Kitobni o'qish: «Темные глубины»

Глава первая

Мы уже собирались сесть в такси, когда из ресторана пулей выскочил Виктор:

– Макс, задержись на минутку, надо поговорить!

Макс удивленно пожал плечами, помог мне удобно разместиться на заднем сидении и чмокнул в щеку:

– Постараюсь побыстрее. – Затем успокоил водителя, сказав, чтобы тот не волновался из-за задержки, он оплатит простой.

Они скрылись в ресторане, а я откинулась на спинку сидения и прикрыла глаза. Этот банкет по поводу защиты докторской диссертации однокурсником Макса Виктором Платовым дался мне нелегко, как физически, так и морально. Троицу закадычных друзей Макса я знала уже давно, они то поодиночке, то все вместе время от времени появлялись в нашем офисе, а вот с остальными его однокашниками, в том числе и с виновником торжества, познакомилась только сегодня. Макс очень популярная личность в этой компании, так что его скоропалительная женитьба всех взбудоражила, и всем хотелось взглянуть на его жену. Меня окидывали оценивающими взглядами и, наблюдая за моей реакцией, давали сочные характеристики Максу, я едва успевала на всё реагировать. А в этой компании никто за словом в карман не лез. На мой взгляд, я ни разу не ударила в грязь лицом, да и по Максу было заметно, что он мной доволен, и даже не просто доволен, а гордится.

Ближайшие друзья Макса восприняли нашу женитьбу как нечто естественное и вроде даже недоумевали, чего мы так долго тянули. Макс уже вжился в роль – к месту и не к месту называет меня женой, а себя мужем. Я же никак не могу привыкнуть к своему новому статусу, хотя с момента нашей свадьбы прошло три месяца. Всё произошло слишком быстро, я и опомниться не успела. До сих пор не понимаю, как решилась на это.

Макс осуществил настоящий блицкриг. Он сделал мне предложение двадцатого декабря, а двадцать седьмого мы уже поженились. Надо сказать, он хороший стратег. Его предыдущие попытки за мной поухаживать с треском провалились, я постоянно твердила ему, что не стану его очередной куколкой, и он решил играть ва-банк, то есть сделать официальное предложение. Причем, так ловко всё провернул, что застал меня врасплох. Моя покалеченная нога ничуть его не смутила, и он не ослаблял натиска, пока не довел меня до ЗАГСа. Наши родители восприняли это событие с одобрением, похоже, они уже побаивались, как бы их детки не остались бобылями. Свадьбу отметили в узком кругу – родители с обеих сторон, Машка с Денисом и трое друзей Макса. Поскольку всё случилось так скоропалительно, в свадебное путешествие пришлось отправиться в пансионат в Лужском районе, да и ту путевку достали с большим трудом. Новогодние каникулы многие используют для путешествий.

Мы провели прекрасную неделю. Я хотела покоя и любви, именно в таком порядке. И я это получила, хотя меньше всего можно было ожидать, что Макс может дать мне столь желанный покой. Я ведь потому так долго не шла на сближение с ним, что считала его легкомысленным и непостоянным в отношении женщин, но пока мой новоявленный муж ведет себя безупречно, не давая поводов для ревности. Машка как-то сказала, что я выгляжу сытой кошкой. Пожалуй, это преувеличение, но мне действительно хорошо. Вернее, было хорошо до сегодняшнего дня. Как оказалось, где-то внутри меня притаилась память о том, что чувства могут иметь гораздо более высокий градус. Я это вдруг осознала сегодня, проснувшись ранним утром и глядя на спящего Макса. Нет, я не тосковала по Антону, более того, мне стало неприятно о нем вспоминать, там было слишком много горечи, и все же… Но, похоже, та часть моей души, что отвечала за африканские страсти, умерла. Может, и к лучшему. Так я решила утром и, потеплее укутавшись, тут же уснула.

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Зачем я опять придумываю несуществующие сложности? Нужно учиться быть счастливой, тем более что теперь у меня все предпосылки к этому есть.

Мы живем в моей квартире на Херсонской улице. Во-первых, она гораздо просторнее квартиры Макса, а во-вторых, располагается в непосредственной близости от офиса. Вторжение в мое личное пространство другого человека, пусть и близкого, прошло не без некоторого внутреннего напряжения для меня, но и не так болезненно, как я ожидала. Макс достаточно аккуратный и не считает, что домашние дела прерогатива исключительно женщин, так что никаких проблем с уборкой, стиркой и готовкой не возникает.

