Kitobni o'qish: «Операция «Шайтан»»
© Цуприков И.В., 2025
© ООО «Издательство «Вече», оформление, 2025
* * *
Глава 1
Сменщик
Тонкая струйка дыма от сигареты поднимается с блюдечка и, чуть выше, ударяясь обо что-то невидимое, расползается ровной дымкой, образуя легкое облачко над столом. Почему так – Фёдору думать не хочется: чего только не происходит в жизни. Хотя ответ прост: в комнате нет сквозняка.
Глубоко вздохнув, Кулибин посмотрел на похрапывающего молодого лейтенанта, раскинувшегося на кровати, и покачал головой.
«Да, вот и подошло твое время к окончанию службы в Афганистане, товарищ гвардии старший лейтенант. Приехал тебя менять вот этот молодой лейтенант, у которого ещё пока спокойно на душе. Никого не убивал, никого не терял. И испытаний, которые, он знает точно, его здесь ждут, не боится. Да что говорить: в морской пехоте служил, в рязанское училище только со второго раза поступил, но уже с гражданки, после армии. Значит, этот парень из тех, что к своей цели и по гвоздям босиком пойдут, и по горячим углям. Нет, я не из этой колоды…»
Выпив оставшуюся в кружке водку, Фёдор придвинул к себе стопку фотографий, лежавшую на краю стола.
Хм, на первой он совсем молодой, хотя сделана она ровно два года назад. Он стоит рядом с офицером, которого сменял – командир взвода, гвардии старший лейтенант Иванцов. В глазах у старлея тоже грусть. Наверное, думал о чем-то таком же, что и Фёдор сейчас. Облокотился на броню боевой машины пехоты, с которой столько лет был неразлучен. Несколько раз подрывалась она с ним на небольших фугасах, менял ей двигатель, гусеницы, перебрал всю ходовую часть. Пожалуй, за это машина и любила его, готова была с ним идти и через минные поля, и лезть на скалы. Правду говорят, что у машин есть душа и, как у собак, прирастает она к своему хозяину. А как уехал Иванцов, так сразу «слегла», «захворала» и на первой же боевой операции в Пули-Хумри «ушла» от Фёдора – сгорела как спичечный коробок. Так он и не понял – от чего, прямо на его глазах…
А что на этой фотографии? А, это он сидит на «броне» с Димкой, командиром второго взвода. Вот парень был! Он как раз спал на той кровати, на которой разлегся новый лейтенант, сменщик Фёдора. А фотографии Димкиной дочки с женой, наклеенные на стене, над кроватью, никто не захотел снимать, и этот лейтенант тоже. Сказал, пусть останутся на память.
Фёдор поближе поднес к глазам фотографию Димки Шеляткова. На лице у него беззаботная улыбка, ничего и никогда этот парень не боялся. Только где-то что-то – он уже там, впереди всех, под пули, под взрывы лезет. Кто-то раз на поминках одного из погибших офицеров попытался пристыдить Шеляткова, мол, не в орденах счастье и не в мемориале, что будет стоять на твоей могилке. А Димка в ответ, вместо того чтобы заехать по скуле «страждущему» за его судьбу, улыбнулся и сказал, мол, цыганка ему нагадала не в «цинке» быть, а в побрякушках, вот он и торопится их заработать, да побольше.
Одни посчитали это хорошим ответом в адрес «штабных крыс», которые, как говорится, «не понюхав дыма», не зная, что такое бой на самом деле, оформляют на себя чужие награды. Другие покрутили пальцем у виска, мол, у Димки крыша поехала. А кто-то его словам и вовсе значения не придал.
А жизнь шла. И Димка продолжал лезть под грохочущие пулеметы, пробираться в тыл душманам через минные поля, и при этом не неся потерь. Но легенды так и не успели сложить об этом молодом офицере. Обманула парня цыганка…
На Пагмане?.. Точно, на Пагмане, Димка со своей группой, когда на «броне» входил в ущелье, напоролся на банду душманов. Первая же пуля была Димкина. Тот бой оказался коротким, и никто больше из его взвода не пострадал, хотя огонь был очень плотным. Солдаты сами потом удивлялись этому. А кто-то потом, на поминках Шеляткова предположил: может, перед началом боя сам Бог спросил у Димки, что он выберет – спасение жизней солдат или своей? Он отдал свою.
