Kitobni o'qish: «Может, Нуль не виноват?»

Shrift:

Machaon^®

«Когда на свете есть друзья, беду мы легче переносим…»

Ирина Петровна Токмакова родилась в 1929 году в Москве. Своё детство Ирочка, как ласково называли её всю жизнь друзья и близкие, провела в довольно мрачном месте: мама заведовала «Домом подкидышей» и семья ютилась в том же здании. Домашним любимцем был рыжий кот Пушок. Когда началась война и детский дом перевели в Пензу, Пушок поехал со всеми. Если по радио звучали тревожные сирены, он первый бежал к подвалу – только и видели его рыжий хвост.

В Пензе будущая писательница помогала матери заботиться о ребятишках, оставшихся без семьи: после школы покупала детям конфеты, выводила их на прогулки, читала на ночь сказки. На Новый год, несмотря на негласный запрет, из леса привозили живую ёлку, которую украшали самодельными игрушками: китайскими фонариками, бумажными клоунами, гирляндами из фольги. Каждый день к ребятам приходил пожилой музыкант по прозвищу Сметан Сметаныч и за горячий обед разучивал с ними песенки и музыкальные пьесы. Однажды его воспитанники выступили в госпитале перед ранеными. Но какой радостью было залезть на крышу и смотреть на салют в честь очередного города, отбитого у врага!..

Почти с рождения Ирина Токмакова говорила на двух языках (её отец был армянином). В школьные годы к ним добавился немецкий. Учёба давалась девочке легко, но первые литературные опыты не были удачными. Свои ранние стихи она отважилась показать отцу одноклассницы, известному поэту Василию Лебедеву-Кумачу. Тот был строг и сделал серьёзный критический разбор её стихотворений. После этого Ирина засомневалась в своих литературных способностях и решила посвятить себя чему-то другому.

После окончания школы Токмакова поступила в Московский государственный университет и долго занималась лингвистикой, пока случай не вернул её в литературу. Работая гидом-переводчиком, Ирина Петровна познакомилась со шведом Борквистом, который подарил ей сборник народной поэзии своей родины. К тому времени она уже сама стала мамой и перевела эти стихи для своего сына, а её муж, художник Лев Токмаков, отнёс переводы в редакцию. Так, в 1961 году в свет вышел сборник «Пчёлы водят хоровод». Книга настолько понравилась детскому поэту Самуилу Маршаку, что он назвал начинающую писательницу настоящим другом и товарищем детей, а к тому же – человеком большой культуры.

Первый успех у читателей вдохновил Токмакову, и вскоре она бросила науку ради творчества. Вдумчивое и ответственное отношение к работе писательница пронесла через всю жизнь: она могла месяцами искать нужное слово для стихотворения, с уважением относилась к интонации переводимых авторов. «Отличницей надо быть во всём», – искренне говорила она, имея в виду не столько оценки, сколько желание «дойти до самой сути» и научиться чему-то новому.

Герои книги «Может, Нуль не виноват?» – любознательная Аля и смелый Антошка – уже знакомы читателям. Или же их представил Грамотейка – наверняка все знают такого. Нет? Ну ничего, даже если вы не спасали мир Азбуки от вредного Кляксича и ещё не можете вообразить, что способен натворить Перепут, скучать точно не придётся. На носу первое сентября, и самое время собирать портфель в школу. Но и на этот раз вмешались обстоятельства: из учебника математики пропал солдатик. Пустяк? Как бы не так, ведь математика – точная наука! Теперь, если Аля и Антошка не смогут вернуть солдата, в тетрадях учеников первого класса «Б» поселятся не только Описки и Помарки, но и гуси-лебеди Двойки. Ух и вредные это птицы – всё время норовят напакостить! Не проделки ли это Нуля? Не зря говорят, что у него трудный характер… Чтобы во всём разобраться, Але и Антошке придётся пойти за тридевять земель и самим «попасть» в математику. Но не стоит пугаться, это очень даже весело. Ребятам предстоит познакомиться с Плюсом и Минусом, отличить Шестёрку от Девятки, узнать, что за праздник наступает каждое двадцать девятое число, а самое главное – ответить на вопрос: может, Нуль не виноват?..

Виктория Хруслова

Глава первая

Погода испортилась. Дождь моросил по-осеннему, астры на балконе сникли, из окна пахло не свежестью, как бывало при летнем дожде, а сыростью.

Настроение у Али тоже испортилось. До первого сентября оставалось ещё целых два дня. Уже всё готово к школе. Школьная форма висит на специальной детской вешалке, гладиолусы купили и поставили в воду с аспирином – чтоб не завяли. А тут ещё два дня. И дождь, и мамы дома нет, и Антошка пока не вернулся с дачи. Ну разве не тоска?

Аля протянула руку, взяла из стопки новеньких учебников тот, что лежал сверху. Оказалось – «Математика».

Да… Как оно там будет с этой математикой? Буквы Аля все знала, можно сказать, по именам. А вот цифры – другое дело. Во-первых, их трудно писать. А во-вторых, просто напишешь – не отделаешься. Считать надо! Прибавлять, отнимать…

Аля раскрыла учебник – так, наугад, где сам раскрылся. Прочла: «У Антоши на столе было девять солдатиков. Один барабанщик, остальные пехотинцы. Сколько было пехотинцев?»

«У какого это Антоши?» – подумала Аля.