Мои мысли прервало его появление.

– Чего он от тебя хотел? – спросила я.

– Интересовался возможностями частного сыска.

– Собирается нас нанять?

– Пока нет, но в будущем – возможно, – откликнулся Макс, устраиваясь рядом и прижимая меня к себе.

Сегодня у нас маленький юбилей – исполнилось ровно три месяца со дня нашей свадьбы. По этому поводу у нас была припасена бутылка моего любимого красного массандровского шампанского и, вернувшись домой, мы накрыли на кухне праздничный стол, куда я перенесла из гостиной цветы, подаренные Максом еще утром.

– За мою любимую жену! В общем, Нина, за тебя! – торжественно огласил он незамысловатый тост.

– И за тебя! – не осталась я в долгу, хотя и не сделала никаких дополнений.

Тогда Макс подвел итог:

– За нас!

Отпив глоток, я закурила, а Макс испытующе уставился на меня:

– Что-то случилось?

– С чего ты взял?

Я постаралась вложить в вопрос побольше удивления, но сама прекрасно понимала, что он имел в виду. Макс очень чуткий, улавливает малейшие движения моей души.

– Тебя что-то гнетет? – продолжил он допрос.

Я не могла правдиво ответить. Неясное ощущение, появившееся ранним утром, за день полностью сформировалось и то, что получилось, мне совсем не нравилось. Мне не хотелось лгать ему, но не могла же я сказать: «Знаешь, дорогой, оказывается, ты не вызываешь во мне столь же сильных чувств, как те, которые я питала к некоему весьма странному и опасному мужчине. А мне, знаешь ли, очень этого не хватает». Я ругала себя на все лады, называла мазохисткой и бездарностью, не обладающей талантом быть счастливой, но ничего не помогало. И все же, Макс был мне очень дорог, и я не хотела его потерять, поэтому стала выкручиваться. Сказала, что устала от постоянных визитов и праздников. Макс действительно очень общительный, и мы по несколько раз в неделю ходим к кому-нибудь в гости, вот и на будущей неделе предстояло посетить два дня рождения. Он облегченно перевел дух и притянул меня к себе:

– Почему ты раньше об этом не сказала? Я ведь старался сделать так, чтобы тебе не было скучно.

Мы обнялись, поцеловались, после чего, оставив недопитое шампанское, отправились в спальню. Макс был очень нежен, я же механически откликалась на его ласки, чувствуя себя подлой обманщицей и предательницей. Я не представляла, как буду жить с этим дальше. До сегодняшнего дня такого не было. Главное, я ведь люблю Макса – тихой спокойной любовью. ТО, что было у нас с Антоном – безумие, смесь любовной лихорадки и ужаса. Неужели мне именно ужаса не хватает для полноты ощущений? Никогда так о себе не думала.

Рабочий день мы начали с чаепития и, когда с ним было покончено, Макс обнял меня и заглянул в глаза:

– С тобой всё в порядке? Как нога?

– Побаливает. Расплачиваюсь за вчерашние каблуки.

– Я же говорил тебе, чтобы ты их не надевала! – возмутился он.

– По-твоему, нужно было надеть кроссовки к вечернему платью? Я не настолько экстравагантна.

Макс улыбнулся:

– Ты вчера была просто ослепительна! Все мужики мне завидовали.

– Тебе нравится, когда тебе завидуют?

– В данном случае – да, – охотно признался он и поцеловал меня в волосы.

До прихода нового клиента оставалось пятнадцать минут, и я стала убирать со стола.

Дмитрий Климов появился в точно назначенное время. Это был высокий худощавый мужчина чуть за сорок. В его темных волосах пробивались серебряные нити, а неожиданно яркие и светлые глаза смотрели на окружающий мир не слишком доброжелательно. Твердый подбородок и высокие скулы, на мой взгляд, свидетельствовали о сильном характере, а вот легкий искусственный загар, похоже, скрывал нездоровую бледность. Джинсы и джемпер были отличного качества и наверняка стоили недешево. Мне достаточно беглого взгляда, чтобы оценить возможного клиента. Но неужели он серьезно болен?