«Да, Димыч, Царствие тебе Небесное…»
Фёдор вытащил из-под стола початую бутылку водки и, взболтнув ее, выпил из горлышка остатки.
Несколько фотографий переложил в сторону, не рассматривая. На них он позировал кому-то из солдат, фотографируясь с парнями на память. То сидит с ними на броне танка, то – на БМП, то облокотился на полуразваленную стену дувала…
Погоди, а это кто?.. А-а, афганец. Точно, на Дех-Сабзе они вместе с их ротой «придавили» душманов. Боя толком тогда и не получилось. «Духи», отстреливаясь, ушли в кяризы1, и командир роты приказал устроить засаду. Простояли до вечера вместе с царандоевцами, но «духи» так и не появились. От безделья фотографировались с афганцами. Этот парень хорошо знал русский язык. Но Фёдора больше всего заинтересовало в нем то, что у этого тридцатилетнего афганца шестеро детей! Подумать только, в их стране война идет, кругом разруха, медикаментов толком нет, нищета, а они детей рожают. А еще, что первого ребенка его жена родила в тринадцать лет!..
Фёдор потянулся к сигарете, лежавшей на блюдечке, но от нее остался один фильтр, сгорела. Пачка «Столичных» пустая, вторая – тоже. В кармане гимнастерки осталась пачка «Охотничьих» сигарет без фильтра. Прикурил, табак хороший, просушенный, глубоко затянулся – и на сердце легче стало.
Спать не хотелось. Даже несмотря на то что последние двое суток он толком и не отдыхал. Их взвод сопровождал в кишлак Камари несколько машин с продуктами, керосином и одеждой. Ночевали у своих, на блокпосте. А сегодня утром, когда готовились к возвращению в дивизию, услышали пальбу в кишлаке. Вести ее могли только душманы.
Не слушая уговоров командира «блока» не лезть туда, Фёдор, оставив грузовики, на пяти БМП решил прорваться к кишлаку двумя колоннами. Пыль, поднимавшаяся за машинами, выдала приближение шурави… И «духи» сразу ушли, исчезли. Жители молчали, спрятав убитых, если они, конечно, были. А может, и душманов?..
Что говорить, для афганцев этот кишлак – яблоко раздора. В нем родился нынешний президент Афганистана Бабрак Кармаль – кость в горле для исламских партий. Сколько раз они уничтожали его родное гнездо, а кишлак снова возрождался, восстанавливался и – жил.
…Сигарета выкурилась быстро, и заметил это Фёдор только после того, как она начала обжигать пальцы. Потянулся за второй и замер: со следующей фотографии на него смотрел худощавый, черноволосый афганец Наджибулла. Да-да, Наджибулла, старший капитан из афганской милиции – Царандоя2, хорошо говоривший на русском языке. Его рота частенько ходила вместе с взводом Фёдора по Дех-Сабзским и Пагманским дорогам, иногда в засадах вместе участвовали. Не раз Наджибулла его угощал пловом, но, что интересно, об этом человеке Фёдор так ничего и не узнал. Бывает же!
«Ну что, Наджибулла, видно, не удастся нам с тобой попрощаться. Может, как-нибудь жизнь еще сведет нас. Кончится война, в гости к тебе обязательно приеду. Знать бы, где тебя искать…»
Толщина стопки фотографий, лежавших справа от Фёдора, потихонечку убывала, и постепенно возрастала та, что слева, куда он откладывал просмотренные снимки.
…К храпу молодого лейтенанта добавился тенор прапорщика Славина. Сколько с ним, старшиной роты, прошагал Фёдор бок о бок – года полтора?.. Да, классный он мужик, никогда солдат не оставлял без еды, следил за состоянием обмундирования, которое после нескольких «боевых» ремонту, как правило, уже не подлежало. Менял сразу, без разговоров. А перед прошлым выходом на «боевое» принес в командирский БМП два ящика стеклянных банок с вареным картофелем. Фёдор даже не знал, что такие овощные «компоты» бывают. Больше привыкли к картофельной муке, которую повара в столовой разводили водой и получался первоклассный клейстер.
