Kitobni o'qish: «Тайные поклонники Рины»

ПРОЛОГ

Патриаршие пруды. Скамейка в липовой аллее, где когда-то давно и лишь в нашем воображении вели беседы о насущном Берлиоз и Бездомный. Это место на станции Маяковской стало культовым благодаря роману, о чём красноречиво семафорила забавная табличка в Булгаковском стиле: "Запрещено разговаривать с незнакомцами".

Ага. Попробуй не поговори, когда столько народу и всем что-то надо: кому время спросить, кому познакомиться, кому просто дорогу уточнить. Может потому, что я сижу на скамейке одна, а может потому, что больше всех похожа на местную, но ко мне с последней просьбой успели подойти уже трижды.

А я чё? А я делаю умный вид и быстренько лезу в онлайн-карты, типа, чтобы наверняка ничего не напутать. Хотя на самом деле могу завести разве что к многострадальным трамвайным путям, где бедняжке Берлиозу сделали по вине горемычницы Аннушки чуть-чуть секир-башка.

Мамаши с колясками, велосипедисты, компашки подростков, взрослые дядечки с жестяной тарой и сушёной рыбкой. Жизнь кипит и бьёт ключом. Малолетний шкет гоняет голубей. Две девчонки рисуют мелом на асфальте классики, попискивает в предсмертных конвульсиях тявкающая собачонка, которую хозяйка душит со всей своей любовью. Весна, наконец, пришла в столицу, и москвичи выпивали её по полной, наслаждаясь тёплыми лучиками солнца.

Допиваю остывший кофе, нервозно барабаня по полустёртому на потрёпанной обложке названию: "Мастер и Маргарита". Символично, я просто балдею. У "N" юморок что надо. Он, по всей видимости, избрал тот же метод, что и я: с чего начали, на том и закончим. Хорошо, не на рельсах стрелку забил, а то пришлось бы в магаз за маслом метнуться. Если вы понимаете, о чём я. Хех. Что-то меня на чёрный юмор потянуло. Нервы, наверное.

Время – двенадцать минут шестого. Опаздывает. Мы договорились так-то на пять, я же и вовсе приехала на час раньше, не рассчитав пробок. Вернее, их отсутствия. Волнение со вчерашнего дня и без того до неприятного зуда свербит меж лопаток, а тут ещё и ожидание изводит вдобавок. Плюс Ритка подливает керосинчику нескончаемым потоком пиликающих смс:

"Ну чё, ну чё, ну чё?" 

"Ну когда там?"

"Ну кто?"

"Чего молчишь?"

"Я ж на панике уже три эклера слопала!".

Следом ещё веселее:

"Ты вообще жива?"

"Может мне того, дядечек полицаев вызвать?"

"Или скорую?"

"А может сразу того, морг?"

"Да ну хорош молчать уже!"

"Четвёртый эклер в ход пошёл"

"Растолстею, на твоей совести будет!"

Четырнадцать сообщений за двадцать секунд. Идёт на мировой рекорд.

"Ты растолстеешь не раньше, чем меня примут в центр подготовки космонавтов", пишу ей ответ и на следующие несколько минут отвлекаюсь на оживлённую переписку. Сижу чуть сгорбившись и загородившись волосами, поэтому лишь мельком успеваю заметить силуэт, присевший рядом.

– Прости, опоздал. Не по-джентльменски, но в оправдание скажу, что пришёл не с пустыми руками, – мои пальцы замирают над электронной клавиатурой, когда перед экраном мелькает протянутая белая роза.

Ой… Дождалась, кажись. Сейчас узнаем, кто есть кто и насколько близко к истине завела меня моя хромающая на логику, аргументированные доводы и всякий здравый смысл дедукция.

Сердечко предупредительно ёкает и на скоростном лифте спешит к пяткам. Тоже на панике. Понимаю. Однако отступать поздно. Я ведь сама настояла на этой встрече, так и нечего теперь врубать заднюю.

Принимаю цветочек и, набравшись смелости, вскидываю голову…

Глава 1. Фанат Булгакова

Любовь приходит,

Когда тебе всего шестнадцать,

Любовь приходит,

Когда ещё нельзя влюбляться.

