Kitobni o'qish: «ХХ век в судьбах»

ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ХХ века

АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ

БОРИСЫЧ

Астраханский казак Борис держал крепкое хозяйство, неустанным трудом обеспечив семье безбедную жизнь. Саша был его единственным сыном. Мать жила с ощущением вины, что не смогла подарить ему братьев и сестричек. Отец с детства приучал Сашу выполнять мужскую работу. Её хватало в небольшом селе Селитренном. Рыба на Каспии водилась; тем, кто не ленился работать – приносила прибыль. Пальцы подростка умело чинили сети, разделывали рыбу – хороший помощник вырос у зажиточного рыбака. Саша знал, что отец предан царю и Отечеству, свято верит в Бога. Мальчик впитал с юных лет уважение к вере и Родине.

Когда пришла к юноше армейская пора, отец, смахнув слезу, благословил его: «Служи, сынок, честно, кому присягнёшь. Не жалей жизни ради веры и царя. Но береги себя…» Достал завёрнутый в тряпицу маленький образ Георгия Победоносца: «Спаси и сохрани!»

Служба ясноглазого красавца, которому к лицу шла военная форма, затянулась на восемь лет. Сашу почти не звали по имени, а смолоду обращались по отчеству. Дослужился Борисыч до прапорщика. Уважали его солдаты – честным был и справедливым.

Возвратился Борисыч в родное село на костылях после тяжёлого ранения. Заслуженными наградами бравый солдат порадовал отца. Вернуться к спокойной жизни не удалось: в стране началась историческая заваруха.

Отец плакал, когда новые власти разрушили хозяйство, в которое он вложил свою жизнь. Сердце старика не выдержало ни смерти жены, ни разворованного дома.

Борисыч привыкал к невоенной жизни. Несмотря на нагрудные кресты, его призвали на войну в Красную Армию. Бог хранил солдата, и он честно служил не новому правительству, а свято чтил независимость Отечества.

Тайком хранил отцовскую икону ручной работы. Не раз в трудные минуты его выручала то ли иконка, то ли вера.

Девушки заглядывались на серьёзного трудолюбивого парня. Его руки никогда не скучали: занимался привычным с детства рыбацким делом. Сердце Борисыча прочно приковали чёрные кудри Марьюшки с соседней улицы.

Удивительную привлекательность унаследовала девушка от дальних предков: глаза цвета южной ночи, ладная фигурка, нежная улыбка. Несмотря на яркую красоту, она была стеснительной и работящей, что ценилось в крестьянской среде. В бурное время жестоких перемен Марьюшка и Борисыч скрепили свои судьбы в одну.

Борисыч не ввязывался в политику, занимался рыболовством, сдавал рыбу в совхоз. Прежнее хозяйство растащили представители коммуны. Глубоко в душе рыбака затаилась неприязнь к новой власти, но он не вступал в распри и в споры. Он жил заботами – Мария родила первенца, которого назвали Алексеем в честь прадеда.

Роды были тяжёлыми, и Марьюшка нескоро оправилась. Борисыч не разрешал ей работать. Прихрамывая на одну ногу, он все заботы о содержании семьи взял на себя. Голубоглазый малыш с льняными волосами стал главной радостью в семье.

Красота Марьюшки расцветала. Взгляд невозможно было оторвать от статной крестьянки с толстой чёрной косой, огромными влажными глазами с длинными ресницами. Даже молодые парни заглядывались на неё.

А она всем сердцем любила мужа и сына.

Подошло время Марьюшке родить второго желанного ребёнка – Борисыч детей любил. Роды были непростыми. Малыш родился мёртвым. Марьюшка, чтобы как-то усмирить горе, стала работать – таскала тяжёлые вёдра и тюки сена.

Неокрепший после родов организм не выдержал: надорвавшись, женщина слегла и больше уже не встала. Вскоре умерла то ли от болезни, то ли от тоски.

Однолюб Борисыч остался с десятилетним Лёшкой, растить сына помогали дальние родственники. Лёша рано понял, что Борисыч для него – и отец, и мать. Мальчик рос смышленым, помогал отцу. Учёба в сельской школе давалась ему легко. Учителя хвалили: «Светлая головушка». Пытливого подростка интересовала история посёлка Селитренное. С местными мальчишками он пытался организовать раскопки – ходили слухи, что в этих местах зарыты сокровища Золотой орды. Алексей стал заводилой местных пацанов, и в нём рано проявились черты лидера.

Село Селитренное славилось в рыболовных кругах выгодным расположением в Волго-Ахтубинской пойме. На степных просторах возле села располагалось Селитренное городище. На этом месте в тринадцатом веке Бату-хан основал красивейший богатый город Сарай-Бату и сделал его столицей Золотой Орды.