Да уж, но объедались они с солдатами той картошкой недолго. Второй ящик подарили жителям одного из кишлаков, еще в придачу с тушенкой. Из-за жалости?.. Да об этом как-то и не думалось. Душманы в последнее время начали звереть в их районе, как и в соседних. Два «блока» в Дех-Сабзском уезде из минометов обстреляли, в кишлаке у перевала убили двух учительниц-студенток, секретаря НДПА3.
Фёдор встал, прошел к своей тумбочке, нащупал в ящике пачку с чаем «№ 36» и вернулся с ней к столу. Кипятильник быстро нагрел воду в железной кружке, черные листики чая, брошенные в кипяток, начали оседать, оставляя за собой темно-коричневые разводы.
…А вот на эту фотографию, где он на одной из операций снимался на память с двумя сержантами, сил не хватило смотреть, – отложил её в стопку налево. Обжигаясь, отпил чаю и невольно начал читать запись на обороте фото: «Гв. сержант Коновалов, гв. мл. с-т Ивантов, гв. ст. л-т Кулибин». И всё, рука затряслась, подбородок задергался, нос зашмыгал, и слезы, не спрашивая разрешения у хозяина, потекли по лицу.
Да, нет уже больше его земляков – ни гвардии сержанта Сережки Коновалова, ни гвардии младшего сержанта Мишки Ивантова. И как Фёдору тогда удалось уговорить начальника штаба батальона не отправлять его, убывающего в отпуск, с их гробами в Союз, к их родителям. Он бы не выдержал… Была бы хоть малейшая его вина в их смерти… Шли в середине колонны батальона, мина рванула под задним левым колесом идущего впереди бронетранспортера, и ее осколки «срезали» их жизни.
«Обязательно, когда вернусь в Союз, съезжу к вашим родителям, ребята, и зайду к вам на кладбище – будет что рассказать о нас…» Глубоко вздохнув, Фёдор еще в течение нескольких минут безотрывно смотрел на их улыбающиеся лица…
«Сережка как раз перед выездом на боевые действия был награжден медалью «За боевые заслуги». За что? – Фёдор приложил ладонь ко лбу, пытаясь вспомнить. – А, много накопилось к тому времени твоих подвигов. Последний: ты спас афганскую семью в горящем духане, взломав дверь. Я помню глаза одного из спасенных мальчишек, он всё бегал за тобой, сержант, и что-то говорил. Наверное, благодарил шурави за свое спасение… А ты, Миша, как раз к тому времени был назначен мною командиром отделения. Заменил Фетисова?.. Нет, Феоктистова! Он демобилизовался, да-да… с двумя контузиями, но остался жив…»
Большой глоток горячего чая обжег язык и нёбо. Фёдор еле отдышался. Полез за новой сигаретой, прикурил…
«Вот и кончилась твоя война, Фёдор Кулибин!» – нащупал в кармане записную книжку, открыл посередине и посмотрел на записи. Сколько раз он открывал это место, и сколько раз он вписывал сюда погибших солдат и знакомых офицеров?.. Шестнадцать человек! А позавчера добавил еще одного, Якова Шурынина, он умер в госпитале. И как ему еще удалось прожить несколько недель после тяжелейших ран, от которых человек обычно погибает? Левое плечо осколком срезало начисто. – «Буду вас, ребята, всегда помнить, и Бога буду просить, чтобы простил вас, ваши души», – со вздохом спрятал блокнотик назад, в боковой карман гимнастерки.
В дверь тихо постучали. Она приоткрылась, и в комнату заглянул дневальный по роте.
– Товарищ гвардии старший лейтенант, вас вызывает начальник штаба батальона, – шепотом сказал солдат, косясь на спящих.
– А где сейчас начштаба?
– По телефону звонил. Говорит, чтобы вы зашли к нему срочно в штаб.
– Ну даёт Потапыч!.. – удивился Фёдор и, отпустив дневального, стал одеваться.
* * *
Начальник штаба сидел у себя в кабинете за столом над раскрытой картой.
Глянув на Кулибина исподлобья, по привычке сплюнув на ладонь, расправил свои рыжие усики и махнул ему рукой.
– Садись, старлей, – указал на стул возле себя. – Чай будешь?..
Налив из электрического чайника кипятка в граненый стакан, пододвинул его Фёдору, а следом и блюдце с сахаром-рафинадом.
