Kitobni o'qish: «А пески все поют»

Часть 1. Дрожь земли

1.1

Последним воспоминанием Рэя до пробуждения в яме был закат солнца в саду. Когда небо начало темнеть, Рэнсор решил, что душераздирающая просьба о помощи в таинственном послании на корди была всего лишь шуткой. Он уже собирался вернуться в комнату своей роскошной тюрьмы, как вдруг почувствовал укол в шею.

Потом была только темнота. Очнулся Рэй уже в яме, с раскалывающей голову болью и мерзким вкусом какой-то браги во рту. На все его метания, крики и вопросы ответ был только один: молчание.

«Почему же я оказался в яме? – снова и снова спрашивал себя Рэй. – Неужели стражники подумали, что я решился бежать? Но как, если я просто уснул в том саду?

Или не просто?.. Неужели это была ловушка, в которую я так глупо попался?! Патрон же говорил, что никому нельзя верить! Что мы – легкие цели для заговорщиков. А я!.. Я все испортил…»

Больше всего Рэй хотел и одновременно боялся узнать о том, что сейчас происходит с Норрьего.

«У нас с вами теперь одна судьба на двоих!» – слова патрона замковым набатом бились в голове. Неужели из-за глупой доверчивости Рэя казнят их обоих? Мучительная, сводящая с ума неизвестность терзала его до полудня.

Наконец где-то вверху послышалось множество шагов и бряцанье оружия. С грохотом упало на землю что-то тяжелое и, наверное, металлическое. Рэй замер и постарался не пропустить ни звука. Он уже достаточно хорошо знал нузарский, чтобы понимать происходящее.

– Слушайте все и не говорите, что не слышали! Слушайте все! – Зычный голос сменился протяжным воем труб и барабанным боем. – Слушайте все волю великого и справедливого султана Нузара! Слушайте все!

Снова низко заревели оглушающие трубы.

– Сегодня ночью двое рабов предали доверие великого султана, нарушили закон и попытались сбежать из дворца.

После этих слов наверху зашумели возмущенные голоса, перекрикивая их, глашатай неторопливо возвестил:

– Виновные были пойманы пьяными за пределами столицы и теперь понесут заслуженное наказание!

Собравшаяся толпа вновь разразилась воплями, на этот раз – одобрявшими происходящее.

– По приговору великого султана, справедливого и милосердного, – продолжил глашатай, подождав, пока все успокоятся и замолчат, – предатели неделю проведут в этих ямах под палящим солнцем. Затем им отрубят головы на главной площади Нуриша! Один из преступников, Кем, уже сидит в яме. Второй, Рис, будет сейчас брошен туда на ваших глазах! Да свершится правосудие!

Опять зло и четко забили барабаны. Толпа зашумела. Затем снова с тяжелым металлическим стуком что-то упало. Постепенно все звуки затихли.

Рэю очень хотелось думать, что он все неправильно понял. Но ошибки быть не могло. Он сидел под палящим солнцем в глубокой земляной яме, лишенный всякой одежды, за исключением набедренной повязки, а во рту еще чувствовался омерзительный вкус какого-то дрянного пойла. Рэй все испортил. Подвел патрона. Теперь вместо возвращения домой через год их ждет топор палача!

Обхватив голову, Рэй сел на землю. Время для него остановилось.

***

– Господин! Мастер Кем! Вы меня слышите? Мастер Кем! Господин!

Тихий тонкий голос вывел Рэя из оцепенения. Он посмотрел наверх и с удивлением обнаружил над собой звездное небо. Попытался подняться и только тут понял, что очень сильно замерз. С трудом встав, он всмотрелся и различил чью-то голову за решеткой.

– Кто там? Береш? Это ты? – спросил удивленный Рэй.

– Я, мастер Кем! – подтвердили сверху.

– Что ты тут делаешь? Это наверное опасно!

В ответ тихо хихикнули.

