Kitobni o'qish: «Эликсир для Потрошителя»
Глава 1
– Не забывайте: его надо взять в тот момент, когда он достанет шприц! Не раньше! Чтоб все по закону – отпечатки, нападение… Чтоб никакой адвокат нас не умыл, и не пришлось бы снова гада выпускать. Не подведите!
Сидевшие за кустами люди отводили глаза, не отвечали. Все понимали, что дожидаться появления шприца рискованно. Если маньяк успеет вколоть жертве свой адский состав, и это заснимут на камеру, разумеется, улик для суда будет предостаточно. Но вот жертва может и не выжить…
Высокая спортивная девушка в ярких мини-шортиках и кроссовках тем временем неторопливо прогуливалась по парку, сжимая в руке мобильник и нервно оглядываясь. Со стороны казалось, что она ждет кавалера, опаздывающего на свидание, и с каждой минутой расстраивается все больше. Как советовали психологи, она все больше замедляла шаги, все ниже опускала голову, все чаще останавливалась и с тоской глядела на заходящее за верхушки деревьев солнце.
Но в вечернем лесопарке Новореченска было тихо и пустынно, и даже птицы не нарушили давящей тишины. Лишь изредка каркали вороны. Солнце неторопливо опускалось все ближе к верхушкам старых лип и каштанов, и казалось, что оно на глазах тускнеет, словно темно-зеленая листва гасит, не пропускает солнечные лучи. Напуганные событиями последних месяцев, горожане давно уже не ходили сюда на прогулки, и даже подростки предпочитали пить пиво в других городских скверах. И теперь безлюдный парк напоминал заколдованный лес, в котором совершались жертвоприношения.
Телевизионщики все сильнее нервничали – похоже было, что этим вечером взять маньяка не получится, а сидеть в засаде два рабочих дня начальство не позволит. Капитан Антон Скороходов тоже весь извелся. Вдруг все их расчеты были ошибочными, и маньяк охотится вовсе не в этом парке? И, пока они держат тут весь оперсостав и телебригаду, серийник приканчивает очередную жертву в другом конце города?
От этой мысли капитана бросило в дрожь. Если сегодня в сводках появится третья жертва, весь отдел полиции расформируют ко всем чертям. Он бы и сам так поступил на месте начальства. Грош цена таким профессионалам. Один раз маньяк был у них в руках, они поймали его, можно сказать, на месте преступления, буквально в двух шагах от трупа. И не смогли собрать нужные доказательства! Шприц с ядом валялся возле трупа, но отпечатки пальцев на нем оказались стерты, а на холщовой веревке, которой он задушил девушку, их не было вообще.
Все – и оперативники, и следователь – готовы были присягнуть, что Нагаев и есть господин Паралич, которого вот уже несколько лет ловили по всей стране. Тот самый серийник, который вкалывал жертве парализующий яд и медленно душил ее, наслаждаясь агонией. Но прямых доказательств не было.
Нагаева задержали при выходе из парка, через пару минут после убийства, но что ему могли предъявить? Вечернюю прогулку по лесопарку в неудачное время? При нем не оказалось ни второго шприца, ни веревки, ни даже портфеля или сумки, где он мог бы их носить. И неизвестно кем нанятый дорогой адвокат на суде сделал их одной левой, как слепых котят. Им пришлось с извинениями выпустить Нагаева, и даже вернуть ему изъятую в лесопарке старинную металлическую пластинку, на которой был изображен иностранного вида мужчина с пышными усами. Нагаев вышел на волю и мгновенно исчез из поля зрения полиции. Полгода было тихо, а затем жуткие убийства вновь всколыхнули тихий городок.
Но сегодня осечки быть не должно. Он лично пригласил телевизионщиков – пусть снимают, как господин Паралич достает шприц, как заносит руку для смертельной инъекции. И когда шприц с отравой и отпечатками будет в руках полиции, поглядим, что запоет адвокат… Додумать эту мысль он не успел.
