Kitobni o'qish: «Рауит»

Глава 1

Я не вижу смысла сообщать имя, данное мне от рождения моим отцом, потому что все равно совсем скоро изменится не только мое имя. Я появился на свет в день смерти своей матери, деньги и власть отца не смогли ничего сделать. Меня с самого детства окружает роскошь. Дом, в котором я живу, огромен, есть сад, есть бассейн, есть гараж. Многие мне завидуют, я могу получить почти все, что захочу.

У моей маленькой семьи большие ресурсы и связи. У моего отца много знакомых, все они очень интересные люди: изобретатели, художники, военные. Есть даже мастер спорта по карате. Многих из них я знаю в лицо, они же знают меня как сына их обеспеченного друга. Как ребенка, которому повезло от рождения, и который совсем скоро повзрослеет до неузнаваемости.

Недавно мне исполнилось пятнадцать, и на свой день рождения я получил свой первый автомобиль, который разместился в одном ряду вместе с пятью машинами моего отца. Белый с черным кожаным салоном. Крыша одним нажатием кнопки складывается и убирается в багажный отсек. Я только два раза сел за руль, чтобы прокатиться на большой скорости по лесным дорогам неподалеку от города.

Я встал и пошел завтракать, спустился по светлой широкой лестнице и отправился к холодильнику, забитому под завязку свежими продуктами. Дома я остался совсем один, у повара и прислуги был выходной, а отец должен был вернуться только через пару дней. Он часто по работе уезжал куда-нибудь, иногда меня брал с собой. В таких случаях пока он заключал новые сделки, я знакомился с городскими достопримечательностями и культурой места, в которое попадал.

Но на этот раз я остался дома, я хотел побыть один, разобраться в себе, понять, что мне делать дальше. Я открыл дверцы холодильника, вытащил из него пару яиц и банку оливок. Решил приготовить себе завтрак, достал сковороду, которая висела над плитой, налил в нее немного масла и зажег огонь.

Пока грелось масло, я открыл оливки и съел несколько штук. Странно, но в детстве они мне совсем не нравились, но теперь я мог всю банку за раз отправить в свой желудок.

Сковорода зашипела, я убавил огонь и разбил яйца, которые отправились к горячему маслу. Мои глаза как завороженные смотрели на то, как прозрачная субстанция становится белой. Потом я отправил еще две оливки в свой рот и поставил банку обратно в холодильник.

Решив не пачкать тарелку, я взял вилку из ящика рядом с плитой, выключил огонь и принялся есть прямо из сковороды. Желтки получились жидкими, как мне и нравилось. Посолить забыл, но меня устраивал такой пресный вкус.

Многие подумали бы, что я питался чем-то изысканным каждый день, для меня готовил личный повар. И спал я, конечно, до обеда. Но я часто готовил сам, просто меня это устраивало, и мог встать с утра пораньше, как и в тот день.

Уже был конец июня, было тепло. Утреннее солнце светило прямо в окно кухни, но вдруг стало темно, небо затянули тучи. Я посмотрел сквозь чистое стекло в высоту, которая словно хотела упасть. Внутри меня что-то кольнуло, стало без причины грустно, хотя в последнее время я был реально не весел.

Я доел свою яичницу и помыл за собой сковороду, которая еще не успела остыть. Поэтому я включил холодную воду, которая привела меня в чувства, избавив от сонного состояния. Мои руки стали холодными. Я вытер их полотенцем, висевшим рядом с раковиной, и прижал их к своим щекам. Стало приятно и прохладно, даже глаза закрылись на несколько секунд. Но потом я их открыл и посмотрел на свое отражение, застывшее на гладкой поверхности кофеварки. Почему-то я был собой недоволен, но не мог понять причину этого.

Я повесил сковороду на ее место, выкинул скорлупу и отправился в свою комнату. Она находилась на третьем этаже, там было просторно и светло, а в окно можно было увидеть бассейн, который недавно почистили от листвы. Мои ноги донесли меня до кровати, в которой я проснулся. И я упал в объятия одеяла, не зная, чем заняться. Сначала я лежал на животе, уткнувшись носом в белую подушку. На мне все еще был мой синий халат, который я надевал после душа или ходил в нем по дому, когда не мог уснуть.

