Kitobni o'qish: «Чужой ребёнок может стать твоим»

Глава 1

– Лина, миленькая, пожалуйста, не отдавай меня никому! – надрывный детский крик разнёсся эхом по большому дому, заставив сердце болезненно сжаться от отчаяния. – Я всегда-всегда буду тебя слушаться, обещаю, только не позволяй им меня забрать.

Крупные слёзы катились по бледным щёчкам моей воспитанницы, капая на пушистый ковёр, но она их, похоже, не замечала. Непослушные кудряшки выбились из-под вязаной шапки, съехавшей набекрень, закрывая девчушке обзор, а на новом пальто не хватало пуговицы, вот только дородную тётеньку из органов опеки это совершенно не волновало. С недовольным видом женщина тащила девочку к двери, за которой завывал пронизывающий ветер, закручивая хлопья снега в причудливые вихри, и даже не подумала поправить той одежду.

Когда до выхода оставалось всего несколько метров, малышка вцепилась в деревянную ажурную перегородку, увитую плющом, разделявшую гостиную на зоны, да так, что побелели костяшки пальцев. Она всеми силами пыталась удержаться на месте, отчего ярость исказила одутловатое лицо дамы с ярко-красной помадой на губах, и, ухватив Аришку за воротник, та с силой встряхнула девчушку, да так, что на светлом драповом пальтишке оторвалась ещё одна пуговица, отлетев куда-то в сторону. Вот и выяснилась причина отсутствия другой.

Подобного обращения с ребёнком я уже выдержать не могла. Какую бы должность ни занимала женщина, это не давало ей права обращаться с девочкой, как с нашкодившим котёнком.

Желая защитить и успокоить малышку, чтобы не видеть страданий на её милом личике, я рванула в их сторону, но стражи порядка, прибывшие вместе с представителями опеки, тут же встали на моём пути.

– Не совершайте глупостей, Ветрова, – посоветовал один из них − молодой сержант, окидывая меня равнодушным взглядом. – Кто она вам? Никто! Просто чужой ребёнок. Так и не рыпайтесь, иначе можете влипнуть в такие неприятности, из которых не так-то просто будет выбраться.

Чужой ребёнок… Выражение больно царапнуло по натянутым нервам, поскольку Аришку я давно уже не считала чужой, ведь знала её долгих два года и привязалась к светловолосой малышке всей душой.

– Вы мне угрожаете? – уточнила я, едва сдерживаясь, чтобы не высказать этому нахалу всё, что о нём думаю.

– Ну что вы, как можно, – усмехнулся тот, и от цинизма, промелькнувшего в его взгляде, стало не по себе, – всего лишь предупреждаю.

– Хорошо, если так, а то мне на секунду показалось… – выдохнула я, стараясь не показывать ту бурю эмоций, что бушевала сейчас внутри.

– Вам показалось, уважаемая, – встав между нами, промолвил умудрённый сединами страж порядка, придержав за локоть не на шутку разошедшегося напарника, по лицу которого прошла странная судорога, на миг исказив правильные черты.

– Ну-ну, тише, успокойтесь, – вклинился в разговор адвокат и поверенный хозяина дома − Сергей Валерьевич Шторн, с которым тот дружил уже долгие годы, – давайте обойдёмся без скандалов. Мы же не звери, в конце концов.

Заслышав последнюю фразу, молодой полицейский скривил губы в улыбке, больше похожей на оскал, отчего ледяная волна страха пробежала по позвоночнику от макушки до пяток. Глядя на него в тот момент, я бы не стала утверждать так категорично, поскольку в мужчине и правда чувствовалось нечто звериное.

Тряхнув головой, отгоняя странные мысли, я, воспользовавшись тем, что стражи порядка отвлеклись, кинулась к малышке, не став дослушивать пламенную речь адвоката, заливавшегося соловьём о пользе контроля над эмоциями. Уж не знаю, что отразилось на моём лице, когда я подбежала к Арише, но дородная тётенька тут же отпустила ребёнка и торопливо отступила на шаг.

Не обращая ни на кого внимания, я опустилась перед малышкой на колени и крепко прижала к себе, ощущая, как дрожит её тельце.

– Не плачь, вернётся твой папа и обязательно во всём разберётся, – зашептала я, осторожно поглаживая её по спине, отчего девочка стала постепенно успокаиваться. – Всё будет хорошо, надо только подождать.