– Капитан, смотрите, там девчонка какая-то идет. Вон, по той тропинке. Сорвет она нам операцию… – тихо сказал один из сидящих в засаде. – Может, завернуть ее, пусть уходит из парка?
Липовая алея была уже погружена в полумрак, но капитан Скороходов присмотрелся и тихо выругался сквозь зубы. Словно сливаясь с последними солнечными лучами, по алее быстро шла невысокая девочка в зеленом шелковом платьице, этакая Барби, с мелкозавитыми блондинистыми кудряшками. Барби легкомысленно болтала темно-зеленой сумочкой на длинном ремешке и, казалось, даже не подозревала, что по вечернему городу ныне ходить опасно. Конечно, ее стоило бы вывести из парка под охраной, но если оперативники выйдут из укрытия, не спугнут ли они притаившегося где-то маньяка? А он точно был где-то рядом. Скороходов почувствовал в груди знакомый холодок – адреналин зашкаливал, как всегда, когда опасность была близка.
– Ладно, пусть идет. – скомандовал он. – Может, наш урод на нее клюнет, а не на Анфису. Анфиса баба сильная, сразу видно, а эта малолетка хрупкая, с ней любой слабак справится. Будем ловить сразу на двух живцов.
Тем временем блондиночка вышла на ту аллею, где прогуливалась спортивная Анфиса, и направилась прямо к ней.
– Девушка, вы давно гуляете? Тут пуделек не пробегал? – робко спросила Барби, трогательно задирая голову.
– Не было тут никакого пуделька. – недовольно ответила Анфиса. Появление блондинки грозило срывом операции, и оперативница начала нервничать. Блондинка подошла вплотную и доверчиво коснулась ее нервно сжатой руки:
– Давайте вместе его поищем, а то уже темнеет, мне страшно одной.
– Я человека жду! – грубо ответила Анфиса и демонстративно отвернулась от приставалы.
Блондинка открыла сумочку, быстро достала что-то, зажала в кулаке и снова дотронулась до руки Анфисы. Та легонько дернулась, с изумлением обернулась и вдруг стала оседать на землю. Раскрыв рты, забыв про оружие и телекамеры, оперативники и телевизионщики смотрели, как высокая девица бессильно распласталась у ног маленькой блондинки, как Барби садится на корточки, поправляет слегка задравшееся шелковое платьице, а затем аккуратно обвивает вокруг анфисиной шеи длинный ремешок синей сумочки, затягивает в петлю и с силой тянет за концы ремешка.
И лишь когда Анфиса, натужно захрипев, в последний раз дернулась и замерла, капитан Скороходов с криком выскочил на аллею. Следом бросились опера, на ходу доставая пистолеты, и тележурналисты с камерами наперевес. В два прыжка домчавшись до блондинки, Скороходов заломил ей руки за спину и попытался надеть наручники. Не тут-то было! Девчонка извивалась в его руках, выскальзывала, била его острыми каблучками по ногам и каким-то странным, хриплым голосом непрерывно ругалась. Такого мата капитан не слышал даже от матерых рецидивистов…
Глава 2
Алена с восторгом разглядывала аккуратно пробитую мишень. Надо же, из десяти выстрелов – ни одного «в молоко»! Нарисованное на бумажной мишени зловещее лицо в черных очках было похоже на решето. Умеет же Миша стрелять!
– Твоя очередь. – подошел к ней слева, критически окинул взглядом и сказал: – Так, ноги чуть шире, руки выше… Давай!
Алена стреляла неплохо, но из десяти пуль в лицо мишени попало лишь шесть. Остальные поразили шею и грудь нарисованного бедолаги. Девушка опустила пистолета и грустно поглядела на спутника. Тот чуть заметно покачал головой и сказал:
– Ну что же, неплохо. Надо тренироваться больше. А теперь – в бар? Или… – он замялся, но потом решительно договорил: – Или ко мне?
