Kitobni o'qish: «Драгоценная»

Пролог

Повернувшись на другой бок, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Выходило плохо, очень плохо. Близость мужчины вызывала странную дрожь, будто маленькие молнии поочередно били по коже, порождая непонятное томление во всем теле и желание сбежать. Гнусный тип! Уверена, он подстроил это специально, чтобы отомстить. Да было бы за что! Подумаешь, прилюдно отклонила его предложение руки и сердца. Ну да, в очень некорректной форме, но и он хорош! Застал врасплох, вот я, растерявшись, и ответила в привычной для меня манере.

Но ведь столько времени прошло – целых полгода. Все должно было забыться, сгладиться. Так нет же, он решил припомнить обиду! Вот возьму и не поддамся на провокацию. А сейчас надо спать. Завтрашний день обещал быть тяжелым и насыщенным, так что лишние переживания ни к чему.

Стоило закрыть глаза, как воспоминания перенесли меня в имение родителей, в любимую с детства спальню. В распахнутое окно залетел ветерок, приправленный ароматом садовых роз. Скользя по телу, теплый воздух ласкал плечи и шею, покрывая их легкими, невесомыми поцелуями. От его дуновения чуть сдвинулся край одеяла, и ветер-проказник замер над вырезом рубашки, словно в нерешительности. А потом все же продолжил движение, расстегивая пуговички и уверенно, но нежно спускаясь ниже, постепенно из теплого превращаясь в горячий…

Вынырнув из дремы, я резко села на кровати. Мой мучитель все так же лежал на полу, положив под голову подушку. Грудь мерно вздымалась в такт дыханию, а тело казалось расслабленным. Все говорило о том, что он крепко и сладко спит. Неужели мне просто привиделось? Настолько реалистичный сон…

Я бы даже поверила в это, если бы не одно «но» – пуговицы действительно оказались расстегнуты, а плечи и шея нестерпимо чесались. Вот такая вот странная реакция на мужскую щетину и неоспоримое доказательство того, что сон мой был реальностью. Чувственный сон… и запутанная реальность.

Предыстория

Замок спал, укрытый звездным одеялом ночи. Цикады на десятки ладов и мотивов возносили хвалебные песни серебряной Аше и ее вечному спутнику – алому Калиту¹. Два светила, чьи лучи, сплетаясь в едином танце, любопытно заглядывали в приоткрытое окно, выхватывая из мрака маленькую хрупкую фигурку. Сжавшись в дальнем углу огромной спальни, она беззвучно проклинала свою судьбу.

По бледным щекам катились голубые слезинки. На секунду замирая на подбородке, уже в следующее мгновение они срывались вниз драгоценными камнями. И так происходило всегда, сколько девушка себя помнила. Слезы радости были прозрачными, чистейшими эльтами, венчающими королевскую корону и регалии таров. Слезы горя опадали желтыми, словно свет звезды, интарами, что так ценились мастерами. Слезы страха были лазурными лабитами, что жрецы преподносили своим богам как редчайший дар. И так всегда… Каждый оттенок ее эмоций имел свой цвет, свое название, свой драгоценный камень. Она сама была величайшим сокровищем этого мира, потому что подобный дар если и проявлялся у кого-нибудь, то тщательно скрывался, точно так же, как стереглась тайна девушки. И тот факт, что подобных ей нет ни на одном из пяти материков, безумно радовал… Ни одному живому существу она не пожелала бы такой жизни: с детства ее заставляли испытывать сильные эмоции, пытаясь научить контролировать дар. Никто не подозревал о той боли, что неизменно накатывала после использования дара. Но хвала Аше, с возрастом боль утихала, и с ней уже можно было мириться, а слезы радости почти затмевали неприятные ощущения. Видимо, уроки дяди стали приносить свои плоды, хоть он и действовал по наитию, поскольку ранее с таким «сокровищем» ему сталкиваться не приходилось.

