Kitobni o'qish: «Изгнанница. Проверка истинности»

Глава 1. Отъезд

Пять утра. Солнце ещё не встало. Тусклые фонари освещают станцию. Сонные возничие сидят возле дилижанса и ждут, когда пассажиры попрощаются с провожающими и займут свои места.

Багаж давно уложен. Провожающих не так-то и много, как и пассажиров.

Сразу сажусь в дилижанс. Меня никто не провожает. Даже Дэрек Дранге.

Вот кого я меньше всего хотела бы видеть сейчас, когда сердце разрывается от боли, так это его. Присутствие дракона сделает отъезд ещё более невыносимым.

Мне пришлось его обмануть, сказать, что уезжаю в семь часов утра. Не могу ещё раз с ним прощаться, иначе моя душа разлетится на тысячи маленьких лоскутков, которые будет уже не собрать. Мы попрощались вчера. Пусть всё так и останется. Не думала, что прощание так тяжело мне дастся.

Вернувшись в свою комнату в общежитии, я проплакала до утра. Сегодня я сижу в дилижансе злая, не выспавшаяся, с красными глазами, воспалёнными от слёз.

Не знала, что я так сильно привязалась к Дэреку. Думала, что сильная и смогу в одиночку преодолеть все беды, посланные моими глупыми поступками.

Можно клясть судьбу, но я-то знаю, что сама виновата в том, что случилось. Сколько буду жить, столько же буду благодарить генерала Дранге за помощь и проклинать за то, что разлучил меня со своим сыном.

Отец Дэрека поддержал меня в то время, когда моя семья отвернулась от меня, когда я оказалась на грани фола и лишение магии было так близко.

Но и цена за спасение велика. Слишком велика. Но мне пришлось её заплатить: любовью, семьёй и работой в столице. Боги, как же больно! Мучительно даже думать о том, на что я себя обрекла.

Моя душа растерзана предательством родных. Сердце разорвано на тысячи осколков разлукой с Дэреком, моей первой любовью. От меня осталась только оболочка. Я хожу, разговариваю и даже улыбаюсь, но это не я.

Настоящая Наиля умерла в тот день, когда объявили о моей вине. Когда отец бросил мне мимоходом «У меня нет дочери». Когда узнала, что нам с Дэреком не быть вместе.

Слёзы снова подступают к глазам. Надеялась, что я уже всё выплакала за этот год. Смахиваю их. Не хватало ещё расплакаться прямо в дилижансе.

Дыхание перехватывает. Тяжело дышать, не хватает воздуха. Хватаю ртом воздух, расстёгиваю верхнюю пуговицу на блузке, ослабляя ворот.

Лучше не становится, особенно когда в последний раз смотрю на столицу. Тирс – город, где начали осуществляться мои мечты и где они разбились вдребезги. Даже осколков не осталось.  Больше я не увижу его.

Больше не буду мечтать. Запретила себе. Слишком мучительно выдирать мечты с мясом и кровью из души. Мои раны только затянулись, рубцы ещё ненадёжны, и с каждым новым напоминанием могут разойтись, заливая душу кровью.

Да и какие мечты у изгнанницы. Ссыльной, только чудом оставшейся с магическим даром.

И за это чудо тоже нужно заплатить. Очень дорого. Не торгуясь.

Цена моей магии жизни – расставание с любимым мужчиной. Я должна показать ему, что он для меня ничего не значит. Но это выше моих сил.

Каждая клеточка моего тела тянется к нему. Да я дышу ради него.

Но всё же выбрала магию. У меня не было выбора, как и у него.

Дэрек Дранге. Боевой маг из клана Огненных драконов. Моя первая любовь.

Такой сильный, красивый и такой самоуверенный, как и все мужчины. Неужели он думал, что нам позволят остаться вместе? Какой бы истинной я для него ни была. Как бы не так! Его отец, генерал Дранге не позволил. Как же вовремя вмешалась магия жизни, породнив нас.

Меня засунули в забытую богами дыру в Восточном Пограничье на границе с Вольным краем только с одной целью – разлучить с Дэреком. Да этого городка даже на карте нет и найти меня там ему будет невозможно.