В городе жили ремесленники, оружейники, гончары, стеклодувы и ювелиры. Были проведены канализация и водоснабжение, построены школы, мечети и даже церковь, шумел базар и росли прекрасные сады.

Мусульманское кладбище охраняло души усопших отдельным маленьким городком. Ханский дворец блистал золотом. Позже жестокий Тамерлан уничтожил войско великого хана и разорил города Золотой Орды.

Через много лет в селе Селитренном Харабалинского района Астраханской области стали проводиться раскопки, обнаружившие роскошь былой столицы.

В Сарай-Бату, на Селитренном городище, было найдено множество строений с убранством; стеклянные, металлические и керамические изделия того времени, монеты древней чеканки.

БЕЗ СЫНА

После смерти сына Алексея Борисычу казалось, что жизнь остановилась. Остался у снохи в прибалхашском Аксуеке и тайком плакал ночами. Вспоминал жену и детство сына. Теперь внук стал смыслом жизни старика. Борисыч не смог уехать на астраханскую родину, да и не к кому было возвращаться. Как и при жизни Алексея дед с внуками обитал в маленькой комнатке финского дома, недавно полученного семьёй сына. Каждый вечер дед рассказывал им одни и те же сказки, днём варил одни и те же суп да кашу, внучке заплетал косички, мастерил деревянные игрушки. Забирая внука из детского сада, думал о том, что теперь это его единственная радость.

Глядя на внучку, старый человек тяжко вздыхал – похожа белокурая девчушка на юного Лёшу.

В городке уважали невысокого красивого старика с окладистой седой бородой, опиравшегося на тросточку-бадик. Его издали узнавали по прямой солдатской выправке и несгибавшейся левой ноге. В день Победы ветераны собирались на митинг в Дом Культуры, пионеры ставили для них концерт и раздавали подарки. Борисыча чествовали наравне со всеми ветеранами городка – получал подарки и деньги. Тайком от снохи откладывал на сберкнижку часть небольшой пенсии в наследство внукам.

Старого профессионала знали все местные рыбаки: он развешивал во дворе рыбацкие сети и колдовал над ними. К Борисычу приезжали рыбаки из соседних посёлков – ему не было равных в мастерстве плетения и починки сетей. Рыба в Балхаше водилась, и аксуекские мужики проводили на озере свои выходные дни.

На двадцатилетний юбилей Победы Борисыч получил электрический чайник. Подарок очень обрадовал ветерана. Он бережно относился к полезному прибору, но однажды забыл выключить, и чайник перегорел.

Полдня старик плакал на кухне.

Семья получила трёхкомнатную квартиру на новой улице. Борисычу выделили отдельную комнатку вместе с внуком. Он пешком ходил на дальнее кладбище в степи, суетливо поправлял могилку, словно хотел помочь сыну.

Старый солдат царской армии не признавал Октябрьскую революцию, а внучка спорила с дедом. Говорила о том, чему учили в школе, а Борисыч отвечал, что это красная пропаганда. Пятикласснице незнакомое слово «пропаганда» казалось зловещим и таинственным.

Недолго прожил старик в новой квартире. Тяжкая болезнь, грозный враг человечества, свалила крепкий организм. Сватья Анна Ивановна водила страдальца по больницам, возила на автобусе в ближний город Фрунзе на обследование. Когда Борисыч окончательно слёг, Ивановна день и ночь ухаживала за стариком, как за братом: по каплям кормила бульоном с ложечки. Он, как ни крепился, не смог сдержать стоны от немыслимой боли. Лекарства не помогали.

Из последних сил старик выдавил из себя слова: «Ивановна, ты настоящий добрый человек в семье. Умоляю – не забывайте Лёшу».

Он цеплялся за жизнь, с трудом открывая глаза. В них стояла неизъяснимая боль, на стоны уже не было сил. Но сознание больного не оставляло – на вопросы он открывал или закрывал глаза.

Александр Борисович силой воли продлил себе жизнь: дождался очередной пенсии, расписался в ведомости у пришедшей в дом почтальонши и тихо испустил дух.

Все заботы о похоронах взяла на себя Ивановна.

Её дочь была на очередном курортном лечении, а детей до погребения не допустили.

ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ХХ века

АННА ИВАНОВНА

АННУШКА

Ослепительный красавец Валентин Смирнов всегда на людях появлялся только в форме сотрудника НКВД. От поклонниц не было отбою, но в жёны взял юную скромную Нюрочку из деревни. Вскоре появилась на свет их дочь, перенявшая редкую красоту родителей. Нюра перенимала аристократические традиции семьи Смирновых, училась литературному разговору, сервировке стола, достойному поведению в элегантном обществе.