Обнимая её, я чувствовала зарождавшееся в душе беспокойство. Отпускать ребёнка не хотелось совершенно, но эти люди, час назад появившиеся на пороге дома вместе с поверенным, показали мне документ, в котором говорилось, что Арина Вяземская должна отправиться в приют, где обязана находиться до дальнейшего распоряжения.

С чем подобное решение было связано, объяснять мне никто не стал, заявив, что это не моего ума дело, поскольку родственницей я не являюсь. А то, что работаю няней… Так это ничего не значит.

Что я могла сделать в подобной ситуации? С представителем опеки, и уж тем более с полицейскими, сильно не поспоришь, да и прискорбный вид заявившегося с ними адвоката уверенности не прибавлял. Но, если честно, я до последнего надеялась, что произошла какая-то ошибка, и Павел Андреевич, Аришкин отец, вернувшись из очередной командировки, обязательно во всём разберётся, с его-то связями и деньгами.

Время шло, и девочка, несмотря ни на что, всё же успокоилась. Отстранившись, она доверчиво заглянула мне в глаза и, сделав глубокий вдох, повернулась к тётеньке из опеки, которая, недовольно поджав губы, распахнула перед ней дверь. Наскоро поправив на девочке шапку и перевязав шарф, чтобы не распахивалось пальто на ветру, я ободряюще улыбнулась, чмокнув её на прощание в разрумянившуюся щёчку. Через несколько минут за незваными гостями, сопровождавшими Аришу, уже закрылась калитка.

Задумавшись, я не заметила, как подошёл Сергей Валерьевич, в отличие от остальных задержавшийся в доме.

– Он не вернётся, – дождавшись, пока другие выйдут за ворота, промолвил мужчина.

– Что? – переспросила я, холодея от ужаса.

– Павел Андреевич Вяземский уже никогда не вернётся, так что советую поскорее собирать вещички и убираться отсюда, пока его родственники не заявили права на этот дом, и не предъявили тебе какие-нибудь липовые обвинения, – выглянув в окно и посмотрев на распахнувшуюся от ледяного ветра калитку, торопливо зашептал тот. – Жалко мне тебя, деточка. Ты даже не представляешь, какая опасность нависла над твоей головой! Послушай старика и улепётывай отсюда без оглядки как можно дальше, сегодня же, сейчас, иначе…

Резкий порыв ветра внезапно ворвался в дом, обдав морозной стужей и осыпав колючим снегом, отчего Сергей Валерьевич побледнел так, что стал одного цвета с кружащими вокруг нас снежинками.

В ужасе отшатнувшись, он кинулся во двор, не сказав больше ни слова, оставив меня в гордом одиночестве удивлённо хлопать глазами. Стоило адвокату покинуть дом, как ветер тут же стих, словно и не бывало, лишь тающий снег на ковре напоминал о случившемся. Странно… Взрослый мужчина испугался обычного порыва ветра? Или не такого уж и обычного?

Бр-р… И о чём я только думаю? Надо поменьше читать фэнтези перед сном, а то мерещится всякое. Вот только интуиция с доводами разума оказалась в корне не согласна, буквально крича о том, что дело тут нечисто.

Передёрнув плечами от пронизывающего холода, я поспешила запереть дверь, тем самым отгородившись от разбушевавшейся стихии. Декабрь в этом году выдался суровым. Хотя изредка и проглядывало солнце сквозь тяжёлые свинцовые тучи, но даже оно не могло ослабить сковавших землю лютых морозов.

Подойдя к окну, я задумалась, глядя на снежные завихрения, кружащие на улице.

Поведение адвоката и особенно его последние слова заставили крепко задуматься. Что же делать дальше? Как правильно поступить? Ясно было только одно – я не хотела, чтобы Ариша воспитывалась в детском доме, если сказанное про Павла Андреевича правда.

За то время, что я проработала в этом доме няней, малышка прочно заняла место в моём сердце, с того самого дня, как впервые её увидела, а было это ровно два года назад – в день её рождения. Именно в то утро, замерзнув, я зашла в маленькое уютное кафе, желая согреться за чашкой кофе, где по счастливой случайности Вяземские праздновали четвёртый день рождения Ариши.