Имя столь удивительному ребенку подобрали соответствующее – Армель, что в переводе означало «каменная принцесса». С пеленок малышку приучали соответствовать своему имени, а после того как драгоценная девочка познакомилась с наследной принцессой Анитой, внучкой короля Себастиана, и стала ее фрейлиной, обучаться тонкостям придворной жизни получалось легче. В обществе приходилось учиться сдерживать свои чувства и эмоции, а это, в свою очередь, помогало контролировать дар.

Лия² Шанталь купалась в родительской любви и гордилась статусом подруги принцессы. Мир казался созданным для нее одной… пока на пути Армель не появился Он.

Орион Разящий – капитан корабля головорезов с лихим названием «Бездна». Его считали неуловимым призраком, появляющимся прямо из тьмы и уничтожающим торговые суда. После нападения «Бездны» на волнах качались лишь обломки да редкие выжившие. Многочисленные байки окружали имя капитана ореолом таинственности, усиливая страх перед безжалостным пиратом. Самая страшная и оберегаемая тайна грозного разбойника заключалась в том, что в миру Разящий принадлежал к роду Сельтор и носил статус тара Турмалинского, снискав себе славу искусного и беспощадного манипулятора.

Неуловимый? Нет… всего лишь умудренный жизнью и побитый судьбой человек. Безжалостный? На пути к заветной цели жалости нет места, а цель у него была, и он упорно шел к ней, порой по головам.

Вот только цель у капитана была не самая достойная. Он жаждал мести… Когда-то давно, еще в прошлой жизни, Орион, как самый обычный льер³, прожигал жизнь при дворе Себастиана Златого на светских развлечениях, не задумываясь, растрачивая свою молодость на плотские утехи. Именно тогда он впервые в жизни полюбил. Полюбил с безрассудной горячностью, свойственной молодому сердцу. Беглый взгляд сквозь бальную залу, мимо танцующих и смеющихся людей. Один удар сердца и понимание: вот она – любовь.

Виктория Сальская – ненаследная принцесса Америи. Молоденькая девушка, родившаяся от связи короля и фаворитки. Ее планировали отдать в жены нойону соседней державы – острова Мэнсей, а у него на тот момент уже было две жены. Викторию собирались использовать в качестве разменной монеты, и Орион узнал об этом. Чего стоят доводы разума в сравнении с голосом сердца? Пылкий влюбленный выкрал избранницу ночью, воспользовавшись помощью верных подданных, и увез в родовое поместье Турмалин, расположенное на неприступном острове, со всех сторон защищенном высокими скалами и коварными рифами. Только истинные турмалинцы знали безопасный путь.

Победа! Это была настоящая победа! Любимая Виктория рядом – добрая, нежная, хрупкая… И вся жизнь для них двоих. Так думал Орион, не замечая хмурых взглядов отца. Конечно, он не сказал пожилому родителю, кто его возлюбленная. Но опытному интригану – старому тару Турмалинскому – этого и не требовалось. Он все понял и… отвез принцессу обратно во дворец. Король был умным самодержцем и обставил все так, что юную деву похитили, но благородные Морские тары спасли ее и вернули домой. На следующий же день состоялась свадьба Виктории и нойона. Больше Орион свою любимую не видел. А через год до него дошли слухи, что молодая жена правителя Мэнсей покончила с собой.

В тот же день умер и юный льер, а в бушующем море родился Орион Разящий – пират, жестокость и хладнокровие которого вошли в историю. Теперь в сердце мужчины жила другая любовь – кровь, крики и запах смерти. И не существовало для него преград на пути к поставленной цели. За предательство отец Ориона был заживо замурован в стену фамильного замка, а тарство Турмалинское взял в свои руки новый Морской тар. Следующей целью стал нойон Мэнсей – только жизнью он мог расплатиться за гибель Виктории. Но самая страшная участь ждала короля Америи, и это был наиболее сложный пункт плана. Отца погибшей любимой Орион хотел растоптать, а что хуже всего для заботливого короля? Правильно – гибель его государства. К этому главарь «Бездны» и шел, используя все и всех.

