Kitobni o'qish: «Добыча некроманта»

Глава 1

Самое обычное утро самого странного дня началось со звонка будильника на телефоне. Дослушав песню до припева, где Петер Тэгтгрен настойчиво рекомендовал кому-то закрыть свой рот[1], и полностью с ним согласившись, я с удовольствием потянулась и все же заставила себя подняться с постели. Выполнив утренние процедуры, я заметалась по квартире, уверенная, что непременно что-то забуду.

Ранняя побудка, к сожалению, никак не повлияла на скорость сборов, и я снова безбожно опаздывала. Кофе пришлось допивать на ходу. Выскочив из квартиры с чашкой в руках, я захлопнула дверь и помчалась к лифту.

Раздвинувшиеся двери явили мне мистера Чарльза Стоуна, соседа сверху. Сколько себя помню, они с миссис Стоун всегда жили на мансарде. Отсалютовав соседу чашкой, я шагнула в лифт.

– Снова опаздываешь, Эль? – поинтересовался мистер Стоун.

Я пожала плечами. Все как всегда, Чарли. Все как всегда.

Понимающе усмехнувшись, старик пропустил меня вперед. Я выскочила на парковку, на ходу вытаскивая из заднего кармана джинсов брелок. Старый фораннер приветственно мигнул фарами, и, распахнув дверцу, я скользнула на переднее сидение.

Часы на приборной панели показали пятнадцать минут восьмого, и если через двадцать минут я не окажусь в аэропорту Детройта, впору будет навсегда распрощаться с мечтой. Можно было бы поехать на автобусе, я живу не так далеко от Роза Паркс, но тащиться туда с чемоданом мне вовсе не хотелось. Как и платить сорок пять баксов за такси, когда я могу доехать на собственной машине. В общем, вещи свои я предусмотрительно закинула в багажник еще накануне вечером, как чувствовала, что утром будет не до этого. А на счет своей старушки я договорилась с Сэм, моей подругой, и уже сегодня вечером она отгонит фораннер обратно к моему дому.

Не зная, куда пристроить чашку, я открыла бардачок и с радостью обнаружила там свою недавнюю пропажу. Вчера всю квартиру облазила в поисках любимой кружки в синих гномиках, и вот же она. Нет, я вовсе не собиралась тащить ее с собой в Лос-Анджелес. Хотя, кого я обманываю?

Фораннер завелся с тихим урчанием, и я плавно вырулила с парковки, чтобы, выехав на дорогу, вдавить педаль газа в пол. Пусть меня лучше оштрафуют за превышение, чем я опоздаю на самолет. О полете в Лос-Анджелес я мечтала, наверное, последние пять лет, но только сейчас появилась подходящая компания. Два года назад я исполнила свою предыдущую мечту и поступила в Университет Уэйна на медицинский факультет, и там же познакомилась с профессором Каво, которому польстила моя тяга к знаниям.

Я и сама не помню, в какой момент профессор из мистера Каво вдруг стал для меня просто Майком, но едва я заикнулась, что хотела бы отметить окончание второго курса на пляже Малибу, он тут же предложил составить компанию.

Встретиться с Майком мы договорились у Северо-Западного терминала аэропорта Детройта. Время сегодня, кажется, работает против меня, и все светофоры впереди загорелись красным. Я побарабанила пальцами по рулю, но это в деле ускорения так же бесполезно, как возить компьютерной мышкой по столу. До встречи осталось пятнадцать минут, и мне предстоит проехать всего 35 километров, что, в принципе, реально, если выжать из моей развалюхи все, на что она способна. Главное, без пробок добраться до I-94, а там уже можно разогнаться.

Выехав, наконец, на шоссе, я включила магнитолу. Единственное, что было качественным и новым в старом фораннере – это колонки, и из них полился чистый и сильный голос Сержа, который пел о самом одиноком дне в его жизни, но почему-то именно эти слова нашли отклик в моей душе, и я не постеснялась подпевать.