Не удивительно, что там постоянно не хватает целителей.

Только мне нужно выдержать ещё одно испытание – встречу с родной семьëй. Я хочу посмотреть в глаза отцу и матери, которые так легко отреклись от меня, когда я не смогла помогать им деньгами.

Не знаю, зачем я еду туда. Терзаться снова и снова. Вспоминаю все те неприятные слова, что наговорила мне мать и не могу сдержать слёз.

Закрываю глаза. Пассажиры потихоньку рассаживаются по своим местам, и дилижанс трогает с места.

Я не спала всю ночь. Мерный ход лошадей меня убаюкивает, и я засыпаю.

– Ты думала, что от меня так просто убежать? – знакомый голос шепчет мне на ушко. Я распахиваю глаза и оказываюсь в нежных объятиях Дэрека.

– Как ты здесь оказался? – удивлённо шепчу я, а он закрывает мои губы жарким поцелуем.

В этом весь Дэрек – нетерпеливый, предпочитающий действовать, а не говорить.

Я уже почти забыла, какое влияние он оказывает на меня. Как его страстные поцелуи плавят мозг, а нетерпеливые ласки воспламеняют кожу. Не могу даже представить никого другого рядом с собой. Как бы мне хотелось прошептать ему: «Мой дракон». Но он никогда не будет моим. Я уже почти смирилась. А он всё испортил, догнав меня и подарив надежду.

– Я дракон, ты забыла? – шепчет страстно он мне на ушко. Проводит большим пальцем по моей нижней губке, очерчивает контур лица. – Тебе от меня не скрыться, Наиля. Даже не пытайся. Признавайся, в какую дыру заслал тебя мой отец?

Мотаю головой. Не могу сказать. Я обещала молчать за призрачную надежду вернуться когда-нибудь в столицу.

Глава 2. Прощание с Дэреком

На нас с интересом смотрят пассажиры дилижанса. Дэрек подхватывает меня на руки и выносит на улицу. Останавливается в тени деревьев, но не спешит ставить меня на землю.

С лёгкостью укачивая меня на руках словно ребёнка, он вызывает во мне такую бурю нежности, что хочется в ответ со всей силы сдавить его объятиях.

Но мне нельзя показывать своих истинных чувств, иначе я жёстко поплачусь. Рассказывать о моём обещании, данном его отцу, я тоже не могу. А лгать Дэреку мне мучительно.

– Твой отец не при чём, – всё же лгу я, не глядя Дэреку в глаза. – Император отдал такой приказ.

На нас в окна с интересом смотрят пассажиры дилижанса. Я прячу смущённое лицо на груди Дэрека. Неудобно разговаривать, когда ты под прицелом любопытных глаз.

– Остановка для всех, – рявкает Дэрек и из кареты, как горошины из стручка, выскакивают и устремляются к зданию станции мои попутчики.

Дождавшись, когда мы останемся одни, Дэрек заявляет:

– Наиля, отголоски истинности позволяют мне определить, что ты лжёшь мне, – его голос на удивление спокоен.

Вот только глаза пылают гневом, зрачок становится вертикальным. Ноздри расширяются. Дракон начинает оборот. Как же мне его остановить? Дракон совершенно не желает себя контролировать.

– Остановись, Дэрек, я не лгу, – меня начинает трясти от его эмоций, которые почему-то передаются и мне. Мне бы со своими справиться, тоску Дэрека я не вынесу.

– Это не истинность, это магия жизни, которая нас связала. Я тоже тебя чувствую, – пытаюсь его успокоить, а саму корёжит от безнадёжности наших чувств.

– Наиля, нельзя же быть такой наивной, – возмущённо говорит он, но оборот всё останавливает, взяв себя в руки. – Это истинность, я знаю. А тебя убедил мой отец, что это магия жизни.

Да, какая разница, что это, надрывно кричит моя душа. Нам всё равно не быть вместе. Не проще ли всё забыть, а не терзать моё зарубцевавшееся сердце раз за разом. Я же тоже живая, сколько можно выворачивать душу наизнанку и раздирать её в клочья? Почему он меня не жалеет? Зачем всё это, что даст, если снова и снова повторять одни и те же вопросы и слышать одни и те же ответы…

– Дэрек, ты обманываешь и себя, и меня, – устало говорю я. – Вселяешь в нас пустую надежду. Я тебе, как целитель говорю, что действие магии жизни легко спутать с истинностью.

