Kitobni o'qish: «Город сумасшедших»

Shrift:

* * *

Родилась 11 апреля 1997 года, всю жизнь прожила в Подмосковье с семьей – родителями, братом и бабушкой. Сменила три школы, сначала из-за обстоятельств родителей, потом по собственному желанию. С детства увлекалась рисованием, литературой, окончила музыкальную школу. Всегда была довольно замкнутой, предпочитала делать что-то в одиночестве, а не искать шумные компании. В начальной школе пробовала писать стихи и маленькие рассказы, но потом внимание перетянули другие дела. Однако и тогда все равно продолжала придумывать разные истории, другие миры. Через несколько лет спонтанно начала писать снова, уже более серьезно. В 2016 году поступила в Московский архитектурный институт, но на втором курсе отчислилась по собственному желанию, чтобы заниматься литературой.

1

2100 год

– Дядя Бари, дядя Бари, смотрите, как красиво! – воскликнула Эмили.

Это было милое создание десяти лет, с прямыми каштановыми волосами, заплетенными в длинную косу, и светло-голубыми наивными глазами, цвет которых особенно выделялся благодаря нежно-голубому платью.

– Эмили, ты уже взрослая девочка и тебе не следует так бурно радоваться простым деревьям, – раздраженно пробурчал Бари, не открывая глаз.

Он сидел рядом с Эмили, скрестив руки в замке на животе и склонив голову на грудь. Его полная фигура была старательно упакована в новенький светло-серый костюм с идеально белой рубашкой. Бари Коун был далеко не стар, но выглядел уже потрепанным временем, и полураздражённое, полусонливое выражение, которое приобрело его лицо, когда девочка потревожила его, совсем не шло ему и прибавляло еще пару лет.

На его замечание Эмили кивнула, стараясь принять серьезный вид, однако, не удержавшись, бросила еще один восхищенный взгляд в окно стремительно несущегося поезда. Они только что проезжали над узкой речкой, далеко-далеко блестевшей внизу. По обоим ее берегам расстилался бесконечный лес, так красиво озаренный утренним солнцем. Вдалеке виднелись окутанные белой дымкой горы…

Да, конечно ей надо быть серьезнее. В приюте, где Эмили пришлось прожить целый месяц, все постоянно смеялись над её чрезмерной восторженностью и рассеянностью. Девочка уже почти смогла побороть в себе эти недостатки, но в редкие моменты, как этот, она всё же не могла удержаться от проявления эмоций.

Слегка пристыженная, Эмили перевела взгляд на свои руки, суетливо разглаживающие складки платья на коленях. Она совсем не привыкла носить платья, но оно лучше всего подходило для этой поездки, как ей советовали в приюте.

За всю свою недолгую жизнь Эмили видела только два места, два совершенно разных мира – деревню и приют. Деревня была ее домом, местом, где она выросла. Эмили знала каждый ее уголок: все дома и соседей, все тропинки, поле, куда она часто убегала с друзьями играть, реку за ним, темный лес на том берегу…

Еще в деревне были бабушка и дедушка – единственные родные ей люди. Они души не чаяли в своей внучке, и Эмили отвечала им взаимностью.

После озаренной солнцем жизни под боком у природы, приют показался Эмили самым ужасным местом на свете. Он был будто насквозь пропитан серым цветом. Дети и воспитатели с вечно одинаково унылыми лицами. Появление веселой и жизнерадостной Эмили немного разнообразило их жизнь, но вскоре девочка сама стала поддаваться всеобщему унынию. И наконец, после месяца тусклой серой жизни, она вырвалась из стен приюта и неслась навстречу чему-то совершенно новому.

Поезд всё мчался вперед. Некоторое время спустя, показавшееся девочке вечностью, он затормозил. Эмили с Бари Коуном вышла на платформу, прихватив свой немногочисленный багаж. Их встретила молодая стройная женщина в модном зеленом костюме, со светлыми распущенными волосами, легкими волнами ниспадавшими до пояса. Увидев их, она радостно улыбнулась, неторопливо идя навстречу.