Неизвестно как получилось, что пират прознал про каменную принцессу, но Турмалинский тар решил, что она идеально подходит для его плана. Дар определил судьбу драгоценной Армель, в одночасье меняя всю ее жизнь…

Камень первый

Магическое клеймо, знаком бесконечности горевшее на внутренней стороне бедра, зудело неимоверно. Боли уже не было, но неприятные ощущения не позволяли забыться. А забыться хотелось – комната, в которую меня отвели сразу после «церемонии», нервировала. Небольшая, в алых тонах, она была сплошь завалена всевозможными орудиями и инструментами. Страшно было даже подумать, для чего все это здесь находилось. Но больше всего пугала кровать, располагавшаяся в центре. На спинках, в неровном свете двух светил, поблескивали оковы с цепью.

О любви Морского тара, льера Сельтора, к пыткам ходили истории одна страшнее другой. О гареме, размер которого давно перевалил за сотню, – еще ужаснее. Но я и предположить не могла, что увижу все это воочию. И огромный замок, окруженный со всех сторон неприступными скалами. И безымянных рабынь, снующих по «женскому крылу». Даже они бросали на меня сочувствующие взгляды, стоило мне под конвоем рослой служанки появиться в коридоре.

Я всегда считала себя симпатичной девушкой, без яркой красоты, но все же способной заинтересовать мужчин. Невысокая, хрупкая и изящная. Волосы цвета первого снега почти всегда убраны в модную прическу, голубые глаза на фоне светлой кожи сверкали подобно холодным лабитам. Лицо в форме сердца, с высокими скулами и острым подбородком. Так что на недостаток внимания я никогда не жаловалась, хотя, возможно, дополнительным поводом для него было то, что в свои восемнадцать я оказалась весьма завидной невестой. И выгодной. Очень выгодной!

Замужество меня не пугало, об отношениях «после свадьбы» фрейлины принцессы были наслышаны от опытных придворных дам. А некоторые из подружек уже успели познать прелести взрослой жизни на практике. Мне же пока никто не приглянулся настолько, чтобы я забыла о воспитании, девичьей чести и выгодах договорного брака, но целоваться пробовала. Так просто, из любопытства.

Мысли об интимных отношениях вернули меня из воспоминаний. Похоже, скоро я познакомлюсь и с этой стороной взрослой жизни, вот только что-то не хочется. Очень не хочется!

Сжавшись маленьким комочком, я беззвучно роняла слезы, чувствуя привычную боль. Увы, контролировать себя сейчас было весьма сложно. Скатившиеся капельки до пола долетали уже голубыми камнями, гулким стуком нарушая звенящую тишину. Слезы страха… давненько их не было. Родители опекали единственную дочь, одаривая заботой и любовью… И я отвечала им взаимностью.

Стоило мне осознать, что под маской грозного капитана разбойничьей «Бездны» скрывается печально известный тар Турмалинский, как я поняла, что пощады не будет. Поэтому, услышав угрозы в адрес дорогих мне людей, я пошла вместе с пиратами без сопротивления… И совершенно не жалела об этом, потому что выбор между рабством и смертью близких очевиден. Тем более я уверена, что на мои поиски уже отправилась целая гвардия. Все-таки пропажа будущей тарисы Озерской и фрейлины принцессы Аниты – событие чрезвычайное. Впрочем, подозрения, что спасти меня уже не успеют, крепли с каждой минутой.

Гулкий звук шагов постепенно нарастал, заставляя вздрагивать от каждого удара металлических набоек о каменный пол. Наверное, так судьба отсчитывает последние мгновения, что остались до встречи с палачом.

Чем ближе капитан пиратов, наводящих ужас на все побережье, подходил к комнате, тем сильнее становилось желание задавить голос разума и броситься вниз на скалы. Уверена, морские волны, что столетиями бились о камень, с радостью бы приняли меня в свои объятия. Но тело словно одеревенело, и, когда дверь в комнату отворилась, я могла лишь судорожно вздрагивать, ожидая неминуемого…

– Какая рыбка нынче попала в наши сети! – Голос был сильный, с хриплыми нотками. – Ну что же ты плачешь, куколка? Радоваться должна, что удостоилась такой чести! Я очень привередлив, и не каждой посчастливится удовлетворить мой вкус!