– Нет, мастер Кем! Меня никто не видел! Мастер Рис так научил прятаться, что меня теперь никто никогда не заметит и не поймает… Вот, ловите лепешки и воду! А еще мастер Рис просил узнать, как вы здесь оказались. Он сам в соседней яме сидит.

Рэй, только что, как ему казалось, умиравший от жажды, быстро убрал от губ спустившуюся вниз флягу с водой. Сейчас это стало совсем неважным.

«Патрон и в самом деле здесь! И думает, что я его предал!»

– Послушай, Береш! – горячо зашептал Рэй, от волнения с трудом вспоминая нужные нузарские слова. – Передай ему пожалуйста, что я никуда не сбегал! Я получил письмо с просьбой помочь и ждал в саду. Потом крепко уснул. Очнулся уже здесь. Понял меня?

– Я все понял, мастер! Я сейчас ему все расскажу!

После ухода Береша, патрон крикнул, что верит и не сердится. Прощает…

Но как Рэю было простить самого себя?!

***

Заканчивался третий мучительный день в яме.

– Рэнсор! Вы меня слышите? Отзовитесь, Рэнсор! – глухо донеслось откуда-то издалека.

Рэй вздрогнул, вскочил и, приложив руки ко рту, как мог громко закричал в ответ:

– Да, патрон! Вы меня простите?

– Уже простил! Как вы?

– Бывало лучше… – только и успел ответить Рэй.

Где-то высоко вверху над решеткой показалась голова стражника.

– Прекратить шум! Разговаривать запрещено!

И глубокие ямы вместе с приговоренными к скорой казни рабами султана Нузара снова с грохотом плотно закрыли.

«Да что же это такое!»

Оказавшийся в полной темноте Рэй последний раз глубоко вдохнул. Потом с тоской опустился на плотно утрамбованное земляное дно жестокой тюрьмы под открытым небом.

Он помнил, как еле-еле дождался, пока крышки уберут, в прошлый раз. А ведь тогда ямы закрыли уже ночью… Сейчас же солнце даже не село.

Скоро придет холод. Всю минувшую ночь Рэй провел в движении, чтобы не замерзнуть. К утру он так устал, что забылся тревожным сном прямо на холодном полу, за что и поплатился закаменевшими по пробуждении мышцами. А сейчас – сейчас нужно будет сидеть неподвижно, чтобы меньше расходовать воздух и не задохнуться…

Рэй, конечно, был бесконечно рад услышать голос патрона и узнать, что тот на него не сердится. Но какова цена? Зачем Норрьего подначил стражников? Он ведь не мог не знать, что после криков ямы закроют! Как же теперь пережить здесь ночь? Похоже, что никак…

Рэй опустил голову и начал готовиться к смерти.

В Нузаре для пытавшихся бежать из дворца султана рабов была только одна дорога. На плаху. Рэй снова горько застонал от осознания своей вины. Он должен был распознать ловушку! Просто обязан был рассказать о странной записке патрону! А теперь никому ничего не доказать. Да никто и не спрашивал. С беглыми рабами здесь не разговаривают.

***

Рэй совершенно спокойно сидел в темноте на холодном дне закрытой ямы, даже не пытаясь как-то согреться или сохранить остатки тепла. В этом не было никакой необходимости. Он был уверен, что в любом случае скоро умрет.

Вдруг Рэя пронзила неожиданная мысль:

«Норрьего же сделал это нарочно! Он знал, что ямы после криков закроют. И знал, что тогда нам не пережить эту ночь! Патрон сделал это специально, чтобы избежать позорной казни!»

От этого поразительного откровения Рэя как будто подкинуло невидимой волной. Он оказался на ногах и от непреодолимого желания предпринять хотя бы что-то, несколько раз со всей силы ударил кулаками в стену.

Потом сделал глубокий вдох. Один. Второй. Третий… Повернулся спиной к безразлично холодной стене ямы и прижался к ней. Медленно сел. Закрыл глаза.

«Вот и все. До встречи за гранью. Творец мира… Отец… Патрон… Спасибо…»

***

– Эй ты! Лови флягу! Разобьешь, останешься без питья на сегодня!