Алена в смущении отвела глаза. Ей очень хотелось согласиться. Глава охранной фирмы Михаил Чарновил был ее идеалом мужчины – статный, спортивный, отчаянно храбрый. Даже его нелепые ухаживания приводили ее в щенячий восторг. Это ж надо – приглашать девушку то на пейнтбол, то в тир, то на бои без правил в качестве участницы, то на экстремальные гонки… Хорошо еще, хоть там в качестве зрительницы. Впрочем, кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике Алена Румянцева, соглашаясь работать телохранителем у знаменитостей, и не рассчитывала на отношение к себе, как к нежному цветочку.
Высокая, широкоплечая Алена, кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике, принципиально не носила юбок и туфель на каблуке, почти не красилась, и даже длинные русые волосы безжалостно завязывала в обычный конский хвост. Пожалуй, ее нельзя было назвать симпатичной, но дерзкий взгляд и спортивная фигура спортсменки привлекала мужчин, хоть и не вызывала в них романтических чувств. Что ж тут удивительного, что и шефу не приходило в голову отвести ее, к примеру, на балет? Зато он лично обучал ее приемам дзю-до и рукопашного боя, и это нравилось ей куда больше стандартных походов в кино и в рестораны.
Словом, она давно бы ответила на его чувство, но… Михаил был старше ее более чем в два раза! Алене исполнилось 24 года, а шефу оставалось два года до 60-летнего юбилея. И эта разница смущала девушку, не давая расслабиться. Она с трудом перешла «на ты», и лишь недавно стала называть шефа не Михаилом Осиповичем, а просто Мишей. И до сих пор частенько оговаривалась.
Шеф правильно расценил ее молчание. Глубоко вздохнул и как ни в чем не бывало предложил:
– А давай махнем на природу? В Битцевский лесопарк, к примеру? Там в понедельник народу мало, постреляем из моего табельного.
На лесопарк Алена согласилась без колебаний. Они вышли из тира и бордо отправились к машине Чарновила, как вдруг мобильный Алены ожил:
– Аленушка, беда! – звонкий голос знаменитой еще с советских времен певицу Зульфии Ротангу дрожал и срывался. – Срочно приезжай, только одна! В мой особняк, прямо сейчас, немедленно! И никому, слышишь, никому не говори о моем звонке!
Алена переглянулась с Михаилом, и они, не сговариваясь, перешли на бег. Через пару секунд машина сорвалась с места и, нарушая все правила, совершила запрещенный левый поворот и понеслась к загородному дому певицы.
Через полчаса они подъехали к стоящему в самом начале элитного поселка особняку. Охранник без единого вопроса поднял шлагбаум, и стало ясно, что никаких тревожных сигналов на пост не поступало. Значит, певица сразу вызвала личного телохранителя, не обращаясь к помощи местной охраны.
Подъехав к бело-розовому двухэтажному особняку, похожему на кремовый торт с башенками, машина притормозила. Автоматические створки кованых ворот плавно разъехались в стороны, и Чарновил подъехал почти к самому дому. Они с Аленой одновременно вышли из машины, но Михаил быстро пошел к дому, а Алена буквально застыла на месте.
Она сама не понимала, почему ей стало так страшно. Одурманивающее пах жасмин за воротами, последние лучи солнца ласково касались ее волос, но… На секунду ей показалось, что горячий летний воздух утратил свой аромат, стал вязким, как сироп, сгустился в полупрозрачное марево и застыл, обжигая, словно она попала в огромную печь. И она, словно обгоревшая мушка, не может даже пошевелиться… Но Михаил уже вошел в особняк, оставив дверь приоткрытой, и Алена, усилием воли стряхнув странное оцепенение, бросилась за ним.
