Kitobni o'qish: «Незараженные бессмертием»

Предисловие

Человеку приходится задумываться о том, что его ждет после окончания жизни. Бессмертие души дает надежду. Ученые бьются над поиском эликсира бессмертия тела. Эта тема и легла в основу романа. Достижимость бессмертия физического все ещё пребывает в области нереального. Но кто знает, когда люди получат в распоряжение опасный механизм влияния на клетки.

Роман покажет человека, получившего этот механизм и то, как он им распорядился, зависело только от любви.

Создание романа не удалось втиснуть в строгие рамки изначального плана. Не один год был затрачен на написание фэнтези, ставшее пилотным для меня, как автора. Удивительным образом находились материалы в глобальной сети, информировавшие о научных открытиях в области генетики и биоинженерии. Словно кто-то давал мне нужные знания.

Был период, когда рукопись была отложена из-за потери вдохновения. Благодаря маме, уверенной в силах своей дочери роман был дописан до конца.

Отдельная благодарность моему дедушке Николаю Кузьмичу Игнатову, научившему меня писать. Его давно нет в этом мире. Он там, куда уходят по-настоящему бессмертные.

Часть 1

Глава 1

У них сложились особые отношения. Ей нравилось, как он выглядит. Его запах успокаивал. Он обдавал чистотой без примеси, и ей хотелось от этого заснуть. В его присутствии: она ему доверяла больше других. Его застывшая на короткий промежуток жизнь походила на вечность. Она и рассвет определенно подходили друг другу.

Девушка подошла к окну, вдыхая воздух, освобожденный от следов уходящей ночи. Это было её время для сна. Она предвкушала удовольствие, которое сулил рассвет. И это была желанная передышка в графике, перегруженном заказами. Работой она нагружалась с удивительным азартом, чтобы обеспечить непрерывный доход. Не теряя времени, она отправилась в постель.

После пробуждения, в компании ароматного кофе она расположилась на застекленной лоджии в удобном плетеном кресле. Стоявший на подоконнике ноутбук приветствовал грустную хозяйку звуком, загружаемой операционной системы. От одного вида экрана девушка стала ещё мрачнее: администрирование сайтов занимало большую часть времени. Работа благодарила приличными суммами на банковском счету и не загоняла во временные рамки, но усталость копилась с геометрической прогрессией и нередко Ира ловила себя на мысли, что утратила радость жизни. Все чаще она стала задумываться о том, что находится за пределами бытия. Неизвестность пугала. Но тише, чем раньше. Подозреваемый в существовании потусторонний мир притягивал. Очаровывал. На эту тему Ире хотелось поразмышлять в чьей-нибудь компании, но желающих было катастрофически мало. Устремившись взглядом в сторону полуденного города, она вспомнила беседы с учителем философии. Преподаватель, отмеченный солидным возрастом, не без энтузиазма вникал в высказывания девушки, чей жизненный опыт значительно уступал тому, что прожил он. В основу многих статей, изданных Пшелинским, легли мысли его учеников. Доцент кафедры философии полагал, что молодость нисколько не лишена глубокомысленных выводов. С Филиппом Бориславовичем можно было часами разговаривать на вечные темы жизни и смерти. Вот и сейчас Ире захотелось поделиться грустным настроением с тем, кому оно не чуждо. И она решила проведать одинокого старика, нашедшего пристанище в казенном доме. Хлесткая пощечина была отпущена какой-то ответственной силой мужчине, проигнорировавшему закон жизни о создании семьи.

Ира застала учителя в палате, на некоторое время ставшей персональной по причине ухода пациента.

– Учись на моих ошибках, деточка, – найдя в себе силы, Филипп Бориславович подошел к гостье, – не карай себя самодостаточностью. Спасибо, что пришла. Я всегда радуюсь твоим визитам.

– Спасибо, Филипп. Согласна с вами, что одиночество не самое лучшее, что человек может приобрести в своей жизни, но что делать, если нет того, с кем можно прогнать его прочь? – парировала Ира его совет.

– Тогда живи в собственное удовольствие. Все равно ничего не выйдет толкового из союза, где нет чувств. Но рано или поздно настанет момент, когда присутствие близкого человека будет нелишним. Ты готова самостоятельно держать удары судьбы?