– Ну, что, сменщика встретил? – Майор посмотрел в глаза старшего лейтенанта. – Федя, ты с ним построже будь, пока здесь, и от себя далеко не отпускай, а то, сам понимаешь, желторотик, натуральный желторотик. На вид – парень больно бойкий, не любит, когда его учат, пытается что-то вякать. Ладно, я тебя за чем вызвал-то, слушай. Завтра после обеда вот сюда пойдем. – И повел грифелем карандаша по карте, остановив его на коричневой точке, отмеченной чернильным кружком.
– Опять в Дех-Сабз? – уточнил Кулибин.
– Куда нам без него, дорогой. Операция будет быстрой, через ущелье. Когда перейдем, по его краю вот сюда зайдем и – пёхом вот сюда. – Майор продолжал водить грифелем карандаша по карте недалеко от аэропорта. – Наш отряд сегодня «духи» потрепали, там и царандоевцам хорошенько досталось. Пока точного времени выхода не знаю, жду решения командира полка, а он – командира дивизии, а тот – одному ему известно, кого. Но то, что решение будет – чувствую, как и то, что ты пойдешь туда со своим желторотиком. Хотелось бы, чтобы эта операция была не долгой.
– Товарищ гвардии…
– Знаю, что у тебя последние деньки здесь остались, но другого выхода нет, Федя. Семь командиров на весь батальон и три сменщика. Всё. Ты что, хочешь, чтобы ротой при тебе начал командовать твой сменщик?
– Да нет, – вздохнул Кулибин, – угробит он всех и сразу…
– И я о том же.
– Солдат сейчас поднимать?
– Пусть спят, потревожить их всегда успеем. Всё понимаю, всё! – Майор встал из-за стола и вышел на середину кабинета. – Ладно. Короче, подъем – в четыре ноль-ноль. Со своим взводом выдвинешься к разъезду и там будешь ждать меня. Если царандоевцы будут интересоваться, мол, куда собрались, говори им, что идешь на Пагман, в какой-то кишлак. И всё!
– В кишлак Пагмана? А на самом деле?
– Чего? – прищурился начштаба.
– А насчет Дех-Сабза как, товарищ гвардии майор? Вы же говорили, что туда пойдем.
– Не задавай лишних вопросов, старлей, а то так до старости в этом звании останешься. И чтобы все твои солдаты знали: идете на Пагман! Всё. Главным в этой операции будет армейский офицер. С ним познакомлю вас здесь. – Начальник штаба ткнул пальцем в место разветвления черных полос – дорог из Кабула на Пагман и на Дех-Сабз. – Это всё, что могу тебе пока сказать, Федя. Иди, прямо сейчас буди старшину, только тихо, пусть что-нибудь подберет вам из еды дня на три-четыре-пять. Понял? На складе не спят, ждут его. Ну и там солдат подними, сколько нужно, чтобы помогли.
* * *
И все завертелось, в принципе, как всегда перед боевыми, – без нервотрепки не обошлось. То одно забыли, то другое. Заполнены баки горючим, канистры – водой, уложены ящики с консервами, сухим пайком, с боеприпасами – укреплены на броне.
Встреча с незнакомым армейским офицером, одетым в серый поношенный комбинезон, состоялась всего лишь после нескольких минут ожидания. Он, пожимая руку Фёдору, тихо, почти на ушко, шепнул:
– Майор. Зовите Николаем, так проще. Кто у вас сменщик?..
До перевала Дех-Сабза не дошли километров пять-семь, свернули в «зелёнку», остановились у глубокого оврага. Майор приказал занять оборону, оставить с личным составом сержанта, а ему, Кулибину, вместе со сменщиком и пятью солдатами выдвинуться с ним на точку, знакомую только майору.
– Сколько будем гулять, не знаю. Если быстро – день. На это время и возьмите с собой сухпай и по боекомплекту. Рацию оставьте здесь. Всё! – приказал он.
И «всё». Пять часов без остановок шли, ползли, прыгали с камня на камень, лезли куда-то в гору. Остановились только на той стороне гребня, в узкой расщелине.
– Кхе, кхе, – несколько раз кашлянул майор.
И в ту же секунду справа, чуть выше на подъеме раздался стук камня или чего-то похожего о скалу. Стук был глухой. Три раза.
– Кхе, кхе, кхе, – приложив ладонь к губам, снова кашлянул армейский офицер и, подняв ладонь вверх, показал, чтобы ждали его на месте.