Далеко бежать им не пришлось. Зульфия, сжавшись в комочек в плетеном кресле, сидела у самого входа в огромный каменный вестибюль и тихонько всхлипывала.
В этой скрюченной в кресле фигурке Алена с трудом узнала прославленную певицу. Она привыкла к надменной, суровой бабенке, которая, будучи ниже Алены на голову, умудрялась смотреть на нее сверху вниз. Певицу настолько закалили годы, проведенные на сцене, что теперь из нее вполне можно было делать гвозди, крепче которых не нашлось бы в мире. Но теперь эта железная женщина была не просто надломлена – она была словно растерта в порошок. Услышав гулко стучащие по мраморному полу шаги, она подняла голову и расширившимися от ужаса глазами поглядела на нависшего надо ней высоченного мужика. Сильно осунувшееся лицо певицы с глубоко запавшими глазами и размазанными по щекам лиловыми тенями напомнило Алене старый филь про зомби, только-только выкопавшегося из могилы. Зульфия перевела взгляд на девушку и тихонько проскулила:
– Я ведь просила тебя приехать одну! Ну почему ты его привезла?
Алена растерялась, а Михаил вежливо, но твердо сказал:
– Извините, но я шеф охранного агентства. Алена – моя сотрудница, но принимаю решения все равно я.
– Решения? – истерически взвизгнула вдруг Зульфия. – Вы можете принять решение и избавить меня от трупа?
Алена на всякий случай сделала шаг назад и тревожно посмотрела на Михаила. Тот оставался невозмутимым.
– Не уверен, что это хорошая идея. Может, лучше вызвать врача?
– Нет! – Зульфия дернулась, как от удара током. – Не надо врача. Она мертва… мертва. Она просто не может быть жива!
– Понятно. – все так же невозмутимо продолжил Михаил. – И кто она?
– Ната… – донеслось сквозь рыдания. Михаил вопросительно взглянул на Алену, и та пояснила:
– Наверное, Наталья, девочка из подтанцовки.
– Она жила здесь? – деловито уточнил Чарновил, обращаясь в пространство между Аленой и Зульфией.
– Нет, в общежитии. – ответила Алена. – Она из Нижнего Тагила, и жила вместе с остальными иногородними девчонками.
Алена машинально отвечала на вопросы, а сама лихорадочно обдумывала ситуацию. Положение складывалось патовое. Похоже, певица зачем-то убила танцовщицу, и теперь предлагает им стать соучастниками. Конечно, самым разумным решением было бы позвонить в полицию, но… Весть о том, что охранное агентство «Аргус» сдает своих клиентов, разнесется по Москве в считанные дни. И все ВИП-персоны тут же откажутся от их услуг. Как хорошо, что Михаил поехал с ней! Он начальник, ему и принимать трудное решение.
Черновил тоже выглядел слегка растерянным. Тем не менее, он спросил уверенным тоном:
– Зульфия, вы в доме одна?
– Да-да, совсем одна. – с готовностью закивала она. Алене показалось, что она с облегчением перевела дыхание.
– Нам надо посмотреть на тело. Где оно?
– Т-там. – Она мотнула головой в сторону крутой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Затем рыдания усилились, и стало ясно, что провожать их к трупу певица не собирается.
Михаил с Аленой, чуть поколебавшись, поднялись на второй этаж, огибающий лестницу, и оглядели узкий коридор с множеством закрытых дверей. Лишь одна была приоткрыта. Черновил первым подошел к ней, и, не касаясь створки, осторожно заглянул внутрь. Через пару секунд он отошел от двери и со странным выражением посмотрел на Алену.
– Точно труп? – спросила она.
– Еще какой… – Черновил напряженно думал о чем-то. – Алена, твоя певица буйнопомешанная. Ты у нее больше работать не будешь. И вывозить ЭТО мы тоже не станем. Весь вопрос вот в чем – звонить ли нам в полицию, или просто уехать?
– А что там? – оторопела Алена.