Он упрямо смотрит на меня. Дракон, которого проще вынести с поля боя мёртвым, он не привык сдаваться. Самое страшное, что я не лгу. Действие магии жизни и проявление истинности можно различить только по взаимному физическому притяжению, да по проявлению метки.

Я не знаю, начала ли проявляться его метка, как не чувствую её проявления у себя. Но это долгий процесс, если истинные не познали близости.

Но об этом я ему не скажу, если Богине-матери угодно, то он сам узнает. Мне же нужно держать слово, данное его отцу.

– Мне нравится твоё «нас», – он нежно проводит рукой по моим волосам, задерживая локоны в руке, рассматривая, как играет солнечный свет в волнистых прядях.

– Так куда тебя заслал император? – Как бы между прочим равнодушно спрашивает он.

До чего ж настырный дракон, этот Дэрек Дранге. Но мне так просто не подловить, но и лгать ему я устала.

– Я не могу тебе этого сказать, – честно отвечаю я, – иначе я лишусь магии.

Моё признание разозлило его. Я читаю это в его вертикальных зрачках. Вот только на лице его подлинные чувства не проявляются.

– А если ты останешься хорошей девочкой, – ласково, но осуждающе шепчет Дэрек, а у меня от его голоса мурашки по коже. – Будешь исправно содержать семью, откажешься от нашей истинности, то какая награда тебя ждёт?

Его слова полоснули острым ножом по едва затянувшимся ранам. Приступ удушья снова скручивает меня в узел. Учащённое сердцебиение грозит разорвать грудную клетку. Я теряю чувство реальности, меня засасывает в чёрную воронку, из которой я не могу вынырнуть. Задыхаюсь, хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

– Не будет никакой награды, – с трудом выдавливаю я из себя слова. По-прежнему трудно дышать, а сердце разрывается от невыносимой боли.

Зачем он снова мучит меня? Я даже не знаю, какой бы сделала выбор между любовью Дэрека и магией. Мне не оставили выбора: либо ничего, либо магия.

– Я уже получила награду: возможность закончить академию и получить диплом. Мне оставили магию.

Дэрек понимающе смотрит, словно читает в моих глазах то, что я не могу сказать. Кивает. Он действительно понимает, что я чувствую.

К дилижансу подходят возницы, из здания с опаской выглядывают мои попутчики.

– Лэйра, нам пора, – осторожно приближаясь, оповещает меня кучер. – С минуты на минуту мы отправляемся.

Я киваю и направляюсь к карете. Дэрек удерживает меня за руку.

– Не думай, что я смирюсь с твоим решением, – в его голосе звучит непоколебимая решимость. – Всё равно я найду тебя, Наиля.

– Бесполезный разговор, Дэрек, – мрачно отвечаю я. – Нам никогда не быть вместе. Просто позволь мне забыть тебя, и сам забудь. Не мучь ни себя, ни меня.

– Никогда, слышишь, Наиля, никогда я не смирюсь, – упрямо повторяет он, и непокорная прядь волос падает ему на глаза.

С деланым равнодушием я пожимаю плечами и скрываюсь в дилижансе. Экипаж трогается с места, я выглядываю в окно. Дэрек стоит и смотрит вслед.

– Тебе придётся смириться, – кричу я на прощание. Я вижу, как он мотает головой.

Глава 3. Встреча в родительском доме

Конечная станция нашего дилижанса – Амбара, мой родной город. Всё время в пути, я металась между желанием вновь увидеть родителей и страхом, что меня не пустят даже на порог.

Для них я недостойная дочь, покрывшая честь рода позором. Вместо престижного места в госпитале в столице или Министерстве магии я еду в богом забытое место. И теперь не смогу помогать им деньгами.

Иногда, мне кажется, что родись я без магического дара, моя жизнь была бы намного проще. Не было бы завышенных ожиданий и требований, как к моим братьям и сёстрам.

Я единственная в семье за последние несколько поколений родилась магически одарённой. С меня и спрос особый.