Еще десять минут, и я встречусь с Майком, который за последний год обучения стал мне удивительно близок и дорог, даже несмотря на существенную разницу в возрасте. Вряд ли бы родители одобрили мой выбор, но их нет, а о других родственниках мне ничего не известно. Внезапно в голову пришла мысль, что если меня не станет, род Эйр на этом прервется, хотя, то же самое произойдет, если я выйду замуж.

Майк пока ничего такого не предлагал, но готова дать голову на отсечение, в Лос-Анджелес он приедет с кольцом, и этот отпуск действительно станет для меня самым счастливым.

– Эльза Каво, – произнесла я, и мне понравилось, как это звучит. – Приятно познакомиться.

Ночью прошел дождь, и шины едва слышно шуршали по влажному асфальту. Я это слышала даже сквозь музыку. Машина ехала ровно и плавно, и солнце светило в лобовое стекло, отражалось от дороги, слепило глаза. Кажется, в бардачке помимо утерянной кружки я видела солнечные очки.

Впереди показался знак ремонтных дорог. Я чуть сбавила скорость, надеясь, что успею в аэропорт за оставшиеся несколько минут. Бардачок, как назло, отказался открываться, и пришлось как следует стукнуть по нему кулаком. Вытащив очки, я надела их и сразу почувствовала себя космонавтом в скафандре. Не знаю, почему так происходит, но в очках от солнца мое мироощущение меняется кардинальным образом, теряется ориентация в пространстве.

На пассажирском сиденье зазвенел мобильный. Я вздрогнула, совершенно забыв, что машинально бросила его туда перед тем, как пристегнуться. Дотянувшись, закрепила его в специальной подставке на приборной панели и вывела на громкую связь.

– Доброе утро, милая, – послышался голос Майка. Я улыбнулась, чувствуя, как начинаю таять от переполняющей меня нежности.

– Доброе утро, профессор Каво, – подразнила его я, зная, что ему нравится. Он вообще, как мне кажется, сторонник ролевых игр, потому и запал на студентку. И по этой причине у меня в чемодане среди прочих вещей лежит моя старая форма болельщицы, уверена, он оценит.

– Я уже возле терминала. До вылета осталось полчаса, а нам еще надо пройти регистрацию на рейс. Где ты?

– Еду по 94 шоссе, уже вижу поворот на аэропорт, скоро буду, – тут я, конечно, солгала. До поворота мне еще ехать и ехать, просто не хочу заставлять Майка нервничать. Сейчас поднажму и мигом буду на месте.

– Жду тебя, милая, – голос моего мужчины исказился от странных помех на телефонной линии, а после и вовсе наступила тишина. Наверное, вблизи аэропорта с мобильным сигналом какие-то перебои. Не придав этому значения, я отключила вызов и еще немного вдавила педаль газа в пол. Стрелка спидометра переместилась вверх, но на шоссе практически никого не было, есть где разогнаться. Асфальт стал немного чернее. Наверное, свежий. Может, это и есть те самые дорожные работы, о которых предупреждал знак?

Я посмотрела на часы. Осталось три минуты до назначенного времени, а поворота на аэропорт так и нет, как и указателя. Я еще немного ускорилась. Права у меня недавно, но я вполне уверенный водитель для того, чтобы не пугаться больших скоростей и всяких неожиданных ситуаций на дороге. Однако бело-оранжевые конусы стали для меня сюрпризом, как и бетонные блоки за ними. Шоссе уходило чуть в сторону, и что за работы велись за импровизированным заграждением, было не понять.

Я выкрутила руль, и фораннер опасно накренился, входя в поворот. Это не механика, где можно выполнять подобные трюки, не сбрасывая скорость. Шины зашуршали по асфальту, и я с ужасом поняла, что не вписываюсь. Вдавила тормоз, и под жалобный визг влетела правым боком сначала в конусы, разлетевшиеся в стороны, затем в бетонный отбойник. И все бы, наверное, закончилось вполне благополучно, если бы за ограждением было хоть что-то. Но дорога просто оборвалась, как будто ее сожрали лангольеры.

«Моя страховка это не покроет», – с каким-то спокойствием подумала я, зажмурившись от ужаса и не видя, только чувствуя, что машина летит вниз.