– Нервы крепкие? – она быстро закивала, и Михаил разрешил: – Тогда быстро загляни, только не притрагивайся ни к чему.
Она подошла поближе и заглянула в комнату. Пары минут хватило, чтобы понять – им в самом деле пора уезжать. Кровью было залито буквально все – паркетный пол, кремовый диванчик, подоконник, казалось, даже светлые обои покрыты кровавыми разводами. Девичье тело, распростертое на полу возле окна, было не просто изрезано – оно было располосовано, разрезано на ремни острым скальпелем. Сам инструмент валялся ближе к двери, в небольшом озерце свернувшейся крови. Пол, подоконник, даже стекло было словно измазано, изрисовано бурыми разводами. А за стеклом медленно кружились невесомые белые лепестки жасмина.
Алену слегка затошнило, но она взяла себя в руки и повернулась к шефу:
– Думаю, надо звонить в полицию. Если это сделала она, ее нельзя оставлять на свободе. Если кто-то другой, тем более опасно оставлять ее одну.
Остаток дня запомнился Алене, как плохая постановка в театре абсурда. Опербригада, «Скорая» и адвокат приехали одновременно. Пока певице делали укол успокоительного, эксперты орудовали на втором этаже, а потом сразу же начался интенсивный допрос. Полумертвая от стресса и лекарств, певица с трудом понимала вопросы, но сыщики не унимались, несмотря на протесты адвоката. Параллельно велись допросы соседей и охранника поселка. А через пару часов в особняк приехал молодой высокий брюнет с накачанным торсом и капризным лицом избалованного школьника. Оперативники вцепились в него, как клещи, но ничего ценного не узнали.
Картина вырисовывалась удручающая. Постоянной прислуги в доме Ротангу не было – большую часть времени певица проводила на гастролях, и вполне обходилась приходящей домработницей. Вместе с ней в особняке жил лишь юный любовник, 23-летний Артур Камышев. Певица подобрала мальчика пару лет назад во время гастролей где-то в Тьмутаракани, и с тех пор держала при себе, как комнатную собачку.
В воскресенье у Зульфии Ротангу был концерт, затем банкет со спонсорами, и домой она вернулась только под утро. Как всегда в таких случаях, приняла сильное снотворное и отправилась спать в отдельную спальню, велев Артуру не беспокоить ее до следующего вечера. Парень спал до полудня, затем, по его словам, решил поехать в кино на очередной ужастик про инопланетян. То, что он выехал на своем «Бентли» из поселка в 12.45, подтвердил охранник. А юноша показал операм билет в кино с оторванным контролем, и бодро рассказал содержание фильма.
В 13.20 к посту охраны подъехало такси, из которого вышла девушка из танцевальной группы «Рябинка» Наталья Турчина. Охранник знал всю подтанцовку в лицо, поэтому спокойно пропустил танцовщицу в поселок. Таски сразу уехало, и девушка бодро поцокала каблучками по мощеной дороге.
Певица, по ее словам, мирно спала, когда танцовщица вошла в особняк. Была ли заперта входная дверь, точно выяснить не удалось. Артуру казалось, что он поворачивал в двери ключ, но присягнуть в этом он бы не мог. С очаровательной мальчишеской улыбкой он сказал, что частенько забывал запереть за собой дверь: «Тут такая охрана, что чужой все равно не пройдет».
Отпечатки пальцев со скальпеля оказались стерты, пол у порога комнаты был аккуратно протерт мокрой тряпкой, которую нашли во дворе у самого забора. Адвокат с пеной у рта отстаивал версию, что танцовщицу какой-то враг обманом заманил в особняк, прокрался следом и разделался с ней в чужом доме. А может, это был враг певицы, желавший засадить ее в тюрьму или психушку. Оперативники с недоверием качали головами, куда-то непрерывно звонили, и в конце концов Зульфию Ротангу оставили в особняке под домашним арестом.
