Kitobni o'qish: «Мальчик и танк»

Shrift:

© Дик И. И., наследники, 1970

© Курбанова Н. М., рисунки, 2024

© Составление, оформление серии АО «Издательство «Детская литература», 2024

* * *


Соблюдать тишину!

I

Их было человек двадцать – крымских партизан. В обтрепанных телогрейках, обвешанные автоматами и гранатами, они стояли на горе среди скалистых уступов и жадно всматривались в узкую полоску морского берега. Там, далеко внизу, как одинокий старческий зуб, торчал разрушенный маяк.

Командир отряда – рослый, сутуловатый мужчина средних лет с косматой бородой, с висящими на груди, на веревочке, очками, отвел от глаз бинокль и, протянув его своему соседу, с улыбкой сказал:

– А ну-ка, Фёдоров, кто это там ходит?

Чернявый парень с круглыми голубыми глазами подкрутил на бинокле окуляры и уставился на берег.

– Вам кто нужен? – спросил он. – Тот, что длинноногий, как цапля, или пузатый?

– Нам оба, оба нужны! А может, ты их и по фамилии назовешь?

– Я у них фамилии не спрашиваю, – усмехнулся Фёдоров. – Без паспорта на тот свет отправляю.

– Вот и двоечку заработал! – наставительно сказал бородатый. – Врагов своих надо знать. – И, недовольно взяв у чернявого бинокль, протянул его другому партизану. – А ты что нам, Горегляд, ответишь?

Курносый хлопец в кепке набекрень долго вглядывался в стекла и наконец сказал:

– Тот, что цапля, – самая главная шишка в Севастополе – полковник Карл Эрхард, а пузатый – начальник укрепрайона – майор Харман!

– Молодец! Дай дневник, пятерку тебе! – похвалил хлопца бородатый и обернулся к партизанам: – Значит, так: берем Эрхарда у водопада. Запомните, живьем! Будем его обменивать на Бычко!

– А вы думаете, он еще жив? – с тревогой спросил Фёдоров.

– По последним сведениям – жив! – сказал Гаевой и снова взглянул в бинокль. – М-да… Идут эти голубчики и не чешутся… А ведь скоро десант!

II

– Я вас предупреждаю: русские готовят морской десант для высадки в вашем районе…

– Это кто, арестованный сообщил?

– От него ни слова не добьешься. Нам удалось расшифровать одну радиограмму…

Уже тронулась по весне первая зелень, и в прозрачных ручьях, перепрыгивающих через прибрежную гальку, на миллионы ослепительных искр рассыпалось добродушное теплое солнце.

Полковник Эрхард шагал по звенящей гальке вдоль береговых укреплений. Это был типичный немец – блондин, с неглубокой ямочкой на подбородке, высокий, тонконогий, в новенькой форме.

– …Наше положение в Крыму очень серьезное, – продолжал он, обращаясь вполголоса к идущему рядом с ним майору Харману. – Мы отрезаны. Единственная связь у нас с тылом только морем. Русские рвутся в Крым со стороны Перекопа и Керчи.

Пенный накат взлетал на песчаную полоску и, постепенно теряя свою силу, тонкой прозрачной пленкой подкатывал к сапогам.

Солдаты тянули колючую проволоку, рыли траншеи, перемешивали лопатами цементный раствор в ящиках и складывали из камней доты. Потные, осунувшиеся, изредка перебрасываясь какими-то фразами, они работали механически и безучастно.

– Неприятные сведения… – Харман на секунду остановился, судорожно сглотнул слюну. Толстое лицо его покрылось бисеринками пота. И вдруг, увидев курившего на камешке пожилого солдата со шрамом на щеке, он закричал: – Встать, каналья!..

Солдат проворно вскочил с камня и, пробормотав: «Простите, герр майор!» – ухватился за лопату.

Полковник Эрхард щелкнул портсигаром, протянул его Харману и прикурил сигаретку от зажигалки-пистолета.