На полном серьёзе я размышляла о том, стоит ли мне заходить в родительский дом, где меня не хотели видеть. Воспоминания о последнем годе жизни разрывали мне сердце чувством вины. Я позволила себе расслабиться и думать только о себе и учёбе.

За год прошла трёхлетнюю учебную программу и с блеском сдала экзамены за полный курс обучения в академии магии Вейсен. Мне удалось стать лучшей выпускницей. Получить золотой посох, увитый лозой винограда, где листья – изумруды, а ягоды синие сапфиры. Такие знаки отличия получает не каждый целитель. За всю историю академии всего три целителя удостоились его и все они были магами жизни, как и я.

Смотрю в окно. Выгоревшие на солнце степи за окном навевают мрачные мысли о собственном одиночестве. Я как ковыль, который вырос, порадовал божественным цветением и сгорел дотла на солнце.

Если честно, то я просто боюсь показаться на глаза своей семье. Не смогу видеть разочарование в глазах мамы. Презрение в глазах отца я уже видела. Весь год просыпалась в холодном поту, когда мне снился этот взгляд.

Нет, не пойду домой, мне и так хватает негатива. Дождусь ночного дилижанса в Тебих и уеду, никем не замеченной, наконец-то решила я, когда карета остановилась на станции родного города.

Ничего не изменилось, я осторожно выглядываю в окно. Всё те же милые домики на окраине, утопающие в цвету розовых кустов. Дилижанс останавливается на обшарпанной станции, диссонирующей с общим цветущим видом городка.

Жители Амбары не любят покидать её. Большинство обитателей городка никогда не выезжали за его пределы и считали станцию символом предательства их убеждений. Никого не интересует, что она работает и наоборот. В город приезжают новые люди, которых, впрочем, здесь тоже не слишком жалуют.

Я выхожу из дилижанса одной из последних. Мне торопиться некуда. Становлюсь в очередь на выдачу багажа.

– Добро пожаловать домой, Наиля, – услышала я за спиной голос младшего брата и саквояж выпал из рук. Как же они узнали, когда я буду в городе?

Уоррен с лёгкостью подхватил мой багаж с земли. Взглянул в мои полные боли глаза, бросил саквояж и порывисто обнял.

– Всё пройдёт, сестрёнка, – прошептал он. – Может, это и к лучшему.

Я всхлипываю ему в плечо, намочила рубашку, а Уоррен только гладит меня по спине и что-то ласково шепчет.

Вот бы в тот день, когда мне выносили приговор, вместо отца приехал Уоррен. Может, я бы не так переживала, а родители к тому времени отошли от известия, что я больше не смогу присылать им деньги.

Деньги, опять эти деньги. Любовь родителей строилась на том, сколько я могу принести денег. Нет денег – нет любви.

Уоррен сдаёт громоздкие чемоданы и саквояж в камеру хранения на вокзале, чтобы уехать вечерним дилижансом.

Он мягко берёт меня под руку и ведёт к дому. Как же вырос мой младший брат. Уже выше меня на голову. На следующий год он выпускается из школы, а я не смогу помочь ему с дальнейшим обучением. Опять грязным комом наваливается чувство вины.

Наконец-то мы добираемся до дома. Я цепляюсь за свою сумочку, словно ища в ней спасение от неизбежного. Руки свело судорогой от того, как крепко я держу сумку, или от нервов.

С замиранием сердца переступаю порог дома. Меня никто не встречает. Уоррен кричит, что привёл меня. С лестницы на его крик летят сёстры и братья, обнимают меня. Я искренне рада их видеть. Выглядят они, как оборванцы. Старая залатанная одежда, дырявая обувь. Нет, невозможно так поизноситься за один год. Чувство вины заполняет меня доверху. Какая же я дрянная сестра, не смогла помочь своей семье.

Дав мне возможность насладиться видом детворы, навстречу выходит мама в старом поношенном платье, косынке и фартуке, как у простолюдинки. Её взгляд выражает немой укор. Отец так и не вышел меня встретить.

На мои глаза наворачиваются слёзы. Как же я рада их всех видеть. И как же больно, что моих денег не хватает на достойную жизнь. А теперь и столько не будет.

