Kitobni o'qish: «Москва разгульная»

Shrift:

* * *

Вступление

«Если человек не курит и не пьёт, поневоле задумаешься, уж не сволочь ли он?»
А. П. Чехов

Русский человек, как известно, вредных привычек не имеет. Курит он только когда пьет, а пьет – только когда в карты проиграется. Курили в царской России не только табак, но, бывало, и опиум. Выпивали в питейных заведениях, где закуску не подавали, ибо, как известно, она крадет градус и мешает веселью, а вот отобедать или отужинать отправлялись в трактир (от немецкого глагола «traktieren» – «угощать»). Ну а после – в «Яр» к цыганам, а после – к жрицам любви, в гости к марухам, мамзелькам, кокоткам и «камелиям». Первопрестольная всегда славилась изобилием заведений, где без угрызения совести можно было предаваться подобным страстям.

Трактиры и ресторации были визитной карточкой старой Москвы. Они отражали всю палитру вкусов и пристрастий первопрестольной. Москвич мог ничего не смыслить в политике, не разбираться в театральном искусстве, но легко ориентировался в обилии рестораций и питейных заведений и мог точно сказать, где подают лучшие расстегаи, а где – самые вкусные кулебяки.

Большинство трактиров были простонародными, например, «Лондон» или «Обжорка». А вот широко по-московски отобедать знатная публика хаживала в Гуринский или Тестовский трактиры. Для желающих закутить по-настоящему существовало три места: трактир-ресторан «Эрмитаж», работавший под руководством Люсьена Оливье, загородный «Яр», знаменитый своим хором и, наконец, роскошный «Славянский базар», при самом дорогом московском отеле.

Были и трактиры с «криминальным» характером, здесь кутили, играли по-крупному и сбывали краденое. Самым известным из таких пристанищ был «Амстердам» на Немецком рынке, где кутили разгульные купцы и велась крупная карточная игра. Однако самыми криминальными считались «Ад» на Трубной площади и «Каторга» на Хитровке.

Рис. 01. Л.И. Соломаткин. «Утро у трактира»

За бесшабашным разгулом любители острых ощущений ездили в «Чепуху» за Крестовской заставой, или на Воробьевы горы, на «ночной сеанс» к тому же Крынкину, где, по свидетельству писателя В. Ходасевича, разомлевшие от цыганских романсов «бородатые купцы в роскошных поддевках и шелковых косоворотках начинали каяться, бить рюмки, вспоминать обиды и со вздохами и ахами плакать и рыдать, стукаясь головой об стол и держась рукой за сердце». Все трактиры объединяло одно: бесшабашный разгул!

Москвичи любили гульнуть и обожали всевозможные увеселения. Кроме трактиров и рестораций большой любовью пользовались всевозможные народные гулянья. С медведями, балаганными представлениями, скоморохами и разноцветными фейерверками в вечернем московском небе. По словам иностранцев, после хлебосольной и щедрой на веселье Москвы впечатление от праздников в Петербурге было явно не в его пользу. Особой любовью среди горожан пользовался маскарад и театр, особенно балет, и, конечно, балерины. Считалось, что внешний мир полон условностей и только в театре можно наблюдать подлинные и искренние чувства.

Маскарад – любимое развлечение москвичей. К. А. Сомов. «Книга маркизы»

Особой честью считалось получить приглашение на бал, где все без устали танцевали полонезы, вальсы, польки и котильоны. Мода на танцы быстро менялись. Но уметь двигаться в ногу со временем было жизненно необходимо, чтобы не ударить в грязь лицом.

В XIX веке у молодых дворян существовало множество способов, как развеять вечернюю скуку.

В большой моде были всевозможные салоны, в которых взбивались сливки светского общества.

В одних музицировали и говорили о литературе. Здесь можно было развеяться, обсудить последние новости, приобрести полезные и романтические знакомства. В других горячо спорили о политике и делились сплетнями. В-третьих – занимались новым заморским развлечением – спиритизмом, оккультизмом и магией.

Человек азартный находил отдушину в клубах или тайных игорных домах. Карты были очень популярны, но считались не самым пристойным развлечением. Их называли «позором гостиных», «растлением нравов» и «тормозом просвещения». Азартная игра встречала «решительное моральное осуждение», а в конце XVIII – начале XIX века была формально запрещена как безнравственная. Несмотря на это, в карты играли все и повсеместно.