В ту пору мне только исполнилось девятнадцать, и денег в кошельке водилось немного, поскольку родители, занятые после развода своей личной жизнью, казалось, напрочь забыли о существовании дочери, как о неудачном эксперименте их совместной жизни, поэтому пришлось зарабатывать самой. Учёба давалась мне легко, в отличие от тех нерадивых студентов, которые готовы были платить деньги за курсовые, лишь бы не делать их самим. Этим я и пользовалась – днём посещала лекции, а ночью печатала чужие работы, выискивая для них информацию на просторах инета.

Присев за столик, я сразу же обратила внимание на маленькую фурию в праздничном платье, которая носилась по залу, доставляя массу неудобств немногим посетителям, зашедшим в кафе позавтракать. Павел Андреевич, солидный дядечка преклонного возраста, которого я сначала приняла за дедушку девочки, пытался успокоить озорную малышку, но все его попытки так и не увенчались успехом.

У пожилой няни, присутствующей при этом бедламе, в какой-то момент сдали нервы, и, находясь на грани истерики, она потребовала расчёта, заявив, что девочка неуправляема, и работать в такой напряжённой обстановке она не будет. На Аришу эти угрозы не произвели никакого впечатления: она так и продолжала бегать между столиками, наполняя небольшое помещение таким шумом, словно это было делом рук не одного ребёнка, а целого детского сада.

Не знаю, что дёрнуло вмешаться в эту ситуацию, но каким-то чудесным образом Аришка успокоилась, стоило мне с ней заговорить, засмущалась, и, захлопав голубыми глазками, присела на соседний стул, сложив ладошки на коленях. Видя такое дело, Вяземский тут же предложил мне работу няни, обещая приличную зарплату, бесплатное проживание и питание. Даже то, что я студентка, его нисколько не смутило. С тех пор Вяземские стали для меня той семьёй, которой я была лишена из-за раздора между родителями. Да, мне пришлось перевестись с очного отделения на заочное, чтобы больше времени уделять своим обязанностям, но я об этом нисколько не жалела, поскольку с воспитанницей у меня сложились самые тёплые отношения. Иногда казалось, что во мне она видит маму, которой не было рядом, хотя так ли это на самом деле, уточнять не решалась. Да и какая из меня мама?

Свои же чувства к ней я пыталась не анализировать, чтобы не испытывать горечь потери и разочарования, когда придёт время расставаться, поскольку рано или поздно это всё равно произойдёт.

Девочка оказалась умненькой и развитой не по годам. В шесть лет Ариша вполне могла вести светские беседы, проявляя себя настоящей гостеприимной хозяйкой в те редкие дни, когда к Павлу Андреевичу приходили гости, вызывая этим у присутствующих удивление, умиление и восхищение.

Она словно на время взрослела, но стоило дому опустеть, как вновь становилась весёлой и жизнерадостной девчушкой, а те перепады настроения и редкие капризы, случавшиеся иногда, я списывала на то, что малышка росла лишённая материнской ласки.

Что произошло с Аришкиной мамой, почему её нет рядом с дочкой?.. Ответы на эти вопросы я так и не узнала, потому что данная тема оказалась под запретом. Павел Андреевич всегда был предельно вежлив со мной, но как только речь заходила о маме девочки, его лицо мгновенно менялось, словно каменея, и в голосе появлялись металлические нотки, от которых становилось не по себе.

Погрузившись в воспоминания, я поднялась в свою комнату, заменившую родной дом, чтобы собрать вещи, решив последовать совету Сергея Валерьевича и поискать другое пристанище. О родственниках Вяземских мне ничего не было известно, но глупо рассчитывать на то, что кто-либо не заявит на этот дом свои права в свете последних событий. Конечно, вряд ли это будет уже сегодня, но рисковать не хотелось. Тем более задерживаться здесь, в пустом огромном доме, после странного поведения адвоката было жутковато.

Дело близилось к вечеру, когда, собрав вещи, я спустилась на первый этаж. Подойдя к входной двери, потянулась к ручке, собираясь покинуть дом, когда в замочную скважину с обратной стороны кто-то вставил ключ, проворачивая его. Тут же вспомнились обещанные неприятности, поэтому, повинуясь интуиции, я подхватила сумку и метнулась к шкафу. Никогда бы не подумала, что окажусь в ситуации, напоминающей случай из анекдота. Вот только мне сейчас было точно не до смеха.

Глава 2

Входная дверь бесшумно открылась, и по паркету гостиной зацокали каблучки, извещая о том, что незваный гость – женщина. Поднявшись на второй этаж, она прошлась по нему, похоже, заглядывая в комнаты, и не задерживаясь спустилась вниз.