Глава 2

Странно, у меня нет привычки просыпаться раньше будильника, но из сна меня на этот раз выдернула не надоевшая за два года учебы мелодия. Голова раскалывалась от боли, как после моей первой вечеринки в братстве, и почему-то вспомнились слова профессора Симмонса о том, что если голова болит, значит она есть. В данной ситуации меня это нисколько не утешило. Глаза открывать было откровенно страшно. Скорее всего, накануне я знатно погуляла, иначе с чего вдруг такой откат.

Стараясь не шевелиться и дышать ровно, я постаралась прислушаться к собственному организму, после чего пришла к неутешительному выводу, что страдаю вовсе не от похмелья. Типичного головокружения и тошноты не было, все тело болело, как будто я упала с одной из башен Ренессанс-центр, а во рту явно присутствовал привкус крови. Я не доктор, я только учусь, но и этой нехитрой диагностики хватило, чтобы начать беспокоиться. И где же, интересно, я так ушиблась?

Воспоминания пришли внезапно, вспышкой. Перед закрытыми глазами пронесся бетонный блок, туман, клубящийся на дне котлована, в который улетел мой фораннер. Или не на дне. Не уверена, что там вообще было дно, потому что приземления не было. Или я отключилась раньше, чем машина достигла дна? Но, в таком случае, как я выжила? Последнее, что помню, это как по лобовому стеклу тянется трещина, а я смотрю на нее и думаю, что все это неправильно, так не должно быть, а рука сама тянется отстегнуть ремень безопасности.

Наверное, меня все же выкинуло из машины, и теперь я лежу на дне этого котлована, живая, потому что мертвые не чувствую боли. Наверное, надо позвать на помощь, и я даже открыла рот, но мои легкие исторгли лишь тихий хрип, потому что на вдохе ребра отозвались такой болью, что это мигом уничтожило весь мой энтузиазм. Но лежать просто так и ждать тоже не вариант. А вдруг меня никогда не найдут, и я так и умру на дне какой-то ямы. И Майк… Черт возьми, Майк! Надо ему позвонить, предупредить.

Я осторожно пошевелила пальцами, чтобы убедиться, что они не сломаны. Затем очень медленно открыла глаза и огляделась, но моего приметного красного фораннера в поле зрения не оказалось. Хм… Неужели меня так далеко отбросило, или, может, автомобиль повис где-то на краю обрыва, а я просто вывалилась через лобовое стекло?

Отчаянно щурясь, я до рези в глазах всматривалась вверх в поисках дороги и проломленного машиной отбойника, но вокруг был лес. Туман клочьями стелился по земле, но вокруг меня как будто образовалась особая зона. Вздохнув и собрав волю в кулак я, помогая себе руками, осторожно села, чтобы оглядеться еще раз.

Да, все верно, это лес. Слабый ветер шуршал в высоких кронах деревьев, я оказалась сидящей на палой, еще зеленой листве, а боль в спине стала гораздо терпимее, когда я поднялась. Обернувшись, я обнаружила сосновую шишку. Что-то я не припомню, чтобы по дороге из Детройта в аэропорт был хоть один парк. Среди листвы проглядывало небо, по которому лениво двигались низкие рваные облака. Воздух казался чистым, как будто я выбралась далеко за пределы города, но я списала это на свое не совсем вменяемое состояние.

Наверное, головой я знатно приложилась, иначе с чего бы мне чудилось, что неподалеку кто-то готовит барбекю. Запах мяса был сильным и насыщенным, мой желудок, в котором с утра были лишь пара глотков кофе, отозвался протяжным урчанием.

Кажется, самое время встать на ноги. Джинсы оказались целыми, только немного запачкались. Буду надеяться, что ноги не сломаны. Осторожно согнула их в коленях. Ничего. Боль осталась только в ребрах. Морщась от неприятных ощущений, я медленно поднялась. Голова закружилась, и пришлось зажмуриться и глубоко дышать, чтобы справиться с накатившей дурнотой.

Когда немного полегчало, я осторожно ощупала голову. Так и есть, на лбу слева была вполне ощутимая шишка. Значит, головой я все же приложилась. Может, потому мне и кажется, что это все нереально? Ушибленный мозг порой и не такое выдает.