И. Ф. Тупылев. Плутовская игра

По словам писателя Дорошевича, древняя российская столица во второй половине 19 века жила вольно, широко и по своим правилам. «Этот город не хотел знать ни в чем умеренности. Москва, где все принимало гомерические размеры: дела и кутежи, процессы и безобразие, – не могла жить без легенд. Среди них и поражавшие своим масштабом проекты московских денежных воротил, и их чудачества, и непомерные траты, и пожертвования на благотворительность, и безудержное веселье».

У каждого вельможи была своя страсть и свои причуды. Кто-то выстраивал безвкусный экстравагантный дворец из одного желания удивить, кто-то задавал роскошные празднества с фонтанами шампанского, кто-то, дурачась, мог снарядить жарким летом сани и прокатиться на них по голой мостовой, повелев насыпать на дорогу тонны соли, а кто-то выращивал огромных свиней размером с небольшую корову, гигантских стерлядей и невиданных размеров овощи.

В первопрестольной проживало самое большое количество чудаков и оригиналов. Здесь селилось богатые вельможи, оставившие двор, люди независимые и гордые. Они жили по-своему, забавлялись как хотели и мало заботились о мнении света. Чудачества москвичей были своеобразной формой протеста императорскому двору и чванливому Петербургу. А.С. Пушкин так писал о странностях москвичей: «Невинные странности москвичей были признаком их независимости… Бывало, богатый чудак выстроит себе на одной из главных улиц китайский дом с зелеными драконами, с деревянными мандаринами под золочеными зонтиками. Другой выедет в Марьину Рощу в карете из кованого серебра 84-й пробы… Надменный Петербург издали смеялся и не вмешивался в затеи старушки Москвы…».

По свидетельству иностранцев, Москва представляла собой какой-то ленивый, изнеженный, великолепный азиатский город, где как величественные призраки существовали все, кто был некогда в силе, и все те, кто был в немилости или считал себя обойденным на известной лестнице почестей. Некоторые старые вельможи до самой смерти, т. е. до середины 19 века, вопреки новым веяниям держались прежней моды. Они с завидным упорством продолжали являться на балы и ко двору, одетые по моде екатерининских времен: в пудре, в кафтанах и фижмах и непременно на красных каблуках, так как при версальском дворе красные каблуки означали знатное происхождение и носить их могло только высшее дворянство.

Вас ждет увлекательное путешествие на самое «дно» российской истории с интересными подробностями жизни москвичей, о которых не рассказывают на уроках истории. Вы узнаете о темных сторонах городской жизни: о тайнах хитровских ночлежек, лабиринтах Драчевки, опиумных и игорных притонах, подземных тайнах Неглинки, о скандальном квартале «Красных фонарей», о криминальных кабаках и злачных трактирах, о закулисной жизни богемных и магических салонов.

Вас ждут истории о курьезах «Аглицкого клоба», о разгульных ассамблеях и маскарадах, роковых страстях и «богомерзких забавах», о запретных удовольствиях и громких скандалах, знаменитых картежниках и дуэлянтах, о необузданных кутилах и сумасбродах, жрицах продажной любви и «червонных валетах», спиритах и чародеях, чудаках и оригиналах, а также великих аферах, знаменитых авантюристах и гениальных мошенниках старой Москвы.

1. Москва хмельная

1.1 От «Царёва кабака» до «сухого» закона Николая II

Одним из самых распространенных мифов о России занимает миф о русском пьянстве. Он оказался настолько сильным и живучим, что в него поверили не только иностранцы, но и сами россияне. Неслучайно наши сограждане считают, что русский человек пил всегда, а праздничное застолье называют национальной традицией. Историки же, напротив, утверждают обратное, а истина, как это часто водится, оказывается где-то посередине.

По словам историка Буганова, не было народа и государства, которые не испытывали бы тягу к вину. Даже христианская Византия, возвестившая миру аскетизм и сдержанность, не могла справиться с устоявшимся пороком. Сметая на своём пути, пьянство не обошло ни одну страну, ни один народ, но повесили ярлык спивающегося именно на русский народ. Россия никогда не держала пальму первенства в плане употребления алкоголя. Объясняется это просто: русичи не знали пьянящего виноградного вина, варили пиво, изготовляли брагу, квас, медовуху и употребляли эти лёгкие напитки нечасто, только по особым случаям. Однако небольшой процент людей, злоупотребляющих хмельными напитками, на Руси существовал всегда. Люди, страдающие этим пороком, подвергались общественному осуждению и осмеянию.