Я слышала, как шаги замерли посреди гостиной, а потом внезапно направились в сторону шкафа, где я нашла себе убежище. Сердце гулко забилось в груди, во рту пересохло, а в висках запульсировала зарождающаяся боль. Страх затопил сознание, нагоняя панику. Почему я так испугалась? Понятия не имела. Казалось, что незваная гостья опаснее ядовитой змеи. Вот только проверять своё предположение мне совершенно не хотелось.

Прикусив губу, я молила провидение отвести от меня опасность и, словно в ответ на мои мольбы, раздался приглушённый звонок мобильного телефона. Странная мелодия, похожая на траурный марш, набирала обороты, и женщина остановилась, чтобы ответить на вызов, когда до шкафа оставались считанные шаги.

– Да, – недовольный голос резанул слух, – я в доме Вяземского. Здесь пусто, так что план, похоже, удался. Эта глупая курица, судя по всему, даже не догадывалась, что Павел оформил её опекуном дочери, решив перестраховаться, когда почуял неладное, поэтому нам очень повезло, что она поверила в тот спектакль, который перед ней разыграли, – женщина замолчала, видимо, слушая собеседника. – Я не собираюсь больше ждать! И не смей мне указывать. Эта мелкая дрянь, дочка Павла, должна сегодня же отправиться вслед за отцом. И когда последний представитель семейства Вяземских исчезнет с лица земли, сила их рода перейдёт ко мне.

Ужас сковал тело от услышанного. Происходящее напоминало кошмар, что мучает по ночам, не давая покоя, вот только проснуться никак не получалось.

Хлопнула входная дверь, известив о том, что незнакомка ушла, а я всё продолжала сидеть в темноте среди плащей и курток, прислушиваясь к царящей вокруг тишине и пытаясь прийти в себя, хотя последнее давалось с трудом.

Из подслушанного разговора многое было непонятно, но то, что Аришке грозила опасность – яснее ясного. Вот только я не знала, куда увезли малышку. В приют? Судя по всему, о ней там даже не знают.

Что же делать? Что же делать? Одна и та же мысль стучала в голове, будто молот о наковальню. Ответа на этот вопрос у меня не было, зато я точно знала, у кого он был. Не зря же поверенный Павла Андреевича оказался сегодня здесь. Этот старый лис точно замешан в историю по самые уши. Не знаю, по собственной воле или по принуждению, но факт оставался фактом. Значит, чтобы найти Арину, мне нужно навестить Сергея Валерьевича Шторна.

Стоило только наметить путь, как паника отступила, уступая место холодному расчёту. Теперь главное не пороть горячку, продумывать каждый шаг, иначе запросто можно угодить в ловушку, поскольку наивным Шторн точно не был.

Выбравшись из шкафа, я направилась в гараж, где среди хозяйских машин стоял мой Матиз, затерявшись на фоне дорогих иномарок, и, вставив ключ в зажигание, нажала кнопку пульта, что открывал ворота.

Снежные вихри ворвались в помещение, окутав машину непроглядной пеленой, тем самым снизив видимость. В другой день в такую пургу я бы носа из дома не высунула, но сейчас готова была на всё, лишь бы спасти девочку от той ненормальной, что не так давно покинула дом, оставив после себя шлейф дорогих духов и отвратительное чувство в душе.

Выбравшись на дорогу, ведущую из элитного посёлка, где проживали Вяземские, я собиралась свернуть на трассу, чтобы добраться до города, когда сквозь пелену снега увидела старушку, стоявшую на обочине.

Седые волосы трепал ветер, а тонкое старое пальто наверняка продувалось насквозь, но она стойко сносила удары непогоды. В одной руке пожилая женщина сжимала трость, а в другой большую авоську, из которой выглядывала наглая кошачья мордочка.

Признаюсь, сначала останавливаться я не собиралась, спеша как можно быстрее поговорить со Шторном, но когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, старушка вдруг шагнула на проезжую часть.

Скрежет антиблокировочной системы раздался раньше, чем я осознала, что нажала на тормоз. Машину слегка развернуло, но всё же удалось вовремя остановиться, буквально в полуметре от женщины. Сердце бешено колотилось в груди, а руки, судорожно сжимавшие руль, слегка подрагивали от волнения.