Нельзя, по мнению строгих мам, 

Но ты спроси у педсовета:

Во сколько лет свела с ума 

Ромео юная Джульетта?

– Ни с места, стрелять буду! – с разбега налетаю на Риту с Яном, вклиниваясь между ними и обхватывая каждого за шею. – Пиф-паф, – красноречивое движение пальцами на манер стреляющих пистолетов. – Убиты.

– Раз убиты, значит я могу съесть булочку с заварным кремом, которую умыкнула из столовки для тебя, – резонно замечает Ритка, для наглядности собираясь затолкнуть десерт в свой вроде бы миниатюрный, но такой прожорливый рот.

Эта веснушчатая девица с огромными голубыми глазами молотит всё, что попадёт ей под руку. Днём и ночью. К холодильнику подпускать её опасно – опустошит до базовой комплектации. Настоящий троглодит. Тем поразительнее, что при этом её талию можно на конкурс красоты берёзок выставлять. И грациозные берёзки, кстати, продуют. Рядом с ней будут казаться жирными и бесформенными.

– А ну дай сюда! – буквально вырываю из её зубов пирожное и поспешно прячу в недра желудка. Ибо нефиг! Мой растущий организм тоже требует подпитки в виде калорий и глюкозы. – Фто я пфопуфтила?

– Прожуй и не плюйся, – подтирает со щеки брызги брызнувшего крема Ян.

– Ну пфости. Я флучайно.

– И-и-и… снова, – вытирается повторно. На этот раз попадает и на стёкла очков.

– Всё. Прожевала, – миролюбиво вскидываю ладони и разеваю варежку, чтобы все убедились, что теперь нутро надёжно обрабатывает полученный провиант. – Так что я пропустила?

– Да ничего особенного. Закончили с показательными неравенствами и начали логарифмы.

– Вот же оладушек. Опять с ними пролетела, – огорчаюсь, но не сказать, чтобы очень. Математику, как истинный гуманитарий, я ненавижу. При том, что ЕГЭ, увы, никто не отменял. – И без того ничерташеньки в них не соображаю, так и повтор проморгала.

– Будешь и дальше в том же режиме носиться с подготовкой к последнему звонку, проморгаешь сам экзамен, – назидательно замечает Рита. – Перекинь часть обязательств на других, пока в школе не начала ночевать.

– Ага. Уже побежала. А на выходе что получим? Закат маразма? Сумерки деградации? Вакханалию глупости? Нет. Я сделаю всё сама. Чтоб получилось…

– Идеа-а-а-ально, – пропевают в унисон друзья, закатывая глазёнки чуть ли не до небес.

– Именно.

Нацарапанный на коленке каким-то умником сценарий мне решительно не понравился, так что я взяла на себя смелость предложить внести правки. И, наверное, так достала преподов, подстерегая их у учительской всю последнюю неделю, что в конечном итоге на меня целиком спихнули подготовительную часть, отправив с богом и пожелав удачи. Я не на это, конечно, рассчитывала, ну да ладно.

Зато теперь стопудово сообразим всё по фен-шую: я уже поменяла местами сценки, изменила сюжет, перекроила введение, перераздала роли и кое-где даже стихи изменила. Чтоб не совсем позорно было. Натырить инфу из интернета дело нехитрое, но можно же и дальше первой браузеровской вкладки пройтись.

Плюс, кстати, вписала парочку танцев. Народ не особо обрадовался, но мне по барабану. Директором одобрено. Более того, у меня тут давеча возникла сумасбродная идейка его самого приплести туда же. Мужик он у нас молодой, на движе, покапаю на мозги пару деньков – точно согласится.

Времени вся эта морока отнимает, естественно, немало, плюс никто не отменял репетиции вместо, а иногда и после уроков, зато есть плюшки в виде прогулов. По уважительной причине между прочим! Обожаю. Это моё любимое.

Поднимаемся по лестнице и сворачиваем в учебный коридор, несмотря на перемену удивительно пустынный. Большая часть ещё в столовке, другие залипают в телефонах в классах. Двадцать первый век. Это только в младшем корпусе стоит такой вопль с грохотом, что в пору экзорцистов вызывать.