Разговоры нисколько не мешали мужчине перебирать орудия пыток, любовно проводя пальцами по каждому из них и примеряясь то к одному, то к другому.

– Ну, чего ты там жмешься? Уже давно должна была раздеться и лежать на постели! Давай-давай, поднимайся.

Я продолжала сидеть неподвижно, не в силах даже вздохнуть. А пират, будто этого и не замечая, приблизился и, вздернув меня на ноги, удовлетворенно улыбнулся. Легкое движение – и мое импровизированное платье из простыни оказалось на полу. На лицо упали белые пряди, словно отгораживая от этого кошмара.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась я, но тихий шепот был проигнорирован.

Зажмурившись, я даже не сопротивлялась, когда Морской тар подтащил к кровати и бросил животом вниз. Сведя мои руки над головой, он неспешно застегнул наручники. Как же я надеялась, что похититель поддастся на женские слезы, и если не отпустит, то хотя бы в отвращении отступит, отложив свои коварные планы до следующего дня. А там бы я что-нибудь придумала. Подкупила бы, в конце концов. Но, увы, пират был привычен и к слезам, и к мольбам.

Что там писал Рейдис в своих статьях по душеспасению? «Если насилие неизбежно, постарайтесь отвлечься от происходящего». Не представляю, правда, как это сделать. Но попробую!

Интересно, а сам ученый попадал в ситуации, когда от насилия можно лишь отвлечься? Одно дело – учить других, и совсем другое – испытать на себе. Я девочка очень нежная и к подобному обращению не приученная. Самыми большими травмами были разбитые коленки в далеком детстве, когда мы с подругами играли в салочки, и исколотые иголкой пальчики, когда матушка пыталась мне привить любовь к вышиванию. Ей это, к слову, не удалось, а вот мне немного помогло в освоении дара: если от боли слезы набегали на глаза, я некоторое время могла сдерживать их трансформацию. Однако сейчас я была так напугана, что страх вытеснил не только иные чувства, но и некоторые навыки, и я со злостью почувствовала, как на покрывало скатились маленькие лазурные лабиты. Лучше бы Морской тар уже приступил к своим пыткам, потому что хуже боли только ее ожидание!

Резкий свист хлыста, рассекающего воздух, заставил вздрогнуть и сделать судорожный вдох. Удара не последовало, но это только пока. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Судя по слухам, гуляющим во дворце о таре Турмалинском, он любил играть с жертвой, запугивая до умопомрачения. А когда бедная пленница смирялась со своим положением, понимая, что хуже просто не может быть, пират доказывал обратное. Мастер своего дела… Палач, не знающий пощады.

Я могла начать умолять, обещая золотые горы за свое освобождение, вот только тар, кажется, знал, что я намного ценнее «гор». Как ему стало известно про мой дар, оставалось загадкой, но в то, что предал меня кто-то из близкого окружения, верить не хотелось. Правда, иного варианта я не видела. Только вот кто?

Родители? Единственная и долгожданная дочь стала подарком судьбы, который не продадут ни за какие сокровища мира. Да и зачем им чужие сокровища – когда есть свое, родное.

Нянюшка? Пожилая лия ухаживала за мной с детских лет и хранила тайны, о которых даже мама не знала. Ни за что не поверю, что это могла быть она.

Мастер Жизни… Он наблюдал за мной с момента первого проявления дара, всегда был добрым и заботливым, забирая часть боли и подбадривая веселыми историями. Да и не стал бы родной дядя, который души во мне не чаял, идти на такое вероломство.

Но тогда кто? Кто предал мое доверие, отдав на растерзание чудовищу? Возможно, я никогда этого уже не узнаю…

Холодный металл прижался к обнаженной спине и медленно заскользил вниз, царапая нежную кожу. Правильно… К чему испытывать судьбу и мое бедное сердце кнутом, когда можно часами вырезать узоры острием лезвия? Ведь простор для деятельности так велик… Я стиснула зубы, сдерживая рвущийся наружу всхлип.

