Kitobni o'qish: «Идиотки»
Пролог
Великая Фаина Раневская советовала отпускать идиотов и клоунов из своей жизни, аргументируя это тем, что цирк должен гастролировать.
Я этого сделать не могу. «Почему?» – спросите вы. Все очень просто. От себя уйти невозможно. И сегодня начинается моя первая гастроль.
Именно об этом я думала, когда, пыхтя и отдуваясь тащила за ноги, обутые в сверкающие ботинки, моего бывшего босса.
– Что ты как недоеная? – подгоняла меня Галька, бодро волоча под мышки головную часть здорового, цветущего мужика, по имени Руслан Вольский. Чтобы он не брыкался, моя подруга Галина, по профессии ветеринарный врач и судя по меткому глазу и крепкой руке – прирожденный киллер, сняла известного в стране олигарха из ружья заряженного дротиком с транквилизатором, которым она обычно успокаивала разбушевавшийся крупный рогатый скот. Олигарх не успевший пробежать и ста метров, спасаясь от разъяренной фурии, свалился к моим ногам, облаченным в туфельки из кожи молодого дермантина, и мгновенно затих. Именно так и начались мои идиотские гастроли, точнее наши с Галькой. И что то мне подсказывает, что они могут стать и последними в нашей карьере киднепперов.
Глава 1
ЕВА
– Галь, мне до ужаса страшно,– проныла я, прислушиваясь к звукам доносящимся из багажника Галькиной тарантайки, которой давно уже подготовленно почетное место в автомобильном аду. Даже люди столько не живут, сколько существует старенький форд Подвигалкиной. Багажник отдавался гробовой тишиной, и я боялась, что моя подруга просто не рассчитала дозировку и просто угробила несчастного Руслана Вольского до смерти. От этой мысли у меня жутко чесалась голова, и хотелось плакать.– Может давай его выложим в парке на скамеечку и черт с ним? Пусть и дальше богатеет…
– Да, правильно, пусть продолжает богатеть за твой счет. Пусть продолжает воровать чужие идеи и вышибает на улицу таких идиоток как ты. Сколько ты плакала, когда увидела это? – гаркнула Галька, одной рукой вертя облезлый руль, а другой ткнув мне в нос измятый глянцевый лист, с мясом выдранный из модного журнала. Я всхлипнула, в очередной раз прочитав заголовок «Владелец «Империи детства» Руслан Вольский со своим новым детищем, слоном Парусланом»– Это ведь ты этого Пердохана придумала.
– Паруслана,– машинально поправила я, вспомнив сколько часов провела за работой, рисуя моего любимого слона, с огромными ушами, одетого в комбинезон и яркую кепку. Как прорисовывала мельчайшие детали, мечтая, что он принесет мне счастье. – Галь, бог с ним. Как говорят, если получил по левой щеке…
– Нужно подставить правую …руку, предплечьем наружу, левым кулаком – со всей силы в солнечное сплетение, потом правым локтем в челюсть, и дальше по ситуации.– зло закончила Галька известную бтблейскую истину , с силой крутанув руль. От ее виража у меня потемнело в глазах. И я застонала.
– Мне страшно, нас поймают. Что станется с Ванькой, если его мать загремит на зону? – я вспомнила про сына, которому вот – вот исполнится девять лет. Ну зачем я поддалась на Подвигалкинскую провокацию? Почему всегда так слепо следую всем ее наполеоновским планам?
– А не страшно смотреть Ваньке в глаза и говорить ему, что в этом году он снова не получит в подарок этот чертов плейстейшен? Не страшно покупать лотерейные билеты на последние деньги, в надежде выиграть? Ты полная идиотка, Ева. Жалеешь зажравшегося нувориша, укравшего у тебя твоего Пердохана, а сама одеваешь любимого сына в секондхенде. Сына, ради которого решилась черте на что, теперь не можешь даже смартфоном обеспечить. А парню девять лет почти. И дальше, что будет? Ты вспомни, как рыдала, когда увидела эту фотку в журнале. Возьми в конце – концов свои булки в руки, и хоть раз в жизни сделай правильно.
