Kitobni o'qish: «Живем в свое удовольствие», sahifa 4
Аристарх Захарыч.
Разно бывает: кому жуки, кому шмели, а кому, по грехам, и в своем виде покажется.
Назар Артемьич.
Не к ночи слово!
Василий Финогеич.
Что, али в ожидании? К концу-то ярманки, может, навестят.
Назар Артемьич.
Все это от вин, от сладких… Это они меня… (Вздыхает). Вот пакость-то, тьфу!..
Никон Никоныч.
Что ж, господа, налито – простынет. Кушайте во славу Божью. (Все берут стаканы и пьют). Блаженный!
Назар Артемьич (берет стакан).
Вот грех-то! Все неразумие наше!.. Скотина – и та… (пьет).
Никон Никоныч.
А ты не думай!
Николай Герасимыч.
Коли человек много думает, это ему хуже, потому заберешь в голову и никак сообразить невозможно, и сейчас на тебя страх нападет, все словно ты чего боишься, словно за тобой бежит кто…
Василий Финогеич.
Со мной было. В самой чистый понедельник на Москворецком мосту караул закричал.
Аристарх Захарыч.
После заговенья это со многими.
ЯВЛЕНИЕ IV
Слуга.
Гордею приказывали придти: пришел-с. (Гордей входит).
Никон Никоныч.
Милости просим, Гордеюшка. Поднеси ему. Выкушай. За общее мол здоровье. (Слуга наливает рюмку водки и подносит).
Гордей.
Водки я не кушаю-с.
Никон Никоныч.
Ну мадерцы, что ли… (Слуга подносит).
Гордей.
С ярманкой честь имеем проздравить.
Никон Никоныч.
И тебя также, друг сердечный.
Гордей (пьет).
Покорнейше благодарим.
Никон Никоныч.
Дмитрий, перемени посуду.
Василий Финогеич.
Что-то это у тебя глазки-то?
Гордей.
У Семена Ивановича наскрось всю ночь.
Никон Никоныч.
Публика была?
Гордей.
Персюков угощали. Из киятра какой-то песни пел. Семен Иваныч гитару ихнюю сломал, только верешечки остались. Две красненьких отдал, да плису на брюки приказал отрезать, а в Москве, говорит, новую купим. У артельщика опосля гармонию достали: под гармонию-то петь не стал… Семен Иваныч два раза перед ним на коленки становился – не стал.
Василий Финогеич.
Ну, а ты-то, голубчик, выручал ли?
Гордей.
Три песни сделал, да опосля по Кунавину приказали с бубном пройти.
Никон Никоныч.