Он вернулся быстро, только не по той же тропке, по которой поднимался по расщелине. Кашлянул сзади и снова показал рукой, что нужно идти за ним. У каменной глыбы остановился и, отворив расщелину в «стене» горы, оказавшуюся покрашенным в скальный цвет дерматином, скрылся за ним. Через несколько секунд выглянул и призывно махнул рукой. Это был вход в пещеру. Шли недолго, в темноте, аккуратно ощупывая ногами камни, чтобы не споткнуться, держась рукою с зажатым в ней автоматом за рюкзак идущего впереди, а второй рукой ведя по стенке тоннеля.
– Ждите меня здесь, – услышали, наконец, Кулибин и бойцы голос майора, – ничего с себя не снимать, быть готовыми к движению, и – начеку. Если что, решение принимать самостоятельно. Всё.
Сколько длилось «не долго», трудно сказать. Упершись затылком в холодную стену, Фёдор прикрыл глаза и попытался подремать.
Яркий свет, резко вспыхнувший над ними, ослепил всех.
– Группа, ко мне! По лестнице и осторожно. – Голос майора прозвучал из отверстия в своде тоннеля, в которое пробивались лучи солнца.
Фёдор первым нащупал веревочную лестницу, но майор его тут же остановил, приказав быть замыкающим.
Где они оказались сейчас, Фёдор не задавался вопросом, потому что этой местности совершенно не знал, да и состояла она из тех же скальных пород. Шли быстро и молча, но уже не по тропке, а по подножью скалы, перепрыгивая через камни, через корни и стволы небольших карликовых сосен. Вместо того чтобы спуститься в низину, узкое ущелье, майор сноровисто, придерживаясь руками за каменную стенку, пробирался по склону дальше. Остальные старались не отставать.
Не добравшись и до середины ущелья, майор начал спускаться еще ниже и скрылся за деревом, раскинувшимся по каменному боку горы. Оказывается, оно росло в трещине, закрывая собою проход, уходящий в глубь горы. Ход был узким, метра полтора. Где как. Но оказался не длинным. Скоро уткнулись в стену.
– Здесь будете ночевать. Я скоро. – И майор, как опытный скалолаз, упираясь ногами в стены, начал с легкостью подниматься вверх.
– Товарищ с-старший лейтенант, – заикаясь, шепотом спросил ефрейтор Семочкин, – может, поедим?
– Да, да, – опомнился Фёдор, – только больше не шептаться. Кто захочет по-малому, назад идите – помните, где мы проходили через трещину?.. Она отсюда метрах в двадцати, может, чуть дальше. Но по-большому не ходить! А то не выдержим до утра от ваших ароматов.
Есть не хотелось, и поэтому, отдав последние команды солдатам по ночному дежурству, Фёдор, умостившись удобнее, задумался о странных действиях нового командира.
* * *
Майор вернулся к рассвету. Спустился также сверху, упираясь ногами и руками в стены расщелины.
– Что пригорюнился, старлей? – спросил он.
– Да как сказать, – выдавил улыбку Фёдор. – Тяжело идти туда, не зная куда, ждать того, не зная чего.
– О-о! Да ты у нас сказочник! – похлопал его по плечу майор. – Значит, я в тебе не ошибся.
В чем именно не ошибся этот майор, Фёдор так и не узнал. Единственное, что отметил: лицо у Николая было без следов усталости и мешков под глазами, а наоборот, какое-то светлое, свежее, радостное. Как будто человек только приехал с курорта, где ничем не занимался, а только отдыхал. Бывает же такое! И родинка у него над бровью интересной формы, будто ерошит волоски на ней.
– Все было спокойно? – спросил он Кулибина.
– Так точно…
– Ну и добре! Збырайтеся, хлопци, пишлы до дому.
«Да он еще и хохол!» – усмехнулся про себя Фёдор.
Дав на сборы минуту, майор сказал, что нужно срочно возвращаться назад, к стоянке бронетехники.
На полпути подозвав к себе Кулибина и его сменщика лейтенанта Кобзаря, майор сообщил им, что уходит, и встретятся они, может быть, позже. И тут же поинтересовался, запомнили ли офицеры дорогу назад?