Я провела его в кабинет, и после обычной процедуры знакомства все заняли предназначенные для них места. Макс сидел за своим столом, я разместилась в его торце, а Климов напротив Макса. Новый клиент предложил обращаться друг к другу на ты и без отчеств.

– Так мне будет проще, – прокомментировал он свое предложение. Мы не возражали. – С чего начать – с самого начала или с задания, которое хочу вам поручить? – осведомился он.

– Как тебе удобнее, – вежливо отозвался Макс.

Климов решил начать с самого начала. Одиннадцать лет назад, едва ему исполнилось тридцать, он познакомился с очаровательной девушкой. Зашел в ювелирный магазин, чтобы купить подарок своей подружке, и увидел ЕЕ. Она работала продавщицей в том магазине и была так хороша, что глаз не оторвать. Подарок он купил, но вручил его своей подружке в качестве прощального, а сам стал встречаться с Олей. Его всё в ней умиляло – юность, красота, неискушенность и наивность. Через два месяца они поженились. Поначалу всё шло хорошо, он был слишком сильно влюблен, чтобы замечать очевидное. Лишь некоторое время спустя понял, что только насчет красоты не ошибся, а в остальном… Юность и неискушенность на деле оказались инфантильностью и задержкой в развитии, а наивность обыкновенной глупостью. Ко всему прочему, она была еще и капризна, по любому поводу и без повода надувала губы и рыдала, обвиняя его во всем подряд.

К тому времени Дмитрий стал уже довольно состоятельным – его транспортная фирма набирала обороты, неплохой доход давали две авторемонтные мастерские, а также он владел большой квартирой в престижном районе города и строил дом на берегу Невы. Он понимал, что надо разводиться, но боялся, что жена при разводе пустит его по миру. Сама она вряд ли сумела бы это провернуть, но ее мать, женщина властная и умная, уже успела обзавестись дорогостоящими привычками и, заметив охлаждение зятя по отношению к дочери, намекнула, что у нее есть знакомый адвокат по бракоразводным делам. Поскольку к тому моменту они были женаты около двух лет, а именно этот период оказался наиболее успешным в его бизнесе, то половина имущества при разводе отошла бы Ольге, так как брачного договора у них не было.

Разумеется, Дмитрию такая перспектива не нравилась, и он решил часть активов перевести в наличные, и лишь потом подавать на развод. Именно этим он и занимался около года, поддерживая видимость супружеской жизни, что оказалось не так уж и тяжело, так как его жена была очень красива, а подчас и мила.

Строительство дома на берегу Невы застопорилось – Дмитрий не хотел повышать его стоимость до развода. Уж этим домом он ни с кем не хотел делиться. Когда-то, едва у него появились первые деньги, он купил старую развалюху в небольшом селении на берегу реки, затем прибрал к рукам еще пару участков по соседству. То место, несмотря на очевидные плюсы, не считалось престижным, все богачи стремились поселиться поближе к заливу, поэтому цены там были невысокими. Однако на тот момент в доме уже имелось несколько комнат, пригодных для жилья, большая кухня и одна ванная комната, полностью оборудованная в соответствии с самыми высокими требованиями. Он большей частью жил там, так как дом находился совсем недалеко города. Оле больше нравилась городская квартира.

Еще до того, как Дмитрий решил развестись, умер владелец соседнего участка, и он надеялся склонить наследника к продаже, чтобы еще увеличить свои владения. Тогда он и познакомился с Валентином Арзамасовым. Тому еще не было тридцати, а он уже успел опубликовать несколько исторических романов, и по одному из них собирались снимать фильм. Продавать участок Валентин отказался, но они неожиданно подружились – вместе рыбачили, хотя и не очень успешно, и частенько сидели на террасе в доме Арзамасова за бокалом вина, рассуждая о мировых проблемах. Как-то незаметно Валентин стал ему настоящим другом, и Дмитрий познакомил его с женой.

Несмотря на то, что был писателем, Валентин большой проницательностью не отличался, так как считал ее очаровательной женщиной – мечтой любого мужчины. Дмитрий лишь хмыкал в ответ на такие заявления, так как о своем намерении развестись никому не говорил.

