«Ева. Колыбельная для Титана» kitobidan iqtiboslar
Проигрывать надо так достойно, чтобы победителю стало нестерпимо стыдно за свою позорную победу.
— Ваша дочь приняла наше предложение вступить в Орден Заклинателей!
Мама ахнула и вперилась в меня суровым взглядом:
— Это правда?!
Блин! Надо же было Титто вот так ляпнуть, без подготовки. Попросил бы ее хотя бы сесть для начала… Ну, что поделать, раз все равно правда уже выплыла наружу? Будем срывать пластырь рывком. И я со вздохом развела руками: мол, се ля ви!
— Но, Евочка, ты же ведьма! — воскликнула Ядвига. — У нас есть свой Орден! Как ты можешь служить Заклинателям?
— Ну… — пожала я плечами и ответила первое, что пришло в голову. — Они мне платят.
— Зато у нас ты покроешь себя вечной славой! — патетично возразила мама. Я хмыкнула, забрала у Алекса свой контракт и протянула ведьме:
— Они мне вот столько платят.
Мама скользнула глазами по цифрам:
— Ни фига ж себе… Ева, к черту славу! Бери деньгами!
Попытка сделать добро засчитывается всегда. По крайней мере, как плюс один к карме. Просто самый хороший поступок не всегда самый правильный.
С такой весной первого сентября дети пойдут в школу с подснежниками.
— И все же мне нравится твой подход, Евочка! Сразу видно — наша кровь! Без крика, без хая включила режим «танк», завалилась на территорию врага, устроила ему блиц-кирдык, забрала свое и ушла в закат. Отличный, в целом, план. Так и надо поступать. А то шестнадцать лет осторожничаешь. Смотрю на тебя и не знаю: то ли смеяться, то ли плакать. Прямо не ведьма из рода Моргалис, а какой-то вшивый ангел с нимбом над головой. Но тут ведь вот какой косяк, Ева: ангелам хорошо живется этажом выше, на небесах. А этот мир уважает только сильных и стойких. Таких, которых жизнь пинает и ломает себе ногу. И враги при одном упоминании забираются в землянки, плачут от страха и каются, ибо знают, что к ним придут, встанут поперек горла и к чертям испортят пищеварение, нервы и карму!
— Знаешь, — прошептала Полина, склонившись к моему уху, — а ведь она действительно твоя бабка. Сначала поругала, потом пожелала. Теперь вот жизни учит. И все, главное, из лучших побуждений!
– С каких это пор ты заделалась кондитером?!
– Да так, – уже спокойнее улыбнулась Полина, сообразив, что буря начала стихать. – Появилось вдруг непреодолимое желание побаловать любимую подружку. Зашла на кухню, смотрю: мука стоит. Вот и решила использовать.
Богдан медленно обернулся. Окинул суженую задумчивым взглядом.
– Мука? – спросил, подозрительно косясь на печенье. – А где она была?
Поля пожала плечами, затянутыми в черную полупрозрачную ткань кофточки:
– Да на столе стояла. В пакете из-под муки. Вполне обычном. Без каких-то опознавательных знаков, правда, но что я, муку не определю? Ой, не смотрите так! Я ее просеяла и даже попробовала: мука мукой! И на вид, и на вкус.
– На вкус, говоришь? – неожиданно уточнил братец. – А на зубах она случайно не поскрипывала?
Поля задумалась на мгновение:
– Вроде было немного… но я решила, что так и надо.
– Понятно, – парень с абсолютно невозмутимым видом покачал головой. – Не пеки больше. Никогда. А печенье это есть нельзя. Выбрасывай.
– Но почему?! – возмутилась Полина.
– Потому что оно из шпаклевки.
Я побледнела и попыталась сделать шаг назад, но Кусай вцепился крепко:
— Вперед, ведьмочка! — ехидно прошептал он. — Ты же хотела умереть героем!
Скосила на него глаза: ау, дядя! Я героем никогда жить-то не хотела, не то что умирать!
— М-да… — протянула с расстроенным лицом. — Сюда для «постучать» нужен таран.
— Согласен, — ухмыльнулся Шурик. — Таран вообще полезная штука. Во многих отношениях.
-…,…,…?! …,…,……,…! …,…?!!
Вы прослушали монолог Полины Казаковой на тему «Почему нет в жизни счастья», из которого вырезали всю нецензурную лексику.