– И надо тебе оно? Не хватило головной боли на Новый год? – Ян галантно придерживает нам дверь кабинета английского. – И двадцать третье февраля. И восьмое марта. Это я молчу про школьную газету…

Ша! Школьная газета в формате соцблога – моя гордость. Я затеяла её ещё в восьмом классе, и идея была с воодушевлением принята руководством. Настолько, что она разрослась, расширилась и даже перешла на бумажный формат. В скромных тиражах, но всё же.

– Брось. Как будто этот бронепоезд можно остановить, – отмахивается Рита, отточенным движением перекидывая свои длиннющие каштановые волосы за спину.

Я такими похвастаться не могу, хотя вечно пытаюсь отрастить. Правда прошлым летом нехило их сожгла белой краской и пришлось откромсать сухие кончики. Сразу по плечи. За полгода косяк стал не так заметен, но краситься в блондинку я не перестала. Просто уже делаю это осторожнее. Не передерживая.

– В точку. Так что если не хотите пойти по стопам Анюты Карениной советую запрыгнуть в вагон, а не топтаться на рельсах, – плюхаюсь на своё место, скидывая на парту сумку. – Я вам как раз застолбила парочку страничек.

– Э, нет. Меня ты на это не подпишешь, – Ян усаживается впереди, взлохмачивая и без того взлохмаченный тёмный вихр на башке, который не помнил расчёски, судя по всему, с зимы.

– Поздно. А будете артачиться, заставлю танцевать вальс, – строго зыркаю на подругу, пристроившуюся рядом.

– У меня допы, – напомнила она. – А ещё йога, курсы игры на гитаре и вождение. Если не забыла, у тебя всё тоже самое.

Ясное дело, не забыла. Это ж я нас записала. На йогу и гитару. А вот автошкола была Риткиной идеей. Чтоб к совершеннолетию мы обе обзавелись правами. Не уверена, что мне с моей гиперактивностью стоит водить, но процесс-то клёвый. Осталось понять, как при этом никого не сбить. Папа периодически даёт мне порулить на пустырях и то, все кюветы мои. Один раз в забор вляпалась, когда педали перепутала.

– Отставить панику. Всё схвачено, – вытряхиваю из сумки содержимое в поисках жвачки. – Всего-то и нужно, что задержаться на час после уроков… Три раза в неделю.

– Класс. Я всегда знала, что мы с личным временем паршивая пара, – подруга первой находит то, что нужно и забрасывает в рот сразу три жевательные пластины.

– Последний год, ау. Он должен быть таким, чтобы было что вспомнить!

– Вытащи шило из зада. Хотя оно там, по ходу, слишком глубоко затерялось. Уже не достать, – советует Ян, на что я молча переваливаюсь через парту и натягиваю ему на взъерошенную макушку капюшон толстовки, сопровождая всё увесистым щелбаном. Маленькие привилегии многолетней дружбы, в которой нет нужды церемониться.

– Ты старый ворчливый дед.

– От бабки слышу.

– Я старше тебя всего на месяц.

– На полтора. Старуха.

– Вы ещё за вставную челюсть подеритесь, – хихикает Рита, выуживает из-под смятой стопки сценариев библиотечного Булгакова. Я за ним ещё на прошлом перерыве сгоняла. – “Собачье сердце”? Зафига? Мы ж его давно прошли. Классе в девятом эдак.

– Хочу перечитать. Леонидовна сказала, что он часто попадается в тесте.

– А интернет на что?

– Не люблю. Я с электронками засыпаю. Так надёжней. И интересней.

– Ну не знаю. Кому-то точно было скучно, – мне притягивают раскрытую ближе к концу книгу. Там, где в конце главы частенько остаётся много свободного места. И где черной ручкой сейчас была нарисована табличка исписанного в диагональной плоскости алфавита. А под ней полный бред единой строкой:

Е П Б Э У В

Кхм… Не, это точно не "Собачье сердце".

– Ты хоть сколько-то поспала? – Рита поглядывает на меня с сочувствием, я же свечусь как натёртый ураном самовар.

– Нет, но сейчас не об этом. Ты оказалась права!

– Когда?

– Когда сказала: "прикинь, а если это секретное послание?"

– Я вообще-то пошутила.

– Ты пошутила, а я заморочилась.