Я промолчала. А что тут скажешь? Я и вправду всю жизнь косячу. Ваньку родила, когда поняла, что своего единственного, принца на белом коне так и не дождусь. Поняла я это в девятнадцать лет, кстати, что тоже не очень нормально по версии окружающих. Думала тогда, что все смогу. Нет, я не уродка, и не убогая. Невысокая, стройная шатенка, довольно привлекательная. И мужчины всегда обращали на меня внимание. Но я все ждала настоящей любви, а потом решила, что не найду того единственного ради которого стоит отказаться от карьеры и собственного комфорта. Взяла и родила сына, для себя.Точнее говоря, по словам Гальки – наломала дров, не перелезешь. Или мать права, шлея мне под хвост попала. И я решилась не взирая на притворные материны припадки, и злые шепотки окружающих. Просто идиотка, права Галька. Зато у меня теперь есть ради кого жить, мой любимый единственный мальчик. Мой Ванятка, которому я и вправду не могу дать того, что положено. И виноват в этом лежащий в Галкином багажнике мужчина.
– Может это не он вовсе? Он не один владелец империи,– понимая, что проигрываю по всем фронтам, проблеяла я, используя последний аргумент.
– Но именно он, а не кто – то другой на фотографии,– вбила последний гвоздь в крышку гроба Галька, резко тормозя возле ворот моего дома. Странно, я и не заметила, как это мы так быстро долетели, предаваясь страхам и отчаяно себя жалея.
«Жалко будет расставаться с домом, когда нас поймают» – уныло подумала я, открывая ворота. Этот дом – единственное, что я нажила, работая на Руслана. И я им очень горжусь. Нет, это не домище в три этажа с терассой и балюстрадами. Маленький домик, именно такой, какой нужен для неполной семьи, состоящей из мамы идиотки и симпатичного лопоухого мальчика, отчаяно стесняющегося своих ушей. Я люблю сидеть во дворе, который превратила в утопающий в цветах сад. Даже нашла золотые шары – цветы из моего детства, и высадила их под окнами детской. Чтобы и Ванька рос, рассматривая их по утрам. Эх, все мои старания полетят под хвост рисованному слону.
– Ну, чего встала? Я одна что ли этого кабана должна таскать? Вон как разожрался на чужих то горбах,– пробубнила Галка, с громким скрипом, похожим на стон кающихся грешниц, распахнув багажник. Справедливости ради, она не права. Руслан Олегович не разожравшийся боров. Скорее он похож на олимпийского бога. И жира в нем нет ни грамма – эталон мужчины с обложки журнала для дам. Квинтэссенция сексуальности, литых мускулов и кубиков на прессе. – Ев, Ванюшка скоро вернется. Давай уж побыстрее закончим,– вырвала меня из мыслей вредная Галка.
Я посмотрела в сторону подвала, который уже был при покупке дома. Вырытый чуть поотдаль, он был похож на сломанный зуб и жутко меня раздражал. Ванятке я запретила к нему приближаться, так что даже не думала, что когда нибудь им воспользуюсь. И даже хотела сравнять уродца с землей. А вот поди ж ты, пригодился. Я снова ухватилась за ноги Вольского, и пошла в сторону подвала, слушая пыхтение Галки за своей спиной. С трудом открыла давно не пользованный замок, для чего мне пришлось выпустить из рук свою поклажу, и уставилась на крутую, уходящую вниз лестницу. «Это адские врата» – подумала я уныло, и схватилась за миллионерские конечности.
– Ну куда ты его, вперед ногами – то? – хихикнула Подвигалкина, – разворачивай давай.
Я подчинилась, и уже заходя на маневр, почувствовала, что что – то измненилось.
– Мать твою,– выдохнула Галька. Я почувствовала резкий рывок. Ноги в ботинках дернулись, больно пнув меня при этом чуть пониже спины.. Галька сделала шаг назад, так и не выпустив жертвы из цепких ручонок, но не удержала мычащее, дергающееся в ее руках мужское тело. Мы с ужасом смотрели, как связанный Руслан Вяземский – олигарх и один из богатейших людей, кубарем скатывается по крутой бетонной лестнице моего подвала, выписывая такие кульбиты, что кажется даже у Подвигалкиной закружилась голова. По крайней мере, я увидела, как лицо моей всегда решительной подруги, заливает мертвенная бледность.
– Сходи, проверь, как он там? – пискнула она, показывая глазами внутрь подвала , и протягивая мне маску обезьянки, купленную ею в ближайшем детском магазине. – Надень, на всякий случай, а то вдруг он не убился. Чтобы не смог опознать потом.
Я подчинилась, как собственно и всегда. Воспитанная авторитарной мамой, спорить я не привыкла. Натянула уродскую маску, недоумевая, почему нельзя было просто натянуть на голову черный чулок, как все нормальные бандиты. Спускалась по неровным ступенькам умирая от ужаса. Не каждый день увидишь одного из богатейших людей страны со сломанной шеей. То, что я увижу Вольского именно в таком состоянии, я не сомневалась. Ну не Дункан же он Маклауд, черт его побери. Не с моим везением. Я прокручивала в мозгу прочитанный мной вчера УК Рф, и понимала, что теперь нам с Галькой пришьют еще и убийство, и мы не увидим свободы до скончания наших бестолковых жизней. Короче, пока я дошла до последней ступени, накрутила себя так, что готова была лечь радом с трупом нашего невольника и сдохнуть от безысходности, что тот Хатико.
