Бунин начинает свои мемуары с воспоминания о том, как зародился его интерес к русскому языку: он еще мальчиком случайно наткнулся на слово "кретин" в детской книжке с картинками и был "охвачен поэтическим волнением". Воодушевление "кретинами" было настолько велико, что Бунин беспощадно начинает вешать этот ярлык практически на всех деятелей русской словесности. Достается многим: Есенину, сделавшему "свое хулиганство выгодной профессией", "насквозь фальшивому" Горькому, безнравственному и ловкому "рвачу" Алексею Толстому, вульгарному Блоку, от чьего "то заборного, то сусального русского стиля... начинает уже тошнить" и, конечно, Маяковскому, "самому низкому, самому циничному и вредному слуге советского людоедства". Достается даже Чехову, с которым Бунин дружил, -- слишком, мол, нереалистично описывает дворянский быт. И за всем этим -- горькая обида на Россию и боль за нее, неприятие чужого успеха, профессиональная ревность и уязвленное самолюбие писателя, вынужденного работать в тени. "Изгнанник, пользующийся гостеприимством Франции", -- так он говорит о себе. Неслучайно воспоминания заканчиваются зарисовкой "Нобелевские дни", когда первый нобелевский лауреат из России, Иван Бунин, наконец, может удовлетворить собственное тщеславие.
И только Лев Толстой, в представлении Бунина, оказывается неуязвим и вне окололитературной и житейской возни -- он вообще выше всего этого. Тщательное и очевидно долго писавшееся эссе "Освобождение Толстого" -- посвящение любимому писателю и попытка разобраться в его философии. С первых строк Бунин доказывает то, что Толстой -- очевидный буддист, чья "смерть была его последним "освобождением", и чьи книги нужно читать именно через эту призму.
В целом -- очень цепкий (и, безусловно, субъективный) взгляд на русскую культуру рубежа эпох и ее особо ярких представителей.
«Изгнанник. Литературные воспоминания» kitobiga sharhlar