Я перевернулся и уставился в потолок, размышляя о последних событиях. В последнее время мы с отцом часто спорили, а перед его отъездом мы даже умудрились поругаться. А причиной послужило то, что я присутствовал на похоронах своего друга, погибшего в аварии.

Отец не знал о нашей дружбе до последних событий. А отец Амина был главой местной наркомафии. Сам Амин был хорошим человеком, мне было плевать, из какой он был семьи. Мы даже ни разу не обсуждали дела наших родителей, говорили в основном о всякой ерунде или о планах на будущее.

Моя же небольшая семья отличалась законопослушностью и желанием избавить мир от всякого зла. Мой покойный дядя, брат-близнец отца, был полковником полиции, погиб при загадочных обстоятельствах. Родитель же мой продолжил дело моего деда и смог построить многомиллионный бизнес. Вкладывая в науку и искусство, он приобрел много влиятельных единомышленников.

Многие из них часто посещали наш дом, некоторые стали достаточно близкими друзьями, с которыми он иногда проводил свободное время. Владелец ресторана, Кайто, каждый раз приглашал нас попробовать новое блюдо, Стефан присылал фотографии из экспедиций, а Рита научила меня обращаться с винтовкой. Некоторых из них я знал с детства, в основном тех, кто знал моего отца еще со школы, когда он еще не был такой всеми известной личностью. А теперь о нем даже в газетах иногда писали и приглашали на выставки.

Я на пару мгновений закрыл глаза и будто увидел перед собой Амина. Его образ висел передо мной. Его черные волосы словно колыхал легкий ветер, он улыбался, будто не знал о своей смерти. Амин закрыл свои зеленые глаза и испарился, растаял прямо передо мной.

И вдруг я почувствовал внутри себя панику. Она как волна накрыла меня с головой и держала внутри себя, не давая всплыть к воздуху. Я по непонятной причине в каком-то смысле морально задыхался. Мои глаза открылись, я увидел снова знакомый потолок. Я встал с кровати, скинул с себя на пол халат и отправился в ванную.

У меня была своя ванная, как и во всех спальнях дома, в моей комнате была дверь, ведущая в мою личную. Я вошел туда в чем мать родила, включил свет и уставился на себя в зеркало. Мои голубые глаза были красными от недосыпа, волосы – растрепаны. Определенно мне надо было посетить парикмахера, просто на этот раз я не хотел составлять кампанию своему отцу, я был не него немного зол.

И злился до сих пор. Мой друг разбился, его машина перевернулась, сломала ограждение и упала в реку. Амин умер почти сразу, а меня собственный отец не отпускал на его похороны. Но я все-таки там побывал, стоял под ближайшим деревом, наблюдая за тем, как белый гроб опускался в яму. Я, конечно, не стал привлекать к себе внимание, натянул капюшон и ни с кем не разговаривал.

Я продолжал смотреть в свои уже не сонные глаза, облокотившись о раковину. Мне до сих пор было не по себе, что-то внутри меня хотело вырваться наружу, но что-то его сдерживало подобно клетке. Я опустил взгляд и увидел недавно открытую упаковку бритвенных станков. Это была моя первая пачка, бриться я начал пару месяцев назад, немного отстав от своих сверстников.

Внутри оставалось два последних желтых станка. Как раз надо было привести свое лицо в порядок и наконец-то умыться и почистить зубы. К чему я и приступил, для начала выдавив немного пасты на белую щетину. Пару минут я водил пластмассовым предметом во рту, уставившись на свое недовольное отражение, а потом открыл кран и умыл свое лицо.