Переведя дыхание, я уже хотела нажать на клаксон, чтобы привлечь внимание, когда старушка обернулась. На морщинистом лице горел лихорадочный румянец, но не это привлекло моё внимание, а белесые глаза, подёрнутые мутной пеленой, вот только буквально через пару секунд взгляд прояснился. Пока я хлопала ресницами, открывая и закрывая рот, старушка бойко подскочила к машине, распахнула пассажирскую дверь, и, пыхтя, забралась в салон, отчего я удивилась ещё больше, поскольку была уверена, что та заперта.

Буквально минуту в салоне слышалось только недовольное сопение пятнистого кота. Кажется, таких, как он, называли бенгальскими, и стоили они недёшево, что очень контрастировало с весьма скромной одеждой старушки.

– Ну, чего стоим, кого ждём? – вопросила бабуля, да так, словно она была хозяйкой положения. – Трогай, деточка, трогай. Времени у нас не так много.

– Прошу прощения за нескромный вопрос, уважаемая, – кашлянула я, чувствуя себя «не в своей тарелке», – но вы уверены, что нам по пути?

– А ты куда, милая, направляешься? – озорно блеснув карими глазами, поинтересовалась она.

– Эм, я? – промямлила, не сразу найдясь с ответом. – Так это… в город.

– Ну вот, и мне туда же надобно, – кивнула бабуля, изящным движением руки поправив пушистый седой локон, упавший на лицо. – Ну, так чего стоим-то? Мне тут давеча показалось, что ты так летела на своей тарахтелке, что ажной в ушах свистело. Али ты уже не спешишь?

– Эх, ладно, так и быть, – сдалась я, не имея ни желания, ни сил спорить со странной старушкой, – довезу вас до города. Пристёгивайте ремень.

– Чегось? – переспросила бабуля, удивлённо хлопая выцветшими ресницами.

– Ремень безопасности, говорю, пристёгивайте, – указав на свой, а потом на её, уточнила я, немного повысив голос.

В салоне послышалось такое выразительное фырканье со стороны выбравшегося из авоськи кошака, что пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на дороге. Клянусь, так и было! Не сошла же я с ума, в конце-то концов? Хотя, предпосылка к этому, похоже, уже есть. Если мне с самого утра мерещится всякое. Да, Ветрова, дожилась…

Метель понемногу начала сбавлять обороты. По крайней мере, дорогу я видела отчётливо, несмотря на то, что обочина по-прежнему скрывалась за пеленой снега. Вникать в подобные странности времени не было, потому что даже в таких условиях едва справлялась с управлением, временами снижая скорость на особо сложных участках.

– Мда-а, – протянула попутчица, – черепаха и то быстрее передвигается. Мы прогуливаемся или спешим?

– Если не хотите, чтобы мы слетели в кювет, сидите молча, пожалуйста, – огрызнулась я, понимая, что с одной стороны она, конечно же, права, но с другой… Ну, не спец я в этом деле, особенно в подобных условиях. Да, управлять машиной умела, вот только не любила, отчего каждая поездка для меня была мучением, тем более когда рядом сидят и умничают… всякие странные личности.

Мы будто ехали в снеговом туннеле, за пределами которого видимость была нулевой. Заносов на трассе не было совершенно, что казалось невероятным, поскольку наши дорожные службы расторопностью не отличались.

Вцепившись в руль, я не сводила взгляда с дороги, абсолютно уверенная в том, что наша скорость не превышает допустимую, потому что педали газа едва касалась, да и ощущения были прежними, но когда через некоторое время по сторонам замелькали тени высотных домов, как-то уж подозрительно быстро, взглянула на панель приборов.

– Твою ж дивизию, – выдохнула я, плавно нажимая на педаль тормоза, чтоб не улететь с дороги, поскольку стрелка спидометра красовалась на отметке сто сорок километров в час. Как так получилось? Я даже в ясную погоду по хорошей дороге никогда больше девяноста не ездила, а тут…

– Зачем же так эмоционально? – подозрительно захихикала старушка. – Зато уже добрались до места. Только зря переживала.

Покосившись в её сторону, я промолчала. Да и что говорить? Когда сама не могла понять, как подобное могло произойти.

Метель утихла совсем, открывая взгляду пустынные улицы. Дома и машины утопали в сугробах, а на деревьях лежали шапки снега, под тяжестью которого часть ветвей опустилась до самой земли, но дорога, как ни странно, на всём протяжении пути была расчищена настолько, что в некоторых местах проглядывал асфальт. Чудеса, да и только! Что ж, хоть в этом мне повезло.