Лишь поздним вечером совершенно измученная Алена вышла из особняка и, опираясь на руку Михаила, поплелась к машине. Аромат жасмина к вечеру усилился, но почему-то казался едким, удушающим, лишал последних сил. Весь дворик был покрыт белыми лепестками, словно снегом, и эта нереальная белизна резала глаза, вызывая в памяти багровые полосы там, наверху…
Михаил тоже выглядел совершенно выпотрошенным и постаревшим, но держался молодцем. Бережно загрузив Алену в машину, он снова предложил поехать к нему, выпить рюмочку ликера для снятия стресса. И Алена согласилась.
Для нее этот визит стал ужаснейшим завершением и без того жуткого дня.
В двухкомнатной квартире, куда она так мечтала попасть, ей удалось наконец немного расслабиться. Михаил усадил ее в глубокое мягкое кресло, и захлопотал вокруг, словно курица-наседка. Алена даже не ожидала, что этот суровый мужчина способен, ласково поглаживая ее по голове, принести ей бутербродики с сыром и выкормить из рук. Она ела мягкий сыр, не чувствуя вкуса, словно песочный куличики, и балдела от чувства полной защищенности. Так хорошо ей было лишь в детстве, когда мама приносила больной дочке чай с малиной, ласково обнимала ее и поила из чашки, а затем вновь укутывала теплым одеялом. Мама далеко, она даже не знает, какие испытания выпали ее дочери за последние годы. Но теперь с ней Михаил, теперь-то все будет хорошо…
Они выпили целую бутылку вкуснейшего клубничного ликера, который не снял стресс, но вызвал легкое головокружение. Затем Михаил нежно обнял девушку, поднял ее, на руках отнес в спальню, сам раздел и начал целовать шею. Алена закрыла глаза и постаралась расслабиться. Ласки становились все более жаркими, она невольно стала отвечать на них, мимолетно подумав, что ни с кем еще ей не было так хорошо. Она застонала от удовольствия, почувствовав на себе его горячее сильное тело, но в ответ внезапно раздалось натужное хрипение. От изумления Алена открыла глаза и с ужасом увидела, что лицо любовника побелело и перекосилось в судороге, глаза буквально вылезают из орбит, а губы приобрели мертвенно-лиловый оттенок.
Глава 3
Сержанты Федор Максимов и Иван Черных встретились возле отделения полиции. После вчерашнего удачного задержания им дали отгул, но куда пойдешь в будний день в небольшом Новореченске? В новых районах – одни панельные высотки, а в центре города рядом с красными кирпичными пятиэтажками доживали свой век ветхие деревянные дома. Они были сказочно красивы – с резными наличниками, невысокими порогами и яркими заборчиками, но увы – фундамент у большинства давно прогнил. Цент города издавна считался гнилым местом – то ли тут были подземные водяные жилы, то ли болота…
Поговаривали, что вот-вот новый мэр прикажет снести гнилые домишки и построить на их месте новые многоэтажки. Горожане не возражали, хотя предпочли бы строительство хоть каких-то центров культурного отдыха. Но пока из всех развлечений в городе были лишь два крупных супермаркета и несколько залов несколько залов с видеоиграми в спальных районах.