Фёдор кивнул и уточнил: они вроде бы, когда уходили со стоянки, шли по сухому руслу?.. Майор, услышав это, улыбнулся, мол, теперь он будет спокоен за группу и, наклонившись к уху Кулибина, шепнул, что пусть это место хорошенько запомнит лейтенант Кобзарь.
«Понятно, я уже списан», – подумал Фёдор и с неожиданной завистью посмотрел на сменщика.
А что тут говорить? Время пришло его, а Кулибину пора упаковывать вещи и собираться домой. Только где теперь будет его дом, в Туле или в Рязани, в Каунасе или в Рукле, в Пскове или в Витебске?.. А может, и вообще получит направление в какой-нибудь отдельный батальон или полк, заброшенный на край света?..
Глава 2
Уравнение с двумя неизвестными
– Това… – сапер поднял руку и остановился. – Кажется, там струна, – и ткнул в сторону выезда из «зеленки» на дорогу.
Фёдор поднял руку и подал знак солдатам рассредоточиться впереди и сзади БМП.
– Кобзарь, твоя вершина! Смотри. Боец, кто там еще у нас сапер? А-а, Серый, давай-ка ты справа все прощупай, а Довлатов – слева.
Время тянулось очень медленно. Нога затекла, но Фёдор не менял положения, лежал на левом боку, прислушиваясь к каждому шороху. Саперов и сопровождавших их двух автоматчиков уже не было около часа. Они как сквозь землю провалились. Кто-то из солдат не удержался и чихнул.
Кулибин хотел было показать солдату кулак, но и сам не удержался, тоже чихнул. Камень, на котором лежал старлей, был прикрыт от солнечных лучей ветками окружающих деревьев и поэтому оставался холодным.
«Что говорить – армия, – продолжил свои размышления Фёдор. – Вот зачем мне со своим взводом понадобилось сюда лезть, а, товарищ комбат?.. Придумали в довесок какого-то армейского майора, который с закрытыми глазами может пройти по этому району. Кто он?.. Скорее всего, какой-нибудь особист или разведчик. Что он здесь забыл? Скорее всего, получал информацию. Какую?.. Ну, это и так понятно – о передвижениях какой-нибудь душманской банды. Так… Ну и что дальше? А зачем Кобзарь должен запомнить, как передвигаться по этому участку. Зачем? Чтобы потом ходить к тайнику? Скорее всего, так…»
Появился Довлатов. Согнувшись в три погибели, он подбежал к Кулибину и прилег рядом, пытаясь отдышаться. Первое, что отметил Фёдор, этот дембель натянул на себя бронежилет, вернее, застегнул его со всех сторон, чего в последнее время не делал – фраерился среди своих. Значит, что-то или кто-то сильно напугал этого парня.
– Т-тов-варищ…
– Дальше давай, – перебил его Кулибин, понимая, что это вторая подсказка о том, что сапер сильно напуган. – Успокойся, сделай глубокий вдох… Молодец! Еще раз… Еще… Все?.. Говори. Что видел?
– Та-та-ам сиг-г-налки…
– Сколько?
Солдат показал четыре пальца.
– В-в м-метра-ах ну…
– В десяти?
Солдат помотал головой.
– В тридцати?
– Б-б-бо…
– В пятидесяти?..
Солдат радостно закивал.
– Ч-через-з т-до…
– Через дорогу протянуты?!
Сапер снова закивал головой как китайский болванчик.
«Ясно… Зачем же так, а? Хотят узнать, когда я выдвинусь со своей группой назад, а потом уничтожить?..»
Второй сапер, ходивший по дороге в сторону перевала Дех-Сабза, ничего подозрительного не обнаружил.
«Значит, нас ждут только с одной стороны, – пришел к выводу Кулибин. – Кто это – понятно, духи. Что же делать?..»
У Кобзаря на широкоскулом лице застряла вопросительная ухмылка.
– А если оттуда начнут давить? – ткнул он пальцем в гору.
– Сам-то как думаешь? – Кулибин посмотрел в глаза лейтенанту. – Круговая оборона. Как на первом курсе в училище учили, помнишь?
– Понял, понял… – посерьезнел тот наконец. – Просто так и сразу?..
– Будь проще, лейтенант, здесь война! – хмыкнул в свою очередь Фёдор и, махнув рукой саперу Серову, которого почему-то с первого дня их знакомства называл Серым, крадучись полез в сторону небольшой рощицы, зацепившейся за край дороги и заползшей немножко на скальную часть горы.
