Kitobni o'qish: «Чудеса наших дней»

Жених для Маруськи.

Федор подошел к озеру и положил удочку с рюкзаком на траву. Рыбаки, находившиеся на берегу, злобно и со скрытой завистью не сводили с него глаз. Федор опустился на карачки и, приблизив лицо к воде, быстро зашептал:

– Водяной, водяной, ты друг мой. Дай мне рыбку покрупнее, водяной. Спасибо.

Довольный, он разогнулся, достал из рюкзака свернутую резиновую лодку и принялся ее накачивать. После произнесения заветных слов, Федор не сомневался, что у него будет самый богатый улов. Впрочем, как всегда. Лещи, судаки, сомы и налимы, казалось, сами прыгали к нему на крючок. Рыбаки страшно завидовали Федору, но никто не мог выпытать у него секрет удачи. Вроде, и снасти у Федора не ахти какие, у других и покруче будут. Насадка самая обыкновенная, как у всех. Прикормка (рыбаки проверяли) ничем не отличается от ихней. Но, тем не менее, Федор продолжал всех облапошивать.

Заплыв подальше от остальных, благо, озеро очень большое, Федор принялся удить рыбу. Мелкая рябь, бегущая по воде, навевала на Федора сон. Вытащив двух крупных лещей и язя, Федор устроился в лодке поудобнее, прикрыв глаза. «Посижу так пару минут, и все пройдет», – решил он и заснул.

Из воды показался трезубец, сооруженный из обломанных крестьянских вил. Следом за трезубцем выплыла зеленая голова с большой бородой, похожей на водоросли, увенчанная короной. Голова посмотрела на храпящего Федора и довольно ухнула. Две зеленые руки вцепились в борт лодки и перевернули ее. Водяной обладал нечеловеческой силой. Бедный Федор свалился в воду, не успев толком проснуться. Посему, когда водяной ухватил его за шкирку и увлек в глубь озера, он принял все это за снившийся ему кошмар.

Странно, но в воде Федору дышалось легко и свободно, что еще больше убедило его в том, что происходящее является сном. Он принял это как данность и не стал противиться озерному царю.

Мимо них проплывают огромные судаки, приоткрывают свои глупые рты и пускают пузыри. Щука, похожая на бревно, из вредности укусила Федора за задницу, заставив того взвыть от боли и обложить щуку матом.

– Мухтар, место! – гаркнул на агрессивную рыбу озерный царь и впихнул Федора в подводный грот.

Они поплыли по длинному коридору и вскоре оказались в великолепно обставленной пещере. Ее богатое убранство поражало воображение.

– Чтоб я так жил! – воскликнул восхищенный Федор, с удивлением оглядываясь вокруг.

У стены стоял огромный трон, слишком большой для карлика-водяного. Но того это нимало не смущало. Бросив Федора, царь подплыл к трону и удобно устроился на широком сиденье.

Федор потер рукой травмированную задницу и нащупал на штанах огромную рваную дыру. «Любимые штаны, фартовые, – с тоской подумал он. – Мне в них везло». Затем он вспомнил, что все это сон и успокоился.

Водяной, чтобы привлечь к себе его внимание, стукнул трезубцем по мраморным

ступенькам, ведущим к трону и загрохотал гулким басом:

– Поклонися мне, человече! Перед тобой царь водяной!

Федор хотел было послать его куда подальше, но тут увидел выплывающих из соседней пещеры девушек невиданной красоты. С тихим смехом, похожим на журчание ручейка, девушки с чешуйчатыми хвостами вместо ног, окружили водяного, ласково называя того папочкой. На Федора они бросали любопытные взгляды, но ни одна из них к нему не приблизилась.

– А где Маруська? – вскричал водяной. – Опять замечталась или щекочет на берегу очередного придурка?

– Плыву я, плыву, – раздался нежный голос, и в пещеру вплыла самая обыкновенная девчонка с конопушками на лице и русыми волосами, заплетенными в косу.

– Вот, дочка, – обрадовался ей водяной, – жениха тебе надыбыл.

Он кивнул на Федора, остолбеневшего от неожиданной новости!

– Урод, – констатировала девица, возмущенно взмахнув хвостом и подняв волну.

– Рыбина, – отпарировал Федор.

– Хватит пререкаться, дети мои. Поживете, стерпитесь, слюбитесь, – прервал их

пикировку водяной.

– Почему это я должен на ней жениться? – спросил Федор, опять забыв, что это сон.

– А разве не ты в течении пяти лет упрашивал меня, стоя на коленях у озера, чтобы я дал тебе много рыбы, да покрупнее. Другом меня называл. Я когда-нибудь тебе отказывал?

– Не-е-ет, – протянул Федор.

– Вот именно, нет. Да тебе все обзавидовались. Знал бы ты, как тебя ненавидят за твою удачливость. Так вот, вернемся к нашим малькам. Коль скоро я всегда выполнял твою просьбу, то и ты просто обязан выполнить мою. Ты женишься!

– Папуль, может, сосватаем ему кого-нибудь из моих сестер? – робко проговорила Маруся.

– Они малолетки. А ты, если будешь такой разборчивой, так и останешься старой девой. Выйдешь за него замуж и все тут!

Маруська поняла, что спорить бесполезно и заткнулась, с откровенной неприязнью поглядывая на своего жениха.

– Да я что, против. Я бы с удовольствием. Только опоздал ты, папаша. Женат я уже. И дети у меня есть, двое.

– Ты женат в том мире, а в этом свободен. Так как ты будешь жить здесь, то твоя

женитьба там в расчет не принимается.

Федор только представил, что больше не увидит свою жену и детей, так за голову и схватился. Мысли его беспорядочно забегали, ища выход из положения.

– Слушай, друг, – подплыл он к трону, заискивающе заглядывая в красные глазки

водяного, – может, найдем компромиссное решение.

Водяной, сощурившись, уставился на Федора.

– Дай мне три дня, – продолжил тот. – За это время я найду Маруське хорошего жениха, а ты оставишь меня в покое, но будешь по-прежнему поставлять рыбу.

– Торгаш, – презрительно бросила подслушивающая Маруська.

Русалки захихикали.

– Видишь, папаша, она меня просто терпеть не может, – заметил Федор.

– А если не найдешь жениха? – заинтересовался водяной.

– Тогда сам женюсь, – опустил голову Федор.

– Да! – недоверчиво переспросил водяной, почесывая бороду и вытаскивая из нее ракушки. – Только учти, сбежать от меня тебе не удастся.

– Не сбегу я, не сбегу, – положа руку на сердце, ответил Федор, стараясь, чтобы слова его прозвучали как можно правдивее.

– Ладно, уговорил. А ну-ка, дочки, проводите нашего жениха наверх. Притомился я что-то, вздремну пока.

Хихикающие русалки окружили Федора и увлекли его за собой, назад по длинному коридору грота.

– А че это вы все такие красивые, а Маруська так себе, простушка? – полюбопытствовал