Первые несколько шагов дались тяжело, но дальше, похоже, включился автопилот. Больше не глядя по сторонам, я шла, ориентируясь на запах. Пришлось немного углубиться в лес. Услышав приглушенные голоса, я остановилась и сделала то, о чем думала с самого начала.

– Эй! – крикнула я, не особо надеясь, что голос снова не обернется лишь тихим хрипом, но мне повезло. – Здесь кто-нибудь есть? Мне нужна помощь.

Тишина воцарилась просто смертельная. Не только птицы смолкли, но, кажется, даже ветер стих, перестав шелестеть листвой. От предполагаемого костра раздался какой-то возглас, меж деревьев блеснула искра, и, увеличиваясь, полетела ко мне.

Инстинкт самосохранения я отбить, к счастью, не успела, поэтому первой моей реакцией было бежать. И так понятно, что в лесу какая-то аномалия. Машина моя пропала, а там, между прочим, были мои вещи и документы. И денежки. И в других обстоятельствах я бы непременно приуныла, но сейчас были проблемы более насущные.

Например, увернуться от этой самонаводящейся шаровой молнии. И у меня почти получилось, но под ноги как будто сам скользнул толстый корень дерева. Зацепившись за него, я потеряла равновесие и полетела вперед, отчаянно хватаясь руками за воздух. Этой небольшой задержки хватило, чтобы сгусток молний нагнал меня и обжигающим душем разлился по спине. Кажется, мои волосы загорелись.

Я завизжала, но из моей глотки не вырвалось ни единого звука. Время как будто замедлилось, а потом и вовсе остановилось, и я уже как будто со стороны наблюдала, как мое тело рухнуло в редкую траву. Наверное, так и выглядит смерть. Только не очень понятно, что же именно меня убило. Явно не авария. Огня не было, волосы даже не тлели, но время от времени по ним пробегали слабые искорки – отзвуки попавшей в меня молнии.

Странности закончились так же внезапно, как и начались. Мой дух, невообразимым образом отделившийся от тела, стремительно вернулся обратно, и второй раз за последние полчаса я потеряла сознание. Или не сознание, а возможность управлять собственным телом. Дыхание давалось с трудом, глаза сами по себе закрылись, я попыталась пошевелиться, но ни один палец даже не шелохнулся. Четким остался только слух, потому что я отчетливо услышала приближающиеся шаги. На панику моральных сил уже не осталось. Если это и есть загробная жизнь, то зря люди так отчаянно к ней стремятся, уж лучше небытие.

Шаги замерли практически у самого моего уха.

– Кука туо он? – прозвучал хрипловатый голос. Я прислушалась.

– Эн тиеда, – растерянно отозвался еще один. Ничего не понимаю. Иностранцы? Откуда они здесь, в лесу?

– Онко хан элосса?

Дальше я просто перестала прислушиваться. Мало различать интонации. Спросить он мог все, что угодно, и даже непонятно, к кому было обращение.

Они еще немного поговорили, теплые пальцы коснулись моей шеи, проверяя пульс, снова непонятная фраза, крупная ладонь по-хозяйски ощупала мою грудь, и я услышала одобрительные интонации в голосе говорившего.

Эй! Что этот козел себе позволяет?

Моего лица коснулось горячее дыхание, и я впервые по-настоящему испугалась. Испугалась своей беспомощности, и того, что меня ждет. Послышались еще шаги и новые голоса. Я никогда в жизни не была в опасности. Не попадала в неприятные ситуации. И мне не приходило в голову, что группа мужчин, жарящих мясо в лесу, может не захотеть помочь девушке в беде. И, кажется, меня тоже будут жарить. Как то мясо. Потому что говоривший уже взвалил меня на свое плечо и куда-то понес, и все, что я могла – это беспомощно болтаться и внутренне заходиться криком ужаса и боли.

Шли мы недолго. Тот, что тащил меня, споткнулся, едва не потерял равновесие и беззлобно выругался, а я ощутимо приложилась животом о его плечо. Хорошо, наверное, что не успела позавтракать, иначе содержимое желудка давно подкатило бы к глотке.