– Бари! Наконец-то! Я уже думала, что никогда тебя не увижу! Тебе стоило бы почаще навещать нас с Фрэнком. Нельзя же так забывать лучших друзей!

– Разве я когда-нибудь смог бы тебя забыть, Нора? – улыбаясь, ответил он. – А ты всё также экспериментируешь с внешностью? Тебе очень идет этот цвет глаз.

Нора притворно смутилась, потупив глаза. Их радужка была огненно-рыжего цвета. Такие яркие цвета совсем недавно вошли в моду.

Внезапно она будто вспомнила о существовании Эмили.

– А эта маленькая принцесса, вероятно, та самая девочка, которая теперь поселится в нашем доме? – улыбнувшись, спросила Нора, слегка наклонившись к Эмили. – Мы с Фрэнком крайне рады твоему приезду! Столько лет жить в доме, где никогда не звучал голос ребенка! Но теперь-то мы заживём дружной, веселой семьей, верно?

Эмили кивнула, стараясь улыбнуться. Ей вовсе не казалось, что эта женщина действительно рада ее приезду. Впрочем, она не думала, что Нора врала – женщина искренне полагала, что очень счастлива приютить у себя девочку, потому как просто не задумывалась о возможности других вариантов.

На самом деле, она совершенно не знала, как вести себя с Эмили, так как никогда не хотела детей и даже не думала о них. Но три месяца назад ей пришло сообщение, что у Эмили, являвшейся ее очень дальней родственницей, о которой до этого момента она слышала всего пару раз, умерли бабушка и дедушка, пораженные эпидемией болезни. Норе предлагалось удочерить девочку, на что она недолго думая согласилась, ведь в этой ситуации ей следовало вести себя именно так. СМИ постоянно твердит, что надо заботиться о детях, о нашем будущем, и разумеется Нора не могла бросить девочку. Но вряд ли она в тот момент задумывалась, как именно будет заботиться о ребенке.

Пока они ехали в машине до дома, Нора увлеченно беседовала с Бари. Эмили их разговоры казались скучными и бессмысленными. Когда она, пытаясь обратить на себя внимание, задавала Норе какой-нибудь вопрос о том, что её ждет в новом доме, красивое лицо этой женщины принимало растерянное выражение. Она не сразу подбирала слова и на разные вопросы могла давать практически одинаковые ответы. Когда ответ всё же был дан, она сразу возвращалась к разговору с Бари, с чувством непонятной радости и облегчения.

Нора и Фрэнк Талис жили в небольшом двухэтажном доме на окраине города. В то время как раз начиналась мода на собственные дома, и все люди начали продавать свои квартиры в небоскребах. Талис одни из первых предприняли этот шаг и уже два года жили в этом доме. Его можно было назвать уютным, хотя с большой натяжкой: в нем практически полностью отсутствовали шторы, мебель с тканевой обивкой, комнатные растения и различные мелочи, вроде статуэток, картин или фотографий. Всё это компенсировалось теплой цветовой гаммой и обилием дерева в интерьере.

Эмили поселили в небольшой комнатке на втором этаже. Весь остаток дня она устраивалась на новом месте, исследовала дом и пыталась установить дружеские отношения со своей новой матерью. Нора, убедившись, что Эмили не так сильно отличается от взрослых, как она полагала, стала вести себя с ней более свободно. Однако, когда девочка обращалась к ней, она подсознательно старалась поскорее закончить разговор. У нее полностью отсутствовал материнский инстинкт, хотя она и старалась говорить с Эмили мягко и ласково.

Вечером с работы приехал муж Норы – солидный черноволосый мужчина с густыми усами. Он тепло поприветствовал девочку. Фрэнк не изображал притворной заботы, но если говорил Эмили что-нибудь ласковое, то в этом не было никакой фальши. Однако он не особо интересовался девочкой. Главное место в его жизни занимала работа. Когда Эмили с незначительной просьбой обратилась к нему, в то время как он разбирал файлы на компьютере, Фрэнк без обиняков ответил:

– Эмили, я сейчас занят. Ты можешь подойти ко мне, когда я закончу.