И всю ночь ковырялась над внешне кажущейся бессмысленной табличкой. Перерыла инет в поисках похожего, нашла схожую систему кодирования в шифре Виженера. А дальше уже, понятное дело, тронувшийся составчик было не остановить. Азарт распалился, отрезая всякий намёк на сон. Осталось дело за малым – угадать ключевое слово, от которого можно плясать.

Ключевое, блин, слово. Которое может быть любым. Вообще любым! Хоть яблоко, хоть унитаз. Одна надежда на логику: раз код нарисован именно в этой книге, то и ключ, вероятно, тоже спрятан в ней. Правда сколько я не листала, ничего нового не нашла: разве что какие-то рандомные чёрточки на полях возле иллюстрации, но как их можно задействовать я так и не поняла.

Пришлось работать по методу исключения и перетасовывать возможные варианты. Имя героя. Имя автора. Фраза. Название самой повести. Было перебрано всё, что только можно, все персонажи, но без толку. Вусмерть исчеркав любимый блокнот и сгрызя на психах два карандаша, попутно подавившись ластиками, часам к пяти утра уже почти созрело желание психануть, но, чисто прикола ради, я напоследок попробовала самое банальное. Кличку пса из этой повести.

Кличка, блин, пса!!!

Шарик. Просто ШАРИК! И вот тогда пазл, наконец, сложился. Нелепое "Е П Б Э У В" путём подставления превратилось в…

– "Морфий"? – тихонько хихикает подружка, чтоб не привлечь внимание учителя географии. Потому что как бы урок в разгаре. – Это призыв к действию? Да здравствует опиумная вечеринка?

– Ты разочаруешься, но "Морфий" – рассказ Булгакова, который не был включён ни в "Записки юного врача", ни в школьную литературу… Эй, ты чего? – смахиваю её ладонь со своего лба.

– Ты как? Тебя никакой ботан не покусал? На сырое мясо не тянет? Зрачки на свет нормально реагируют?

Ха. Ха. И ещё раз ха. Животики надорвёшь.

– В шесть утра случаются озарения. И не знаю, в курсе ли ты, но есть такая клёвая штука: гугл называется.

– Так… окей. Морфий так морфий. И что дальше?

– Вот мы это сейчас и узнаем, – многозначительно достаю из сумки ещё одну библиотечную книгу.

– Когда успела-то?! – офигевает Ритка, забываясь и повышая голос.

– Долгорукая, Бойко! – рыкает географ. – Мы вам не мешаем?

– Не очень. Простите, – по отточенной годами привычке виновато вжимаем голову в плечи и натягиваем на лица смиренный облик скромных отличниц. Какими никогда не являлись.

– Сгонцала как пришла, пока Ваше Величество в карете своей гарцевало в родные пенаты, – шёпотом отвечаю, когда внимание от нас переключается на долговязого одноклассника.

"Карета" – это я ласково. Никаких камней в огород. Просто Рита последние пару лет живёт в частном коттеджном посёлке в получасе езды отсюда и до школы теперь её исключительно подвозят. Либо родители, либо такси. Перемены, к которым мы долго привыкали.

Все трое: Арина Бойко, то бишь я, Рита Долгорукая и Ян Миронов жили на одной улице, вечно зависали во дворе после занятий и часто с ночёвкой оставались друг у дружки. Я могла в любую минуту без предупреждения прибежать к обоим в гости. Прям в домашнем, максимум тапочки переодеть. Собственно, из-за удобной геолокации мы и сдружились, превратившись в “неразделимое трио” как про нас шутят.

Сейчас же стало сложнее. Милые девичьи посиделки уже приходится планировать и подстраиваться не только под расписание маршруток, но и под наши собственные графики. И если прежде я почти всегда зависала у Ритки, то теперь роли поменялись. После школы проще было всем забежать ко мне. Или к Яну. Хотя в последнее время выбор падает чаще на нейтральную территорию типа пиццерии. Детки выросли и не хотят куковать в четырёх станах.

– И что? Есть что-нибудь?

– Смотри сама, – открываю книгу ближе к середине, куда небрежно был запихнут криво скомканный тетрадный лист на манер закладки и тыкаю пальцем в очередной набор букв, нацарапанных по вертикали.