– Кука он энси? – спросил кто-то сзади.

– Минэ.

Может, я сплю, и мне снится кошмарный сон? Наяву я никак не могла попасть в страшную аварию за пять минут до долгожданного отпуска, сорваться в пропасть, выжить и попасть в руки каких-то дикарей. Куда это животное меня тащит? В свою пещеру? Почему я не могу пошевелиться? Что они со мной сделали? И не обязательно быть медиком, чтобы понять, что это какой-то странный паралич. Конечности мне не подчиняются, я не могу открыть глаза, но при этом дыхательная функция не нарушена, и сердце уверенно разгоняет кровь по организму.

Спина стала липкой от выступившей испарины. Кажется, от страха и злости я окончательно потеряла связь с реальностью. Где-то в районе солнечного сплетения нарастало что-то, похожее на боль, но, положив руку на сердце, я бы назвала это больше похожим на цунами. Что-то поднималось во мне, накатывая волнами, и это не то, чему я могла бы поставить диагноз. Один из профессоров любил повторять, что самый логичный и простой ответ и является верным, и самое первое предположение, даже на вид ошибочное, может оказаться в итоге истиной.

Если полагаться на суждение профессора, я ударилась головой и лежу сейчас в коме. И это состояние, когда я все слышу и понимаю, очень похоже на то, что описывают люди после реанимации. Дыхание – лишь иллюзия. На самом деле все вместо меня делает аппарат, поэтому я и не ощущаю никаких проблем. Но почему мне снится такой странный сон? И почему, несмотря на такую красивую и логично выстроенную цепочку событий, я не верю сама себе? Меня переполняет что-то, готовое выплеснуться наружу в любой момент, и это не содержимое моего желудка.

Ненависть к этим уродам, что шли, весело переговариваясь, о чем-то беззлобно споря и оглаживая мой торчащий кверху зад стала сильнее, чем все остальные чувства. Как они смеют так со мной обращаться? Как они смеют оставаться такими беззаботными, как будто не собираются надругаться над бессловесной жертвой и, вероятно, прикопать ее тут же, в лесу, наигравшись вдоволь. Сколько их там, возле костра, не отягощенных моралью животных, ждущих свою добычу?

Кончики пальцев начало ощутимо покалывать. Кажется, к ним возвращается чувствительность. Но почти сразу покалывание обернулось нестерпимым жаром. Ногти как будто плавились, и я начала задыхаться, не имея возможности как следует заорать из-за своего неудобного положения. Глаза тоже жгло, в горле пересохло, и накатило ощущение, что следующий выдох вырвется из моего рта ревущим пламенем.

И когда тот, кто тащил меня на своем плече, как подстреленного кабана, в очередной раз споткнулся, моя повисшая плетью рука коснулась его задницы. Клянусь, такого я не ожидала. И не думала, что обычный шлепок может разжечь в человеке такую страсть, что он в буквальном смысле осыплется пеплом. Не имея возможности как-то защититься и сгруппироваться, я головой вниз полетела на тропу. Падать было совсем не высоко, но слой рыжих иголок поверх утоптанной глины ничуть не смягчил силу удара. Что-то противно хрустнуло, и сознание снова погасло, как свеча, задутая налетевшим сквозняком.

Глава 3

Туман медленно полз с гор, постепенно заполняя долину. Солнце еще не показалось над верхушками черных елей, когда весь лес утонул в белесой пене. Небо, с самого утра затянутое тяжелыми веретенами туч, наконец-то разверзлось, и на голову всадника упали первые тяжелые капли. Тихо выругавшись сквозь зубы, Дэйм глубже натянул на голову капюшон и направил коня вниз, все еще надеясь успеть укрыться от ненастья под широкими еловыми лапами. Очень скоро по склону из типичной для Подгорья красной глины полились первые ручейки. Ливень зарядил нешуточный, как будто сама природа была недовольна, и было с чего.