Сдавленный хрип и звук падения стали для меня полной неожиданностью, и я даже не сразу поняла, что происходит. Приоткрыв один глаз, обвела затуманенным взглядом кусочек комнаты с окном. Там было пусто, и лишь свет двух ночных Звезд скользил по предметам.

Медленно повернув голову в сторону двери, я невольно зажмурилась, но пару ударов сердца спустя набралась смелости и широко распахнула глаза. Самый ужасный из всех ныне существующих пиратов был там… Лежал на полу, со стилетом в руках! Мощная грудная клетка не вздымалась в такт дыханию, а остекленевшие глаза смотрели в потолок.

Из груди вырвался истошный крик. Последнее, что я запомнила, прежде чем потерять сознание, – толпа мужчин, ввалившихся в спальню, и лицо пожилой женщины с печальной улыбкой на устах…

* * *

– Госпожа! Госпожа, вы живы?

Если отмахнуться от въедливого тоненького голоска и продолжить сладкий сон еще можно было, то от пощечин никуда не денешься. Так что пришлось открывать глаза и судорожно вспоминать, а где я, собственно, оказалась и почему кто-то позволяет себе так со мной обращаться? Копание на задворках памяти ничего хорошего не принесло: картинки прошедшей ночи и испытанного ужаса нахлынули удушающей волной, со скоростью дракона на взлете сменяя друг друга. А от последней, напрочь закрепившейся в сознании, и вовсе стало жутко. Неужели я убила Морского тара? Странное предположение, но кроме нас двоих в комнате никого не было. Он ведь скончался почти сразу, как приступил к пыткам! Неужели сердце не выдержало созерцания такой красоты? Пожалуй, я не хотела бы знать ответ на этот вопрос.

Сейчас важнее было понять другое. Во-первых – где я и как тут очутилась? Во-вторых – что это за милый ребенок с испуганными глазами? И в-третьих – что со мной будет дальше? Пожалуй, хотя бы на один вопрос ответить мне могли прямо сейчас.

– Ты кто? – медленно поднявшись, спросила я у девочки.

– Уля, госпожа. – Малышка лет семи на вид быстро поклонилась. – Меня приставили к вам, госпожа, пока не приедут хозяева.

– Давай по порядку. Кто приставил?

– Экономка, госпожа.

– И зачем она это сделала?

– Чтобы вам было удобно, госпожа, и вы ни в чем не нуждались.

Как любопытно, до обморока я была пленницей, а теперь, выходит – гостья?

– А где мы находимся?

– В женском крыле, в покоях наложниц.

Час от часу не легче! Я что – наложница? Интересно, чья, если тар Турмалинский скончался?

– Теперь скажи мне, Уля, что за хозяев мы ждем?

– Сыновей ныне покойного тара, госпожа.

– И когда они должны прибыть?

– Никто не знает, госпожа.

– А сколько у льера Сельтора сыновей?

– Двое, госпожа!

Эти сведения наводили на определенные размышления. Если у тара всего два сына, то борьба за власть пройдет довольно быстро. Короткий поединок – и все, к сильнейшему отойдет и остров, и наследство в виде немалой казны, и целая сотня наложниц. Вот счастье-то кому-то привалит! Кому-то, но не мне. Потому что если от старого тара я точно знала, чего ожидать – он с большим удовольствием рассказывал, для чего именно нужны хорошенькие девушки, тем более с даром, – то от неизвестности можно ждать лишь беды.

– Уля, ответь-ка мне еще на один вопрос – а где мать хозяев?

– Никто не знает точно, госпожа. У ныне покойного тара было много наложниц…

А вот это уже что-то новенькое! Впервые слышу, чтобы бастарды претендовали на титул и наследство. Их ведь ни одно высшее общество не примет! Кажется, я рассуждала вслух, потому что девочка негромко произнесла:

– Господин был женат на знатной даме, и мальчики официально признаны рожденными в браке. Один, говорят, и правда был ее сыном, но кто именно – неизвестно.