МД МЖ ЕВ НЯ.

– Прикольно, – Рита моей находке радуется совсем не с тем воодушевлением, что я. – Очередная шарада. Чувак либо хочет, чтобы ты стала фанаткой Булгакова, либо просто гонится.

– Долгорукая! – снова окликает нас учитель. – Вас рассадить?

– Не надо. Я замолкаю, – для наглядности подруга имитирует запирающийся на замок рот, а невидимый ключик прячет в кармашек кардигана по которому красноречиво похлопывает.

– Очень надеюсь. Ещё раз услышу реплики не в тему и следующими отвечать пойдёте вы.

Не хотелось бы. Я вчера была слишком занята, чтобы вспомнить о домашке.

– Все всё поняли. Мы тихие мышки, ловящие отходняк после пира с крысиным ядом, – обещаю я и перехожу на проверенный десятками поколений способ невербального общения: записки.

"Или чувиха", расправляю импровизированную "закладку" и размашисто пишу поверх клетки.

"Чего?", не въехала собеседница.

"Ну. Чувак или чувиха. Мы ж не знаем, кто наверняка это написал"

"Ок, значит пусть будет некий "N""

"Почему "N"?"

"Типа Ноунейм"

"Гениально. Хорошо хоть не "Мистер Никто""

"Мистер или Миссис Никто в таком случае. Ты эти калямаля уже расшифровала?"

"Ещё нет. Хотела сейчас этим заняться"

– Нет, девочки, – раздаётся вдруг над нашими головами суровый голос. Бесшумный ниндзя, блин, а не географ. – Сейчас вы будете заниматься исключительно региональной интеграцией. К доске. Обе. Марш.

Раскодировка второго послания далась не так просто, как я надеялась. После трёх часов безуспешных и на этот раз, прошу заметить, коллективных попыток меня внезапно осеняет: а что если это вообще не тот же самый шифр? Может буквы неслучайно поделены именно по две? В первом же случае текст сплошной. Если так, то надо начинать всё заново. Капец. Это ж реально надо было чуваку заморочиться. Ну или чувихе.

Делать нечего, снова лезу во всемирную паутину и большую часть урока истории, воткнув наушник в ухо, тихонько ищу видосики на ютубе. Таки нахожу. Шифр Плейфера. Хих. Кто-то пересмотрел "Сокровища Нации". Во всяком случае я слышала о нём именно оттуда, но понятия не имела как там всё устроено. И уж точно знать не знала про всякие матрицы с биграмами. До сегодняшнего дня.

Новая ачивочка в личном резюме: меньше чем за сутки появился навык взламывать целых два вида шифров, которыми обменивались шпионы. Вот чем не полезные исторические знания? Точно повеселее того, что вещает нам с активностью сонной мухи старушка-преподша с перекошенным седым пучком.

Её никто не слушает, а она, подозреваю, об этом и не догадывается. Бубнит себе и бубнит зазубренный за полвека работы материал. Кстати, есть ещё вариант, что ей тупо фиолетово на нас. Типа, всё равно через пару месяцев свалите, а мой предмет вряд ли хоть один решится сдавать. А кто решится… ну, это уже его проблемы, что говорится.

Короче, разобралась я с подходом, выбрала всё те же возможные "ключи", разбила каждый на биграмы, нарисовала сразу несколько матриц 6×6 и прописала ниже недостающую кириллицу. Со стороны словно ребус решать собралась. Ну такой, где зигзагами слово составляется. Только тут другая схема: шиворот-навыворот. Объяснять сложно, проще показать наглядно:

Б О М Г А Р            – фамилия главных героев, ключ

Д В Е Ж З И              – оставшийся алфавит, важно

К Л Н П С Т         исключить повтор букв, что уже есть

У Ф Х Ч Ш Щ                       в первой строке

Ь Ы Ъ Э Ю Я

Ну и поехали. МД меняется на БЕ, МЖ на ГЕ и так далее, пока в конечном счёте "МД МЖ ЕВ НЯ" не превращается в…

– Бегемотъ… Но думаю, твёрдый знак можно опустить, он тут для того, чтобы биграма была закончена, – с видом профессионала удовлетворённо вскидываю глаза на друзей, с интересом орнитологов наблюдающих последние несколько минут за тем, как я от усердия помогаю себе кончиком высунутого языка.