– Хорошо, если рядом окажется тот, кто поддержит, а не поставит подножку на скользкой дорожке, – чувствовалось, что Ира близко соприкоснулась с нелицеприятными проявлениями мужской персоны.

– Ты разучилась доверять людям, – Филипп с сожалением констатировал сей факт.

– В большинстве своем мужчинам, – уточнила Ира.

– А есть основания для столь мощного впечатления? – поинтересовался пожилой человек.

– Особых поводов нет, но мелкие ситуации, наслоившись друг на друга, создали ощущение некоей систематичности. А может мне просто лень пытаться узнать, что есть другие модели поведения мужчин, – пояснила девушка.

– Разочарование не должно укореняться, иначе оно станет преградой к личному счастью. Жизнь многообразна и потому пара схожих ситуаций не может означать закономерность, – Филиппу хотелось вернуть собеседнице уверенность, что отношения с мужчиной могут быть радостными и приятными.

Ира, казалось, слушала вполуха защитную речь старика относительно мужчин. Он был прав, она это знала, но данная тема все больше теряла свою актуальность. Для неё.

Видя утрату интереса на лице девушки, старик понял, что его нотации о важности семейной жизни наталкиваются на стену безразличия. Ему не хотелось отталкивать человека, радовавшего его визитами и беседами. Не хотелось наступать на больную мозоль и пытаться залезть в душу. И тогда он решил перевести тему разговора.

– Помнится мне, что ты любишь строить догадки, что там нас ждет после смерти, – Филиппу обсуждение этой темы давалось легко, хоть он уверенно и приближался к её разгадке. И он попал в десятку, подбирая новый объект дискуссии.

– Вы все также проницательны, – Ира улыбнулась той легкости, с которой Пшелинский угадывал чужие мысли. – Мне кажется Филипп Бориславович, что наш мир своеобразная биологическая онлайн игра, в которой мы проходим испытание, а по завершении задачи, с которой вступили в игру, выходим из программы. Вечна ли наша жизнь там? Может наш кодовый образ запускается из одной программы в другую, тем самым обеспечивая нам непрестанное существование.

– В том, что мы часть большой игры, нет сомнений, девочка, – засмеялся Филипп Бориславович: – Эта игра может быть намного скромнее, чем истинная реальность за её границами. А может так случиться, что именно здесь человек получил в свое распоряжение технические достижения и прочие блага, которые и наталкивают тебя на данную интерпретацию загробного мира.

– Там. За гранью нашего мира. Какой век развития цивилизации может быть? Неужели души, ушедшие отсюда, погружаются во времена, когда чтение было уделом избранных?

– Там вряд ли существует время и потому все вехи человеческой истории могут находиться вперемешку. Кто в каком периоде жил, тому тот и ближе. Диссонанс слишком выражен, – пожилой учитель ненадолго запнулся, и продолжил: – В связи с этим, пространство того мира может быть многослойным. Каждый из слоев отвечает за конкретный временной период. И при всем этом существуют они одновременно.

– В этом есть рациональное зерно, – Ира была восхищена учителем, способным давать четкие ответы на глубокие вопросы: – Меня волнуют и другие вопросы, связанные с вероятным миром после земного пребывания: какие мы там внешне; сохраняются ли там наши привязанности и чувства, которые были здесь; есть ли там животные, птицы, природа?

– Животные и природа могут быть там, ведь они практически идеальны и могли быть здесь созданы исходя из того, что есть там. А может они новшество для того мира, и сначала проходят этап развития здесь. А вот наш внешний облик там может быть точной копией того, какие мы здесь, а может совершенно иной. Не исключено, что безликий, – он и сам нередко думал о том, как выглядит мир, о котором живые только строят догадки.

– На этот счет у меня несколько версий. Возможно, мы отчасти схожи на наши земные образы и потому неслучайны наши рождения теми, кем мы здесь стали. Может быть и так, что душа изначально не имеет индивидуальности, пока не родится на земле и не приобретет свойственные образу черты. Но, внешность не самое важное в данном вопросе, – Ира заметно погрустнела.

– Ты права. Я понимаю, о чем именно ты волнуешься. Утраты отдаются болью в сердце. Я и сам имел домашних питомцев. Мой старый полосатый кот и маленькая болонка провели со мной много лет. Каждый из них был личностью. Капризы. Радости. Болезни. Жизнь с ними становится полнее, – Филипп нежно любил своих питомцев и понимал, насколько они близки человеку и как без них одиноко, когда те уходят.