– Ты привезла деньги? – первое, что спрашивает у меня мама. – Нам из-за твоих махинаций и авантюр жить не на что. Дети ходят в школу в поношенной одежде. Мы стали посмешищем в городе.

– Здравствуй, мама, – мой голос дрожит. Я так и не научилась не воспринимать её упрёки. Каждое слово острыми иглами вонзается в сердце, заставляя испытывать разъедающее, как кислота, чувство вины.

Мама смотрит на меня, как на какого-то диковинного зверька. Мне опять становится трудно дышать. Мне самой нужна помощь целителя.

– Я стала лучшей выпускницей академии, – решаюсь я поделиться с ней своей радостью.

Меня так и не пригласили пройти в гостиную. Мама стоит, заслоняя мне проход в дом.

– И что из этого? Почему тогда ты не столичном госпитале работаешь? – Её голос резок и сух. – Куда заслали лучшую ученицу?

Вопросы как хлыстом бьют по моему самолюбию, гордости, разрывая их на куски. Я не могу ей открыться, куда еду. Боюсь, что тогда она совсем возненавидит меня.

– Ты зачем явилась? Отец тебе всё сказал, – её голос, произнося такие страшные слова, даже не дрогнул. – Пока не будешь работать в столичном госпитале и присылать нам достойное содержание, домой можешь не показываться.

Братья и сёстры затихают, как испуганные зверьки. Только Уоррен не боится высказать своё мнение:

– Значит, когда Наиля ради нас преступила закон, но присылала нам кучу денег, она была достойной дочерью, – голос брата постепенно повышается и в конце концов срывается на крик. – А теперь, когда нужно поддержать её, вы отворачиваетесь, плюёте ей в лицо.

Моё сердце стучит, как ненормальное. Что он делает? Родители не простят ему этих слов. Но безграничное чувство благодарности за понимание и поддержку переполняют меня. Никто, кроме Дэрека и Ванессы, не поддерживал меня.

– Замолчи, Уоррен, – выскакивает из своего кабинета отец, – какое право ты имеешь так разговаривать с нами? Мы твои родители!

– Так и ведите себя, как родители, а не вымогатели, – бросает он отцу в лицо страшные слова.

– Вон из дома, – это мама пришла в себя от выходки брата.

– Не дождётесь, – язвительный голос Уоррена звенит в тишине. – Кто-то сказал, что вы родители, вот я пока несовершеннолетний, и буду жить дома. А потом уеду.

– Прекрасно, жду не дождусь этого светлого дня, – язвит мать.

– Ты привезла деньги? – Уоррен ей больше не интересен, она переключилась на меня. – Не верю, что у тебя с собой нет наличности. Наверняка твой дракон осыпает тебя деньгами, а ты, неблагодарная тварь, не прислала нам ни одного талана.

Она выхватывает у меня сумочку и в гробовой тишине копается в содержимом. Забирает у меня кошелёк с деньгами, даже не поинтересовавшись, как мне жить дальше. Сумку грубо всовывает мне в руки.

– Мама, а как же я? – робко спрашиваю я у неё. – Оставь хоть немного денег, мне же нужно доехать до места. Я не знаю, какие условия там. Может, придётся снимать комнату.

Мать увлечённо пересчитывает деньги из моего кошелька, не обращая на меня внимания.

– Разве тебе академия не дала подъёмные? – спрашивает отец.

– Так мама же их забрала, – мой голос дрожит, а слёзы катятся из глаз, я даже не пытаюсь их сдерживать.

– Наиля, всё же ты самая неблагодарная дочь в империи, – грубо говорит отец. – Мы тебя поили, кормили, одевали, дали возможность учиться в академии, а тебе жалко каких-то триста таланов для семьи?

Учили, кормили, одевали! Как же хочется бросить им в лицо дерзкие слова, что я поступила в академию сама за счёт своего дара. Получала стипендию и вкалывала, как проклятая ради того, чтобы присылать им денег.

Ради них я приняла предложение декана об участии в подпольных магических боях, как целитель без лицензии на работу. Из-за этого меня чуть не лишили магии и не выгнали из академии¹. И я всё ещё недостаточно хороша для своих родителей.