Для Эмили этот новый мир, отличающийся от двух предыдущих, пока был странен и непонятен. Но, укутываясь в одеяло перед сном, она успокаивала себя мыслью: «Разумеется, я еще не привыкла. Я жила в глубинке, а теперь оказалась в городе, в одной из самых лучших и образованных семей. Пройдет совсем немного времени, и всё это будет для меня естественным. Надо просто чуть-чуть подождать».

2

На следующий день Эмили по привычке проснулась рано. Тетя Нора (девочка пока не могла заставить себя называть её мамой) еще спала. Фрэнк уже уехал на работу. Эмили устала сидеть в одиночестве и взялась за одну из книг, привезенных с собой. Увлеченная чтением, она не заметила, как пролетело время, и не слышала шагов Норы, собравшейся позвать её завтракать. Женщина открыла дверь и замерла, удивленно распахнув глаза. Эмили, сидевшая на кровати скрестив ноги, подняла голову, оторвав взгляд от книги.

– Ты… читаешь? – наконец выговорила Нора.

– Конечно! Меня давно научили этому!

– Нет, я не это имела в виду… конечно, ты умеешь читать, просто… Сейчас уже никто не читает художественную литературу.

Эмили знала об этом. Читать было не принято. Достать книгу, причем не в электронном виде, а настоящую, было довольно сложным делом.

– Мой дедушка приучил меня к этому. Вы думаете, мне не стоит больше читать?

– Не знаю, как хочешь… в общем-то, в этом нет ничего плохого. И да, обращайся ко мне на ты, мы ведь одна семья, – потеплевшим голосом закончила Нора.

Они позавтракали. Нора никогда не готовила сама и не умела этого делать. Всю еду она покупала в специальных пайках, которые представляли собой полноценный завтрак, обед или ужин, с разнообразными блюдами; сейчас почти все поступали так.

После Нора как обычно ушла к себе в спальню к компьютеру, не подумав о каком-нибудь занятии для дочери. Эмили, заскучав, отпросилась у неё погулять около дома. Нора, казалось, практически не слышала вопроса девочки и на автомате ответила «да, конечно», даже не оторвав взгляд от монитора.

Девочка вышла из дома. Первое, что бросалось в глаза в облике города, – почти полное отсутствие зелени. Редко вдоль дорожек тянулся газон, но его ширина была не более метра. Дерево она увидела лишь одно, в самом конце улицы. Только серые дома и магазины кругом, а там, где находился центр города, возвышались гигантские небоскрёбы, видимые с любой точки города.

Эмили хотелось найти кого-нибудь из сверстников, но по улицам лишь торопливо шли взрослые. Они словно не замечали девочку в голубом платье, спеша по своим делам и сосредоточено смотря себе под ноги.

Эмили дошла до очередного перекрестка. Здесь количество спешащих людей было в два раза больше. Но один никуда не спешил.

Это был высокий и худой молодой человек. Он стоял, чуть ссутулившись, облокотившись спиной на фонарный столб, и курил. У него было немного узкое, но красивое и приятное лицо, короткие светло-коричневые волосы и тёмно-серые глаза. Невзрачная одежда казалось старой, но опрятной.

Девочка подошла к нему. Странно, но дым от сигареты совсем не чувствовался. Ей захотелось заговорить с незнакомцем. В качестве предлога, Эмили решила попросить его показать ей дорогу домой (она только сейчас поняла, что потерялась).

Набравшись смелости, она выпалила:

– Привет! Ты кто?

Это было не совсем то, что она собиралась сказать, но его неожиданный ответ заставил её забыть об этом.

– Я? Никто.

Он чуть насмешливо, но по-доброму посмотрел на девочку.

– Как это? Так не может быть.

– Может. И бывает очень часто.