– Успокойтесь, Харман, – сказал он. – Дело не так уж безнадежно, как может показаться на первый взгляд. На днях в Севастополь придет большой транспорт с оружием, и нам надлежит соответственно подготовиться к десанту русских.

– Герр полковник, мы уже много лет знаем друг друга… Можно вас доверительно спросить?

– Пожалуйста!

– Зачем нам нужен Крым?

– Предполагаю, что наша оборона Крыма – это борьба за границы Германии. Русские уже в Румынии. И когда они ворвутся в Германию, пощады не будет никому…

При слове «никому» Эрхард обернулся.

За ним шагал крепкий двенадцатилетний мальчуган с русой челкой на лбу в ладно скроенной офицерской форме, в портупее, с пистолетом на боку.

У Хармана по лицу скользнула искренняя улыбка, и он растроганно сказал:

– Боже, как он похож на свою мать. Глаза, рот…

Полковник сжал локоть Харману, и тот сразу умолк.

Но мальчик, игравший с набегающей волной, видно, почувствовал, что разговор зашел о нем, и приветливо кивнул взрослым.

Полковник подсунул свою ладонь под мышку и задорно крикнул:

– А ну-ка, Курт, начнем?

Мальчик моментально подскочил к отцу, который сразу повернулся к нему спиной, и чиркнул мизинцем по его ладони.

– Угадай, каким? – Он растопырил под отцовским носом все пять пальцев.

– Указательным!

– Нет, – засмеялся Курт. – Давай сначала.

Полковник с грустной нежностью посмотрел на сына и обнял его за плечи.

III

Они мчались по весенней горной дороге и снова играли в эту незамысловатую игру на пальцах.

Длинноносый «хорьх» с сафьяновой обивкой на сиденьях стремительно брал крутые повороты и подъемы. За ним неотступно следовал грузовик с автоматчиками.

Сидя рядом с шофером, полковник Эрхард мчался туда, куда указывали дорожные стрелки с надписью: «Sevastopol».

В глазах у него мелькнула тревога, но он делал вид, что ему весело играть с сыном.

За новым поворотом Курт приумолк, загляделся на приближающийся водопад.

– Ну что ты там?! – Отец обернулся с переднего сиденья.

– Красиво! – прошептал Курт.

Полковник просветлел лицом, снял фуражку, сладко сощурился на солнце.

Пейзаж и впрямь был очаровательным: причудливые скалы над дорогой, очертания покатых гор на фоне голубого неба, где-то там, уже далеко внизу, – разрушенный маяк и пенный прибой, а впереди – сверкающий водопад.

И вдруг полковник увидел, как за кустами во весь рост встал человек в кепке набекрень: он взмахнул рукой, и перед носом «хорьха» взорвалась граната.

Шофер захрипел, машину бросило в сторону, и она боком врезалась в скалу.

Огонь партизан обрушился на грузовик. Из него, отстреливаясь, стали выпрыгивать солдаты. Заработал немецкий пулемет. Но минутой позже Фёдоров из «бесшумки» ловко снял пулеметчика.

С дерева, нависшего над дорогой, в «хорьх» прыгнул партизан и рванул полковника за горло. В борьбе они свалились на сиденье.

В эту минуту Курт не растерялся. Он схватил с пола заводную ручку и оглушил партизана. Тут же выстрелил отец.

– Беги! – крикнул он Курту. – Туда! – и указал на скалистый выступ, с которого катился водопад.

Ежесекундно оглядываясь, он с остервенением – автоматом и гранатами – стал прикрывать отход сына. Курт, вытащив из кобуры пистолет, бросился со всех ног к спасительному водопаду. Он забежал за огромный камень, и вдруг притаившийся тут бородатый человек схватил его в охапку.

Однако не так-то просто было взять этого волчонка. От неожиданной встречи он выронил свой пистолет, но, ухитрившись, сбил очки с носа бородатого, потом ударил его сапогом в солнечное сплетение.

Ослепленный партизан охнул и схватился за живот.

Курт поднял с земли свой пистолет, но выстрелить не успел. Подоспевший Горегляд дал ему пинка, и мальчишка рухнул под водопад.