Оперативники по привычке пошли в родное отделение. Оттуда их твердо, но решительно отправили отдыхать, и теперь они медленно шли по улице, раздумывая, где бы приземлиться. Светило яркое июньское солнце, цвел жасмин, осыпая улицу белоснежными лепестками, но на душе у обоих было на редкость сумрачно, не хотелось даже разговаривать. Перед глазами обоих парней все всплывали картинки вчерашнего вечера: кукольная красотка в салатовом платьице, хладнокровно стягивающая ремень на чужой шее…
– О, смотри, – вдруг оживился Федор, показывая пальцем на красный кирпичный дом, фасад которого украшала лиловая вывеска: «Бар «Лунный камень». – Давай по пивку накатим. Может, попустит немного…
Свой район они знали отлично, но, как ни странно, в этом баре еще не были. Наверное, он открылся совсем недавно. Спустившись по ступенькам, они зашли в мрачный погреб со стенами из красного кирпича, казалось, сохранившегося со времен Ивана Грозного. Хотя, возможно, это была просто хорошая имитация. Большой плазменный телевизор на стене со старинной кладкой смотрелся так же неуместно, как «Феррари» на ипподроме, зато немного освещал погреб вспышками клипов МузТВ. Кроме того, свет падал от двух серебристых светильников в форме полумесяца, украшающих барную стойку.
– Темно, как у негра в ж*пе. – зло пробурчал Федор. – Неудивительно, что народу ни фига нет.
Возможно, в вечернее время бар пользовался успехом, но сейчас там было не более десятка посетителей. Длинные деревянные столы пустовали, телевизор ехидно мигал, меня на широком экране картинки вихляющих задами полуголых мужиков. Оперативники заняли столик неподалеку от барной стойки, заказали пять бутылок пива и жаренные сосиски с пюре. Пиво принесли сразу, и его стали пить, не дожидаясь закуски.
Они выпили три бутылки, когда Иван начал оглядывать бар. Он уже некоторое время чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, но не придавал этому значения. В родном районе шага не ступишь, не наткнувшись на бывшего одноклассника, соседа по подъезду или просто знакомого. Но за низкими столами темного погреба виднелись лишь опухшие мужские физиономии, которые он видел впервые. Внезапно ему стало жарко. Возле барной стойки сидела стройная девушка в обтягивающих джинсах и в коротком топике, открывающем пупок. Чуть подавшись вперед, она глядела прямо на него. Встретившись с ним взглядом, девушка не отвела глаз, а как-то криво усмехнулась и подняла к лицу кофейную чашку. Разглядеть лица в полутьме он толком не мог, но готов был поклясться, что они незнакомы.
– Федь, как-то девчонка на нас нехорошо смотрит, вон та, что сидит за барной стойкой. – почему-то его бросило в дрожь. – Федя, что она одна делает в баре? Подойдем?
– Ну ты, блин, даешь! – не оборачиваясь, Федор нервно сплюнул на пол. – Нашел время на девок глазеть! Да я как вспомню вчерашнее задержание… Она у меня до сих пор перед глазами стоит – одуванчик беленький, кудрявенький, незабудочка нежная… Как она нас крыла! Я такого от матерых мужиков не слыхал.
Он сокрушенно покачал головой. Рывком подвинул к себе кружку, отхлебнул еще пива и, пошатываясь, встал:
– Пойду отолью. Не приставай пока к бабам. – и вразвалочку потопал в узенький коридорчик.
Иван снова повернулся к девице. Поймав его взгляд, она встала и быстро подошла к нему. Вблизи незнакомка оказалась настоящей красоткой, с тонкой талией и большими светлыми глазами, но почему-то опер почувствовал в груди неприятный холодок.
– Что, красавчик, познакомиться хочешь? – тихо сказала девчонка, наклоняясь почти к его уху.
Так девушка проститутка, ночная фея, с облегчением подумал Иван. Она вовсе не замышляет зла, просто снимает в баре клиентов. Но ему сейчас не до секса. Он собирался мягко отказать девочке, но она как-то ловко протиснулась между столиком и его стулом, и оказалась прямо у него на коленях. Он растерялся, слегка отклонился от ее бюста, уткнувшегося прямо ему в лицо, и решил подождать Федора. Вдвоем они объяснят шлюшке, что ее услуги им пока не нужны.