Холодная вода стекала небольшими струйками и каплями по щекам, я выпрямился и снова посмотрел на себя в зеркало. Я немного набрал в весе, но толстым меня еще сложно было назвать. Появилась небольшая складка жира. Повернувшись боком и осмотрев себя, я заметил это. Недовольно выдохнув, я отправился в душ. Я открыл воду, закрыл глаза и погрузился в прохладный поток жидкости. Мои руки на ощупь на полке нашли бутылку шампуня.

Рядом с шампунем стояла пена для бритья, которую я нанес на свои щеки, еще не промыв корни волос. Емкость с пеной отправилась обратно, а я потянулся к раковине за станком. Я достал один из упаковки так, что второй зацепился за него и упал куда-то на пол. Отодвинув шторку, я попытался найти его взглядом, но не смог, повернулся к зеркалу и начал сбривать недельную щетину. Зеркало было большим и прямоугольным, а раковина находилась близко к ванной так, что стоя в душе, я мог бриться, глядя на себя.

Я водил станком по своему лицу и отправлял пену с волосами себе под ноги, где она исчезала в сливе. Еще несколько движений и мои щеки стали гладкими. Я хотел на этом остановиться и положить станок на край раковины, но снова посмотрел на себя в зеркало.

В мокрых копнах моих волос появилась небольшая пена, а в левой руке я держал еще достаточно острую бритву. Вдруг пальцы моей правой руки пробрались к моей макушке и взъерошили волосы, от чего пены стало больше. Дальше я словно перестал себя контролировать. Я поднес бритву ко лбу, провел ею вверх по голове и лишил себя нескольких прядей.

Я не был увлечен, но станок с жадностью сбривал волосы с моей головы. А через несколько минут я вылез из ванной, оставив после себя рядом со сливом небольшую горку мокрых русых волос. Я выбросил использованную бритву в корзину и снова осмотрел себя в зеркале. Впервые я был настолько гладко выбрит. До сих пор не могу понять, зачем я это сделал, но мною ощущалась странная легкость, которая касалась не только головы.

Слева от раковины висело два синих полотенца. Я взял то, что было больше, и принялся вытирать свое тело. Я по привычке начал с головы, забыв о том, что там больше не было волос. Даже замер из-за этого, но потом вдруг улыбнулся и засмеялся сам над собой. Я впервые за эти месяцы смеялся, словно до этого забыл, как это надо было делать.

Полотенце я бросил на пол и отправился в свою спальню. Мои пятки прошлись по серому ковровому покрытию, я оказался прямо перед своим шкафом. Мои руки открыли деревянные дверцы, за которыми висел целый магазин. Многое из той одежды я надевал по одному разу, в основном это были дорогие костюмы, в которых мне приходилось появляться вместе с отцом на светских мероприятиях.

Множество брюк и рубашек висело передо мной, каждая на своей вешалке. А внизу стояли ботинки, несколько десятков пар блестело под лампами, которые включались при открытии шкафа. А мне нужны были обычные джинсы, которые я с трудом нашел на одной из нижних полок. Там же и оказалась моя черная толстовка на молнии, которую недавно постирала прислуга. А вот свою зеленую майку я отыскать не смог. Скорее всего, ее выбросили, она была достаточно стара и немного выцвела.

Осознав то, что любимой вещи больше не было, я решил подобрать себе что-нибудь среди рубашек. Я пересмотрел все, что висело в шкафу, и нашел только одну подходящую. Среди дорогих воротников отыскалась приятная на ощупь черная с квадратными черными пуговицами. Кажется, я надевал ее на презентацию нового автомобиля.

Пуговицы на мне еле застегнулись, а джинсы могли держаться и без пояса. Я смотрел на себя в зеркало, натягивая на себя толстовку. И вдруг с верхней полки что-то свалилось, я опустил взгляд и замер. Передо мной на полу лежал кулон с цепочкой, который доверил мне Амин. Он должен был забрать его у меня, но, кажется, забыл.