Я слушала Климова и не понимала, к чему он клонит. Неужели хочет установить слежку за нелюбимой женой и что-то выторговать при разводе? Поначалу он произвел на меня более благоприятное впечатление. А тут – деньги утаивал, чтобы бывшей жене меньше досталось, хитрил, обманывал… Впрочем, слишком уж давняя история. С тех пор восемь лет прошло, вряд ли он до сих пор на ней женат.

– И вот, восемь лет назад, в начале июня, – продолжил Дмитрий, – я отправился на деловой ужин в ресторан «Омега». Сейчас его уже нет, но в ту пору он процветал и считался престижным.

Приглашены были восемь человек – четыре пары, но в последний момент Оля ехать с ним отказалась, хотя обычно любила покрасоваться на людях. Сказала, что мама себя плохо чувствует, и она поедет к ней в Сиверскую. Дмитрий пытался уговорить ее пойти вместе с ним, так как там было практически протокольное мероприятие, а потом пообещал собственноручно доставить ее к матери, но Оля отказалась наотрез. Она умела быть не только капризной, но и упрямой. В общем, в ресторан он отправился один, и первые несколько минут выкручивался, объясняя отсутствие жены, при этом всё больше накаляясь. Тут он сообщил, что с детства у него очень вспыльчивый нрав, что нередко приносило ему неприятности.

Итак, едва они выпили по бокалу вина, тогда кое-какие вольности водителям дозволялись, ему пришло сообщение. Он решил его прочитать, надеясь, что Ольга передумала и сейчас подъедет в ресторан. Он приучил ее посылать смс-ки, а не звонить, когда он работает. Но это было анонимное сообщение: «Ваша жена сейчас неплохо проводит время с вашим другом-писателем. Фотоотчет об их занятиях получите завтра утром по почте». У Дмитрия даже в глазах помутнело от ярости. Он вскочил, грохнул бокалом о пол и со словами «Я его убью!» выскочил из ресторана.

Он плохо помнил, о чем думал по дороге к дому, всё затмевала ярость, и она была направлена именно на Валентина, а не на неверную жену. Та была глупа и легко поддавалась чужому влиянию, а ведь про Валентина этого не скажешь. И ведь он считал его своим другом! Как потом выяснило следствие, он добрался до дома за тридцать минут – слишком быстро для того, чтобы остыть и прийти в себя. Резко затормозив возле дома Арзамасова, он распахнул калитку и ворвался в дом. Входная дверь не была закрыта изнутри. В гостиной никого не было и, яростно вопя что-то вроде «Где ты прячешься, мерзавец? Я тебя убью!» он оказался на кухне. Валентин лежал ничком возле кухонного стола, и в его спине торчал нож. Ярость мгновенно оставила Дмитрия, он бросился к бывшему другу, перевернул, затем схватил за руку, пытаясь нащупать пульс. Рука была еще теплой, но глаза у Валентина уже закатились, и дыхания не было.

Тут наш клиент рассказал, что смертей видел немало, так как проходил срочную службу в Чечне.

– И убивать приходилось, – произнес он, в упор глядя на Макса. – Но Валентина я не убивал. Может, и убил бы, но не ножом в спину, а хорошенько врезав по наглой морде.

Макс невозмутимо кивнул, но я была взбудоражена. Чего он хочет от нас? И почему ждал восемь лет? Вскоре всё прояснилось.

Благодаря военному прошлому, Дмитрий не растерялся и не впал в прострацию, а сразу же попытался найти преступника, так как, судя по тому, что тело было еще теплым, он не мог далеко уйти. Он обежал вокруг дома, выбежал на улицу, затем спустился к реке. Наступил вечер, но в июне поздно темнеет, так что было еще светло. На берегу – ни купающихся, ни рыбаков, лишь Кузьмич, живший неподалеку, возился со своей лодкой. Дмитрий спросил, не видел ли он кого-нибудь постороннего, на что тот ответил, что уже не меньше часа приводит в чувства свою посудину, но никого не заметил. Дмитрий вернулся в дом, внимательно осмотрел его, но так никого и не обнаружил. На эти действия у него ушло никак не меньше получаса, и лишь тогда он позвонил в милицию. Они и скорую помощь вызвали, так как Дмитрий с самого начала понял, что Валентину уже ничем не поможешь.

