Kitobni o'qish: «Угага – Бругага»
Жили-были не тужили мама с папой да Верка с Серёжкой. Мама с папой на работу ходили, а Верка с Серёжкой в школу, в третий класс.
И вот однажды в жаркий майский день залетело в их квартиру в распахнутое окно колючее семечко и забилось под шкаф в самый дальний угол, куда веник не достаёт. Весь день лежало оно там в пыли, скрипы да шорохи слушало, а глубокой ночью, лопнула колючая кожица и выбралась из-под шкафа УгагА-БругагА Косматая, повела головой направо, повела головой налево, крылышки комариные расправила и отправилось по чужим снам гулять, страхи собирать. Тут крошечку отщипнёт, там капелюшечку выпьет – вот и сыта. А когда Угага-Бругага сыта становится, она расти начинает. Как выросла она с лягушку, пошли людям страсти непонятные чудиться – то рычит кто-то в темноте, то стонет, разглядеть его толком не разглядишь, а жутко, аж мороз по коже. Никогда прежде Верка с Серёжкой темноты не боялись, а тут, если лампа не горит, в спальню не загонишь. А Угаге-Бругаге того и надо – посмеивается она да растёт. Выросла с мяч футбольный, принялась люстру раскачивать, в стены барабанить, вешалку ронять, тут уж и мама с папой по ночам спать перестали. Никто в доме не шутит, не смеётся, всем худо, одна Бругага рада-радёхонька. До того монстриха осмелела, что повадилась средь бела дня во всей своей красе несравненной являться, лапами мохнатыми махать, глазищами круглыми пялиться, зубы кривые скалить. Совсем житья от неё не стало, и что делать не поймёшь – то-ли скорую вызывать, то-ли полицию, то-ли навсегда из дома в деревню уезжать. И выжило бы всех чудище косматое из родных стен, если бы не Петька Пятаков..