Но девушка не стала ждать объяснений. Она тихонько засмеялась, словно зазвенел надтреснутый колокольчик, выскользнула из-за стола и пошла к выходу, слегка покачивая упругой попкой. Иван смотрел ей вслед, слегка досадуя на свою нерешительность. И чего отказался от знакомства? Может, девочка и не шлюха, просто он так ей понравился, что тормоза отказали… Вернулся Федор и тут же спросил:
– Ты чего такой красный, пива перепил?
– Да тут девчонка ко мне приставала. Та самая, что глазами сверлила. На колени мне садилась.
– Да ты что? – заржал Федор. – И где же она? Ты ее коленом под зад, что ли?
– Да я и рта открыть не успел, как она вскочила и убежала. – слегка покривил душой Иван.
– Быстрее надо рот раззевать. – веселился напарник. – Так все бабы от тебя разбегутся.
Он схватил свою кружку и опрокинул в рот остатки пива.
– Ты всегда тормозишь. – насмешливо брякнул он, стукнув пустой кружкой о стол. – Вон, кружка почти полная стоит. Что за мужик, етить твою…
Еще более покраснев, Иван взял кружку и торопливо начал пить. Пиво показалось ему ужасно горьким, горло начало саднить, но, опасаясь новых насмешек, он, не отрываясь, допил его до конца. Поставил кружку на стол и тихо спросил, чувствуя странное жжение внутри:
– А все же, чего девочка от меня хотела?
– А ты не знаешь? – Федору ситуация казалась ужасно смешной. – Ну, тебе надо экскурсию в наш массажный салон организовать. Там девочки тебе все расскажут, и даже покажут. С примерами. Эй, ты что? С тобой все в порядке? Ваня, скажи что-нибудь… Ваня!!!
Но ничего уже не было в порядке. Ивану казалось, что его живот изнутри грызет огромная крыса. Впившись железными зубами в кишки, она рвет их на части, и они трескаются, распадаются, оставляя кровавые ошметки. Согнувшись, он раскачивался на стуле и сдавливал руками живот, пытаясь раздавить ужасную крысу, хоть на миг избавиться от боли. Но боль терзала все сильнее, поднималась все выше, и сил не оставалось даже на просьбы о помощи. Он мог только выть и давить руками на живот, надеясь на облегчение.
– Эй, кто-нибудь! Врача! Воды! – бесновался рядом Федор, в ужасе глядя на красную пену, пузырящуюся на губах товарища. Иван свалился на пол, все так же корчась от боли, и как сквозь туман слышал голоса:
– «Скорую» зовите, уроды!.. У него эпилепсия, что ли?… Сам ты эпилептик! Он траванулся чем-то в вашего поганом баре! Врача надо!.. Да едет врач… Свет включите, где у вас свет?… Нету света, надо его на воздух вынести. Айда, ребята, осторожненько берите, и понесли!
Ивана подхватили под руки и куда-то поволокли. Он из последних сил отбивался – при переноске боль усилилась до невозможности, и теперь крыса рвала не только живот, и грудь и горло. Но его все же выволокли из погреба и осторожно положили на асфальт у входа. Он сжался в комочек и зажмурил заболевшие от солнечного света глаза. Вокруг тут же собралась толпа, давая бесполезные советы. А он мечтал только об одном – чтобы жуткая боль утихла хоть на мгновение.
И вдруг чудо произошло. Крыса словно разжала острые челюсти, и боль резко отступила. Он осторожно разлепил опухшие веки и приподнял голову. И сразу же увидел ее – ту девчонку, которая садилась к нему на колени. Она стояла в первых рядах толпы и даже слегка наклонилась вперед, с жадным любопытством смотря на его окровавленные губы. Из последних сил он пытался показать на нее рукой и что-то произнести, но внутри что-то треснуло, и из горла хлынула кровь – сначала тоненькой струйкой, потом мощным потоком. Через пару минут все было кончено. Последнее, что он слышал – или ему показалось, что слышал – перед тем, как окончательно провалиться в черноту, был тихий, словно надтреснутый, девичий смех.