– Они должны быть с нами в вечности, – в глазах девушки блестели не слезы, там поселилась надежда.

– Я в ближайшее время это узнаю, – заключил учитель.

Он был стар и морально готов к смерти. Это был редкий пожилой человек, не пытавшийся ухватиться за жизнь.

– Вам не страшно? – не без интереса спросила девушка у пожилого собеседника.

– Нет, моя дорогая девочка, я прожил хорошую жизнь и благодарен за отпущенный срок, – в складках глубоких морщин заиграла непонятно откуда появившаяся радость.

– Никому не избежать встречи с тем, о чем мы не знаем, пребывая здесь. Но чувство страха не становится меньше. Правда не у всех, – заключила Ира, сохраняя на лице спокойствие.

– Все люди живут в страхе. Кто–то находит способ сделать его менее выраженным, а кто–то сам себя изводит тревогой, – Филипп видел страдания сестры, диагноз которой долгое время не был определен. Обсессивно-компульсивное расстройство. Эва ни дня не могла прожить без изнуряющих ритуалов, ставших единственным средством борьбы со множеством страхов, кипевших внутри неё. Филипп с отрочества видел страшные истерики Эвы, вызванные сбитым ритуалом или же бессилием, когда привычное действие уже не давало желаемого успокоения и требовалось отыскать новое, которое вернет спокойствие бедняжке на полчаса, изредка на целый день.

– Наш страх обратно пропорционален чувству веры. Современный человек утратил веру в Бога, которая позволяла сносить тяготы и смотреть в глаза неизвестности пускай и с ропотом, но со смирением, – Ира прервала воспоминания учителя.

– Но разве нельзя вернуть себе эту веру? – Филипп не просто так задавался этим вопросом: он и сам не знал, кому и во что верить. Пожилой человек провел внушительную часть своей жизни во времена, когда религия была едва ли не под запретом.

– Утраченная вера может восстановиться. Возникает другой важный момент: человек в какой–то мере отвернулся от Бога, следовательно, смеет ли он надеяться на Его милость? – Иру терзал этот вопрос, ведь она, тяготевши к правильному образу жизни, работав над уничтожением собственных пороков, вступала в спор с рядом религиозных аспектов.

– Дитя, я сомневаюсь, что ты совершила жуткие грехи, – Филипп решил понизить градус чужого напряжения.

– Куда уже страшней грех, когда человек теряет нить с Богом. Обрывает её. Винит Его. Обижается на Него. Взаимоотношения человека и Бога являются наиважнейшими, но мы ставим на первый план другие отношения и другие ценности, – Ира проделала внушительную работу над осознанием своей оторванности от религии и веры.

– Если, а верю, там действительно есть продолжение жизни, каждого ждет индивидуальный подход и Бог, как никто знает, что из себя представляет пришедшая к Нему душа. Что заслужим, то и понесем, откашлявшись, пожилой человек продолжил: – Пока у тебя есть время, отыщи эту нить.

– Я словно скитающаяся душа. Которая не знает, куда и к кому ей идти, – внутри Иры саднила неизвестность.

– Жизнь имеет удивительную красоту, гаснущую со временем, и более никогда не повторяющуюся, – не без грусти ухмыльнулся Филипп, – насладись ею.

– Страшно, что вы живете в казенном доме, – Ира резко сменила тему разговора. Впечатление, производимое обшарпанными стенами дома для престарелых и скукоты, повисшей в воздухе, давало о себе знать. Оно давило. Указывало на то, что все изнашивается.

– У меня был выбор истратить все свои сбережения на путешествия, – Филипп действительно мог избавить себя от прозябания в казенном доме.

– Не решились? – удивилась Ира.

– Потратил все, – старик весело рассмеялся: – Только не спрашивай на что именно.

– Благотворительность? – предположила Ира, зная, что учитель носил в груди сострадательное сердце.

– Наверное, я плохой человек, нет. Я купил старинные книги на аукционе для кафедры философии. Не мог я позволить умереть дисциплине, теряющей свою значимость. Пускай ещё подергается в конвульсиях, – дело всей его жизни приближалось к своему закату, и он воспринимал сей факт с болью.