– А ты, случайно, не знаешь, из какой семьи она была?

– Подробности мне неведомы, госпожа.

– Жаль. Кстати, а ты сама, случайно, не дочь тара?

– Нет, госпожа! Мой отец – один из стражников острова. Мы с семьей живем за крепостной стеной.

– А работаете здесь прислугой?

– Да, госпожа.

– Ясно. – Задумчиво обведя взглядом помещение, я загрустила. – Уля, а тебе не давали никаких распоряжений по поводу платья для меня? Про завтрак я пока молчу…

– Ой, простите, госпожа! – Девчушка испуганно посмотрела на меня, а потом подлетела к шкафу, спрятанному прямо в стене. – Вот, возьмите халат. Сейчас я проведу вас в купальню, а затем вернемся и подберем платье.

Надев широкополый красочный халат, в котором в определенных условиях и гостей не стыдно было бы принимать, настолько он походил на домашнее платье, я направилась за служанкой. Как ни странно, вскоре она вывела меня во внутренний двор. Тут было на удивление безлюдно: то ли все еще спали, то ли куда-то ушли. Спрашивать у Ули, в чем дело, желания не было, поэтому я с интересом осматривалась, на всякий случай запоминая, что и где находится. Эту привычку переняла у отца, который когда-то был военным, но после травмы ушел в отставку.

Помимо явно хозяйственных построек в непосредственной близости от величественных стен замка, я приметила несколько однотипных домиков, стоящих через равное расстояние друг от друга. Они казались игрушечными, приятно разбавляя общую серость и унылость. Кое-где между ними протекал ручей, от которого поднимался теплый пар. Журчащий поток змейкой пересекал большой двор и скрывался вдалеке за высоким забором.

Купальни, явившиеся целью нашей прогулки, поразили даже мое избалованное жизнью во дворце воображение. Один величественный бассейн окружали несколько маленьких чаш и фонтанов, по дальней стене с тихим журчанием стекала вода, искрясь в лучах проникающего сквозь витражи солнца. Я скинула халат и уверенно направилась к ближайшему спуску в воду. Горячая вода, пенящаяся пузырьками, с одной стороны, помогала мышцам расслабиться, а с другой – приятно щекотала кожу. Я блаженно прикрыла глаза. Несмотря на обморок, перетекший в живительный сон, отдохнувшей я себя не чувствовала. Сказывалось напряжение последних дней, противные мысли копошились в голове, тревожа душу и заставляя сердце болезненно сжиматься.

Надежда, что сыновья тара окажутся добропорядочными гражданами королевства и помогут несчастным наложницам вернуться домой, приятно грела сердце… и в то же время это была недостижимая мечта. Самое доброе, что могли сделать сынки такого чудовища – выставить всех престарелых дам с острова, оставив для себя молоденьких. И подобная перспектива мне категорически не нравилась! Я домой хочу, к мамочке и папочке. К подругам и дворцовым интригам, без которых жизнь казалась такой скучной и пресной. Хотя… в последнее время мне грешно жаловаться на скуку – что ни день, сплошные злоключения!

Значит, надо хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию и решить, как действовать дальше. Не верю, что не смогу договориться с молодым и, несомненно, корыстным мужчиной. Можно пообещать награду, причем немалую, за мое возвращение домой. Или даже поддержку на Совете таров, где отец имеет большое влияние. В самом крайнем случае стану любовницей нового хозяина замка и завоюю его расположение. Конечно, последний вариант наименее приятный и потребует много времени, но что только не сделаешь ради себя любимой?

Впрочем, если эти сынки окажутся симпатичными… Думаю, отец не станет сердиться, когда я представлю ему богатого мужа, имеющего к тому же собственный флот. Каким бы ни был мир в нашем королевстве, а соперничество между приближенными к короне было весьма ощутимо и поддержка такого рода ни одной семье лишней не будет.