Рис. 1.1.1. Лубок «Пьянство – корень всякого зла»

Начало XV века ознаменовалось для России появлением таких напитков, как хлебное, варёное и горячее вино. И это были уже не безобидные хмельные напитки из винограда или меда, а самый настоящий самогон, который получали при помощи перегонки. Для его получения использовали привезенную с Востока «адскую машину», ныне известную как перегонный куб.

По словам исследователей, в 1386 году в России впервые появился спирт. Генуэзское посольство презентовало его Дмитрию Донскому под названием Aqua Vita, что в переводе означало – «Живая вода». Князь напиток оценил, но поскольку его крепость была слишком высокой, то его разбавляли. Вскоре россияне научились перерабатывать рожь и изготавливать чистый спирт, а также наладили производство водки.

Первый кабак на Руси появился почти пятьсот лет назад в Москве. Около 1552 года царский указ запретил продавать водку во всем городе и изготавливать крепкие напитки и на дому. В это же время на Балчуге, подальше с глаз добропорядочных обывателей, было построено питейное заведение «Царев кабак», посещать которое могли только верные государевы слуги – опричники. Еду в нем не подавали, зато можно было безнаказанно и бесплатно вкушать спиртные напитки.

Позже запрет был снят, и кабаки стали насаждаться царём. Это не удивительно, так как кабацкое дело приносило государству огромный доход. Владельцы кабаков получили разрешение открывать свои кабаки за откуп. В них продавали алкоголь, табак, а также карты и кости. В кабаки потянулись крестьяне и посадские люди. Государь разрешил пить в долг и под залог личных вещей, поэтому многие уходили домой совершенно голые. Должников, неспособных заплатить за выпитое, ждало жестокое избиение батогами, а тому, кто перешел все границы, светила тюрьма.

В 1584 году вступивший на престол царь Федор Иоанович велел прикрыть Царёв кабак, бывшее причиной «многия нарекания и погибели». Однако почин был положен, и искоренить его оказалось уже невозможным. Один за другим в бойких людных местах стали открываться кабаки, которые стали «клубами» для простого народа. Во время праздников, на ярмарках и торжищах действовали передвижные «гуляй-кабаки».

Управлял питейным заведением «кабацкий голова», или целовальник, принимавший при заступлении на должность специальную присягу (целовал крест). Он обязывался собирать «напойные» деньги с «великим радением» и по истечении года сдавал установленную сумму приказному начальству. За недобор «кабацких денег» целовальник расплачивался из собственного кармана, а в случае неспособности это сделать мог подвергнуться телесному наказанию, пока родственники или друзья не вносили за него недоимку.

Вклад в развитие пьянство внес Борис Годунов, при котором на территории Руси были безжалостно закрыты все корчмы, где подавали не только алкоголь, но и еду. Кроме того, вышел указ, запрещающий изготавливать в своём доме хмельные напитки и торговать водкой частным лицам. В результате, люди стали посещать питейные заведения всё чаще и чаще, а «казенные» или «царевы» кабаки получать огромные прибыли, шедшие в Государеву казну.

Русский лубок XVIII века

В середине 17 века началась серьезная борьба с пьянством и самогоноварением. Государь Алексей Михайлович постановил «во всех городах быть по одному кабаку, а в Москве – трем», запретил употреблять хмельное зелье в трактирах и корчмах, продавать водку в долг и повысил цены на нее в три раза! Кабатчики послушно вынесли свои предприятия за пределы городских стен, где развернулись с еще большим размахом.

Так появился легендарный кабак «Разгуляй», который находился на месте нынешнего дома № 38 по Старой Басманной улице. Кабак славился своими буйными попойками, сюда приезжали специально хорошенько «расслабиться». Позднее название популярного кабака закрепилось за площадью.