Горегляд подхватил его за шиворот, поднял над землей и занес над головой кулак. Но тут услышал хрип бородатого: – Не бей!

Пока одна группа партизан вела бой с немецкими автоматчиками, другая окружила полковника. И тогда он, согнувшись, перебежал дорогу, прыгнул в кусты и покатился в пропасть. Партизан в папахе бросился за ним вдогонку, но, сраженный вновь заговорившим немецким пулеметом, тихо опустился на дорогу.

Пулеметчик парализовал налет, и партизаны, услыхав крик бородатого «отход!», отстреливаясь, стали отступать в горы.

Горегляд тащил за собой взлохмаченного и помятого Курта.

IV

По партизанскому лагерю Курт шагал, ни на кого не глядя. Но постепенно в его глазах, сначала мрачных и злобных, стало проскальзывать удивление.

Возле шалашей дымились костры. Партизаны на солнышке варили еду, штопали гимнастерки. Сапожник на колодке обстукивал починенный ботинок. Горбоносый парикмахер стриг машинкой молодого парня в майке. А один партизан, чистивший винтовку, даже дружелюбно подмигнул:

– Что, брат, попался?

И над всем этим мирным становищем плыла нехитрая песенка: «Синенький скромный платочек…» Ее пел под гармошку приятный детский голосок.

Бородатый с Куртом шли вдоль кустов. И вдруг песенка оборвалась.

Курт поймал за кустами взгляд синих глаз какой-то девчонки. Он видел только ее голову – вздернутый нос, тонкую, вытянутую шею, и, чем ближе он подходил, тем любопытнее становился девичий взгляд – добрый и доверчивый.

Девочка из-за кустов тоже видела лишь голову Курта – его лицо, русую челку на лбу. Она улыбнулась и смущенно отвела глаза в сторону.

Курт не выдержал – кивнул девочке, словно поклонился.

Бородатый обогнул кусты и привел пленника к деревянному столу со скамейками, возле которого дымилась печка, сделанная из бензиновой бочки.

Девочка в широченной телогрейке и стоптанных сапожках с недоумением оглядывала офицерика, потом засуетилась: сняла с плеча легкую гармошку, смахнула тряпкой яичную скорлупу со стола, убрала в коробку разбросанные шахматные фигурки.

– Ой, дядя Сим, – наконец спросила она бородатого, – откуда такой артист? Вы что, его засылать к немцам будете?

– А чего его засылать? Он сам немец! – сказал, улыбнувшись, командир отряда.

– Да вы неправду говорите! – Девочка протянула Курту руку и весело сказала: – Саня Бычко!

Курт в раздумье посмотрел на дядю Симу, потом на протянутую руку и нерешительно пожал ее: – Курт.

– Вот и прекрасно. Звоночек, – сказал дядя Сима, – его, оказывается, Куртом зовут. Теперь дай ему что-нибудь перекусить. Будешь есть? – обратился он к Курту.

Тот пожал плечами. – Я не понимай.

– А ням-ням не хочешь? – с иронией сказала девочка. – Манную кашку – за папочку и за мамочку?

– Слушай, Сань, да ведь он действительно немец. К нам в плен попал… – Фаши-ист?! – с изумлением произнесла Саня.

– Яволь, яволь, – хмыкнул Курт.

В душе у Сани словно что-то оборвалось – лицо посуровело, глаза потускнели.

– Я кормить его не буду! – тихо сказала она и с грохотом разбросала по столу шахматы.

– Звонок! – повысил голос дядя Сима. – Ты у кого училась?! – И, кивнув Курту «садись!», сам сел за стол и натянул на нос очки. – Та-ак… – Он вынул из планшетки тетрадь и карандаш. – Значит, тебя Куртом зовут? А полковник Эрхард – это кто? Твой отец? Фатер?

Курт кивнул.

– А как ты в Крым попал?

– Я не понимай.