В любом случае мне бы не разрешили выйти замуж за простого льера – это вопиющий мезальянс. Будущая тариса Озерская не может опуститься ниже тара. Это и статус, и власть, и возможность влиять на Совет, пусть даже и через супруга. Жаль, очень жаль, что в Америи патриархат! Иной раз женщины намного мудрее, расчетливее и безжалостнее мужчин… Чего только стоит императрица Леда, властвующая в Нантэрии. А уж как она «строит» соседей… Да и магия у жителей ее империи весьма интересная. Впрочем, опять не о том думаю.

Значит, решено! Сначала попробую поговорить с новым хозяином острова Турмалинский и договориться. Если не получится, пущу в ход все дворцовые навыки. Интриги, флирт и предательство – бессменные спутники власти, без которых порой не обойтись.

– Госпожа! Госпожа! – запричитала Уля, но я только отмахнулась от нее. – Госпожа! Он приехал! Приехал!

– Кто приехал? – недовольная вмешательством в составление грандиозных планов, буркнула я.

– Один из сыновей, госпожа!

– Что же ты молчала до сих пор!

Выскочив из воды, я надела халат и поспешила обратно в замок. Так, для приведения в действие обоих планов понадобится что-нибудь светлое, чтобы сразу намекнуть на мою непорочность, но открытое, чтобы не выглядеть послушницей богов.

Осмотрев приготовленные старым таром наряды, я поморщилась. Сплошь развратные полупрозрачные платья, открывающие все прелести на радость любопытной публики. Ох, представляю, какой бы фурор произвело такое одеяние на королевском балу! Усмехнувшись собственным мыслям, я таки отыскала некое подобие желаемого. Два платья – белоснежное и нежно-голубое, вполне можно было выдать за одно. Талия у меня узенькая, так что мнимая полнота от двух слоев одежды, да еще и без корсета, не страшна.

К тому же данный цвет прекрасно оттенял мои глаза и придавал и без того бледной коже еще большую аристократичность. Полюбовавшись своим отражением в зеркале, я дождалась, пока Уля соорудит мне нехитрую прическу, и наконец-то вышла из покоев.

Девочка с важным видом повела меня по длинным гулким коридорам. Тем же маршрутом следовали и наложницы прежнего тара. Хм-м-м, судя по тому, как выглядели эти несчастные, соперниц у меня нет!

Скользя по внушительной галерее, увешанной кровавыми сценами морских сражений, я пыталась удержать на лице каменное выражение. Только от очередного полотна меня то и дело подташнивало.

Уля же, казалось, вообще не замечала ничего вокруг, спеша в главный зал. Радостное возбуждение, сверкающее в карих глазах, лучше слов выражало нетерпение перед встречей с новым хозяином. Бедный наивный ребенок… Откуда ей знать, что новая власть не окажется во сто крат хуже предыдущей? И если прошлый хозяин хотя бы не трогал детей, то новый… Да и такое случалось в нашем королевстве. Редко, правда, потому что Себастиан Златой с особой жестокостью наказывал таких моральных уродов. Отец нередко, повинуясь указу, ездил с отрядом карать виновных и радовал потом монарха сувенирами в виде отсеченных голов. Мне, слава Извечным, этого видеть не довелось, но пересказы иной раз были намного красочнее самого зрелища!

Пристроившись к наложницам, я со скучающим видом вглядывалась в воодушевленные лица. Понятно, что всем хочется верить в чудо и скорое возвращение домой, но нельзя же быть такими наивными! Я вот была уверена, что новый тар потребует плату за свою «милость». И не факт, что она окажется приемлемой.

Наконец все обитатели замка собрались и в полном молчании воззрились на потенциального хозяина. Ну что я могу сказать по поводу этого недоразумения? Высокий, худой и нескладный. Не страшный, но пенсне, криво сидящее на носу, портило впечатление. Про ужас, что творился на голове у благородного льера, вообще молчу! Ну как можно было запустить прическу до такого состояния? Сразу видно, что человек редко бывает при дворе! У нас придворные льеры всегда отращивали длинные волосы и щеголяли друг перед другом пышными гривами, сооружая из них замысловатые прически. Военные же предпочитали короткую стрижку, не забивая голову уходом за волосами. Этот же мужчина выделялся «золотой серединой». Неровные рыжие пряди немного вились и торчали во все стороны, будучи слегка обгоревшими на кончиках.