Сапер шел впереди медленно, внимательно осматривая землю с торчащими из нее осколками каменных глыб. Чем-то он все же был похож на его товарища по училищу, Серого. И лицо у парня серое, как будто дымом смоляным обмазано, и бородка, толком никогда у него и не росшая, пушком закрыла щеки с подбородком.
– Товарищ старший лейтенант… – окликнул Фёдора идущий сзади ефрейтор Биня – то есть Бинев. «Придумали же фамилию!..»
Ефрейтор, приложив палец к губам, показал, что нужно присесть и замереть.
Фёдор по инерции осмотрелся и вопросительно кивнул десантнику, мол, что же такое он узрел?..
Но ефрейтор молча прислушивался. Где-то в стороне шумнуло – камень кто-то столкнул?.. Это сапер?.. Нет. Кто?..
Серов, глядя на Фёдора, тоже замер в позе идущего по камням человека. Но он не памятник и поэтому, качаясь, медленно опустил на землю приподнятую ногу, стараясь не потерять равновесие.
Через кустарник очень сложно рассмотреть то, что за ним «шумнуло». Ладно бы птица или заяц, или другое какое-нибудь животное. Но, судя по испуганным лицам Бини и Серого, Фёдор понимает, что это далеко не так. Значит, именно здесь и расположена духовская засада, ожидающая движения их мини-колонны? Может, и так.
Кулибин присел и направил автомат в сторону кустарника. Что-то лежавшее невдалеке от него под сломанной веткой привлекло внимание. Мышь, черепаха?.. Точно, она самая, величиной с большую тарелку. Уставилась на Фёдора.
Но Биня крутит головой, мол, не она шумела, а кто-то дальше, за кустарником.
Что же делать?.. Фёдор потянулся к черепахе, но тут же отдернул руку – там лежал только панцирь, а из него выглядывала голова змеи. Нет, ящерицы. Зеленых змей он здесь никогда не видел. Ящерка?.. Ткнул в ее голову стволом автомата, но она, вместо того чтобы спрятаться или убежать, ухватилась своей пастью за кончик ствола. Фёдор дернул автомат к себе и схватил ящерицу за шею, посмотрел на сапера.
Серов не спускал глаз со старшего лейтенанта.
Фёдор подбородком показал на куст, мол, нужно двигаться к нему. Ефрейтор все понял.
Душман сидел к ним спиной. Одет он был в рваный, изъеденный молью, выцветший полосатый халат. На голове – серая шапка, такая же рваная по краям, как и одежда. Есть ли кто сбоку от него, не видно.
Фёдор, сильнее сдавив ящерицу, кинул её через раздвинутые сапером ветки в сторону душмана. Тот с испугу резко развернулся лицом к Кулибину, но, не заметив шурави, принялся скидывать со спины пресмыкающееся и что-то громко бормотать.
По раздавшемуся справа смеху Фёдор понял, что «дух» не один. Было хорошо видно несколько мужчин, подошедших к испуганному афганцу. Одеты они были также в старую поношенную одежду. Кулибин не понимал их языка, но то, что именно эти «духи» установили на выезде из «зеленки» сигнальные заряды, он уже не сомневался, как и то, что они ждут приближения его колонны.
Срезать этих сейчас несколькими очередями нетрудно. Но сколько еще их здесь?.. Другие «духи», скорее всего, где-то рядом, и это нужно уточнить побыстрее.
Фёдор посмотрел на ефрейтора и показал ему с помощью пальцев, чтобы тот остался здесь и, если что, открыл по душманам огонь. Сам же Кулибин с сапером двинутся дальше и все осмотрят.
Бинев кивнул и улыбнулся, мол, будь спокоен, командир, все сделаю. Жду вас.
Серый, не спуская глаз с Кулибина, показал подбородком в сторону горной стены. Что он этим хочет сказать?.. Фёдор поднял голову: скала отвесная, высотой метров, ну… даже трудно сказать сколько. Метров сто, может меньше, может больше – на глаз трудно определить. Но не в этом суть, а в том, что душманы на ней не станут делать засаду: с большой высоты обстреливать колонну, напоминающую тонкую змейку, глупость. Разве только пугнуть?.. Правильно думаешь, Серый!