Я сделал шаг вперед, присел, и в моей ладони оказалось довольно старое украшение. Оно было золотым, овальной формы, со сложным восточным узором. На обратной стороне кулона я заметил изображение растения, похожего на лилию. Когда я перевернул украшение, раздался тихий щелчок, и оно открылось. Внутри был ключ, обычный маленький ключ с квадратным отверстием.

– Но от чего он? – прошептал я себе под нос, аккуратно закрывая кулон. Мне в руки определенно попала загадка, которая меня заинтриговала. Я встал, закрыл шкаф, а кулон отправился на мою шею, спрятался за двумя слоями одежды.

Что-то подсказывало мне, что надо было узнать, что открывал этот ключ. И на моей груди повисло последнее, что осталось у меня от Амина. Кто бы мог подумать, что такая дорогая вещь останется у меня. Украшение было непросто дорогим, оно было похоже на семейную реликвию.

Я натянул носки на еще влажные ступни, закрыл шкаф и вышел из своей комнаты. Вдруг внутри возникло странное ощущение, но я не стал на этом зацикливаться, отправился вниз по лестнице и через несколько мгновений оказался в прихожей. Странное чувство продолжало управлять мною, и я почему-то оглянулся на лестницу и осмотрел все углы.

Ступени были из красного дерева, как и перила. Белые стены освещались солнечным светом, пробивающимся через окно в форме полукруга над входной дверью. Пол был из серого камня, а у двери лежал красный коврик. Высокий потолок с хрустальной люстрой, дополнял нескромный вид помещения.

Я вырос в этом большом доме, часто встречал отца в этой прихожей. Один раз так торопился, что споткнулся на лестнице и упал. Так упал, что теперь у меня был шрам на правом колене. От этих воспоминаний у меня даже нога немного заныла.

Когда я завязал второй шнурок, раздался бой часов, которые висели прямо передо мной. Они были большие круглые черные с золотыми римскими цифрами. Стрелки тоже были золотыми и показывали ровно двенадцать часов. Я встал и подошел к большому зеркалу. В последний раз посмотрел на себя.

Я с трудом самого себя узнавал. Даже мои голубые глаза казались другими. Я поправил воротник рубашки, сунул руки в карманы толстовки, которые оказались пустыми. Надо было найти ключи. Моя связка как раз лежала на тумбе рядом с дверью вместе с телефоном и кошельком.

Телефон я решил не брать. Все равно вряд ли мне кто-нибудь мог позвонить, да и, если честно, я просто не хотел ни с кем разговаривать. Я открыл кошелек и взял оттуда примерно половину содержимого. Я даже считать не стал, но взгляд наткнулся на мои водительские права. На фотографии на них у меня еще были волосы.

Моя рука дотянулась до ручки, раздался тихий щелчок замка, и дверь бесшумно открылась, впустив в прихожую солнечный свет. На полу появилась моя тень, обрамленная прямоугольным световым пятном. Я вышел наружу, а дверь также бесшумно закрылась.

Солнце меня немного ослепило. Но мои глаза быстро пришли в себя, когда я оказался в тени, минуя ступени крыльца. Я шел мимо деревьев, которые были посажены еще моим дедом. Я шел по тропе из декоративного камня к высоким воротам. Кожа на моей голове чувствовала легкий ветер. Слышно было шелест листьев. Небо было ясным, мое лето только начиналось, а я не строил никаких планов. И через некоторое время я оказался вне владений своей семьи. Под моими ногами лежал тротуар. Теперь я направлялся на кладбище, где был похоронен мой друг.

Я, конечно, мог взять такси, но решил пройтись. Иногда мимо проносились автомобили, и мои ноги чувствовали потоки горячего воздуха. Мне оставалось пройти всего пару кварталов и повернуть направо после небольшого ресторана. Парк уже был позади, зелень деревьев сменил вид кирпичных зданий. Стало больше шума, также стало более людно.

Я дошел до нужного поворота и остановился, засмотрелся на витрину магазина игрушек. За стеклом висели вертолеты, их было пять. Мое внимание привлек белый с синими полосами на лопастях. Я посмотрел на цены, осознавая, что у меня были деньги на все, что висело передо мной. Только мне ничего из этого не было нужно. Я нуждался в чем-то другом, в чем-то неосязаемом. Почему-то я чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то тревожило меня, и я погрузил все свои мысли в пустоту, которая поглотила меня с головой.