Ах да, так вот же он нарисован на картинке. Аля пригляделась и даже ойкнула от удивления. В учебнике математики на семьдесят седьмой странице была нарисована Антошкина комната, всё, как на самом деле есть, – и диван такой же, как у Антошки, и аквариум с красными меченосцами, и старая с книгами этажерка, ну, словом, всё-всё. И сам Антошка был тут же. Он ползал под столом на четвереньках. Аля его окликнула. Антошка обернулся. Никакого сомнения, это был её приятель Антон Водовозов, с которым они договорились сесть в классе рядом, даже если кому-нибудь и придёт в голову дразниться.

– Как ты туда попал, Антошка?! – воскликнула Аля. – Ты что, заколдованный?

– Иди помоги искать солдатика, – своим обычным голосом сказал нарисованный Антошка, точно ничего странного не происходило.

– Как же я к тебе попаду, когда ты нарисованный, или заколдованный, или вообще, может, я тебя во сне вижу?

– Ладно тебе. Какое там – во сне! Ты идёшь или нет?

– Хо-ро-шо, – очень неуверенно сказала Аля. – Только как?

– Очень даже просто, – ответил вместо Антошки чей-то писклявый голосок. – Через мостик.

Рядом с Антошкой оказалась Единица ростом с самого Антона. Она помахала Але рукой, поклонилась и вдруг… вдруг перекинулась мостиком прямо к Але, и Аля сама не заметила, как перебежала по этому мостику и оказалась рядом с приятелем.

И сразу же не стало ни номеров, ни условий задач, не было никакой семьдесят седьмой страницы, а просто Антоша в своей комнате, а рядом – Аля, а рядом… В том-то вот и дело, что рядом стояла Единица. Худенькая, с длинной шеей и маленькой головой, забавная, живая.

– Вот видишь, это совсем нетрудно, – сказала она.

– Что? – спросила Аля.

– Оказаться в «Математике», – пояснила Единица.

Антошка встал с колен и озабоченно посмотрел на Алю.

– Понимаешь, – сказал он, – потерялся пехотинец. А это очень плохо.

– Антош, жалко, конечно, что потерялся. Но он ведь солдат, он мужественный. С ним ничего плохого не случится. Ты не тревожься.

– Во-первых, плохой я командир, если о солдатах тревожиться не буду, – сказал Антон. – Мало ли в какую беду он может попасть.

– А во-вторых, – подхватила Единица, – условие задачи без этого солдата нарушается. Без него нельзя решить эту задачу. Ответ не сойдётся. Вот какой это важный солдатик. Уж вы мне поверьте, я в математике четыреста лет служу.

– Ого! – изумилась Аля.

– Да, да, да! – опять сказала Единица. – Солдатика надо найти, иначе рухнет эта задача, очень важная задача на вычитание, а за нею следом – и другие, да-да-да, математика – наука стройная, и в учебнике всё-всё должно быть всегда там, где положено.

– Как это? – спросила Аля.

– Да так. Все цифры – на местах, все знаки – на местах. Все условия задач – каждое на своём месте. Порядок в учебнике должен быть, строгий порядок.

– А при чём же тут солдатик? – уже немного робея перед Единицей, спросила Аля.

– Очень даже при чём. В задаче что сказано? Было девять солдатиков. Так?

– Ну да, – согласилась Аля.

– Значит, и должно на столе стоять девять. А тут сколько?

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Восемь, – сказала Аля.

– Вот видишь, – произнесла Единица с укором, точно Аля спрятала недостающего солдатика у себя в кармане.

Аля даже машинально сунула руку в карман. В кармане лежала пуговица.

– Солдатика необходимо отыскать. Потому что, когда в математике начинается беспорядок, тогда над людьми берут верх двойки. Объединяются в стаи и берут верх, – втолковывала им Единица.

Але, может, всё это и показалось бы вздором, да вдруг в комнате распахнулось окно и в него влетело несколько странных красных гусей, которые закружились по комнате не то с гоготом, не то с хохотом.

Аля пригляделась к гусям и вдруг обнаружила, что это и не гуси вовсе, а цифры два, то есть самые настоящие двойки. Влетев в комнату и немного погоготав, «гуси» вылетели вон, а окно само собой захлопнулось.

– Вот видишь, – наставительно сказала Единица.

Антошка окончательно вылез из-под стола и встал с коленок.

– Нет, – сказал он, – нигде нет солдатика. Прямо не знаю, что делать.

– В таком положении дело оставаться не может, – сказала Единица. – Как хотите, а необходимо отправиться на поиски. Ты не слышал, солдатик упал на пол или нет?

– Он бы звякнул, – сказал Антошка. – Он же металлический, а не какой-нибудь пластмассовый.

– Значит, кто-то просто незаметно унёс его.

– Антош, может, это сделал Кляксич? – спросила Аля, вспомнив свои недавние приключения в Букваре.

Она подробно описала их Антоше в своих письмах.

– Вряд ли.

Это сказал не Антон, это произнесла Единица.

– Он всё больше по тетрадкам норовит бегать, – продолжала она. – Помарку и Описку подзуживает людям разные каверзы строить. В «Математику» ему не так-то легко пробраться.

– Ты-то что думаешь, Антон? – спросила Аля.

– Не знаю, Аль, – честно признался Антон. – Просто совсем ничего не понимаю.

– Я знаю одно, – сказала Единица. – Надо идти искать пехотинца и найти его во что бы то ни стало. Это наш долг перед учениками первого класса «Б» и перед наукой – математикой, – добавила она торжественно. – Пошли.