Дэйм ненавидел покидать Башню в такую погоду. Он вообще ненавидел покидать Башню, но и проигнорировать такой мощный всплеск сырой силы не мог. До этого дня он считал Алассар закрытым миром, но что-то прорвало оболочку, и откат был такой силы, что его отзвуки достигли даже замка, спрятанного от мира отвесными стенами Черного хребта.

Использовав несколько накопителей для создания телепортов и торопясь первым прибыть на место всплеска он, тем не менее, не сомневался, что Император уже там, ведь от Солнечной Долины до Подгорья гораздо ближе, чем от Проклятых скал.

Обернувшись к своим людям, Дэйм приказал им дожидаться в подлеске. Нечего лезть всей толпой. Судя по тому, как изменился магический фон над лесом, все уже кончено. Они опоздали. Но уехать, не убедившись, он не мог.

– Мой князь, – обратился к нему Мартин, слуга, неотступно следующий за своим милордом даже в таких дальних путешествиях. – Смотрите.

Сразу несколько воинов зашипели на него, призывая к тишине, и эльф-полукровка виновато прижал уши и весь как-то поник.

Тот, кто скрывал свое лицо в глубоком капюшоне, неторопливо развернул коня и посмотрел в указанном направлении. У высокой старой сосны, чуть склонившейся над тропой, воздух заметно сгустился, превратившись в дрожащее марево.

Блуждающий телепорт.

Один миг, и пространство в том месте осветилось сначала робкой вспышкой, а потом стабильным прозрачным пламенем.

– Не приближаться! – приказал Дэйм, но его люди и без того знали, какую опасность таит в себе блуждающий телепорт. Это аномалия, возникающая в местах сильного магического выброса. Он появлялся спонтанно, и провалившиеся в него могли оказаться в любой точке Алассара, от императорского дворца до самого глубокого подземелья. И хорошо, если это был не сплошной камень или драконий желудок, тогда еще оставался шанс выжить.

Опытные воины отступили к деревьям, растянувшись цепью, чтобы находиться как можно дальше от опасной аномалии.

– Следите, чтобы не сунулся туда, – Дэйм указал воинам на Мартина, и те понимающе заухмылялись. Эльфийские уши предательски заалели, но спорить слуга не стал. Удостоверившись, что его люди останутся на месте и будут держаться на безопасном расстоянии от блуждающего телепорта, князь спешился и направился вглубь леса, следуя за нитью поискового заклятия.

Что-то не так было в этой смертельной тишине и, припав одним коленом на влажный ковер мха, Дэйм потянул тьму к себе и, завернувшись в нее как в плащ, прошептал заклинание. Теперь он мог быть уверен, что любая его волшба окажется нераспознанной. Впереди плотной стеной стояли вековые сосны, но даже дождь не шелестел в густых высоких кронах. Видно было, как тяжелые капли срываются вниз и разбиваются абсолютно бесшумно.

Дэйм покачал головой. Стихийники. Почему-то им не приходит в голову, что скрываться надо так, чтобы это не вызывало подозрений. И вроде бы кто пойдет этой забытой тропой посреди бурелома? Но всплеск был действительно мощный, и, переходя на сумеречное зрение, князь отчетливо видел затягивающийся разрыв в ткани мира. А это значит, скоро это место станет очень оживленным.

Сначала на такое слетаются маги. Потом храмовники. А потом, когда все уляжется, вылезет мелкая нечисть, чтобы поглотить остаточные эманации от присутствия своих предшественников. И в другое время Дэйм бы не беспокоился о незапланированных встречах, но именно в этот раз он предпочел бы остаться неузнанным или даже незамеченным.

Долго смотреть сквозь сумрак опасно. Серая хмарь постепенно пьет силы и затягивает, но долго ему и не надо, так, только обстановку оценить. Деревья, выстроившиеся плотным частоколом, внезапно расступились, открыв утоптанную множеством ног и копыт поляну, поросшую по краям малиновыми зарослями бересклета. Чуть в стороне, в небольшом углублении чернело кострище, залитое дождем.