Скрипнула дверь, раздался звон колокольчика. Из магазина вышел отец с сыном. Ребенок ныл, его глаза были заплаканы. А вот отец был раздражен. Видимо ребенку не купили то, чего он пожелал.

Судя по потертым ботинкам отца, семье приходилось экономить. Они прошли мимо. Ребенок с испуганным взглядом обернулся и посмотрел на меня. Я же продолжил следовать в сторону кладбища. Вид этих двоих немного отвлек меня, и теперь я начал задумываться о том, как легко мне доставались игрушки, да и вообще все, что я просил у своего отца.

Через пару метров я оказался у цветочного магазина, где приобрел четыре белые розы. Продавец, у которого я не впервые покупал цветы, не смог меня узнать. Он просто завернул их в бумагу и отдал мне.

Я преодолел еще несколько метров и оказался у ворот кладбища. Среди тишины было слышно только шелест листьев, в тени деревьев виднелись могильные плиты, ворота были открыты. Моя рука крепче сжала розы, шипы пронзили кожу, но я не замечал боль. Поглощенный легкой тревогой, я направлялся по каменной тропе прямо к могиле своей матери.

Шипы вошли глубоко. Я шел и шел, а по стеблям текла моя кровь. Несколько капель скатилось и упало куда-то вниз. А впереди уже виднелся старый дуб, рядом с которым была похоронена моя мать. Я присмотрелся и разглядел ее могилу среди могильных плит. И тут мое сердце забилось быстрее, тревога усилилась, а я перестал чувствовать землю под ногами. Каждый раз, приходя туда, я чувствовал себя немного не по себе. Я подошел к серой гранитной плите и остановился, уставившись на выгравированное имя той, что родила меня.

Анна – так звали мою мать. А под ее именем были наши даты рождения, только дата моего рождения была днем ее смерти. Как бы ни было тяжело мне морально в тот момент, я все равно задавался вопросом, не был ли я причиной ее кончины. Мне об этом отец никогда не рассказывал, он даже спрятал ее фотографии от меня.

Я тяжело выдохнул и присел прямо у надгробия, чтобы возложить две белые розы. Кровь на стеблях начала высыхать и казалась почти черной. Другие два цветка были предназначены для Амина, который, так уж совпало, тоже был похоронен на этом кладбище. Только в другой его части.

Воздух, наполнявший мои легкие, имел запах вьющихся цветов, растущих почти всюду. Светло-голубые лепестки виднелись на фоне травы и камней. А я, поглощенный тишиной, ни о чем не мог думать. Мое сознание, словно, отключилось от всего мира, и я присел, скрестив ноги, в то время как мой взгляд уставился куда-то вдаль. Я вдохнул полной грудью и откинул голову назад, закрыв глаза. Пытался успокоиться, но не получалось. Хотелось бежать куда-то, но куда? Разве что, я планировал потом посетить могилу Амина. Но что потом?

Я встал, еще раз посмотрел на могилу матери, тяжело выдохнул и пошел к тому месту, где был похоронен мой друг. Я не торопился, в моей руке остались еще две розы, а из ладони до сих пор текла кровь. Шип оторвался и застрял в моей плоти, вот только я, почему-то, не хотел замечать боль.

Небо стало казаться ниже. Казалось, что на меня все давило. Тропа кончалась, я приближался к трем ивам, под которыми было несколько совсем новых могил. В одной из них лежал мой друг. Она находилась ближе всего к крайнему дереву, ее украшала статуя ангела, склонившего голову. Подходя ближе, я почувствовал что-то странное. За мной словно кто-то следил. Мои шаги замедлились, дыхание стало глубже. Я осмотрелся. Это была недавно обустроенная часть кладбища, новый сектор для почивших. Там совсем недавно выровняли участок и посадили газон.