– О, Филипп вы думаете, что в наше время никого не интересует свободный полет мысли с анализом и рефлексиями? – Ира представить не могла, что среди современников нет желающих отправиться по лабиринтам размышлений.

– Только тех, кто намеренно решил обойти дорогостоящую кафедру, или, напротив, по причине отсутствия денег на таковую. Увы, детка, но ты часто встречаешь мыслителей? Или хотя бы тех, кто любит по вечерам немного подержать в руках книгу? – Филипп признавал очевидное не без боли.

– Книга покидает бытность человека, как будто пережиток прошлого, – с учителем Ира не могла не согласиться.

– Прошу извинить, но время посещений подходит к концу, – прервала беседу медсестра, ставшая в проеме, чтобы помочь посетительнице выйти, словно та не умела передвигаться без посторонней помощи.

– Как страшно мне вас здесь оставлять, – Ира поцеловала Филиппа в щеку и ушла, не оборачиваясь: она всякий раз боялась, что больше не увидит его.

Одинокий старик снова остался один, отпустив ученицу. Ира в тот день заставила его задуматься о ней. Филипп Бориславович отметил присущую девушке уникальную особенность. Она будто не взрослела. Её юность диссонировала с паспортными данными.

Глава 2

Образ девушки возник внезапно перед мысленным взором Лоэна в тот самый момент, когда он извлекал из маленького чана осадок химической реакции. Он уронил обратно слегка затвердевший кусок зеленого элемента.

«Только не сейчас»: вскрикнул он. Ему нельзя было провалить эксперимент. От исхода опыта зависела его репутация алхимика, к которой он сам лично относился со скепсисом. Требовалось играть роль. Маскироваться. Но присутствовало и желание оправдать возлагаемые на него надежды. Король Венгрии Иосиф I* любезно предоставивший помещение в загородной резиденции ждал вполне конкретного результата от приглашенного из Парижа специалиста. Монарх был человеком, открытым к познанию и не смотря на почитание религиозных догм толерантно относился к бунтарям. Его заинтересовали мистические свойства камня, прошедшего через воздействие температурой и принимавшего в итоге зеленый цвет. Флюорит позволял заглянуть в мир, скрытый от земного. Особо впечатлительным особам удавалось удовлетворить интерес. Что именно могли увидеть в толще минерала пытливые умы, было известно только им самим. За отлитый в виде шара минерал король обещал де Буару приличную сумму денег. Лоэн не нуждался в деньгах, и с легкостью преумножал свои капиталы, но не брать вознаграждение за свои труды не мог: это навело бы на подозрения. Он давно понял, что сможет извлечь нужные ему суммы, и не озадачивался по этому поводу. Алхимия обладала притягательностью для Лоэна. Он желал узнать ответы на многочисленные вопросы, которые разумный человек подготавливает в процессе жизни. Он не смел открыто афишировать занятия, и создал некую ширму в виде выплавки драгоценных металлов и качественных подделок. Хотел ли он наживаться нечестным способом? Лет так двадцать назад он, быть может отчитал бы себя за порочные стремления: сказывалось воспитание, полученное усилиями священника, которого нанял отец Лоэна силясь вытравить из сына тлетворное влияние собственного примера.

Шаги в коридоре отвлекли от размышлений. Фигура Иосифа I представляла собой видного человека. Несмотря на высокое положение, собеседник из него был крайне приятный. Иосиф уважал чужое мнение и прислушивался к тому, с кем беседовал, отметая в сторону регалии.

– Ваше высочество, отчего вас заинтересовал невидимый мир? – оторвавшись от колб, поинтересовался претендент на звание алхимика.

– Господин де Буар, никто не сможет остаться в этом мире навсегда. Вопреки правилам мне иногда хочется познать большее, отчасти магическое. Сила камня, который вы мне оформили в чудесную форму, способна приоткрыть занавес, – король не стал прятать ответ за своим высоким положением.

– Ваше высочество, вы желаете узнать собственное будущее? – продолжил пытать монарха алхимик.

– Не скрою, есть соблазн. И я ему поддаюсь. Возможно, больше из интереса, – судя по серьезному выражению лица Иосифа, не сложно было предположить, что он верит либо хочет верить в силу камня, прослывшего посредником между временами.