Бернгард Таннер, посетивший столицу во второй половине 17 веке, писал: «У них принято отводить место бражничанью не в самой Москве или предместье, а на поле, дабы не у всех были на виду безобразия и ругань пьянчуг. У них ведь обыкновенно тот, кого разберет охота позабавиться с женщинами да попьянствовать, уходит за город в ближайший кабак суток на двое либо на трое; приносит там „жертвы Венере с Бахусом“ и кончает большей частью тем, что пропивает кабатчику все до рубахи, а потом, проспавшись, является в город голый вполне или наполовину, где пьянчугу встречают рукоплесканиями и похвалой». Так, что выражение «уйти в запой» имеет под собою исторические корни.

По словам историков, именно иностранцы, оставившие многочисленные и не всегда правдивые воспоминания, создали миф о повальном пьянстве русских людей. Вот что рассказывал австриец Адольф Лизек о московских жителях: «Не раз мы были свидетелями, как мужья лежали пьяные, без чувств, а жены садились возле них и, снимая с себя одежду за одеждой, закладывали целовальнику на вино и пировали до тех пор, пока теряли употребление рассудка и даже возможность пить, и тут же упадали на своих мужей».

Прусский дипломат и историк 17 века Адам Олеарий, трижды побывавший в Московии, написал книгу о своих путешествиях в Россию, в которой уверял, что невоздержанность у русских проявлялась во всем, не только в потреблении алкоголя: «В пище они крайне не воздержаны, а в чувственных удовольствиях и пьянстве могут потягаться с кем угодно». По словам Олеария, он был поражён количеству пьяных, валяющихся на улице. Пили мужчины и женщины, молодые и старые, священники и светские люди, простолюдины и титулованные особы.

Дальше больше. По словам иноземцев, дурной пример стране подавал сам император Петр I и его учитель, а по совместительству собутыльник, Никита Зотов. Первый российский император не только сам потреблял алкоголь в огромных количествах, но и заботился о том, чтобы и его подданные не слишком от него отставали. Пьянство при дворе Петра I считалось чуть ли не доблестью, а участие в разгульных кутежах «Всепьянейшего Собора» и разгульных петровских ассамблеях стало признаком «уважения» к царю и лояльности к его реформам. К каждому из гостей на ассамблеях были приставлены прислужники, которые должны были напоить их до бесчувствия и побуждать к самым непристойным дурачествам. Отказаться от поднесенного кубка было нельзя – государь был человеком вспыльчивым и мог посчитать это за личное оскорбление. Никто не должен был уйти с ассамблеи трезвым!

В эпоху Петра I кабаки именовались кружалами и фартинами. Кроме того, появляется и новый тип общественного заведения – австерия (с австр. – харчевня) совмещавшая функции ресторации, клуба и питейного дома. В отличие от кабаков, вход сюда простой публике был заказан. Здесь собирались иностранцы, русские дворяне, состоятельные горожане – «кроме подлых и солдатства». Помимо вина, водки, пива и меда, гостям предлагались еда, табак и карты. Первая московская австерия находилась у Воскресенских ворот. В силу близости к Казанскому собору ее так и называли – «казанская». Поговаривали, что сам государь любил заходить сюда после обеда – пропустить чарку-другую и раскурить трубочку заморского табака.

Очень часто можно услышать, что история табакокурения на Руси началась в эпоху Петра I. Мол, воскурил царь адское безобразие, погрузив Россию в смрад и вонь «бесовского развлечения от скуки». Это не совсем так. Знакомство с вредным заморским товаром состоялось во времена Ивана Грозного благодаря английскому мореплавателю, а по совместительству заядлому курильщику Ричарду Ченслору, открывшему морской путь в Россию через Белое море в 1553 г. Первые английские корабли доставили «адскую траву» в Россию, где губительным зельем стали приторговывать иноземные аптекари и врачи.

Государь Михаил Фёдорович и служители церкви начинают упорную борьбу с табаком, ибо курение, по их мнению, «бесовство и дымный признак адского пламени внутри человека». Наказание было сурово: рвали ноздри, клеймили и отправляли в холодную Сибирь. Борьба с контрабандным зельем велась до времён государыни Софьи, при которой разрешили курить в Немецкой слободе и завозить табачок для собственных нужд. Именно здесь у иноземцев и пристрастился к дурной привычке молодой Пётр. В 1697 году выходит царский Указ, который разрешает свободную продажу табака. Поводом для снятия запретов на «бесовское зелье» стала обычная жажда пополнить казну.