На ничего не понимающего Рэя обрушилось все сразу: жесткая лепешка, полая тыква с водой, шквал обжигающего злого солнца и долгожданный свежий, но уже ставший горячим и сухим воздух.

– Как?.. – С трудом поняв, что все еще почему-то жив, он зажмурился от чересчур яркого света и на ощупь нашел флягу.

Слишком маленькую, чтобы полностью утолить жажду. Но слишком большую, чтобы не дожить до следующего утра. Рэй вынул пробку и слегка смочил пересохшие потрескавшиеся губы. Он окончательно пришел в себя и понял, что не умер, а только уснул.

Рэй снова приоткрыл глаза. Все, что он только что так ясно и живо видел, было лишь сном. Таким же сном казалась и жизнь во дворце султана. Сейчас все иначе.

Теперь Рэй – беглый раб. И через несколько дней ему отрубят голову на городской площади. Ему и связавшему с ним судьбу патрону.

«Но все-таки, почему я не умер от холода этой ночью?»

Отложив тщательно закрытую флягу в сторону, Рэй попробовал встать. Мышцы были на удивление послушными. Постепенно он понял, что вполне хорошо себя чувствует и даже нисколько не замерз.

Это было настолько удивительно, что на какое-то время отвлекло внимание от затопившего яму жаркого солнца. Однако, уже вскоре Рэй всем телом прижался к стене там, где оставалась тень. Вот теперь можно обо всем спокойно подумать.

«Так что же это было? Я не только не умер, но даже не замерз этой ночью. Еще и выспался вдобавок. Да… Патрон ничего и никогда не делает просто так. Он точно знал, когда заставить стражу закрыть ямы, чтобы спокойно пережить эту ночь! Как и всегда, он действительно позаботился обо мне. Даже сейчас… А я…»

В глазах у Рэя опять защипало. Да, он проживет еще один день. Возможно – еще одну ночь. Но для чего? Только для того, чтобы умереть под топором палача.

«Взойти на эшафот. Звучит конечно красиво. Только это будет совсем не то, что случалось с героями древних легенд. Они отдавали жизнь за любимых и королей. Как и Норрьего… Патрон тоже оказался здесь, спасая Алегорда. А я? Кого защитил я? Только погубил. Погубил… Если бы моя смерть могла кому-то чем-то помочь. Но нет. Это будет просто позорная казнь беглого раба. Если бы я только мог… Сделать хоть что-то… Помочь хоть кому-то…»

Душу Рэя охватило мертвенное оцепенение. Он снова сел на дно ямы. Рука задела лежащую неподалеку фляжку. Он взял ее, открыл и залпом выпил всю воду.

«Какая разница – доживу я до дня казни или нет? Теперь уже все равно».

Вскоре Рэй крепко заснул и не услышал тихого шипения появившейся в яме змеи.

1.2

«…Вчера бездыханные тела беглых рабов целый день пролежали на телеге посреди городской площади у позорного столба. Каждый желающий мог подойти к ним, плюнуть, ударить или поглумиться каким угодно образом. Я тоже присоединился к этому веселью и удостоверился в их смерти несколькими самыми надежными способами. Сегодня тела увезли в загон, где держат зрийских красных львов. А вскоре оттуда раздался довольный рык.

Итак, подтверждаю: наши дорогие гости мертвы самым неопровержимым образом. С чем я вас и поздравляю.

Всегда преданный Вашему Величеству слуга».

Главный хранитель слова великого визиря Нузара Тамал еще раз перечитал только что составленное им послание. Оно было написано на корди, но джерзегскими буквами. Вдобавок искусный знаток своего дела посыпал непросохшие чернила остро пахнущим порошком из маленькой круглой нефритовой шкатулки с плотно притертой крышкой. От этого только что начертанные буквы стали светлеть и вскоре исчезли совсем.

Заложив большое остро очиненное писчее перо за ухо, Тамал довольно улыбнулся. Да, быстро и умело составлять послания, на ходу записывать мысли визиря и султана Нузара было его работой. Но никто во всем дворце не догадывался, что у Тамала есть еще и куда более важное дело.