– И чё, выдвигаемся в зоопарк? – предлагает Рита. – С тебя чур сладкая вата. И карусельки. Хочу на карусельки.

– Девушка, вы слишком примитивно мыслите! – удручённо вздыхаю я. – А где воображение? Где полёт фантазий?

– Ау, забыла? Я в нашем коллективе отвечаю за красоту. Мозг у нас ты.

– А я? – озадачился Ян.

Рита несколько секунд внимательно его рассматривает, прежде чем вынести вердикт.

– Давай считать, что ты тоже красивый.

– Покрасивее тебя буду. Ты видела мой профиль? Греческие боги от зависти крошат мрамор на своих статуях.

– Да это они ржут как кони. Вот всё и сыпется.

– Ты просто завидуешь.

– Естественно. Всю жизнь мечтала походить на очкастого Гарри Поттера…

– Аллё, – привлекаю к себе внимание призывным пощелкиванием. – Афродита и Апполон, будьте любезны, обсудите свои недостатки позже. Мы тут делом заняты.

– А, ну да. Бегемотов обсуждаем.

– Сама ты Бегемот. Дамочка, включайся в процесс. Кого из персонажей Булгакова так звали?

– Ты про котэ что ль, что наливает дамам исключительно чистый спирт?

– Ну! – аллилуя. – Значит, что? Значит следующая остановка "Мастер и Маргарита". Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Я молодец!

– Ты слишком активная для человека, который не спит вторые сутки, – замечает подруга, наблюдая за победным танцем в стиле: греби, пока есть силы.

– Это всё кофе и энергетические батончики.

– Всё круто, но у меня один ма-а-аленький вопросик, – Ян ковыряется в телефоне, в какой-то момент разворачивая экран в мою сторону. – Зачем так заморачиваться? Почему сразу не воспользовалась онлайн расшифровщиком?

Шариковая ручка, зажатая между пальцев, с грохотом падает на коридорную лавку у окна, где мы сидим пока идёт перемена, скатывается по гладкой поверхности и теряется под ногами.

– Потому что НЕ ЗНАЛА!!! – сердито зыркаю на него. – Слабо было сказать раньше?!

– Можно было… Наверное. Но ты так старалась. Не хотелось отвлекать.

Ничего не отвечаю, просто хорошенько прикладываю хохочущего Миронова по затылку скромным томиком "Морфия". Трешовенького на самом деле рассказа о том, как бывалый врач снаркоманился и застрелился. Неудивительно, что его не проходят на занятиях.

Ладно. Фиг с ним, с морфинистом, тут новый этап квеста нарисовался. "Мастер и Маргарита", значит. Самое весёлое, что этот роман есть в учебнике по литературе, мы как раз недавно его проходили, но, судя по всему, в данном случае имеется в виду другая "Маргарита". И поэтому я второй раз за день мчу в библиотеку.

Настолько воодушевлённая собственной догадливостью, что на лестничном пролёте не вписываюсь в поворот и на скорости врезаюсь в Чернышевского, парня из параллельного. Высокий блондин с вьющимися светлыми волосами – о, у нас многие девчонки по нему сохнут. Я нет, как-то мимо обошло, но отрицать не буду – парень он реально симпатичный.

Немалую роль в массовом женском помрачении рассудка ещё играет то, что Чернышевский у нас волейболист, неоднократно ездящий с командой на межрайонные соревнования и привозящий победы для школьной полки почёта. Знаю про все грамоты и награды, потому что на своём сайте делаю обзоры.

На матчи, не на Чернышевского. Можно было бы, конечно, и на него замутить, но  чего там интересного? Спортсмен, красавец, только что не комсомол. Понятно, что вниманием не обделён, хотя, насколько мне не изменяет память, девушки у него не было. Из местных точно никого, иначе бы наш пчелиный рой давно разжужжал всё и всем.

Столкновение двух титанов, тьфу, блин, заразилась у этих античными шутейками, заканчивается не очень приятно. Шлепаюсь пятой точкой на ступеньки, рассыпая книги и тетради, которые в запале не догадалась сразу убрать в сумку.