Иосиф взял в руки шар из флюорита. По улыбке монарха Лоэн понял, что выполнил свою задачу. Магический шар из минерала был заказан королем незадолго до судьбоносных событий. Иосифу предстояло пережить в 1707 году низвержение сеймом. Но будущее готовило ему восстановление на престоле в 1711 году.

Избавившись от хлопот, связанных с монархом, Лоэн вернулся к видению, появившемуся во время работы. Она появлялась неожиданно. Непрошено. Всегда в новом облачении. Иногда и без оного, что не могло не произвести впечатление на мужчину, не утратившего влечения к женской красоте. Неосязаемая особа обладала привлекательностью в избытке. Утонченность тела делала её невероятно нежной. Ему хотелось приблизиться к ней. Не спеша. Чтобы между их обнаженными телами успели прокатиться волны возбуждения. Неспешность обострила бы и без того накаленные страстью нервные окончания. Но это были только мечты. Его персональные. Кто она и где её искать он не знал.

Глава 3

Появившееся свободное время заставило ревнивую поклонницу комфорта и тишины выбраться на улицу. Она надела обтягивающие джинсы, белую блузку, слегка подкрасив ресницы и вдоволь надушившись любимым парфюмом, отправилась в прихожую. Легкие летние туфли дополнили стиль casual. Ира иногда удивлялась, начав зарабатывать больше, она полюбила простоту и удобство. Она отправилась в летнюю атмосферу тихого города. Ничего не хотелось делать. Не было желания заходить в магазины. Прогулки с целью подышать свежим воздухом не представляли собой ценности, но были обязательными, чтобы не утратить связь с реальностью. А вот возвращение домой становилось непередаваемым счастьем. По коридору, утопающему в светлых тонах каменной облицовки пронесся негромкий телефонный звонок. Ира, как обычно, проигнорировала его зов. Даже с мамой ей больше нравилось переписываться в Viber, чем говорить голосом, а то и вовсе переписываться в Facebook. Лариса с удовольствием использовала современные способы общения. Она была активным пользователем социальной сети и всегда поддерживала связь с дочерью.

Отписавшись о своем настроении и прочих важных для мамы вещах, Ира принялась за работу, попирая право выходного дня на тотальный отдых. Спустя пять часов компьютер был погружен в спящий режим, и она свернулась под легким вязаным одеялом на диване, чтобы немного побродить по закоулкам сновидений.

В этот раз она отчетливо видела образ мужчины, возраст которого приблизился к отметке сорока лет, но без налета обрюзглости и усталости от жизни. Он словно был окаменелым, но живым воплощением долголетия. Он стоял у распахнутого настежь окна и беседовал с ветром.

Выключая надоедливый будильник смартфона, она силилась запомнить увиденное во сне, чтобы воспроизвести его в виде фотоманипуляции. На компьютерную графику, которой она увлекалась, времени оставалось все меньше из-за работы. Взяв карандаш и бумагу, Ира сделала неказистый набросок: рисовать она не умела, но ловко создавала из фотографий картины в жанре фэнтези. Подыскав подходящие исходные изображения в сети, она создала на цифровом полотне фрагмент сна. От него не хотелось отрывать взгляд. Не потому, что собственный труд вызывал одобрение, хотелось приблизиться к нему. К тому, кто так одиноко застыл в ночи, терзаемый ветром, врывавшимся в окно. Рядом с ним хотелось стать рядом. Вглядываться в темноту и думать об одном и том же. От рассматривания графического рисунка ей захотелось написать своему вымышленному герою то, что некому было сказать. Так родилось её первое письмо к нему. Тому, кого скрывало время.

«Тебя не существует. Но я все равно тебе напишу. Ты просто сумел разбудить во мне то, что успело заснуть. Скорее даже угаснуть. Я перестала верить в то, что встречу источник любви. Её причину, которая выдворит из моего сердца самостоятельность. Мою ревностную тягу к одиночеству. Я впервые за несколько лет захотела приблизиться к мужчине. Ненавязчиво. Стоять почти рядом, чтобы чувствовать присутствие друг друга, не нарушая границ. Мне захотелось твоего присутствия. Того самого, которое служит основанием для появления чувства защищенности. Ощущения нужности».