В это же самое время в русский язык вошло слово «водка». Так называли «хлебное вино» низкого качества, чарка которого входила в ежедневный рацион матросов, солдат и работников верфей. Этот алкогольный напиток вначале презрительно называли «петровской водой», а потом – ещё более уничижительно: «водкой». Кстати, именно Петр I познакомил россиян с заморским ромом и коньяком.

Парадокс правления Петра I заключался в том, что издаваемые им указы и распоряжения зачастую противоречили друг другу. Постановление царя гласило: «Не гнать мужиков из питейных домов, покудова до креста нательного не упьются». Одновременно с этим, из-под пера государя выходят указы, призванные контролировать пьянство среди простого народа. Так, полагалось «пить умеренно и честно, ради увеселения и отрады, а не на погибель души своей».

Петр I требовал строго наказывать виновных, запретил винокурение в монастырях и учредил чугунную медаль «За пьянство». Вес этой железяки с цепью составлял около 8 кг и носить ее «награжденный» выпивоха должен был на шее, не снимая, целую неделю. Сегодня эту медаль можно увидеть в Государственном историческом музее в Москве.

Петр I учредил чугунную медаль «За пьянство», самую тяжелую в истории российских наград

При Петре I в России одним за другим открываются новые заведения, названные трактирами. По замыслу царя, эти заведения должны были заменить привычные народу кабаки. Кабак отличался от трактира тем, что там давали только спиртное. Естественно, что народ там быстро напивался. В трактире же были всевозможные блюда – от холодных закусок до жаркого. Выбор блюд и алкогольных напитков отличался большим разнообразием. Таким образом, главное отличие кабака от трактира в том, что в трактирах преимущественно ели, а в кабаках – пили.

Изначально трактиры предназначались для обеспеченных господ, нередко иностранцев. Для простого люда они были не по карману. Чтобы привлечь народ в трактиры, Петр I повелел хозяевам заведений выдавать любому посетителю первую чарку (120 мл.) бесплатно. Трактирщики стали терпеть убытки, так, как нашлась масса хитрецов, которые ходили от одного заведения к другому и напивались, не заплатив ни копейки. Тогда хозяева пошли на хитрость и заказали у стеклодувов чарки с очень толстыми стенками. Выглядели они как обычные рюмки, а вмещали не больше 15–20 граммов. За столь малый объем в народе эти стопки прозвали мухами. Отсюда и пошло выражение «Быть под мухой», т. е. выпить маленькую рюмочку и быть слегка не трезвым.

По словам иноземцев, первая российская императрица, Екатерина I любила «хлебное» и иные вина сверх всякой меры. Французский посланник Жак де Кампредон сообщал в Париж: «Развлечения (Екатерины) заключаются в почти ежедневных, продолжающихся всю ночь и добрую часть дня попойках в саду». Вероятно поэтому и скончалась государыня в возрасте 43 лет.

А вот императрица Анна Иоанновна, напротив, и сама не пила, и при своем дворе пьяных не терпела. Племянница Петра I овдовела через несколько дней после свадьбы. По слухам, супруг будущей императрицы Фридрих Вильгельм (герцог Курляндский) умер от того, что позволил себе посостязаться в пьянстве с Петром Алексеевичем. Он даже не смог довезти молодую супругу до своих владений. Отсюда и неприязнь государыни к пьяным. Только один раз в году Анна Иоанновна выпивала бокал венгерского вина – в честь восшествия на престол. Правление Елизаветы Петровны – время балов, кутежей и праздников. Веселая императрица очень «уважала» всевозможные заграничные вина и крепкие наливки: сама трезвой спать не ложилась и другим напиваться не мешала. В то время в «приличных домах» в обязательном порядке должны были быть всевозможные настойки и наливки на все буквы алфавита: анисовая, барбарисовая, вишневая, …фисташковая, …яблочная.

В отличии от предшественницы, императрица Екатерина II большую часть времени занималась государственными делами, однако выпить любила, но это всегда было к месту и ко времени. Особенно любила императрица темное пиво, которое заказывали для нее из Лондона. Именно при Екатерине II появилось крылатое выражение «пить водку вёдрами». Всё дело в том, что в то время водку продавали только вёдрами, а привычная для современного человека бутылка в качестве тары начала использоваться гораздо позднее. Именно Екатерине Великой принадлежит утверждение «пьяным народом легче управлять».