Этот подающий большие надежды молодой человек прибыл в Нуриш на службу три года назад из Данзеи. Выдержал испытания на знание языка, а также умение быстро и грамотно владеть пером. Смог получить должность придворного писца. И вот Тамал уже главный хранитель слова первых лиц Нузара. Всюду следует за ними неслышной тенью с неизменным свитком в руках, пером за ухом и драгоценным чернильным прибором на поясе, всегда готовый запечатлеть волю султана или мудрое изречение визиря…

Но прославился Тамал вовсе не этим. Всем – от самого султана до последнего дворцового слуги – было известно, что хранитель по уши влюблен в торговку гуйланскими коврами, которая жила у Северных ворот Нуриша.

Что он часто навещает ее, дарит дорогие украшения и приносит редкие заморские лакомства, но гордая красавица-вдова неизменно остается к нему равнодушной. По этому поводу над Тамалом во дворце часто подтрунивали и давали множество советов о том, в какой день лучше пойти, чтобы «звезды сошлись» или что преподнести черноокой Заре в следующий раз, чтобы наверняка растопить ее неприступное сердце.

Хранитель смиренно выслушивал доброхотов и даже делал так, как ему говорили, но, не смотря на это, всякий раз возвращался во дворец с новым отказом, давая придворным повод для очередной волны сплетен и веселья.

Сегодня Тамал опять пойдет к Северным воротам. Он уже уведомил о своей отлучке визиря и получил свою порцию наставлений от услышавших об этом ухмыляющихся стражников.

Он даже купил по их совету безумно дорогую заморскую пастилу из абрикосов, уложил ее в изящную шкатулку и завернул в тончайший шелк вместе со стихами, мастерски выведенными на небольшом листочке настоящей гуйланской бумаги.

***

– Что-то ты сегодня, Тамал, совсем быстро вернулся. Неужели Заре не понравился абрикосовая пастила? – Великий султан Нузара Шафар слегка улыбнулся понуро стоящему перед ним хранителю.

– Увы, мой повелитель. Дело оказалось вовсе не в пастиле… Моя красавица рассердилась из-за стихов.

Шафар улыбнулся еще шире.

– Стихов? Вот как? И что же ты ей такого написал? Сам сочинил?

– Нет, владыка, не сам. Я преподнес Заре одну из жемчужин пера Кархи Джерзегского. Нашел в твоей библиотеке его творения в переводе на нузар.

– Забавно… – Шафар прошел вглубь комнаты, сел на обитый лазурным шелком диван и взял кисть винограда со стоящего рядом мозаичного столика. – Так что же пришлось не по нраву прекрасной Заре? Прочти мне, что ты ей написал.

Тамал поклонился, печально вздохнул, подошел к султану на несколько шагов и начал:

– Ее глаза на звезды не похожи.

Нельзя уста кораллами назвать.

Не белоснежна плеч открытых кожа,

И жесткой проволокой вьется прядь… ¹

Громкий смех Шафара прервал исполнение нетленных стихов Кархи Джерзегского. Смутившись, Тамал замолчал и немного покраснел.

Султан вытер ладонью проступившие у него от смеха слезы.

– Ох, спасибо тебе, хранитель слова! Ты развеселил мою душу в этот полный забот день. Вот, возьми кольцо в награду!

Когда склонившийся в благодарном поклоне Тамал принял драгоценный дар, султан с улыбкой продолжил:

– Ты хорошо знаешь книжную мудрость, данзеец. Но ты совсем как ребенок в делах любви. Разве можно говорить женщине, чье сердце ты хочешь покорить, о том, что она некрасива? Она тебя прогнала? Правильно сделала! А были бы у нее братья, они бы тебя за такие слова в ковер закатали да палками отходили. Вот я бы так и сделал, если бы кто только посмел хоть слово про сестру сказать. И это в лучшем случае. Я подумываю, а не выдать ли мне Гюзель замуж. Попробовал бы кто из будущих женихов даже помыслить о ней без должного уважения!