Никого рядом не было, или я кого-то не замечал. Я подошел к могиле друга, наклонился и положил две белые розы. Ладонь избавилась почти ото всех шипов, и я решил посмотреть на свои раны. Я пошевелил пальцами травмированной руки, потом пошевелил только указательным. Кусок растения оставался на месте, но боль усилилась. Я ее, наконец-то, почувствовал, а из раны медленно потекла кровь, наполняя собой ладонь.

Вдруг среди кладбищенской тишины послышались чьи-то шаги. Они приближались, а я не хотел никого видеть и поэтому спрятался за стволом старого дерева. Как оказалось, не только я решил наведаться в гости к Амину. Так совпало, что его отец тоже пришел его навестить. Он остановился у статуи и опустил голову. На нем был серый костюм и синяя рубашка, а на шее висело золотое украшение на толстой цепочке.

Я присмотрелся и понял, что у меня под рубашкой тоже висел такой же кулон. А внутри него был ключ. Я прижался к стволу и натянул на голову капюшон, осознавая, что лучше было не показываться ему на глаза.

– Кажется, сегодня к тебе уже кто-то приходил. Интересно кто? Даже цветы принесли.

Мужчина лет пятидесяти, в чьих черных волосах белела седина, стоял у могилы своего сына. Вот только его взгляд был не опечален, а больше зол. Я чувствовал эту злобу, стоя к нему спиной за деревом.

Вдруг послышались чьи-то торопливые шаги. К отцу Амина приближалась женщина лет тридцати. Она была в темно-красном строгом костюме. Под пиджаком виднелась белая рубашка, а на ногах были черные лаковые туфли с острыми носами. Ее длинные черные волосы были так сильно надушены, что у меня зачесался нос. Она подошла к могиле и поправила свои прямоугольные очки. Воздух наполнился ее резким запахом, от которого мне стало дурно.

– Ключ нашли? – спросил рассерженный мужской голос.

– К сожалению, нет. Но мы продолжаем поиски, – ответила женщина.

– Его надо найти. Срочно. Я надеюсь, вы понимаете, что без него ячейку открыть невозможно.

– Конечно. Но мы обыскали весь дом и сад.

– Где же ты мог его спрятать? – произнес мужчина, глядя на две белые розы.

Потом кроме тишины ничего не было слышно. Они просто стояли и смотрели на статую ангела. Его отец словно был больше разочарован потерей ключа, чем смертью собственного сына. Он не был похож на Амина. Казалось, что они вообще не были родственниками.

– Надо найти человека, который приходил сюда. Эти же цветы сюда не могли просто так положить, – сказал он.

– Хорошо. Этим мы тоже займемся, – ответила женщина.

Послышались их шаги, которые с каждым мгновением отдалялись. А я присел под деревом, за которым прятался. Я осознавал, что у меня возникла проблема. И не простая проблема.

Запах парфюма исчез, воздухом снова стало легко дышать. Я провел пальцами по золотой цепочке и достал из-под рубашки кулон. Я открыл его и достал тот загадочный маленький ключ.

Как оказалось, на нем была гравировка с логотипом банка и еще какими-то цифрами. Как я понял, это был номер ячейки, которой интересовался отец Амина. Тревоги больше не было, я встал, поправил одежду, положил ключ в карман и отправился к могиле.

Мои цветы лежали на месте, ничего не изменилось. Я осмотрелся, понимая, что не стоило задерживаться. Потом мои пальцы нащупали замок на цепочке, и я снял кулон со своей шеи.

– Я должен вернуть его тебе, – произнес я, стирая рукавом с украшения свои отпечатки пальцев.

Мой взгляд искал место, куда можно было его спрятать. Статуя ангела же смотрела на свои руки, повернутые ладонями вверх. Пальцы были немного загнуты, а крылья расправлены, создавая тень необычной формы прямо у моих ног. Я подошел и положил ей в руки кулон.