– Санечка, – дядя Сима обернулся к девочке, которая уже подбрасывала в печку хворост, – все-таки принеси ему что-нибудь: ну тушенки, что ли.

Сказал и искоса взглянул на мальчика. Курт невольно проглотил слюну.

Саня вытаращила глаза.

– Да вы что?! У вас тушенка для раненых!

– А он все-таки немного понимает по-русски, – сказал дядя Сима. – Понимает… только зря прикидывается…

– А вы дайте ему вот этим, он сразу по-нашему заговорит, – посоветовала Саня и показала увесистую палку.

– Саня! – укоризненно сказал дядя Сима и обратился к Курту: – Ну и откуда ты родом?

Его добродушный тон, видно, подкупил Курта – не секреты же он выведывает.

– Берлин! – ответил Курт.

– И давно здесь?

– Я прилетель половина год назад.

– А для чего твой отец приезжал к Харману?

– Я не знай.

– Ну положим… Значит, ты сейчас ехал в Севастополь?

Курт кивнул.

– И на какой ты там улице живешь?

– Южный бухта…

– А ты что-нибудь слышал о судьбе нашего партизана?

Саня застыла на месте.

Курт задумался, вроде бы что-то вспоминая, но потом сказал:

– Я не знай.

– Ну хорошо, верю, – согласился дядя Сима. – А какие в бухте сейчас корабли стоят?



– Я не помнил. Много…

Саня поставила на стол вскипевший чайник, принесла полбуханки хлеба, два яйца, соленых огурцов, открытую банку тушенки и демонстративно подтолкнула еду к Курту:

– Подавись!

В кустах показалась голова Горегляда.

– Товарищ командир, можно вас на минутку?

– Что такое? – подойдя к нему, озабоченно спросил дядя Сима.

– Радиограмма из штаба флота, – прошептал Горегляд. – Сегодня ночью к нам приходит подводная лодка.

– Звонок, посмотри за ним. – Дядя Сима обернулся к девочке и пошел за товарищем.

Саня достала из-под кучи хвороста автомат и, указав им на хлеб, строго сказала Курту:

– Ешь!

Мальчик посмотрел на свои руки и встал из-за стола.

– Куда?! – Саня тряхнула автоматом.

Курт не обратил на этот крик внимания, подошел к рукомойнику и вымыл руки. Потом аккуратно вытер их носовым платком, снова сел за стол и, не глядя на девочку, крутанул яйцо. Оно было сырым.

– Зальц! – требовательно сказал Курт и сделал в яйце дырочку.

– Что? – не поняв его, спросила Саня.

– Золь, золь…

– Соли нет, закусишь огурцом.

Курт воткнул в мякиш хлеба яйцо, вытащил из кармана складной ножичек и, обтерев его носовым платком, нарезал огурец ломтиками. Раскрыл вилочку, подхватил ломтик огурца и, опрокинув яйцо в рот, стал его высасывать.

– Значит, ты прилетел сюда, чтобы крымских яблочек поесть, да? – с издевкой спросила Саня.

Курт не ответил. Ел он, как аристократ, не торопясь, со вкусом. Это явно бесило Саню.

– Прилетел за яблочками, а сам по загривку получил, – не отставала она.

Курт молчал.

– Ты будешь отвечать или нет? – Саня даже стукнула автоматом по столу.

– Дюра! – коротко ответил Курт.

– Сам дурак! – отпарировала Саня и добавила: – А будешь оскорблять, я тебя – во! Понял?! – И она показала глазами на автомат.

Курт мгновенно вырвал у нее из рук автомат, забросил его в кусты и снова, как ни в чем не бывало, стал есть.

Саня опешила.

– Ты! Да я тебя! – крикнула она и запустила в Курта яйцом.

Желток с яичной скорлупой пополз по лицу.

Курт, схватив Саню за телогрейку, подставил ей подножку, но Саня вцепилась в него, и оба они свалились на землю.

– Урод несчастный! – шипела Саня. – Немец вшивый!

– Глюпый голова! – хрипел Курт. – Звонок!