Распитие «на посошок» – популярное «алкогольное» выражение. Его относят к паломникам, особо почитаемым в России. Наверху посоха паломника был оригинальный набалдашник – утолщение под чашку. Странников приглашали в дома, беседовали, кормили и угощали в дорогу горячительными напитками. По традиции, путешественники должны были выпить из рюмки водки, не прикасаясь к ней руками. Если ему удавалось её не пролить, это был хороший знак и странника отпускали в путь, а если нет, то это значило, что он не был трезв, и его оставляли на ночь, так как покидать дорогу ему было небезопасно.

Кстати, те, кто призывает выпивающих «пить в меру», вероятно, не знают истинного значения этого выражения. На Руси для спирта использовалась мера – 12, 5 л, или полное ведро. Советуя «пить в меру», вы советуете человеку налить себе целое ведерко «горячительного» напитка, «горького вина», от которого и пошло выражение «горький пьяница».

Пить до дна, не видать добра. Лубок

Очевидно, не все российские императоры любили выпить. Анна Иоанновна, не любила алкоголь – это вполне объяснимо, учитывая, как умер ее муж! Екатерина Великая пила, но умеренно – спиртному она предпочитала кофе. Ее сын Павел I также пил очень мало, в основном красные вина «бордосского типа». Самым любимым вином государя был «КЛАРЕТ», привезенный из самой Франции.

По воспоминаниям дочери императора Николая I, ее отец был заядлым трезвенником – он не пил вина даже на официальных приемах, организованных в его честь, и во время поездок за границу просил заменить вино в его стакане простой водой – однако государь не возражал, чтобы другие пили в его присутствии. Но в меру. Пьяных не терпел, так как они нарушали установленный порядок. Через год после вступления на престол император Николай I издал указ «О нетерпении на службе людей нетрезвого поведения». Несмотря на это, число пьющих в России не уменьшилось.

Про Николая I часто рассказывают следующую байку. Один старослужащий солдат Агафон Сулейкин в день своих именин пригласил нескольких своих друзей в «Царскую корчму», где на стене висел портрет государя. В ходе гулянки именинник, перехватив лишнего, начал буянить и драться с другим посетителем кабака. Их начали усмирять и разнимать, говоря, что нельзя себя так вести, и уж тем более перед императорским портретом. Однако разгневанный Агафон выкрикнул, что он «сам себе портрет» и плевать он хотел и на портрет, и на самого Николая I. И сопроводил пьяную реплику плевком в висевший портрет.

Весть о необычайном происшествии дошла до самого императора, который написал на донесении о сем: «Объявить перед фронтом рядовому Агафону Сулейкину, что я сам на него плюю. А так как этот несчастный в пьяном виде не ведал, что творит, то дело прекратить, а в кабаках царских портретов не вешать».

Поговаривали, что после объявления императорского приговора Сулейкин, собравшийся уже было в арестантские роты, крепко задумался, пошел в церковь, где усердно молился и поставил свечу перед образом святителя Николая, перед которым дал обет никогда не брать в рот ни капли водки. И этого обету крепко держался.

К началу 19 века происходит невероятный рост числа кабаков. В Москве были особенно популярны: «Истерия», «Варгуниха», «Наливки», «Девкины бани», «Заверняйка», «Облупа», Татьянка и проч. Кабак «Неугасимый» находился за храмом Василия Блаженного и помещался в подвале без дневного света. Там преимущественно сбывалось все краденое, и пойманные воры благодаря темноте могли смело утверждать, что не в состоянии указать никого в лицо. Тут же поблизости, почти примыкая к Лобному месту с северной стороны, находился «Кабак под пушками», названный так потому, что подле него лежали на земле две огромные пушки.

Приток в Москву нищего крестьянства после отмены крепостного права в 1861 года отозвался не только ростом преступности, но и числа питейных домов, которые превратились со временем в мрачные и отвратительные притоны Хитровки: «Каторга», «Сибирь», «Пересыльный». Каждый из этих трактиров посещала «своя» публика.

По рассказам знаменитого писателя В. А. Гиляровского, трактир «Пересыльный» был пристанищем барышников и нищих, а маститые воры и солидные скупщики краденого обитали в «Сибири». Эти два трактира находились в Румянцевском доме, в Подколокольном переулке, 12. Самым криминальным и скандальным местом на Хитровке был трактир «Каторга» в Подколокольном, 11 – притон буйного и пьяного разврата, биржа воров и беглых каторжников, самое опасное из злачных мест в первопрестольной. Здесь собирались «Коты» со своими «сюжетами», вернувшиеся из Сибири или тюрьмы «Обратники», встречались с почетом «деловые», которых тотчас же «ставили на работу».