Смущенный хранитель еще раз поклонился.

– Все так, владыка. Ты, конечно, прав. Как всегда прав. Там, в стихах, еще было продолжение. Но Зара уже не стала его слушать. Просто обругала и выставила меня за дверь.

Султан снова расхохотался.

– Это, пожалуй, стоит еще одного кольца! Держи, Тамал! Повеселил ты меня сегодня на славу! А теперь – к делу. Мне нужно написать пару депеш.

***

Из покоев султана Тамал вышел, пошатываясь, только поздно вечером. «Пара депеш», которые намеревался продиктовать ему Шафар, на деле обернулись десятком очень подробных писем, несколькими набросками длиннейших указов, а также приказом казначею рассчитать, сколько золота и алмазов смогут увезти девятнадцать верблюдов в качестве приданого принцессы. Потом владыке вздумалось зарифмовать свои мысли на тему игры света на рубиновых ягодах спелого винограда…

Когда султан после всего этого объявил, что желает составить еще одно письмо, хранитель слова без сил рухнул перед ним на колени и взмолился о пощаде.

Шафар в ответ только удивленно поднял брови.

– В чем дело, Тамал? Ты не справляешься со своими обязанностями? Может быть, мне найти тебе замену?

Измученный данзеец вздрогнул и замер в земном поклоне.

– Прости мою дерзость, владыка! Но я не могу больше писать! У меня дрожат руки и слезятся глаза… Помилуй, владыка! Молю, дай мне умыться и немного отдохнуть, тогда я буду готов выполнять все твои поручения хоть до утра! – Тамал поднял голову и умоляюще посмотрел на султана.

– До утра? – Шафар удивленно взглянул на появившиеся за окном первые звезды. – Вот как… Действительно, уже довольно поздно. В таком случае, я отпускаю тебя. Придешь ко мне завтра на третьей страже.

– Благодарю тебя, владыка! Благодарю! Поверь, ты всегда будешь доволен моей службой! – Хранитель несколько раз ударился лбом об ковер.

– Довольно, Тамал. Довольно. Встань и иди. До утра свободен.

***

Рассыпаясь в благодарностях и заверениях своей вечной верности, хранитель слова поднялся и, отвешивая поклон за поклоном, покинул чертоги султана.

Уже выйдя в сад, Тамал несколько раз глубоко вдохнул ночную прохладу, сел на первую попавшуюся ему скамью и криво улыбнулся.

«Ну и денек… Однако, не смотря ни на что, я очень даже доволен. Шафар не в первый и, уверен, далеко не в последний раз заставляет меня писать чуть не до обморока. Но султан и платит за службу как никто. Чистым золотом. Я за свое место буду зубами держаться. И он это знает».

Тамал прикрыл слезящиеся воспаленные глаза.

«Знает… Он думает, что все о всех знает. Опять смеялся надо мной сегодня. Пусть… Это очень даже хорошо, что во дворце думают обо мне, как о влюбленном простофиле. А Зара за все эти подарки будет подыгрывать мне столько времени, сколько потребуется. Уверен, что она уже передала мое письмо со стихами кому следует, и вскоре оно окажется в Мадиноре. Завтра нужно будет нанести новый визит. Должен же я извиниться перед красавицей! А за одним отправить куда надо новость о том, что Шафар готов выдать сестру замуж. Думаю, нашему королю это будет весьма интересно».

Свет полной луны отразился от крупных бриллиантов на подаренных сегодня Тамалу перстнях. Хранитель какое-то время любовался на это, затем встал и неспеша направился в свое жилище.

«А самое главное, что я сегодня узнал, так это то, что султан и думать забыл про Риса и Кема. Для него они – вчерашний день. Значат не больше, чем пыль на сапогах. Нужно будет запросить за их смерть двойную оплату. Я ведь все-таки очень рисковал и подкидывая этому глупому юнцу записку, и нанимая банду головорезов, чтобы те опоили стражу, вытащили мальчишку из сада да вывезли за пределы столицы. Именно так. Если Мадино и дальше нужна моя служба, пусть тоже хорошенько раскошелится…»

Тропинка в саду вывела к покрытому красной черепицей домику. Прежде, чем войти внутрь, Тамал привычно оглянулся и осмотрел окрестности. Все было спокойно.