Выскочив из-за кустов, к ребятам подбежал дядя Сима.

– Цыц! – закричал он и стал их растаскивать. – И не стыдно тебе с девочкой драться? – выговаривал он Курту. – А ты хороша, кто же так с пленным? – грозил он пальцем Сане.

Взъерошенные, исцарапанные ребята, сжав кулаки, с ненавистью смотрели друг на друга.

V

В эту же ночь, когда над партизанским лагерем гремела гроза, в небольшой пещере, освещенной тусклым огоньком коптилки, совещались трое: дядя Сима, Горегляд и Фёдоров.

За их спинами, в уголке, на деревянных ящиках, прикрытая истрепанным одеяльцем, крепко спала Саня.

– Мы можем, конечно, обменять этого Курта, – говорил командир. – Но неизвестно – жив ли после боя его отец? А если нет, то кому он там нужен, этот пацан? Я узнал: мать-то у него погибла. И вот что мне думается: мы должны достать новых заложников, а Курта надо отправить на Большую землю.

– От войны подальше? – иронически спросил Фёдоров.

– А почему бы и нет? От войны подальше.

– Ладно, бог с ним. – Горегляд махнул рукой. – Тогда вот что, – он обратился к Фёдорову, – пойдем к морю, держи его за руку покрепче. Еще удерет в темноте.

Фёдоров достал из кармана кусок веревки и молча помахал им в воздухе.

– Тоже верно. Ну, пошли?

– Постойте, братцы, – вдруг тихо сказал командир. – Вот сижу и думаю. А не отправить ли нам на Большую землю и эту… – Не оборачиваясь, он указал большим пальцем за спину, туда, где спала Саня. – Вместе с Куртом. А?

– Да вы что, Серафим Петрович! – изумился Горегляд. – Всю войну с нами прошла.

– Нет, действительно, а что ей тут делать: с питанием туго, учиться негде. Под боком фашисты.

– Эх, Серафим Петрович, не ожидал от вас, – огорченно сказал Фёдоров. – Вы-то ей вроде как отец родной стали. А сейчас что говорите?

– То и говорю. А вдруг не убережем? Не хочу грех на душу брать… Иди, буди ее.

– Я не пойду, – ответил Горегляд.

– Тогда – ты! – сказал командир Фёдорову.

– Хоть на губу сажайте, будить не стану!

– Эх, бусурманы, а еще помощниками называются! – сердито сказал командир. – Всё на одного взваливают, – и на цыпочках подошел к Сане. Посмотрел на ее личико, почесал в раздумье бороду, оглянулся на партизан, ища у них поддержки, а потом тронул девочку за плечо: – Сань! Сань!

– Да ладно уж, не трогайте ее. Ну что вы?! – прошептал Горегляд. – В школе учил, а сам детям спать не дает.

Но, видно, чтобы уже не отступать, командир громко сказал:

– Боевая тревога!

Саню словно подбросило с постели. В полусне, не глядя на взрослых, она быстро натянула сапожки, надела через голову юбчонку, потом кофточку, телогрейку.

– Карательный отряд?! – испуганно спросила она.

– Да нет, не волнуйся. Слушай меня внимательно, – начал было дядя Сима. – Сейчас, это, ты… ну, значит, вместе с нами… пойдешь погулять… – И запнулся.

– Ага… Тут, недалеко… Одна нога там – другая здесь…

Секретное задание, – сам не зная что, забормотал Горегляд.

– И гармошку захвати, – буркнул Фёдоров.

Взрослые переглянулись – вот заврались!

– А зачем гармошку-то? – с недоумением спросила Саня.

Командир незаметно показал Фёдорову кулак.

– Это он так… Сам балалайка, вот и вспомнил про гармошку, – сказал он и, откашлявшись, добавил: – В общем, Курта на подводную лодку будем сдавать. А ты как от детей пойдешь… это… свидетелем будешь. Ясно?!

VI

Полковник Эрхард с забинтованной головой сидел в кожаном кресле за широким дубовым столом и холодным жестким взглядом осматривал арестованного – стройного человека с лысеющей головой. Его лицо было бледным, изможденным.