А что дальше? Дальше значит так: низина между дорогой и горой неширокая, метров пятнадцать, и заросла кустарником и деревьями. Так что у «духов», устроивших здесь засаду, видно, крыша поехала? Их же здесь в два счета расстреляет десантура. А если дорога заминирована, то осколки из них сделают такое же решето, что и из нас. Хм, удивительно: афганцы воюют с рождения, имеют огромный опыт боевых действий в любых условиях и так безграмотно устроили засаду?.. А может, у них там, за кустами, кяриз?..
Фёдор посмотрел на Серова и показал ему рукой, чтобы не торопился, нужно решить первую головоломку. Но тот качает головой, мол, глянь, командир, сюда. Куда?.. О, «струна» натянута между деревьями. Мина?.. Нет, крутит головой Серый, она вросла в дерево. Сколько ж ей тогда лет?! Скорее всего, это ему показалось, а натянута для того, чтобы об нее можно было споткнуться и нашуметь. Тоже верно, хотя… Вот и следующая головоломочка.
Что? Фёдор вопросительно смотрит на улыбающегося сапера, который тычет рукой в ту же сторону, только выше. Что он имеет в виду?.. Скала как скала, каменная. А-а, не туда нужно смотреть. А куда?.. Что, еще одна «струна»?.. Точно. Так же установлена? Что-то здесь не то. Что он делает?!
Сжав зубы и невольно прикрываясь рукой от возможного взрыва и осколков, Фёдор наблюдает за Серовым. Тот делает призывные знаки, зовет за собой. Ну что ж, командир, только не дрейфь. Ладно, Биня, дежурь, и, махнув автоматчику, Кулибин двинулся за сапером. Только бы «духи» не услышали их передвижение.
По нахоженной тропке Серов не идет. Что их ждет впереди, непонятно. Вот он замер. Так, Серый, что там тебя заинтересовало?.. Поднял руку, во что-то всматривается. Молодец, парень, осторожный и внимательный. Поднял палец, второй, третий, четвертый, пятый. А-а, вот значит, где остальные «духи»! В принципе, друг от друга они находятся всего метрах в тридцати или чуть больше. Нормально.
Серов показывает, что нужно присесть.
Кулибин стирает со лба пот и не отрывает взгляда с сапера. А тот продолжает внимательно всматриваться в кустарник. Что там?.. Пять человек – это понятно. Фу-у, а что дальше-то им делать? Устроить войнушку?
Наконец-то Кулибин услышал громкий смех кого-то из «духов». Им некого тут бояться, вот и горланят, что-то громко рассказывают друг другу.
Сколько у них оружия? Фёдор тыкает рукой в автомат. Серый разводит руками, не знает. Хотя показывает, что у них автоматов нет – винтовки. Понятно. И что еще? Гранатомет?! О, это дело серьезное! Значит, нужно одновременно открывать огонь и по той, и по этой засаде. По той – из автоматов, а по этой – из пушки, метров с пятидесяти. Глупо, если нет прицельного огня, то и эффект от него нулевой. Лучше это сделать сейчас, пока все «духи» рядом. Двоих убрать залпом, остальных – гранатой и очередями.
Ладно, это решение более правильное. Теперь нужно узнать, есть ли еще «духи» дальше по склону. Нужно двигаться вперед. Нет? Скала? Так это что ж получается, «духи» притаились в небольшой горной выемке? Всего восемь человек. А с той стороны – степь, могут ли там быть душманы? Вполне могут сидеть в окопах или прятаться за камнями.
Серов снова поднял ладонь, требует внимания. А-а, кто-то к ним идет. Сколько?.. Один человек? Понятно. Они его ждали? Почему? Обнимаются? Хм…
Фёдор поднял голову и стал рассматривать открытую часть скальной стены. Первое, что увидел на ней, свисающую веревку. Веревку?.. Точно, с узлами, тянущимися по ней вверх, приблизительно на одинаковом расстоянии друг от друга. А-а, так это вязаная лестница. Точно, вот как они сюда спустились. И что же получается?..
Фёдор показал рукой на веревку. Серый кивнул в ответ, мол, видит. Показывает, что им нужно отойти чуть-чуть назад, а то «духи» сейчас пойдут к ней.