Проведя хронометраж, экспертиза установила, что Валентин Арзамасов умер как раз в то время, когда Дмитрий Климов находился в его доме. С этим он и не спорил, так как тело было еще теплым, когда он нашел его. Никаких подозрительных личностей никто не заметил, зато сосед Валентина, в это время копавшийся в саду, прекрасно видел разъяренного Дмитрия и слышал его угрожающие вопли, так как дверь в дом осталась открытой.

В общем, все улики сходились на Дмитрии, а самое главное – у него был мотив. Почти сразу ему было предъявлено обвинение в убийстве. Обвинитель расстарался не на шутку, собрав о нем сведения чуть ли не с пеленок. Тут и два задержания в юности по поводу драк, и его служба в Чечне была поставлена ему в вину. «У людей, прошедших через мясорубку жестокой войны, – высокопарно разглагольствовал прокурор, – размываются понятия о Добре и Зле, возникает ощущение вседозволенности…». Кроме того, орудие убийства – армейский нож – наводило на мысли, что убийство было совершено военным или бывшим военным. На свою беду, Дмитрий коллекционировал холодное оружие, что было незаконным, и в его коллекции имелись похожие ножи. Но ЭТОТ нож ему не принадлежал. Показания его друзей, наперечет знавших все его экспонаты, суд не учел, предположив, что, возможно, это новое приобретение, о котором им ничего неизвестно.

– А что насчет отпечатков на ноже? – спросил Макс.

Дмитрий усмехнулся:

– К сожалению, их не было. Прокурор посчитал, что я их стер, благо времени на это у меня было достаточно.

Тут я вступила в разговор, поинтересовавшись, удалось ли выяснить происхождение орудия убийства. Дмитрий считал, что ничего особо не выясняли, так как были уверены, что нож принадлежал ему, хотя и спрашивали о том, где и у кого он приобретал экспонаты для своей коллекции. Поскольку все покупки были незаконными, он не назвал продавцов.

– А нам назовешь? – прервал его Макс.

– Зачем?!

– Чтобы выяснить, откуда взялся тот нож. Возможно, у тебя с убийцей был один и тот же продавец.

Дмитрий на некоторое время задумался, и я поинтересовалась, почему он назвал свою коллекцию незаконной. Оказывается, для того, чтобы иметь коллекцию холодного оружия, нужно получить лицензию. По закону коллекционировать можно только оружие, не запрещенное к обороту в нашей стране и снятое с вооружения государственных военизированных организаций. А его интересовало современное оружие, и не только отечественное. К тому же, на каждый экземпляр должны быть документы, подтверждающие законность приобретения. Само собой, об этом не могло быть и речи, так как все свои сокровища он покупал из-под полы. В общем, милиция до его продавцов не добралась, но кое-что об армейских ножах раскопала. Нож, которым убили Арзамазова, известен под именем «Каратель». Частенько оружию присваивают устрашающие имена. Этот нож считался боевым оружием и к обороту был запрещен. Дмитрий подозревал, что это подделка под «Карателя», но экземпляр, несомненно, интересный и, если бы нож попался ему на глаза раньше, он бы не поскупился, чтобы приобрести его. Коллекцию конфисковали, и орудие убийства посчитали ее частью.

– Да его длина около 30 сантиметров! – возмущенно воскликнул Дмитрий. – Я тогда был без пиджака, где бы я мог спрятать его!

Однако следствие посчитало, что нож Климов хранил в своей машине. Сосед Валентина, главный свидетель, сказал, что заметил Дмитрия, когда тот уже ворвался в сад. Ножа в его руках он не видел, но это не значит, что его не было, так как в тот момент ему что-то попало в глаза, и он их протирал.

В общем, сыщики порасспрашивали нескольких коллекционеров, среди которых были и знакомые Дмитрия, но никто ни в чем не признался, и продавца ножа с говорящим названием так и не нашли. Это был существенный пробел в обвинении, зато все остальное идеально сходилось, так что его приговорили к восьми годам строгого режима, хотя свою вину он так и не признал, как ни уговаривал его адвокат.