Арестованный словно не замечал полковника – смотрел в окно, за которым расстилалась синяя гладь моря.

– Я звал вас, Бычко, – сказал полковник, – чтобы вы мне помог. Вы слушай меня!

– Слушаю, слушаю, – не поворачивая головы, ответил арестованный.

– Я должен вас расстрел… Вы есть с точка зрения наш закон – бандит. Но я в этот случай буду с вами по-другому сказайт, и вы в мой правда может верить. Англичан бросал бомба в наш дом, и жена погиб… Да, да, погиб. – Лицо полковника было бесстрастным. – Я привез мой сын в Крым, он жил в мой комната. А теперь, – голос Эрхарда стал железным, – ваш партизан после стрельба схватил мой сын и увел его в гору. Где он сейчас, я не знай.

– Ясно, – откашлявшись, сказал арестованный. – Но я же не партизан… Я же вам говорил.

– Мы нашёль у вас листовка! – строго оборвал его Эрхард. – Вы имель оружие! – И, помолчав, вдруг добавил: – Но я вас отпускай!

Арестованный с изумлением посмотрел на него.

– Вы может уходить, – закончил полковник, – подайте… мой сын! Сюда! Здесь!

– Так что же вы хотите – обмен?

– Да.

– Я ничего не знаю ни про партизан, ни про вашего сына…

– Мы вас провожай туда!

Бычко безучастно пожал плечами – делайте что хотите!

VII

Берег исчез за кормой ялика. Над морем хлестала гроза с ветвистыми вспышками молний и оглушительными раскатами грома. Черный мрак лежал над водой. На руке дяди Симы, подсвеченный карманным фонариком, поблескивал компас.

Саня и Курт, отвернувшись друг от друга, сидели на дне ялика, как нахохлившиеся воробьи. – Ты вот что, Сашечка, – говорил дядя Сима, – на всякий случай запомни мой адрес: Ялта, возле домика Чехова… Там меня каждый знает.

– А зачем мне это?

– Ну мало ли что, – пояснил Горегляд, налегая на левое весло. – Война скоро кончится, ты и заглянешь в гости… ватрушек поесть…

– Я ватрушки не люблю, – ответила Саня.

– Что тебе, бутылку поставить?! – пошутил Фёдоров, работая правым веслом. – Это ты пей на здоровье. А я и так от дяди Симы никуда не денусь. И вообще, зачем вы меня взяли? Не могли уж одни управиться?

– А как же, ему-то одному скучно, – усмехнулся Горегляд, кивнув на Курта. – Охота мне была под гармошку его сдавать!

Полыхнула молния, и вдруг Саня, увидав впереди себя вздымающуюся гору воды, с черным силуэтом рубки подводной лодки, закричала:

– Наши, наши!


Ялик пришвартовался к борту подводной лодки, и матросы в «канадках» с капюшонами быстро стали сносить в надутый ими резиновый понтон тяжелые ящики.



Саня перепрыгнула из ялика на понтон к Фёдорову и Горегляду и стала помогать им в приемке оружия.

Дядя Сима, подтолкнув Курта, перебрался с ним на подводную лодку и, держась за поручень, направился к рубке. На ней в центре звезды белой краской была выписана цифра «15».

Волны заливали верхнюю палубу. На лодке стучали дизели – шла подзарядка аккумуляторных батарей.

Командир подводной лодки, изредка освещаемый молнией, – коренастый, плечистый, в «канадке» с наброшенным капюшоном, – возле рубки покуривал трубочку, прикрыв ее ладонью.

– Здравствуйте, товарищ! – добродушно поздоровался дядя Сима. – Поздравляю с хорошей погодой.

– Мечта! – сказал командир и протянул руку, представился: – Капитан-лейтенант Волков!

– Гаевой. – Дядя Сима пожал ему руку.

У подводника было смешное доброе лицо с черными усиками. Живые, чуть с лукавинкой глаза смотрели спокойно и внимательно.