Впервые она знакомилась с правилами этикета, которые иногда удивляли. Наступила даме на ногу, извинилась, а та ей ответила: «Пожалуйста!». Нюра задумалась – неужели можно ещё наступать… В игре в фанты, ей попался вопрос: «Кто ваш идеал?». Незнакомое слово смутило Нюрочку, и дамочки, смеясь, подсказали имя мужа. Флирты скромнице были не понятны и не по душе.

Валентин о работе ей не рассказывал, но, видно, не всё было так просто – погиб в тридцать девятом. Анна переехала к родным в Казахстан и устроилась работать буфетчицей. Закрывала дочку Лилю одну дома, оставляя еду. Нелегко было переживать тяжёлые военные годы.

Молодая вдова была хороша собой, и через некоторое время уступила ухаживаниям командированного из Ленинграда однофамильца – инженера Александра, с которым познакомилась в рудоуправлении рабочего посёлка Кавак. Хорошенькая заведующая буфетом приглянулась интеллигентному холостяку, потерявшему в блокаду семью. Александр Геннадьевич стал хорошим отцом подрастающей Лиле и нежно любил жену. Анна понимала, что судьба ей подарила доброе счастье. По тем временам семья считалась обеспеченной.

Все невзгоды быта они делили с друзьями – интернациональной семейной парой: высокий татарин Григорий работал буровым мастером, а русская девушка Маруся – в геологоразведке.

Мужских рук после войны не хватало, женщины работали на тяжёлых работах.

Юная Маша сбежала от родителей к любимому, который был намного старше. Две семьи поселились в палатке, которую посередине разделило висящее одеяло. В одной половине расположились Гриша и Маруся, в другой – Саша и Нюра с повзрослевшей дочкой Лилей.

С ними жила овчарка Лорка, как член семьи. Еду готовили по очереди на керосинке – электричество не было проведено; в свободные дни женщины занимались хозяйством и вышивали.

Работы Аннушки были настолько хороши, что она принимала заказы на вышитые картины, ковры, скатерти, украшение блузок. Близкие её звали Нюрочкой, а остальные обращались только по имени и отчеству.

Саша и Гриша в застольях вспоминали военные годы. Гриша рассказывал о том, как получил орден Красной звезды за разведоперацию, в которой он со здоровенным украинцем Семёном перешли линию фронта и забежали во вражеский блиндаж. Гриша прикрывал собой однополчанина и отстреливался, а хохол взвалил фашистского офицера себе на спину и побежал к своим. Семен прибыл в штаб первым, сведения у доставленного «языка» оказались ценными. Семён получил звание Героя Советского Союза, а Гриша – лишь орден Красной звезды.

…Спустя десятилетия в конце жизни Гриша поведал со слезами, как его часть на лошадях вошла в разрушенную белорусскую деревушку, почти безлюдную. Один хлопец, увидев солдат, побежал, но Гриша на коне догнал мальчика, и тот остановился: «Ой, наши…» и показал место, где в колодце фашисты утопили детей. Видавшие виды советские солдаты были потрясены жестокостью врага, когда вытащили двадцать семь маленьких тел.

*** Рудник находился далеко от центра, и один раз в полгода приезжала сотрудница загса для регистрации браков и родившихся детей. Осенью 1948-го года, пока мужчины были на работе, Нюрочка и Маруся оформили регистрацию без женихов и свидетелей.

Вечером со смехом сообщили своим благоверным, что теперь они зарегистрированы.

Новоиспечённые законные мужья опешили: «Хорошенькое дело! А вы нас спросили?» Пошутили, посмеялись и вчетвером отметили две свадьбы за «богатым» столом – квашеная капуста, жареная картошка, скромная поллитровка. Намного позже пары получили земельные участки и стали строить свои дома.

Саша на увидел конца строительства – погиб на работе.

Спустя годы внуки Анны и дети Марии росли вместе, как родные. Анна Ивановна стала для всех лучшей бабушкой, прочитала много книг, научилась играть на фортепиано, водила внуков в театры.

В 50-е года вышитые картины Анны Ивановны принимали на все городские выставки. Каждое её произведение искусства имело свою историю.