Взглянув на озадаченное лицо девочки, он добавил:

– Но если хочешь, можешь звать меня Кот.

Эмили засмеялась.

– Это странное имя! Почему кот?

– Ну, я хотел бы быть котом. Котов все любят. Они могут делать все, что захотят.

– А тебя никто не любит?

Он усмехнулся.

– Не знаю. Не спрашивал.

Эмили снова вспомнила, что потерялась. Кот сразу согласился ей помочь и довольно быстро вывел на нужную улицу. Однако провожать девочку до самого дома почему-то отказался.

– Здесь я вынужден тебя оставить, маленькая незнакомка, – улыбаясь, но с ноткой грусти в голосе сказал он.

Эмили попрощалась и пошла к дому, но, сделав несколько шагов, остановилась. Ей хотелось чем-то отблагодарить этого странного одинокого человека. Развернувшись, она крикнула ему вслед:

– Кот!

Он обернулся.

– Да?

– Я люблю тебя!

Он ничего не ответил и лишь широко улыбнулся. Смутившись, Эмили побежала к дому.

Кот еще какое-то время смотрел на её удаляющуюся фигурку, после чего пошел своей дорогой, подумав:

«Милая девочка. Жаль, что она попала в этот город».

3

Эмили сгорала от нетерпения. Она ещё вчера собрала в портфель все необходимое и сейчас, в ожидании пока Нора и Фрэнк будут готовы ехать, сидела в гостиной на диване в новенькой черной школьной форме. Черный цвет не шёл ей, казался мрачным и делал ее фигурку слишком худой; небесно-голубые глаза тускнели.

Пока они ехали в машине, Эмили без интереса скользила взглядом по однообразным серым домам. Ближе к центру города их бетонные стены сменялись серыми и черными отражающими панелями, всё более и более походившими на зеркала. Город становился совсем стеклянным, что делало его будто призрачным, нереальным.

Школа резко выделялась среди зеркальных небоскрёбов. Это было двухэтажное здание, облицованное тёмно-коричневыми панелями, с большими, но затемненными окнами. Фрэнк припарковал возле него машину, и все направились к входу. Девочка с волнением вошла в раздвинувшуюся перед ней стеклянную дверь и оказалась в просторном светлом холле.

Эмили шла в школу первый раз. Современная система образования устанавливала десятилетнее обучение в школе, причём пять последних лет ученик учился по специальной программе, непосредственно связанной с той профессией, с которой он решил связать свою жизнь. Начальные знания, такие как чтение и умение писать, давались дома. В городе, обычно, для этого нанимали репетитора, но Эмили всему научил ее дедушка.

Девочка просидела в кресле рядом с кабинетом директора около десяти минут, пока приемные родители о чем-то беседовали с руководством.

Она по привычке неосознанно нервно теребила край юбки, погруженная в мысли о том, что ее ждёт. Шли уроки, поэтому в коридорах царила напряжённая тишина. Определенного дня для начала учёбы не было; новые классы набирались после Нового года, но обычно первоклассники начинали учиться в конце весны – начале лета. В результате этого, сначала некоторые ученики могли отставать на два или три месяца, а то и больше.

От раздумий Эмили отвлек голос девочки, на вид, на год старше нее. Она пересекала холл, но, заметив Эмили, направилась к ней, попутно окликнув:

– Привет! Ты чего тут сидишь?

– Жду родителей, – покосившись на дверь в кабинет директора, ответила Эмили. Она почувствовала неловкость от того, как смело незнакомка нарушила тишину.

– А, ты новенькая? А я прогуливаю, – улыбнувшись, поделилась незнакомка, плюхаясь в соседнее кресло. – Терпеть не могу физкультуру.

Эмили была слишком поражена фактом, что кто-то может прогуливать уроки, причем так спокойно, поэтому промолчала.

– Я Франсуаза, кстати, – представилась девочка. – Можно просто Фриза.

– Я Эмили.

– Миленькое имя. Я бы тоже хотела что-то подобное, но мои родители решили заморочиться. – Фриза закатила глаза.