– Тут вот какое дело, – сказал дядя Сима. – Немчонка, вот этого, у отца мы отбили, отвезите на Большую землю.

– Беру, – коротко ответил Волков, оглядев Курта.

– Спасибо… – Дядя Сима замялся, вздохнул и добавил: – А еще одного человечка не прихватите?

– Вы что, у них детский сад в плен взяли?

– Нет, это уже своя… русская…

– Женщина?!

– Звоночек… девочка…

Волков задумчиво пососал трубку, потом с юморком, переходя на «ты», сказал:

– Вот свалился на шею! Ладно… Где он там, Звоночек?

Веди ее на борт!

Впрочем, приказав матросу проводить Курта в лодку, Волков сам пошел на корму встречать девочку.

– Только вы уж с ней как-нибудь пообходительнее, – предупредил дядя Сима, шагая за Волковым. – Мы ей – ни слова о Большой земле, – и крикнул на понтон: – Эй, Сань, иди сюда! Тут капитан с тобой хочет познакомиться!

Девочка живо перемахнула с качающегося понтона на борт лодки и уставилась на Волкова.

– А гармошка где? – спросил дядя Сима.

– В ялике…

– Горегляд, подай гармошку, – попросил дядя Сима и, получив ее, представил девочку командиру: – Ну, вот она… Поет как соловей-пташечка.

– Ну что ж, хорошо, – с улыбкой сказал Волков. – Шефский концерт нам дашь?

– Могу и шефский! – задорно тряхнула головой Саня и, взглянув на рубку, воскликнула: – Ой, а что это у вас здесь «пятнадцать»?

– Это мы столько кораблей потопили, – со сдержанной гордостью ответил Волков.

– О-го-го! – нараспев сказала Саня. – А они вас?

– Да всяко бывало. Но, как видишь, до последней приборки бог не доводил.

– А что это такое – последняя приборка?

– Люди гибнут, но чтоб на корабле все чисто было – такая традиция на флоте.

– Ну-у! – удивленно протянула Саня.

Дядя Сима вдруг присел перед ней на корточки, потряс ласково за плечи.

– Эх, Звоночек, Звоночек… – дрогнувшим голосом сказал он. – Ну, не робей! – И, поцеловав девочку в нос, прыгнул в ялик.

Горегляд с силой оттолкнулся веслом от подводной лодки – и за яликом на буксире потянулся тяжело груженный понтон.

– Дядя Сима, а я?! – спросила Саня и кинулась к борту. Но ее вовремя за рукав ухватил командир. – А меня?!

А меня, дядя Сим?! – отчаянно завопила Саня и стала вырываться из рук Волкова. – Предатели! Я вам так не дамся!

– Ой, кто предатель?! Ты что, забыла, – а шефский концерт?! Волков ловко перебросил визжавшую девчонку через свое плечо и по узкой палубе понес ее к рубке.

Bepul matn qismi tugad.

32 320,94 s`om
Yosh cheklamasi:
12+
Litresda chiqarilgan sana:
02 may 2024
Yozilgan sana:
1970
Hajm:
110 Sahifa 17 illyustratsiayalar
ISBN:
978-5-08-007135-5
Yuklab olish formati:
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 4,8 на основе 54 оценок
Matn
Средний рейтинг 4 на основе 3 оценок
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 4,7 на основе 42 оценок
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 4,3 на основе 35 оценок
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 4,7 на основе 70 оценок
Matn
Средний рейтинг 5 на основе 10 оценок
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 4,3 на основе 15 оценок
Matn
Средний рейтинг 4 на основе 10 оценок
Matn
Средний рейтинг 4,7 на основе 38 оценок
Matn
Средний рейтинг 4,6 на основе 64 оценок
Audio
Средний рейтинг 3,3 на основе 9 оценок
Matn
Средний рейтинг 4,8 на основе 5 оценок
Audio
Средний рейтинг 4,9 на основе 10 оценок
Matn, audio format mavjud
Средний рейтинг 5 на основе 11 оценок