На вышитом крестом полотне «У фонтана» увлечены гармонией жизни три женщины и маленький ребёнок. Замерло чудное мгновение. Старшая хозяйка поправила цветочный венок на фонтане-льве; барышня в нарядном платье с кринолином подставила чашу, струя воды из пасти царя зверей лилась через край и стекала по ступеням. Роскошная юбка величавой дамы тяжёлыми бархатными складками заняла четверть картины. Её красивые руки нежно удерживали на коленях малыша, а тот стремился поддержать цветочный венок. Идиллия беседы проходила под сенью ветвистого дерева на фоне старинного замка.

На картину можно смотреть бесконечно.

Стежок за стежком золотыми руками создавалось чудо!

ПЕРВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ХХ века

ВАСИЛИЙ ГАВРИЛОВИЧ

ИСТОРИЯ В СУДЬБЕ

…Старшие братья отправились на фронт в начале войны. Младший Василий попал на Алтай, где формировались эшелоны для отправки на передовую. В первом же бою под Сталинградом часть, в которой воевал Василий, окружили фашисты. С криками: «За Родину!» солдаты успели подбить десяток железных монстров. Но танки шли бесконечным смертельным напором. Василий очутился в окопе среди погребённых. Оставшиеся в живых солдаты сапёрными лопатками откапывали тех, кто шевелился, оставляли их и отступали. От воинской части осталось несколько человек.  Сквозь гул в ушах Василий услышал немецкую речь.

Фашистские солдаты, просматривая местность, добивали тяжелораненых. Тех, кто не остался лежать на истерзанной земле, гитлеровцы погнали, как скот.

Захватчики погрузили живую добычу на грузовик и отвезли к эшелонам с пленными.  Лагерная жизнь началась с того, что захваченных людей поместили в глубокий карьер, на дне которого протекал ручей. Эта яма, огороженная колючей проволокой, служила пунктом распределения узников для отправки в лагеря смерти. Люди скатились в ров и сбились в кучу.

Подгоняемые фашистскими надсмотрщиками, узники сколотили узкие сараи для ночлега. Потянулись месяцы изнуряющего перетаскивания камней. Стоявшие по краям карьера фашистские автоматчики посменно охраняли пленных и иногда для развлечения стреляли в массу.

Люди постепенно теряли человеческий облик. Жёстким обручем их охватили вши, болезни и голод. Слабые умирали. Мёртвые лежали среди живых.

Истощённые пленники отрывали икроножные мышцы умерших людей и грызли сырыми. Выживание продолжалось полтора года. Изредка узников кормили: спускали бадью, наполненную баландой, рассчитанной человек на сто. А на дне карьера тлела жизнь двух тысяч людей.

Спустя год их число приблизилось к пятистам. Василий ощущал, как мозг отказывался воспринимать окружающее, но организм цеплялся за жизнь.

Когда надсмотрщикам становилось скучно, они спускались в карьер, выбирали группу живых скелетов и расстреливали. Иногда пленных не кормили неделю, а потом кидали сухари. Мучителей с автоматами веселило зрелище, когда у несчастных вздувались животы, и они умирали в мучениях. Но ведь это были люди, которые когда-то имели семьи, строили планы на будущее.

На передовом фронте советские солдаты оттесняли врага за пределы Советской Родины. Шли на запад долгожданные освободители Европы. Оккупантам пришлось сворачивать консервацию людей до отправки в концлагеря. Фашисты погнали пленных в направлении Праги. Падавших от слабости добивали звери в нацистской форме. Двое суток брели голодные узники, подгоняемые прикладами конвоиров. Впереди продвигались фашистские грузовики с солдатами вермахта, сзади – мотоциклисты. Отставших расстреливали. Униженные люди в лохмотьях, как могли, поддерживали друг друга.

Освобождение пришло неожиданно – колонну измождённых пленников освободили воины Советской Армии: танкисты стреляли по немецким грузовикам.

Колонна разбежалась по горелому ржаному полю. Обессиленные люди горстями хватали чёрные зёрна, запивали водой из луж.

Командиры собрали бывших пленных, дали возможность им подлечиться. Из освобождённых было сформировано военное подразделение под началом Василия и направлено на фронт.

Воевали в армии под командованием Константина Константиновича Рокоссовского. Василий не дошёл полсотни километров до Берлина. Он повторял заветное слово «ПОБЕДА!», и слёзы катились по щекам. Солдаты обнимали друг друга и верили в то, что Родина помнит каждого своего сына. Советские победители возвращались домой. Не все. Израненная Родина подозрительно относилась к тем, кто был в плену.

Штрафной батальон, сформированный из бывших военнопленных был отправлен на зачистку западной Украины от власовцев. По приказу командования Василий уничтожал «врагов народа». Когда из окон были слышны выстрелы – штрафбатовцы заходили в дом и расстреливали всех.  Они не имели права ослушаться приказа, иначе сами попадали в категорию «врагов народа». Василий верил в непогрешимость комиссарских указаний.