Но Эмили подумала, что такое имя лучше подходит ее новой знакомой. Вопреки школьным правилам, она была в чёрных джинсах и туфлях на семисантиметровой шпильке, тёмно-каштановые волнистые волосы были распущены. Вот ей черный цвет очень шёл, подчёркивал ее уверенность, выделял глаза неестественного вишневого цвета.

В этот момент из кабинета вышли приемные родители и директор. Директором оказался толстоватый мужчина в тонких круглых очках и с блестящей лысиной на затылке.

– … ну и так мы всё устроим, – закончил он, обращаясь к Норе и Фрэнку. Говорил он суетливо и невнятно, даже немного шепелявя. – Франсуаза, а почему ты не на уроке?

– У меня заболел живот, и Елена Дмитриевна отпустила меня, – невинным голосом ответила Фриза, мгновенно преобразившись в безгрешного ангела.

– Ладно, хорошо… – Он замялся. – Отведешь Эмили на следующий урок, она будет учиться в твоём классе.

Директор торопливо развернулся и пошёл к соседнему кабинету, уводя за собой родителей Эмили. Фриза уже стряхнула с себя невинное обличье и, свободно улыбнувшись, встала.

– Ну что, идём?

– Постой, разве я не должна поговорить с родителями?

– Чудная ты, – вынесла вердикт Фриза, оглядев Эмили сверху вниз. – О чём ты с ними будешь разговаривать? Сдали тебя сюда, ну и всё, долг выполнен.

– То есть, как сдали?

– Ты, вообще, откуда такая? – нахмурилась Фриза.

– Я жила загородом. Это мои приемные родители.

– А-а. Ну, ничего, скоро освоишься. Пошли, чудачка.

Когда они поднимались по лестнице, Эмили осмелилась задать вопрос:

– А разве ты не боялась, что директор поймет, что ты врёшь?

– Да куда ему! Он, наверно, два и два сложить не сможет. Да если бы и понял, что с того? Он здесь ничего не решает, только с бумажками возится. Всем управляет мой отец. – В ее голосе проскользнуло что-то среднее между гордостью и хвастовством.

Раздался резкий звонок, пробудивший школу. Отовсюду из классов стали выходить ученики, болтая и смеясь. Фриза увлекла Эмили в одну из дверей, и девочка оказалась в просторном светлом кабинете.

– Это кабинет биологии. Тоже жуткая скука, я и ее хотела прогулять, но раз уж такое дело…

Они сели за третью парту на среднем ряду. Класс постепенно наполнялся другими учениками, и Фриза коротко характеризовала каждого из них:

– Это Троут. Настоящий ботаник. Там Калиота и Мэрис – всегда вместе, с первого дня в школе не разлей вода. Такое ощущение, что на уроки ходят исключительно для того, чтобы поболтать по душам. Анита, – Фриза указала на совсем маленькую девочку в чёрном платье. – Ей всего шесть лет. Не знаю, что у нее за семья, но, видимо, совсем бедные, раз так спешат от нее избавиться. Там Дик. О, а вот и мой братишка!

Фриза резко оживилась. В класс вошел темноволосый мальчик, имеющий с ней отдаленное сходство.

– Он на год младше меня. Тебе, кстати, сколько лет?

– Десять.

– Вот и ему тоже. Привет, Исаак!

Мальчик не ответил. Даже не повернув головы в их сторону, он прошел мимо и сел за первую парту в левом ряду, у окна.

– Все еще дуется за то, что я сдала его отцу, – громко прошептала Фриза, наклонившись к Эмили. – Достал где-то книжку со стихами, представляешь?

Эмили выдавила улыбку, про себя решив обязательно поговорить с Исааком наедине.

Вскоре вновь зазвенел звонок. Разговоры слегка приутихли. Только сейчас Эмили заметила учительницу, сидевшую за столом у окна. Худая, со светлыми, неопределенного цвета волосами и в невзрачной одежде, она чем-то напоминала привидение.