– Ничего себе, – ахает Уоррен, а дети дружно выдыхают. – Ты столько присылала нам ежемесячно? Да этих денег при нашей вечной экономии хватило бы на десять лет.

Он выхватил у матери несколько монет, кинул мне в сумку.

– Зачем ей столько денег? – наступая на него необъятным бюстом, рычит мама, – жить будет в больнице, там же и питаться. На всём готовеньком. А дракон её жмотяра оказывается…

У меня нет больше сил выслушивать всё это. Зачем я только поддалась на уговоры Уоррена и пришла сюда. Я выскакиваю из родного дома и бегу на станцию.

В животе урчит от голода. Надо купить немного еды в дорогу. Спасибо Уоррену, в то бы денег даже на дилижанс не было.

Захожу в продуктовую лавку, покупаю себе еды и ближайшим дилижансом выезжаю на место ссылки.

Глава 4. Приезд в Хирвуд

Я безотрывно смотрю в окно. Небывалое для меня в последнее время чувство покоя заполняет душу. Под такое умиротворение и думается лучше.

Всегда очень любила природу, и в этом плане проживание в столице мне давалось тяжело. Спасали только парки академии.

А за окном степи постепенно сменялись лугами, а затем и лесом. К сожалению, в Восточном Пограничье немного лесов. В городке Хирвуд, куда я и направляюсь, и вовсе вроде как одни холмы.

И правда, чего я раскисла? У меня вся жизнь впереди. Я отличница. Лучшая студентка академии несмотря ни на что. Чего я унываю? Я выжила в своей семье, выстояла на допросе лорда-дознавателя, не сдалась отцу Дэрека. И здесь не пропаду. Люди вообще самые живучие после крыс, они приспособятся к любой среде обитания.

Если не впадать в уныние, а беспристрастно посмотреть на новое место работы, с точки зрения обретения опыта, то это хорошее назначение. В каком столичном госпитале я наберусь столько практики, как в заштатной больничке, где ни персонала, ни медикаментов.

Я хоть и маг, но целители экономно расходуют свою магическую энергию. Где есть возможность, обходятся лекарствами. А энергия мага жизни – вообще бесценна.

Немного оттаиваю. Всё не так уж и плохо. В моей душе пустили ростки надежды с энтузиазмом. Пусть этот Хирвуд даже на карте не указан. Но я уже придумала в голове несколько плюсов от пребывания.

Во-первых, обширная практика, ну я надеюсь, во всяком случае. В канцелярии ректора мне сказали, что Хирвуд находится в лесу на границе с Землями Прайда и Вольным Краем и посоветовали повторить разделы по лечению оборотней и других рас. Обстановка в этих краях неспокойная. Постоянно совершаются набеги с трёх сторон, и в больнице всегда полно пациентов. А это значит, придётся лечить не только людей и нелюдей, но и боевые ранения. Я аж ладошки потёрла от возбуждения.

Да, целители – кровожадные люди. Обширная практика – это бесценный опыт.

Во-вторых, самостоятельность, это много значит для начинающего целителя.

В-третьих, я далеко и от семьи, и от Дэрека. С глаз долой – из сердца вон.

Два полных дня заняла у меня дорога до Тебиха, где должны меня встретить и отвезти на место работы. Когда к полудню третьего дня наш дилижанс, наконец-то, прибывает на станцию Тебиха, у меня настроение уже пригодное для жизни.

Пассажиры, обрадованные тем, что их дорожные мытарства закончены, высыпали в объятия встречающих.

Я же стою в стороне, выглядывая, кого за мной прислали из Хирвуда. К дилижансу подкатывает старая скрипучая телега со старичком-возницей.

– Госпожа маг, – полуутвердительно-полувопросительно говорит старичок, зажмуриваясь от бьющего в глаза солнца. Он натягивает пониже шапку и прикладывает ладонь к лицу, закрываясь от всё ещё жаркого осеннего солнца.

– Да, это я, – ласково улыбаюсь ему, – мой багаж пока ещё в дилижансе.

– Меня за вами послал бургомистр, – слишком твёрдым для старика голосом говорит мой встречающий и скользнув по мне яркими чёрными глазами поспешно отводит взгляд.