– Мой адвокат Олег Антипенко, также и мой друг, – пояснил Дмитрий, – но даже он не верил в мою невиновность, зная мой вспыльчивый нрав. А ведь мы с ним дружим с детства! Уговаривал покаяться в надежде на снисхождение. Но мне было не в чем каяться. Даже мой отец мне не верил! – При этих словах на его лице появилось горестное и усталое выражение. – Говорил: «Будь мужиком, признайся!».

В общем, адвокат, несмотря на возражения Дмитрия, представил дело так, что его клиент искренне считает, будто не убивал, так как находился в состоянии аффекта, и у него случилась кратковременная потеря памяти. Вызванные им эксперты подтвердили такую возможность, поэтому наказание было не слишком суровым.

– А выяснили, кто отправил смс-ку? – поинтересовалась я.

– Номер мобильника, с которого было отправлено сообщение, определили, но это ничего не дало. Телефон был краденым.

После вынесения приговора Ольга подала на развод. Ее мать не блефовала, у нее действительно был знакомый адвокат по бракоразводным делам, очень ловкий тип, так что его бывшая жена стала состоятельной женщиной. Дмитрий не собирался признавать несправедливое обвинение, его адвокат обращался к частным сыщикам, но тем не удалось раскопать ничего существенного, так что все апелляции отклонили.

– В какое агентство он обращался? – перебил его Макс.

– В два агентства – «Фемида» и «Питер».

– Никогда о них не слышал, – пробормотал Макс, – впрочем, я в этом бизнесе только шесть лет.

– Последний раз мы обращались в «Фемиду» три года назад, – уточнил наш клиент. Клиент. По загоревшимся у Макса глазам я поняла, что мы возьмемся за это дело.

Дальнейшие события Дмитрий изложил очень кратко. Пребывание в колонии давалось ему непросто, и благодаря взрывному характеру он не раз попадал в карцер. Потом опытные зэки его просветили, как надо себя вести, чтобы рассчитывать на условно-досрочное освобождение. Он понемногу научился управлять собой и, когда отсидел половину срока, было подано прошение об условно-досрочном освобождении. В отличие от своего адвоката он считал свои шансы неплохими. Олег настаивал на том, чтобы на заседании комиссии Дмитрий признал вину, иначе всё впустую, и тот не знал, что делать.

Накануне заседания комиссии он непрерывно размышлял, как ему поступить – сделать, как велит его совесть или послушаться адвоката. Но ведь, если он признается в убийстве, то ему уже никогда не удастся смыть с себя это пятно. А он собирался найти настоящего убийцу и рассчитаться с ним сполна. Ведь из-за того, что он угодил в тюрьму, от сердечного приступа умерла его мать, а через два года и отец последовал за ней. В задумчивом состоянии он вошел в тюремную столовую, когда раздался громкий писклявый голос:

– Чего такой мрачный – вспоминаешь, как твоя баба тебе рога наставила?

Дмитрий оторопел. Эту вызывающую фразу произнес самый презираемый тип на зоне – вафлёр по кличке Пинок. Он не считался за человека, с ним было "западло" разговаривать, сесть за один стол есть или оказать ему хотя бы малейшую помощь. Это пожизненно преследуемая каста. Дмитрий же благодаря мощным кулакам и буйному нраву пользовался авторитетом в колонии. Он молча надел ему на голову миску с супом, краешком сознания помня о завтрашнем заседании комиссии. Но Пинок не унимался:

– Весь из себя такой гордый и сильный, а главная мышца-то, видать, не работает! Небось, на ту фотку любуешься, где твою жену твой дружок …?

Вокруг наступила мертвая тишина. У Дмитрия перед глазами всё поплыло. Еще неизвестно, какое решение примет комиссия, но, если он спустит такое оскорбление, да еще от Пинка, ему конец. Он молча взял за шкирку щуплого вафлёра и вытащил из столовой, где от всей души его отдубасил. Пинок был без сознания, когда подоспели охранники. Обычно они либо сразу пресекают драку, либо смотрят на всё сквозь пальцы, а тут подоспели в тот момент, когда Пинок своё уже получил, а Дмитрий стоял рядом с ним, утирая пот.