Сквозь призму сумрачного зрения была видна тонкая струйка дыма, значит, до начала ливня огонь еще горел. Будто в подтверждение неподалеку валялся вертел с насаженным на него мелким зверьком вроде белки, и князь мог бы поклясться, что каких-то полчаса назад этот грызун еще бегал. В центре поляны лежали те, кто совсем недавно сидел у костра и жарил мясо, а в шаге от них стояли те, что пришли внезапно, телепортом.

Теней Императора Дэйм узнал сразу. Личная гвардия Его Высочества Илара Асгарда всегда носила пепельно-серые одежды и черные плащи наподобие того, в который был облачен он сам. Но не это отличало их от остальных солдат, а массивные застежки, выполненные из серебра, с изображением символа Укрывающей – полумесяца и косы Жнеца, на плащах. Вариаций было много – с драгоценными камнями и минералами, яркие или тусклые, но суть всегда одна – Император поклонялся Никсе, Тьмой Укрывающей, и от своих приближенных требовал того же.

Кроме принадлежности к культу Тьмы, каждый из гвардейцев был не только сильным магом, но и искусным воином, в совершенстве владеющим тем или иным оружием, а то и всеми сразу. Насколько помнил Дэйм, в Академии Солнечной Долины были обязательные курсы боя с применением посохов, мечей и кинжалов. Так же обязательной была стрельба из лука или арбалета и, конечно же, алхимия, потому что яд может кардинально склонить чашу весов. Но это все лишь базовые навыки, а дальше каждый совершенствовался, как мог. И лишь самых успешных и прославленных Император приглашал в личную гвардию, из них же он выбирал себе телохранителей.

Тени – это плохо. Это значит, что случилось что-то действительно из ряда вон, и Илар не доверил это дело рядовым воякам и отправил магов. Тьма надежно укрыла князя, спрятав его ауру, его мысли, его запах и сам факт присутствия, однако один из магов оторвался от своего занятия и с подозрением огляделся. Почуял, тварь. Дэйм сделал осторожный шаг назад, еще глубже ныряя за грань. Неужели его защита стала проницаемой? Оглядевшись и не заметив, видимо, ничего подозрительного, маг успокоился и вернулся к своему пленнику.

Судя по всему, на этой поляне был лагерь охотников. Или разбойников. В живых остался лишь один, остальные изломанными куклами валялись неподалеку. Всего князь насчитал шесть тел. И, судя по тому, что магический фон оставался спокоен, императорские воины пользовались обычным оружием. Да и численный перевес был на их стороне.

– …сожгла? – донеслось до него окончание вопроса.

– Да, милорд, – кивнул охотник, которого маг держал за грудки. – Он ее «шоком» спеленал и на плечо, как законную добычу, а потом раз, и пеплом осыпался. А она как на землю свалилась, так в себя больше не приходила. Мы ничего сделать не успели, клянусь. Пальцем не тронули.

– Но собирались, – вкрадчиво уточнил маг, и от его тона охотник заметно побледнел и попятился, но держали его крепко.

– Так девка же, – попытался оправдаться он. – Что ей будет-то? Натешились бы и отпустили, чай, не в первый раз.

– И спросить не догадались, кто она и откуда, почему одна в лесу? – спросил еще один маг, и князь недовольно поморщился, поняв, что это женщина. Никогда он не любил этих стерв, переодевающихся в мужскую одежду, стригущих волосы и пытающихся доказать всему миру, что они ничуть не глупее, слабее или трусливее мужчин. Вот только кому нужны эти доказательства?

Чтобы рассмотреть магессу, пришлось шагнуть чуть вперед. Уже немолода, с темными короткими волосами и бледным лицом. Ярко накрашенные тонкие губы презрительно кривятся. Ногти накрашены и выпилены по последней моде – имитация драконьих когтей в честь долгожданного перемирия с Аттинором и Ледяными. Дэйм покачал головой и отступил. К Теням у него свои, особые счеты, но их время еще не пришло.

– Да она блажила что-то непонятное. Кудряш ее сразу «шоком», думал, заклинание читает.

Князь прислушался внимательнее. Заклинание? Пожалуй, он не ошибся, и Тьмой Укрывающая действительно услышала его молитву, послав в Алассар ту, кого он так долго ждал.