Интересно, чем он занимался, прежде чем получил наследство? Служил в какой-нибудь канцелярии? Вполне возможно, но взгляд слишком рассеянный. Может, он художник или музыкант? Нет, тоже вряд ли. Что же, у меня появилась первая тема для разговора с этим чудиком. На тот случай, если все-таки придется его соблазнять.

– Как вы уже догадались, я Лазар Сельтор – младший сын тара Турмалинского. К сожалению, мой старший брат несколько задержится, посему похороны отца пройдут без него. Церемония состоится завтра. Потом я смогу заняться вами, дамы… Вопросы?

Вопросов не было. Но удивительно то, что они с братом не собираются делить власть! Не думала, что у пиратов и их отпрысков в чести древние традиции наследования титула! Из этого можно сделать вывод, что молодые люди образованны и благоразумны, а значит, и договориться не составит труда! Ох, никого не придется соблазнять! Прямо гора с хрупких плеч!

* * *

Раньше, когда я слушала рассказы о владениях Морского тара, перед глазами вставала огромная скала: она возвышалась над бушующим океаном, продуваемая всеми ветрами, и оттого представляла собой унылую каменную пустошь. Приятно знать, что хоть в чем-то байки о землях тара Турмалинского оказались преувеличенными.

За крепостной стеной, ограждающей замок, раскинулась долина, радующая глаз буйствами красок. Изумрудные травы контрастировали с сочной зеленью деревьев. Пестрые искорки полевых цветов манили нарвать букет. В свете Звезды небольшие водоемы с поднимающимся от них паром утопали в радужном сиянии. Если бы на этом острове я присутствовала в качестве гостьи, не преминула бы погулять среди буйной растительности и окунуться в горячий источник. Знакомые любители путешествовать рассказывали, что такие ванны очень полезны для тела и души… Мечты-мечты…

Аккурат по центру великолепной долины змеилась широкая, полноводная река, уносящая свои воды в море. Вот к ней наша процессия и направлялась, ведомая льером Лазаром Сельтором. Под печальную мелодию флейты, разбавленную надрывными криками чаек, мы спускались по широкой каменной дороге. Серпантин скрывал от любопытных глаз конечный пункт, но, кажется, кроме меня этот факт никого не беспокоил.

Поправив черный платок, выданный вместо ожидаемых шляпки и вуали, я тяжко вздохнула. Сегодня дневная Звезда была щедра на тепло, скользя золотыми лучами по коже и оставляя свою неласковую метку. Жарко, очень жарко, но если осмелюсь снять накидку, во-первых – нарушу древние правила похоронной процессии, а во-вторых – приобрету ненужный загар. Аристократкам не пристало щеголять плебейским цветом кожи. Посему я стоически терпела, украдкой вытирая со лба капельки пота. Врала тетя Марель, когда говорила, что настоящие леди не потеют! Это она, будучи мастером Воздуха, могла себе позволить теплую шубу летом и легкое платье зимой. Ветра всех сторон света, ее вечные спутники, всегда оберегали мастерицу от погодных напастей. Жаль, от проклятия мгновенной старости спасти не смогли…

Наконец-то спуск с горы закончился, и из-за густых зарослей показалось большое озеро. Разные мелководные ручейки наполняли его чистой водой, чтобы дать жизнь реке. Дно озера было усеяно камнями всех оттенков алого, придавая кристальной воде красный отсвет. Теперь понятно, почему это тарство носит название Турмалинское. Такие несметные запасы неограненных драгоценных камней, а бывший тар промышлял пиратством. Неужели у него совсем не было деловой хватки? Или настолько увлекся местью, что забросил дела земные? Второй вариант – самый подходящий.