Так получилось, что украшение не было видно ни с какой стороны. И это было хорошо. Я еще раз это проверил и удалился в другую часть кладбища, которую, как оказалось, совсем не знал. Ноги несли меня куда-то, пока впереди не показалась стена. Я остановился, тяжело выдохнув. В том секторе забор был двухметровый и кирпичный, а мне надо было выбираться. Я подошел совсем близко, зацепился руками и подтянулся, чтобы увидеть то, что находилось за стеной.

А там оказалось здание базы кровельных изделий, судя по вывеске. Людей не было видно, а окон с той стороны не было. Я немного напряг руки и все-таки смог перелезть. Я спрыгнул вниз и оказался на территории склада. Теперь надо было найти еще один выход. Вдруг я услышал шум дороги и решил следовать на звуки двигателей.

Никого кроме меня не было, или работники ушли на обед. Кроме склада рядом было еще три небольших здания. На одном из них была табличка с надписью «офис», а рядом с ним было отведено специальное место для курения, где стояли автоматы с едой и кофе.

Я подошел к ним, желая приобрести что-нибудь поесть. Оказалось, что там стояло пять таких автоматов. Два зеленых с едой, два черных с кофе и один красный с табачной продукцией. Пахло рядом с ними очень приятно. Аромат кофе усилил мой голод, пока я выбирал себе пирог.

Мои пальцы нажали несколько кнопок, я внес нужную сумму, и в отсек выдачи упала прозрачная упаковка с румяным треугольником внутри, повторяющим ее форму. В соседнем аппарате я выбрал черный кофе без сахара. Раз никого рядом не было, я устроился на скамейке под козырьком, чтобы насладиться горячим напитком. Картонный стаканчик я поставил рядом с собой и открыл пластиковую упаковку с пирогом.

Я впервые ел в таком месте, на территории склада, в месте, предназначенном для курения. Почему-то мне было уютно, было тихо, я словно хорошо спрятался. И когда выпечка была съедена, кофе выпит, я встал и дошел до урны, которая стояла рядом с красным автоматом. Стаканчик и упаковка упали внутрь, раздался шорох мусорного пакета, а я вдруг уставился на упаковки сигарет.

У меня появилась возможность приобрести то, что свободно продавалось на территории организации, где среди рабочих точно не было несовершеннолетних. Что я и сделал, нажав несколько кнопок и кинув несколько монет в отверстие для приема наличных. Автомат выдал мне две белые пачки, я засунул их себе в карман толстовки и пошел выбираться из этого места.

Я обошел здание склада и оказался у небольшой парковки. Автомобили поражали разнообразием. Две крайние машины были в таком состоянии, что словно просили, чтобы их утилизировали. Их фары еле держались, из-под краски виднелась ржавчина, колпаков на колесах не было.

Также в ряд стояли пикапы, седаны и один красный внедорожник, который был единственным ярким пятном. Второй ряд полностью состоял из белых фургонов. Они были немного мокрые, их словно с утра помыли. Впереди был шлагбаум, рядом с которым расположилось небольшое сооружение для охраны, где также был турникет для рабочих. Я присмотрелся, замедлив шаг. У прохода был датчик, а это означало, что пройти без специального пропуска было невозможно.

Я спрятался за одним из фургонов и стал наблюдать за человеком, который сидел на пропускном пункте. Он что-то читал, опустив взгляд. Обратно через забор идти было плохим вариантом. Поэтому я обошел парковку и решил пройти под шлагбаумом.

Вдруг на территорию парковки заехал автомобиль. Это был большой синий пикап, который встал на крайнее свободное место. Из него вышел мужчина в джинсах и серой майке. Он помахал рукой охраннику, который вышел и отправился к нему. Они о чем-то разговорились, а я незаметно пробежал через открытый шлагбаум.

Я оказался за территорией склада. Передо мной находился целый квартал строительных магазинов. Я прошел мимо витрин с краской и инструментами для ремонта и увидел знакомую мне улицу, по которой шел утром на кладбище. И теперь мне надо было попасть в банк, чтобы узнать, что же лежало в той ячейке. Я знал, где он находился. Можно было отправиться на такси, но я решил пройтись по городу пешком.

