечитать. Что я помню? Бирюка и хрестоматийных Хоря с Калинычем, обсуждение их образов (Хоря поругивали за рыночную ориентированность). Вот, пожалуй, и все. А тут тебе распахивается широкий и плоский (за редким исключением) мир родной лесостепи. Начало «Хоря и Калиныча» запомнилось мне так, как будто оно говорит обо всем цикле, ограничивая его орловскими местами, ан нет, все совсем не так. Посидишь напротив электронной карты, посмотришь – где тут Льгов, где Лебедянь (это, положим, я и так знал), где Чаплыгин, а где Жиздра. И Тулу соотнести не забудь. И выходит, что протопал-проехал Тургенев все наши черноземные края, почти и до нашего медвежьего угла доходил, чуть он северо-восточнее, да и весь тамбовский край не раз упоминает. Все роднее проза его становится.

А проза-то хороша. Гладкая, резвая, отточенная, с автором-зеркалом, который вроде бы и присутствует, а и нет его, просто отражает он русский быт, людей, порядки, дурь и красоту (дури, по обычаю, больше). Тургенев внимателен к людям любого звания, думаю, современников порой шокировало, что рассказ о крепостном соседствовал, а порой и перемешивался с рассказом о столбовом дворянине. Этот гуманистический пафос очень заметен, он порой лучше прямого обличения (да и нет, пожалуй, у Тургенева прямого обличения-то, он как раз умело избегает лобовых атак на крепостной строй, все исподволь, а понятно).

И правда, чего таить, похоже на быт негров на плантациях многое. И знаете, что у нас даже хуже было? Более короткая дистанция из-за отсутствия расовых различий. От этого несправедливость даже ярче как-то. А так все совпадает – и продажи живых людей, и телесные наказания с истязаниями, и частая смена хозяев с непредсказуемыми последствиями. И спят с крепостными девушками баре так же часто, как и плантаторы с негритянками, и детей заводят, только без всей этой специфики мулатов и квартеронов.

И отчего-то мрачно становится. Вроде бы это тот самый мир, что и Гоголя в «Мертвых душах», даже время почти то же. Но нет тут юмора, да и у Гоголя смех сквозь слезы был. Самодуры и дураки калечат судьбы и тела людей по прихоти и по идиотизму. И хотя мир Тургенева богат полутонами и красками, люди и поют, и радуются, но вот и мрут часто, горько, страсти заедают, а то и нарождающийся капитализм (через оброк). И вечная эта, неизбывная какая-то неустроенность быта.

Вот и ещё один великий русский писатель, которого я открыла для себя через тридцать лет после окончания школы. Не могу сказать, что Иван Сергеевич мне не понравился. Скорее наоборот, "Отцы и дети" были прочитаны с большим удовольствием. Но как обычно, за разбором характеров персонажей потерялся сам роман. Ну а после уже и не хотелось к Тургеневу возвращаться. И, вполне возможно, что я бы так никогда и не взяла с полки "Записки охотника", если бы не проект "Читаем Россию!". А уж когда взяла, не смогла оторваться. Боже мой, что за чудо эта книга! В ней прекрасно всё, и язык, и сюжеты, и герои. Какие колоритные персонажи проходят перед глазами читателя. Тут и степенные, спокойные и уверенные в себе однодворекц Овсянникова и Хорь, а рядом с ними уживаются люди-ураганы вроде Чертопханова. А уж какие шекспировские страсти кипят на фоне мирных сельский пейзажей Орловской губернии... И как же прекрасно читать всё это уже чуть прохладными августовскими вечерами, когда в воздухе потихоньку начинает витать запах яблочного варенья и осенних цветов

Не скажу, что Тургенев - мой любимый писатель, но в очерках о деревенской природе и людях ему нет равных! Известно, что он очень любил простых крестьян и ненавидел крепостничество, в "Записках охотника" нельзя не заметить, с каким трепетом и любовью описан простой деревенский люд:

Я, признаюсь, с совершенным изумлением посмотрел на странного старика. Его речь звучала не мужичьей речью: так не говорят простолюдины, и краснобаи так не говорят. Этот язык, обдуманно торжественный и странный… Я не слыхал ничего подобного.

или вот описание лесника из рассказа "Бирюк":

«Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой запашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы. Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо»

А вот контраст - конторщик

заложил перо за ухо и высморкнулся.

Примеров описания спокойных деревенских пейзажей или проливного дождя даже приводить не буду, ведь они встречаются в каждом произведении Тургенева и пленяют своей красотой и являются неотъемлемой частью рассказов из "записок охотника", если не главной, хотя и не скажешь, что вовсе нет никакого сюжета. Это зарисовки из жизни людей, живущих в деревнях, в которых жизнь течёт и пусть не так бурно как в больших городах, но она описана с большим вкусом и душой. Я больше чем уверенна, что Тургенев, живя в блистательной Франции, мире опер и изящных туалетов дам, очень скучал по родной русской деревне с её простыми и добродушными жителями.

В особенности меня зацепил рассказ "Певцы", поднимающий две актуальные проблемы: 1. Искусство, красота и их влияние на человека. Пение Якова касается тонких струн души каждого слушателя, раскрывает саму красоту, позволяет ощутить катарсис. 2. Природа гениальности и её роли в жизни общества. Яков беден, не имеет высокого социального положения, однако обладает влиянием на эмоции окружающих, не доступным другим людям. Идея и смысл произведения Идея рассказа показывает разницу между развлечением и наслаждением истинной красотой. Выступление Якова отличалось от соперника тем, что было по-настоящему красивым и этим произвело действие на окружающих. Смысл же состоит, в том, чтобы показать яркое сияние красоты в серости обыденности. Соприкосновение с истинной красотой позволяет душе воспарить ко всему лучшему, освободиться от тяжких оков жизненных тревог. Однако, возвращаться вновь из волшебства к реальности — больно. Поэтому рассказчик удаляется из помещения до начала празднования, чтобы не видеть, как прекрасный талантливый парень станет простым черпальщиком Яшкой Турком.

"Записки охотника" мне внезапно полюбились даже больше, чем все "Вешние воды" вместе взятые. Это прекрасное, живое произведение, а каков язык! В детстве меня напугал "Бежин луг", где рассказы были созвучны со всеми нашими историями про черный-черный дом, все же детской хоррор-фольклор неистребим и вечен. И до сих пор от истории про Бяшу мурашки бегут)))

Вот на днях зовет приказчик псаря Ермила; говорит: «Ступай, мол, Ермил, на пошту». Ермил у нас завсегда на пошту ездит; собак-то он всех своих поморил: не живут они у него отчего-то, так-таки никогда и не жили, а псарь он хороший, всем взял. Вот поехал Ермил за поштой, да и замешкался в городе, но а едет назад уж он хмелён. А ночь, и светлая ночь: месяц светит... Вот и едет Ермил через плотину: такая уж его дорога вышла. Едет он этак, псарь Ермил, и видит: у утопленника на могиле барашек, белый такой, кудрявый, хорошенький, похаживает. Вот и думает Ермил: «Сем возьму его, — что ему так пропадать», да и слез, и взял его на руки... Но а барашек — ничего. Вот идет Ермил к лошади, а лошадь от него таращится, храпит, головой трясет; однако он ее отпрукал, сел на нее с барашком и поехал опять: барашка перед собой держит. Смотрит он на него, и барашек ему прямо в глаза так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то псарю: что, мол, не помню я, чтобы этак бараны кому в глаза смотрели; однако ничего; стал он его этак по шерсти гладить, — говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы, да ему тоже: «Бяша, бяша...»