– Ну, чего там?– голос Подвигалкиной звучащий сверху меня слегка успокоил. Я склонилась над несчастным Вольским, лежащим на земляном полу и не подававшим признаков жизни, лихорадочно соображая, что там надо делать дальше. В фильмах прикладывают пальцы к шее валяющегося у ног тела, чтобы понять жив человек или уже нет. Я протянула дрожащую ладонь к извалянному в пыли и паутине олигарху. Ну да, успела рассмотреть в свете тусклой лампочки, во что мы умудрились превратить цветущего мужика. Ломая ногти, развязала узел веревки, которой мы завязали накинутый на голову Руслана мешок от картошки, найденный Галкой черте где, и затаив дыхание попыталась нащупать яремную вену. Куда там, от страха пальцы тряслись, как под высоковольтным током. Эх, зеркальце бы, для проверки дыхания.
– Кто ты, черт тебя возьми такие? – голос Вольского показался мне громоподобным в тишине подвала. Занятая своими мыслями, я не заметила, что этот мерзавец пришел в себя, и теперь злобно смотрит прямо мне в глаза.– И чего хотите? Отпусти меня тварь.
– Мы вас похитили,– пискнула я, оседая на пятую точку, рядом с несостоявшимся трупом. – Хотим выкуп.
– Твою мать,– прорычал Вольский, пытаясь разодрать путы, связывающие его руки, – я вас уничтожу. Смешаю с пылью, мрази. Господи, меня похитили мартышки с голосом мультяшек. А ну развяжи меня, идиотка. И тогда, я может быть, не убью вас.
– Ну, чего тут? – Галька все же не вытерпела и спустилась в подвал, нацепив на физиономию резиновую маску зомби. Себе то купила нормальную, зараза такая. А я мартышка, мартышкаааа,– Ты чего расселась? Жив этот курилка? Или отдуплился? Я уже лопаты приготовила. Целофан у тебя в теплице есть. Прироем по быстрому, – зачастила моя подружка, явно крышей поехала от ужаса. Хотя, это ее постоянное состояние. И как я этого не поняла раньше? Может быть не попала бы в такую непроглядную…слов не подберу приличных.
– Оооооо, – простонала я, потеряв способность говорить,– и с ужасом уставилась на Вольского, который чудесным образом снял с рук веревки и приготовился к нападению. Галка проследила мой взгляд, как раз тогда, когда мужик с звериным рыком сделал выпад из темноты. Но, видимо падение все же нанесло ему вред . Галька с визгом метнулась в сторону уходя от удара, Вольский оступился и начал заваливаться на меня, распластавшуюся на полу,словно трепанированная лягушка. Последнее, что я успела почувствовать, как меня придавило каменно – тяжелое мужское тело, услышала крик Подвигалкиной, достойный зомбака – людоеда, и провалилась в темноту.
Глава 2
РУСЛАН
-Мне похрену, что ты там считаешь,– прорычал я в телефонную трубку. – Я велел тебе изъять все мои данные из архивов этого банка. Ты адвокат, или где? За что я плачу тебе такие бабки?
– Руслан Олегович, это лишь дело времени,– проблеял мой собеседник, вводя меня в глухую ярость. Дело времени, которого у меня нет. Отец обещал лишить меня всего, если я не изменю свой стиль жизни. Этот старый пес слов на ветер не бросает. Он уже проворачивал подобные фокусы со мной. Но тогда, десять лет назад все было не так фатально. Папуля просто выкинул меня в университет, без гроша в кармане, аргументируя свои действия заботой о своем неразумном отпрыске. Якобы этот зверский акт вандализма должен был научить меня ценить, то что имею. Но теперь, он хочет лишить меня всего. Не взирая на то, что это я преумножил его состояние. Что я как вол работал в семейной империи, что именно на моих идеях мы удержались на плаву, а не загнулись пользуясь толко его замшелыми идеями, которые на хрен никому не сдались. Дети развиваются, даже быстрее чем взрослые. Их уже не увлечешь дурацкими утятами, считающими звезды на нарисованном небе, или неваляшками, поющими дурным голосом песенку про облака. Им нужны новые герои, которых создала набраннаяя мною команда. Вот только отец это не берет в рассчет. Он хочет оставить империю остепенившемуся зрелому мужчине, а не гуляке – потаскуну. Он хочет увидеть внуков.