Я решил пройтись по парку, чтобы срезать путь. Там было много детей – они проводили время вместе с родителями. В пруду плавали утки, а неподалеку расположилась палатка с призовым тиром. Внутри висели луки и стрелы, стояла длинная стойка, и висели круглые мишени с красным центром. У входа меня встретил молодой спортивный мужчина в желтой майке. Он снял кепку, из-за которой показались короткие светлые волосы, и подошел ко мне.

– Желаете из лука пострелять? – спросил он.

– Ну, раз я зашел. Давайте, – ответил я.

– Хорошо. Вы можете сами выбрать лук и стрелы.

– Ладно.

Я подошел к стенду, где висел весь реквизит. Луки висели по размеру, стрелы – тоже. Я выбрал белый среднего размера и пять стрел с синими перьями. Мой взгляд уставился на мишени, а парень, который встретил меня, уже ждал у стойки.

– Правила пользования луком вам известны? – спросил он у меня.

– Да.

– Наберете двадцать баллов и приз ваш.

Я ничего не сказал ему в ответ, подошел к стойке и положил на нее стрелы. До мишени было метров десять. Я выпрямился, натянул стрелу, прицелился и плавно отпустил. Первый раз попал в шестерку, что мне не понравилось. Следующим выстрелом я попал в четверку, потом два раза подряд – в семь, а в последний раз – в восемь.

Получилось тридцать два балла, при условии, что для приза надо было набрать всего двадцать. Я положил лук на стойку, а парень достал из заднего кармана брюк небольшой блокнот, полистал его и положил обратно.

– Вы можете выбрать между зажигалкой и карманным фонариком, – сказал он.

– Давайте зажигалку.

Парень вытащил из ящика коробку и достал из нее совсем маленькую картонную упаковку, которую протянул мне. Я забрал свой приз. Зажигалка была в упаковке, оформленной как спичечный коробок. Я положил ее в карман и отправился к выходу.

– До свидания.

– До свидания, – сказал я в ответ.

Вот уж не мог подумать, что выиграю именно зажигалку, и именно в тот день, когда впервые приобрету сигареты. И именно с такими мыслями я вышел из палатки тира и отправился в банк, который находился уже совсем близко. Оставалось пройти по аллее, пройти через дорогу и повернуть у светофора в сторону самого высокого здания квартала.

Мне понадобилось минут десять, чтобы добраться. Я стоял у входа в банк. Дверь открылась, и из нее вышла женщина, которую я видел на кладбище вместе с отцом Амина. Она прошла мимо, набирая что-то в своем телефоне, меня совсем не заметила. Но я услышал, что ей не разрешили открыть ячейку без ключа. А тот самый ключ, который им был нужен, лежал у меня в кармане.

Я незамедлительно вошел и поздоровался с первым встретившимся мне сотрудником банка. Он согласился проводить меня в хранилище, где и у моего отца была ячейка, он хранил в ней важные документы.

– А я могу открыть ячейку по согласию владельца, но без ключа? – спросил я у мужчины в белой рубашке.

– Нет. Без ключа открыть невозможно. Все ключи в единственном экземпляре, копий нет.

– А при потере?

– В таком случае надо дождаться срока истечения договора. Ячейку при этом вскроют специальным инструментом, а содержимое отправится на погашение ущерба.

Мы зашли в хранилище, где было несколько сотен ячеек. Я понимал, что пути назад не было, и содержимое мне придется взять с собой. Мне надо было придумать, как не вызвать лишних подозрений.

– А я могу узнать, когда истечет срок договора моего отца. Его сейчас нет в стране, – сказал я, вытащив из кармана тот самый ключ.

– В таком случае ваш отец может просто нам позвонить, – ответил сотрудник банка.

– Хорошо.

– Вы можете пока воспользоваться своей ячейкой, раз у вас есть ключ.