– Вам где остановить? – спросила я притихшую старушку, рассматривающую город как какую-то диковинку.

– А тебе куда надобно, деточка? – поинтересовалась та.

– К адвокатской конторе, расположенной на берегу реки, – вздохнув, ответила я, понимая, что выходить незнакомка, похоже, не спешила.

– Ой, так и мне туда же, – ответила старушка, сверкнув белозубой улыбкой, которой могли бы позавидовать некоторые звёзды телеэкрана, – надо же, какое совпадение. Не иначе сама судьба соединила наши пути.

– Да уж, повезло, так повезло, – пробормотала я, усмехнувшись, петляя при этом по городским закоулкам.

На город уже опустились сумерки, зажигая огни в окнах домов, когда впереди показалось величественное здание старинного поместья, в котором на протяжении многих лет располагалась адвокатская контора Шторна. И чем ближе мы к ней подъезжали, тем сильнее сдавливало грудь от нехорошего предчувствия.

Заехав на парковку, я остановила машину. Напряжение нарастало с каждой минутой, обостряя чувства, но в какой-то момент на душе вдруг стало спокойнее, словно по мановению волшебной палочки. Сегодня уже произошло столько странностей, что на этой я даже не стала заострять внимание, радуясь самому факту.

Мне редко приходилось бывать в адвокатской конторе, хотя я с точностью могла воспроизвести в памяти большой холл, мраморную лестницу с фигурами львов у самого основания, широкие коридоры, украшенные позолоченной лепниной, и даже расположение комнат. Я без труда могла найти кабинет самого Шторна, вот только почему-то медлила, будто ожидая чего-то. И не то, чтобы боялась, нет… Хотя, о чём это я? Страх присутствовал с самого начала пути, но находился где-то на задворках сознания фоном, так сказать, чтобы не расслаблялась. Просто ни с того ни с сего возникло ощущение, что надо ждать, вот я и сидела, всё ещё цепляясь за руль.

– В жизни часто случаются неожиданные повороты и события, кажущиеся плохими, которые на самом деле могут изменить её к лучшему. Главное – не опускать руки и доверять внутреннему голосу, – торжественным тоном внезапно произнесла попутчица, отчего я вздрогнула, поскольку забыла о её существовании.

– Это вы сейчас к чему? – не отрывая взгляда от заснеженного крыльца величественного дома, поинтересовалась я.

– Да так, мысли вслух, – пробормотала она, вдруг заторопившись. – Ладно, бывай, деточка, авось ещё свидимся.

Хлопнула дверь, и старушка будто растворилась в тени вековых дубов, растущих рядом с парковкой. Эти великаны, тянущие свои ветви к вечернему небу, словно молчаливые стражи взирали на усадьбу, невольно становясь свидетелями целой эпохи, пролетевшей перед ними. Но подивиться чудесам маскировки, которой, похоже, овладела бабуля за годы своей жизни, я не успела, потому что дверь усадьбы распахнулась, являя двух полицейских, которых мне уже довелось видеть сегодня в доме Вяземских. Следом показалась молодая женщина, держащая за руку Аришку.

Сердце сильнее забилось в груди при виде малышки. Растрёпанная одежда, заплаканное лицо… В свете уличных фонарей чётко просматривались все детали, даже хищное выражение, что искажало лицо молодой особы каждый раз, стоило ей посмотреть на девочку.

Поскользнувшись, Ариша замешкалась, и, недолго думая, женщина залепила малышке звонкую пощёчину, да так, что та, не удержавшись, упала на ступени. Слёзы брызнули из глаз моей воспитанницы, но с её губ не слетело ни звука.

Кулаки непроизвольно сжались, а ярость затопила сердце при виде такого обращения с маленьким ребёнком. Вытащив из-под сидения электрошокер, подаренный на день рождения Вяземским, после того как однажды рядом с универом ко мне пристали хулиганы, я выбралась из машины, осторожно прикрыв дверь, чтобы раньше времени не привлекать к себе внимания.

Дурой я не была и вполне осознавала, что мне одной не справиться с этой троицей, но проснувшийся материнский инстинкт по отношению к беззащитному ребёнку гнал вперёд, подталкивая на безумные поступки. Эмоции в тот момент будто отключились, инстинкт самосохранения, похоже, тоже. Лишь одна мысль вела меня, придавая сил и уверенности – я должна была, во что бы то ни стало, спасти маленькую девочку, которая прочно заняла место в моём сердце.