После плена Василий воевал почти два года. Вернувшись в родное село, с горечью узнал, что старшие братья погибли в первый год войны. Из родной деревни его сразу вызвали в военкомат райцентра. Такие повестки стали частыми. Солдата, прошедшего плен и освобождавшего Прагу, по месяцу держали в заключении: тянулись допросы о том, как он попал в плен, не работал ли на врага.

Когда Василия вызывали в райцентр, семья садилась на лавки за длинный стол. Маленькие дочки плакали. Подросшие сыновья вытирали кулаками слёзы. Жена рыдала в голос – как растить без отца девятерых детей?

Василий переехал с семьёй на Балхашские острова, где рыбаки строили дома из местного стройматериала: камышит – сухие тростники, связанные в ряд; саманы – кирпичи из глины с коровьим помётом. Вели хозяйство: держали скот, садили огороды. Продукты на повозке возили в город на продажу. В городе закупали муку, сахар и корм.

Нескоро чиновники обнаружили сведения о судьбе части, в которой воевал Василий. Нашлись документы о воинском подразделении, которое стремительно формировалось в Сибири, отправлялось в Сталинград и было разгромлено в первом бою. Василия вызвали в военкомат, вручили орден и извинились.

Он устроился работать в рыбсовхоз. Советская власть не забывала крохотные посёлки. Работал клуб, принимала детей школа. Старики получали пенсии. В день Победы чествовали ветеранов. У Василия появились юбилейные медали. Рыбацкий труд давал мужикам возможность прокормить семьи, но отнимал силы и здоровье.

Зимой на санных упряжках уезжали по льду за двадцать-тридцать километров от посёлка, ставили сети. В ледяной воде под пронизывающим ветром перебирали сети, отвозили рыбу в рыбсовхоз и сдавали государству. Рыба шла хорошо, но перебрать руками каждую рыбку из ста килограммов скользкой добычи в день было нелёгким делом. Обратно обледеневшие рыбаки возвращались на санях; зарывались в сено с головой. Лошади шли сами на тусклые огоньки посёлка.

Летом давили жара и ветры на работу по хозяйству. По осени рыбаки вылавливали ондатр и сдавали их шкурки. Заготавливали запасы на зиму: загружали салом и мясом ямы-ледники. Погреба заполнялись соленьями и вареньями.

Василий редко рассказывал сыновьям о военной жизни. Смерть была рядом, но Судьбе было угодно, чтобы родились дети, появились внуки.  Ветерану выделили дом; каждую весну принимал подарки и почести от администрации посёлка. Тяготы военного времени и нелёгкая работа давали ему знать о себе.

Из Сибири приехал младший сын, но не успел застать отца живым. Привёз газету со статьёй о своей депутатской работе.  Мать плакала: «Как бы отец радовался газетным словам!»

Судьба уберегла Василия и от осознания того, что Родина, за которую он воевал, распадётся, детей и внуков жизнь раскидает по разным странам.

Но его душа была спокойна. Семья чтила память о своём ветеране. Славным именем деда назван внук –  младший сын младшего сына.

ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ ХХ века

АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ

НАСЛЕДСТВО

После окончания мореходного училища Лёша планировал продолжить учёбу. Крепкий невысокий парень с вьющейся шевелюрой был комсомольским вожаком, лидером ровесников. Твёрдая хитринка в светлых глазах и особый говор придавали неуловимое обаяние его облику и вызывали доверие.

Алексей подал документы в институт, но после кратких военных курсов был призван в армию, где вступил в коммунистическую партию, и в звании капитана командовал батареей гвардейского полка стрелковой дивизии Северной группы войск. Командир выглядел старше своих двадцати двух лет, природа лидера проявлялась в устало строгом прищуре и стальном голосе. Вскоре Алексей был назначен начальником артиллерии того же полка. Коммунист отличался храбростью, стратегическим мышлением и абсолютной верой в победу над врагом.

А в это время его отец помогал фронту в тылу: вязал носки, рыбачил, сдавал рыбу в совхоз. Старый солдат царской армии молился неизменной иконе и жалел о том, что сын не взял с собой заступницу. Заговорённые вражеские пули, прошив грудь офицера, не сгубили его жизнь – зимой 1944-го года Алексей попал в госпиталь. Ранение было серьёзным, и он провёл на больничной койке почти всю весну. Его жгла мысль о том, что погибли хорошие парни. Когда Алексей своей рукой закрыл остановившуюся синеву глаз упавшего друга, то слёзы свинцовым слитком застыли в его сердце.