Здесь заключались криминальные сделки, бушевали низменные страсти и никогда не смолкали «шум, ругань, драка, звон посуды». За распахнутой дверью, в уши ударял пьяный шум, а в нос – запах тушеной капусты, перегорелой водки и смазанных сапог. За грязными столиками пили монопольку, пропивали добычу вместе с «марухами» и обсуждали планы будущих краж и разбоев. В левом углу гуляли «ширмачи», а за обшарпанной дверью – играли в подпольную рулетку и опаивали «малинкой» лохов. Очень часто в кабаке случались драки и убийства. Трупы хоронили прямо в подвале.

Многие обитатели «Каторги» даже не догадывались, что из его подвала есть тайный лаз, ведущий в подземелье. По его переходам от Хитровки можно было добраться до Лубянки, Сретенки и Трубной площади и проникнуть в подвалы многих зданий. По словам диггеров, вся Ивановская горка была пронизана подземными ходами и галереями, по которым обитатели хитровских притонов легко уходили от полицейских облав.

Один из самых злачных притонов в Москве был трактир «Волчья долина», который находился возле Большого каменного моста, недалеко от Кремля. В «Волчьей долине» обычно собирался московский криминал, но нередко здесь можно было встретить загулявшего молодого купчика, к которому сразу подсаживались за стол подвыпившие разгульные девицы.

Антиалкогольная социальная реклама в царской России. Актуальна и по сей день

В дешевых кабаках и трактирах можно было заложить под проценты свои вещи. В обмен посетитель получал одежду похуже, а через несколько таких обменов пьяница оказывался в лохмотьях в грязи на обочине дороги или в канаве. Вот тогда-то и появилось выражение «нажраться до поросячьего визга». Появилось оно потому, что свиньи отведав напитки с алкоголем, начинают валяться в лужах и громко повизгивать.

В Москве было немало питейных заведений, у которых была дурная репутация. Например, у трактира «Амстердам», который находился на Немецком рынке. «Амстердам» считался символом самого гнусного разврата и беспробудного пьянства. Здесь на иждивении хозяина были и опытные карточные шулера и девицы легкого поведения на любой вкус. Главная задача их состояла в том, что нужно было заманить в свои сети охотников до женской ласки и вытянуть с них как можно больше денег. Бесшабашное круглосуточное веселье, ночная музыка, карты и постоянно открытые двери Амстердама создали ему огромную популярность среди кутил и гуляк. Многие из них считали неприличным долго не посещать Амстердам. Даже простые мужики, познакомившись на практике с разгульными развлечениями этого веселого приюта, стали валить туда целыми толпами.

Н. Неврев. Протодиакон, провозглашающий на купеческих именинах долголетие

Память о трактирах и кабаках осталась в названиях московских улиц. Например, улица Волхонка получила имя по домовладению князей Волконских (дом № 8), где был кабак «Волхонка», Ладожскую улицу назвали по фамилии домовладелицы Новоладожской, в доме которой работал кабак «Ладуга». Плющиха также напоминает о стоявшем тут одноименном кабаке. Площадь Разгуляй получила имя по знаменитому трактиру «Разгуляй».

В середине 19 века произошло немыслимое: массовое распространение обществ трезвости, что привело к резкому падению государственных доходов. Министр финансов распорядился запретить городские собрания и сельские сходки трезвенников. Главной причиной отказа пить была дороговизна хлебного вина: дурное вино предлагалось откупщиками по высокой цене. Люди публично давали обет в церкви не пить, и даже попытки бесплатной раздачи водки не принесли результатов.

Разорение населения вызывало такое недовольство, что начались бунты и погромы. Крестьяне громили питейные заведения и зарекались навсегда отказаться от спиртного. Это очень напугало правительство, которое лишилось значительной части «пьяных денег». Власти применили и «кнут», и «пряник». С одной стороны, были арестованы до 11 тысяч протестующих крестьян, с другой – были снижены цены на спиртное. В результате за пару лет число кабаков, увеличившись примерно в шесть раз, перешло за полмиллиона.