Старик молча подходит к карете и вытаскивает мои чемоданы, то и дело поглядывая на меня, как бы уточняя, то ли он берёт, что требуется. Я каждый раз киваю, а он, не торопясь, таскает их на телегу.

Я пытаюсь рассмотреть его, но не получается. Он прячет лицо, и я могу лишь рассмотреть его широкие плечи, тщательно замаскированные широкой рубахой. Длинные мускулистые ноги не дрожат от тяжести моего багажа.

Весьма странный и, я бы даже сказала, пугающий старик. Не представился, не спросил, как меня зовут. Никакого расположения с его стороны я не вижу.

Оставив мне место на телеге среди вещей, он молча показывает на него рукой. Я пытаюсь влезть, но не допрыгиваю даже до края. Старик проворно подбрасывает меня за талию на телегу и усаживается на своё место на другом конце телеги.

Я обращаю внимание на его сильные руки. Слишком сильные для старика. Как легко он поднял меня. Кто это такой? Мне стало страшно.

Колёса телеги тарахтят по мостовой, и мы выезжаем на просёлочную, но довольно широкую дорогу. Холмы вокруг несмотря на изнуряющую жару, зелены и усыпаны цветущими розовыми кустами. Словно и не начало осени, а самый расцвет весны.

– Меня зовут Наиля Гуаиторе, а как вас? – Любезно представляюсь я, излучая самую добрую улыбку, на которую способна.

– Матиас, – сухо бросает он мне своё имя.

Я не спорю и даже не прошу быть полюбезнее. Не в том я положении. Мне сейчас необходимо обзаводиться знакомыми. А люди, которые не занимают высоких должностей, больше других в курсе, что происходит в городе. Я прилагаю все усилия, чтобы подружиться со стариком.

– Какое у вас красивое и благородное имя, – старик лишь хмыкнул на эту мою попытку подольститься.

– Я целительница и маг жизни, – с гордостью говорю я, желая поразить его воображение. – Лучшая выпускница академии магии Вейсен,

– Лучшая выпускница, засланная в такую глушь, – с насмешкой произносит старик. – Чего ты натворила в своей академии, девочка?

У меня перехватывает дыхание. Откуда он узнал? Или об этом все уже знают в Хирвуде? Но откуда? Нет, это невозможно. Страх разоблачения липкой паутиной, словно коконом облепляет меня.

– С чего вы взяли, что я должна была обязательно что-то натворить? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос случайно не дрогнул и не выдал меня.

– Так, после письма ректора нашему бургомистру весь город об этом судачит, – словно нехотя делится он информацией. – Чего только досужие сплетницы не придумали про тебя.

В его голосе я улавливаю осуждение. Вот только кого: меня или сплетниц? Зачем он мне это сейчас говорит?

Телега уже не так и трясётся, как казалось мне с самого начала. Мысли заняты совсем другим. Я не чувствую физического неудобства, только страх разоблачения. Сколько же мы уже едем?

– Далеко ещё? – спрашиваю я, как только мы притормаживаем на холме.

Я вижу раскинувшийся в низине городок, единственными достопримечательностями которого являются старая башня и двухэтажное небольшое каменное здание.

Пока есть возможность, я задаю мучавший меня вопрос:

– Что написано в письме ректора?

Не поворачиваясь, старик отвечает:

– Всё то, что ты мне сказала, а всё остальное плод буйного воображения местных жителей.

Мне не удаётся сдержать вскрик. Представляю, что обо мне думают в городке. Кто теперь пойдёт ко мне лечиться? Что за злой рок преследует меня…

Телега покатилась с холма вниз и, проехав весь городок по главной дороге, притормаживает возле двухэтажного небольшого каменного здания. Оказывается, это и есть больница. Весьма неплохо для такой глуши.

– Вот здесь и будете жить, пока не повидаетесь с бургомистром. А потом он сам определит, куда тебя поселить на постой.

Говоря всё это, старик проворно стаскивает мои вещи с телеги и ставит на обочине дороги.

– Не затягивай с этим, девочка, – громко говорит он и добавляет одними губами, я его едва слышу. – Берегись бургомистра.