Дмитрий загремел в карцер на месяц. Ему не раз доводилась там бывать, но впервые на столь долгий срок. И главное – условно-досрочное освобождение сорвалось, теперь ему предстояло отбывать срок в полном объеме, то есть впереди ожидали еще четыре года отсидки. Это его просто убивало. Он перестал делать зарядку и почти ничего не ел. В карцере было холодно и сыро, так что он заболел пневмонией, и его положили в больницу. Через две недели выписали, хотя до конца не долечили. Он был обозлен на весь мир. Если ему казалось, что кто-то разговаривает с ним не тем тоном или не так на него смотрит, он сразу пускал в ход кулаки, за что регулярно попадал в карцер. Адвокат и старый друг Олег Антипенко злился на него за несдержанность и говорил, что если он будет продолжать в том же духе, то восемью годами не ограничится. По настоянию Дмитрия Олег опять обратился в детективное агентство, чтобы попытаться найти основания для очередной апелляции. Для этого пришлось продать одну из двух авторемонтных мастерских. Но эти затраты оказались напрасными.

Здоровье тем временем ухудшалось, и два года назад у него обнаружили туберкулез. Он сильно похудел и ослаб и большую часть времени проводил в больнице, но становилось только хуже. В начале прошлого года врач намекнул, что, учитывая, что большую часть срока он уже отсидел, можно подать прошение об освобождении в связи с критическим ухудшением здоровья. Так и сделали и, хотя он уже ничего не ждал и ни на что не надеялся, его освободили вчистую, чтобы он не умер в тюрьме, ухудшив их и без того плачевные показатели.

Его транспортное предприятие было продано, чтобы расплатиться с женой при разводе, оставшиеся от продажи деньги ушли на адвокатов и сыщиков, да чего греха таить, и на всевозможные подкупы, городская квартира тоже отошла Ольге, так что к моменту выхода на свободу в его распоряжении осталась небольшая авторемонтная мастерская и недостроенный дом на Неве. Хорошо, что в своё время он предусмотрительно часть активов обратил в наличные, которые надежно припрятал. Эти деньги помогли ему справиться с болезнью. Он лечился в лучших клиниках и санаториях, и болезнь отступила. За последние полгода он поправился на десять килограммов. Я недоверчиво окинула его обтянутое кожей лицо и слишком уж худощавую фигуру, а он усмехнулся:

– Сейчас я просто толстяк и здоровяк по сравнению с тем, каким был раньше. Правда, тюремную сероватую бледность сменила белоснежная болезненная и, чтобы не пугать людей, я иногда пользуюсь солярием. Впрочем, всё совсем неплохо, и врачи обещают полное выздоровление.

Я искренне за него порадовалась. Уж слишком многое ему пришлось пережить. Но действительно ли он невиновен? В том, что он говорит искренне, я не сомневалась. Но вдруг адвокат прав, и у него частичная потеря памяти? Во всяком случае, в детективных романах такое случается сплошь и рядом.

Наконец, Дмитрий сформулировал задание. Он хотел, чтобы мы расследовали убийство восьмилетней давности и попытались доказать его невиновность.

– Но ведь предыдущие сыщики с этим не справились! – воскликнул Макс. – Почему ты решил, что мы справимся?

– Я на это надеюсь, – просто сказал Дмитрий, затем несколько высокопарно добавил: – Я не могу смотреть в будущее, пока не покончено с прошлым.

После уточнения целого ряда вопросов Макс назвал наши расценки и сказал, что нам понадобятся две недели для того, чтобы вникнуть в дело и кое-что проверить, прежде чем решить, есть ли перспективы для дальнейшего расследования. Дмитрий заверил, что его всё устраивает и поднялся. Мы прошли в приемную, где я записала имена, адреса и телефоны фигурантов дела, какие он только знал.

Когда Дмитрий собрался уходить, появился Макс и поинтересовался, от кого Дмитрий узнал о нашем агентстве.

– От Вадима Игнатьева. Он обращался к вам несколько лет назад и сказал, что вы распутали совершенно безнадежное дело. А моё как раз и относится к этой категории.

Макс вспомнил бывшего клиента, на которого работал еще до знакомства со мной, и предупредил нынешнего, что мы с ним свяжемся, когда проанализируем и структурируем имеющуюся у нас информацию. Климов пожал Максу руку на прощание, улыбнулся мне и удалился.

– Каков! – с восхищением воскликнул Макс.

– Да уж, впечатляет, – пробурчала я, – надеюсь, он и в самом деле невиновен.

– А ты сомневаешься?

– Нет, но…