– Кудряш где? – дотошно допытывался маг, хотя Дэйму уже все было понятно.

– Так дождем его смыло, – горестно пожаловался охотник, растеряв весь свой первичный энтузиазм. – Говорю же, пепел он. Сгорел в один миг, а на ней даже подпалин не осталось. Ведьма.

Губы магессы растянулись в самодовольной усмешке, но в глазах разлилась стужа. Внезапно поднявшийся ветер подхватил и закружил огненные лепестки бересклета и черную хвою, и охотник поспешно прикрыл голову руками, пытаясь защититься, но на его груди, под рубахой что-то полыхнуло, и над поляной запахло палеными волосами. Пленник вскрикнул и, вырвавшись из рук мага, что удерживал его, вытряхнул из-за ворота почерневший амулет. Это, похоже, вся его защита от магии.

Князь хмыкнул и, поняв, что представление окончено, решил наконец-то разглядеть причину переполоха. Для этого пришлось обойти поляну по кругу, чтобы зайти с другой стороны. Двигаясь бесшумно, Дэйм протиснулся между колючими кустами, поражаясь, как низко он пал. Ползает по кочкам, скрываясь во тьме, и все потому, что Император не должен знать, что он покинул Башню. Подобравшись ближе, князь привычно завернулся во тьму и, припав на одно колено, вновь перешел на сумрачное зрение.

Она лежала на расстеленном плаще одного из Теней, и ее бескровное лицо, усыпанное лепестками бересклета, казалось совершенно белым. Так же, как и волосы. На вид совсем юная и безобидная. Грудь под странного вида кофтой едва заметно вздымалась, значит, живая. На ногах обтягивающие штаны, не оставляющие места для фантазии и добротные ботинки, на крестьянках таких не увидишь. Уже по одной лишь обуви эти незадачливые насильники могли бы понять, что перед ними не та, кого можно безнаказанно обидеть.

Кто же это? Откуда взялась? Какой ценностью обладает для Императора, что он прислал сюда своих цепных псов? Дождь закончился, но маги даже не подумали озаботиться комфортом своей пленницы. Она промокла насквозь. Капли, словно слезы, стекали по ее лицу, впитываясь в волосы. Губы чуть посинели, и Дэйм лишь стиснул зубы, мысленно проклиная тупоголовых магов. Заболеет девчонка. Подгорье не то место, где можно без последствий валяться на земле, даже если на дворе конец лета. От раздумий его отвлек короткий предсмертный крик. Маги избавились от последнего пленника и, хладнокровно бросив его тело рядом с товарищами, задумчиво уставились на девушку.

– Все согласны, что в таком виде ее не стоит показывать Его Высочеству? – громко спросила магесса.

– Ты предлагаешь забрать ее с собой? – удивился один из магов.

– А ты нет?

– Император сказал – выяснить. Речи о том, чтобы кого-то забрать, не было.

– Идиот, – зашипела магесса, и ее и без того отталкивающее лицо исказилось в злой гримасе. – А если это ведьма? Глаза разуй, она же не наша. Нет таких в Алассаре, и не было никогда. Да Император тебе печень вырвет, если здесь ее оставим.

В этом Дэйм был с ней полностью согласен. Потому и примчался, не жалея резерва, покинул Башню, рискуя привлечь внимание раньше времени. В нем даже на миг вспыхнула надежда, что сейчас Тени переругаются и бросят добычу здесь, а уж он-то ее не оставит, заберет к себе. И если она действительно та, кого пообещала ему Никса, он ей сердце вырвет, если понадобится, но заставит снять с него это проклятие. Но судьба, похоже, в этот раз повернулась к нему своей тыльной стороной, потому что псы все же пришли к согласию.

Маг явно сомневался, но эта мегера, похоже, была повыше статусом, и ему ничего не осталось, как взять девушку на руки вместе с плащом. Он поднял ее легко, как пушинку, и из мокрого черного свертка свесилась бледная рука с короткими ногтями, выкрашенными в черный цвет. В том, что это не естественный цвет, Дэйм не сомневался.