– Вилиана Доув, – шепнула Фриза. Можешь даже не обращать на нее внимания, она всем оценки ставит только за то, что они вообще приходят на ее уроки.

Доув не спеша встала из-за стола и стала рассказывать о пищевой цепочке животных. Она говорила негромко и скучно, но Эмили с интересом прислушивалась к ней, параллельно наблюдая за другими учениками.

Вскоре девочка поняла, каким образом проходят занятия. Вторые парты на всех рядах никто не занимал – они служили своеобразной границей между теми, кто хочет учиться, и теми, кого интересовало только получение оценок; переход из одной группы в другую был довольно редким и чаще происходил только на определенных уроках. Сейчас первые парты занимали Исаак, Троут, сидевший на среднем ряду, Генриетта и Люция – на правом. Все они внимательно слушали Вилиану, время от времени записывая ее слова, причем Исаак, Троут и Люция писали в тетрадях, а Генриетта быстро набирала текст на планшете. Все остальные просто сидели в интернете или болтали, некоторые даже не стесняясь говорить вслух, в частности Дик, Рута и Иолант. Вилиана Доув пару раз призывала их к порядку, но они стихали ненадолго. Когда от урока прошло около десяти минут, учительница включила на большом экране, который одновременно являлся школьной доской, фильм, посвященный теме урока. Решив не обращать внимания на шум разговоров, Эмили сосредоточилась на просмотре.

Фриза сидела отрешившись от всего, просматривая что-то на планшете. Со звонком (как раз к этому моменту закончился фильм), она что-то нажала на экране, отчего тонкий планшет быстро собрался в небольшой телефон. Девочка сунула его в карман, вставая из-за парты.

Эмили тоже встала, закинув портфель на плечи. Она почувствовала непонятное чувство вины, когда бросила взгляд на собирающих тетради «первопартников» и поскорее отвернулась, последовав за Фризой.

В рекреации к ним подбежала невысокая девочка лет девяти, с полураспущенными белыми волосами, убранными назад.

– Фриза, мы же договорились в столовой прогулять!

– Я знаю, просто меня назначили ответственной за нашу новенькую.

– Новенькую? – девочка с любопытством оглядела Эмили своими ярко-синими глазами.

– Я Эмили.

– Сати. Здорово, что ты перешла к нам. Давайте тогда пойдем скорее, чтобы занять компьютеры рядом.

Девочки побежали на следующий урок. Это была информатика. Информатика считалась одним из главных предметов и проводилась каждый день, причем чаще всего уроки (как и сегодня) были сдвоенные. Сначала учительница, молодая черноволосая девушка, объясняла новую тему, используя для этого огромный, во всю стену, экран компьютера или ручную голограмму; после все выполняли несложное задание. Обычно оно занимало не более двадцати минут, но никто никогда не спешил на перемену, так как все оставшееся время ученики могли свободно сидеть в интернете или играть в игры. Информатика была, пожалуй, единственным уроком, который все старались никогда не пропускать. Так же здесь не существовало «второпартной» зоны.

Девочки сели на первом ряду: Фриза посередине, Эмили слева от нее. Со звонком тонкие экраны компьютеров выдвинулись из столов. Эмили довольно быстро и без посторонней помощи справилась с заданием и снова стала наблюдать за одноклассниками. Рядом с ней сидел Троут. Он тоже уже закончил работу и теперь что-то быстро записывал в своей толстой тетради, низко склонившись над ней, так что его растрепанные темно-соломенные волосы почти закрывали лицо. Эмили бросила взгляд на экран его компьютера и прочла заголовок сайта. Ого! «Физика. Квантовая механика»! Да уж, он и правда настоящий ботаник.

Троут поднял голову и поправил свои узкие очки, вглядываясь в текст сайта. Девочка хотела было заговорить с ним, но ее отвлекла Фриза, показывая что-то у себя в компьютере. Эмили сразу забыла об однокласснике и все оставшееся время провела, общаясь со своими новыми подругами.