– Прости, – Вадик помогает поднять и вещи, и меня саму. Ля, какой джентльмен. – Не ушиблась?

– Нормально, – одёргиваю голубую юбку, чтоб не светить непотребным видом.

– Точно?

– Точно-точно. Это вообще я виновата, а ещё машину водить собираюсь. Спасибо, – торопливо забираю у него книги и коротким жестом попрощавшись лечу на этаж выше. Некогда мне лясы точить со всякими красотулями.

Библиотекарша, наверное, ни одного ученика так часто не видела как меня за последнее время. Милые невинные глазки сработали, но с осечкой: ещё одну книгу выдавать мне на руки отказались, но полистать на месте разрешили. Не самый худший вариант, но надо успеть за перемену. На химию опаздывать чревато. У нас тётка зловредная, потом не слезет.

В распоряжении школы имеется два экземпляра "Мастера и Маргариты" разных годов выпуска. Хорошо сразу обращаю на это внимание, потому что перетряхнув первый испытываю неподдельное разочарование ничего не найдя. Берусь за второй томик, на секунду вновь воодушевившись, но быстро сникаю повторно… Тоже ничего. Ни табличек, ни кодов. Пусто.

Так обидно. Я правда верила, что в конце будет что-то интересное. Что вся эта "игра" завершится… ну не знаю, каким-то логичным финалом. Каким, чёрт его знает, понятно, что не горшочком с золотом на другом конце радуги, но чем-то более любопы… Стоп.

Пока бездумно перелистываю странички случайно замечаю пометки на одной из чёрно-белой иллюстрации с… кем бы вы подумали? Именно. Бегемотом! Большим вальяжным чёрным котярой. Но это ладно… Важно другое. Какие знакомые хаотичные штрихи на полях: горизонтальные и вертикальные. Я уже видела такие в "Собачьем Сердце".

Обкладываюсь Булгаковскими шедеврами. В прямом смысле слова. Саныч, учитель литературы, непременно погладил бы меня по головке за покладистость. Не знай он всех деталей, конечно. Ибо на Понтия Пилата мне глубоко оранжево. Зато… Ну точно, так и есть. Вот же они, похожие обрывистые линии. Похожие, да не совсем. Ха. Правильно ли я понимаю, что…?

Возвращаюсь к "Морфию" и внимательно штудирую и его. Да. Тут тоже. Сбоку от рисованного нарика Полякова, валяющегося в наркоманской нирване, тоже есть отметки. Класс. Осталось придумать, что с ними делать.

Тщательно дублирую все три записи в свой многострадальный блокнотик, одну под другой. Смотрю на то что получилось, вырываю страницу и рисую по новой, но на этот раз нижние две строки чуть сместив влево и вправо соответственно. Ага. Уже что-то.

– Звонок прозвенел пять минут назад, – напоминает библиотекарша.

– Да-да. Уже иду, – если честно, я его даже не слышала, настолько увлеклась. И уж точно не согласна всё бросить когда стою на пороге глобального открытия. Мне всего-то и осталось, подчиняясь догадке, наложить одну пунктирную линию на другую, чтобы получился… номер телефона.

Реально номер телефона, выписанный цифрами, какими обычно заполняют графу "индекс" на почтовых конвертах. Квадратными, грубыми, но отчётливо узнаваемыми. При-и-и-икольно.

И гениально. В смысле, без "Морфия" нужный числовой порядок никогда бы не нарисовался, а о "Морфии", про которого 70% учеников вообще понятия не имеет, можно было узнать только отгадав шифр в "Собачьем сердце". То есть рандомно взяв "Мастера" на бессмысленные пунктиры никто бы просто не обратил внимания.

Я, естественно, уже точно мимо не пройду. Не после стольких усилий и кружек кофе, поэтому по дороге на химию забиваю новый номер в контакты, подписав его как, хых, "N" и набираю сообщение в пустое диалоговое окно ватцап:

"Привет. Я разгадала твой булгаковский код".

Ответ приходит только вечером.

"Привет, Рина. Ты молодец. Первая, кто догадался".

Стопэ-э-эшечки…

Не поняла, откуда он моё имя-то знает?