«И еще одно дело: нужно будет узнать, что стало с Абаком. Мне, конечно, этот дурной мальчишка не опасен, но… Это очень нехорошо, что он рассказывал о том, что его учил говорить на корди приехавший на службу джерзегец. Это может навести султана на очень опасные мысли… Если Шафар заподозрит во дворце измену, он легко выгонит вон всех служащих, чтобы набрать новых. И меня в том числе. И хорошо, если просто выгонит. Нет. Этого ни в кое случае нельзя допустить. Мальчишка должен исчезнуть…»

***

– Ты куда, Тамал? Опять собрался к Заре?

Хранитель виновато улыбнулся остановившему его на выходе из дворца стражнику и признался, разведя руками.

– Я вчера провинился перед ней… Нужно попробовать все исправить! Да еще зайду на рынок, может быть подыщу себе мальчишку-слугу потолковее. Такого, чтобы мог чужой язык выучить. Мне помощник нужен.

– Вот это правильно, – одобрил стражник, кивая головой. – А что, из дворцовых балбесов тебе никто не подходит? Болтаются здесь без дела под ногами!

Тамал задумчиво постучал синим от намертво въевшихся в его кожу чернил пальцем по гладко выбритому подбородку и задумчиво протянул:

– А что, это – мысль… Это – мысль… Кто тут есть постарше? Абак? Он мог бы подойти, я так думаю. Где мне найти этого оболтуса?

– Абака? – Стражник громко рассмеялся. – Этого ты уже никогда не найдешь. Ты разве не слышал, что он тут на днях учудил? Нет? Тогда слушай. Когда труп его бывшего хозяина Кема вывезли на площадь, люди начали плевать на эту дохлую собаку и кидать в него всякой дрянью. И правильно! Беглый раб!

Презрительный плевок подтвердил мнение стражника о произошедшем.

– С этим все понятно. – Тамал кивнул и тоже сплюнул на землю. – Собаке – собачья смерть. А при чем тут мальчишка?

– Причем? – хохотнул стражник. – Так этот туземный дурик кинулся Кема защищать и прогонять горожан от телеги с трупами! Ты можешь себе это представить? Да еще кричал на всю площадь, что Кем невиновен! Тут его охрана и скрутила, рот заткнула да прочь уволокла. С тех пор его никто не видел. А зная нрав владыки и его отношение к предателям, я так думаю, что мы Абака никогда уже больше и не увидим. Да и кому он тут нужен? Сирота безродная. Его же кто-то из придворных во дворец зачем-то притащил как заморскую диковинку, да так он тут и прижился… Так что ищи себе другого помощника!

– Понятно. Да… Смешная вышла история. Будет чем позабавить Зару сегодня! Спасибо тебе за этот рассказ! Прощай! – Тамал раскланялся и направился в город. У него было много срочных дел на сегодня.

***

– …А еще владыка приказал всем дворцовым стражникам с завтрашнего дня всегда ходить с закрытыми лицами.

– Интересно… Интересно…

Взмахом руки отпустив слугу, визирь Нузара Сихав Делали сел в кресло и глубоко задумался. Затем отправил посыльного за своим младшим братом.

Полчаса спустя сыновья дяди султана уединились в той части дворцового сада, где к ним никто не мог подойти незаметно.

– Итак, зачем ты меня сюда позвал, Сихав? Придумал что-то интересное?

Уже давно немолодой визирь отпил глоток благоухающего цветочного чая, поставил узорчатую пиалу на столик и лучезарно улыбнулся.

– Конечно, Рузис-Джан. Конечно. У меня есть новый план. И совсем скоро ты, дорогой мой, если сейчас сделаешь все точно так, как я скажу, станешь младшим братом султана…