Я усмехнулся, представив количество карапузов, родившихся от моей студенческой работы. Старый пень бы с ума сошел.
– У меня нет этого чертого времени,– прорычал я, представляя, что будет, если папуля узнает, чем его сын зарабатывал себе на безбедное существование учась в университете. Думаю ему будет не очень приятно узнать, кто скрывался под именем «Донор 1313». Это была идеальная работа, и хорошие деньги. И кроме того благородная. Я помогал бездетным парам ощутить счастье родительства.
– Не стоит беспокоится, Руслан,– голос адвоката был спокоен, и я слегка расслабился,– есть договор о неразглашении подобной информации. Я считаю, что время у нас есть. Не переживайте, я уже начал процесс изъятия документов. Но он слегка тормозится, по бюрократическим причинам. Нормальный, рабочий процесс.
Да, есть. Время есть. А еще есть куча бродящих по стране детей, носителей моего гена. И это бомба замедленного действия. Я это понимаю, и если отец узнает мой маленький секрет, это будет катастрофа. И семейного состояния мне не видать, как собственных ушей. Мой замшелый папаша отыщет каждого ребенка, появившегося из пробирки моими стараниями и осчастливит наследством. А я останусь у разбитого папулиного Порше, которому уже сто лет.
Договорив с адвокатом я откинулся на подушку. Голова отдалась болью. Черт, я снова нарушил все мыслимые правила, выставленные отцом. Под одеялом угадывался женский силуэт. Я убей меня не помнил, что за красотку снял вчера в клубе. И вот ей богу, совсем не желал сейчас знакомиться с очередной курочкой, похожей на предыдущую, словно инкубаторская. Но, тем не менее откинул одеяло и посмотрел на губастенькое личико и разметавшиеся по подушке белокурые волосы. Порылся в памяти, пытаясь вспомнить имя малышки. Безуспешно.
– Котик, в чем дело? – мурлыкнула девка, распахивая голубые, похожие на пуговицы, глазки. – Твоя кошечка хочет кофе.
Господи, где я только нахожу их? Как Под кальку рисованная. Надо скорее избавиться от докуки, выпить кофе, и идти на работу в любимое детище моего отца. «Империю детства» он любит, кажется даже больше чем меня – своего единственного сына. А сегодня у нас день всезнайки. День, когда наши работники приводят с собой своих детей. Ненавижу этот день в году, терпеть не могу сопляков орущих, путающихся под ногами и портящих воздух.
– Вали давай, кошечка,– ухмыльнулся я, вскакивая с кровати. В голубых глазах девчонки мелькнула обида. Но мне сейчас было не до истерик незнакомых баб. – И дверь за собой захлопни.
– Козел,– выплюнула девка, в мгновение ока выскакивая из одеяльных объятий. А ничего у нее фигурка, похожа на часы песочные: пока круглая, грудки полные, но свои. Не успела еще себя силиконом напичкать. Портит впечатление капризно – злое выражение лица. Но с него же воду не пить, да и вряд ли я обратил бы внимание на безликую физиономию в процессе удовольствия, так сказать. Я бы даже ее оставил возле себя на пару дней, при других обстьятельствах. Но выставленные мне условия исключают любую возможность.
Встал с кровати и пошел в душ, чувствуя взгляд куколки на своем не обремененном одеждой теле. Да, я знаю, какое впечатление произвожу на баб. И потенциал у меня как у жеребца – рекордсмена. Поморщился, вспомнив о том, что сегодня меня ожидает день в компании толпы сопляков, каждый из которых может быть моим биологическим продолжением. В последнее время эта мысль не дает мне покоя. Я чувствую, что превращаюсь в параноика
– Чао, козлина,– женский голос заставил меня вздрогнуть. Я усмехнулся, у этих тупых овец сосвем нет фантазии. Горячая вода слегка привела меня в чувства. Настолько, что я накрнец почувствовал себя человеком. Напевая прошел на кухню, выпил кофе и закусив глазированным пончиком. В общем день, начавшийся погано, начал входить в нужное русло.
Через час я захлопнул дверь своей квартиры и спустился в подземный гараж, вертя на пальце брелок, блестящий трёхлучевой звездой. Жизнь то не так уж и плоха.
Я не понял, что произошло. Увидел движение в темноте, не сказать чтобы очень быстрое, но почувствовал себя неуютно и прибавил шаг. Черная тень выступила из полумрака, подсвеченного тусклой лампой, и выставила вперед руку с чем-то похожим на винтовку.
– Не дергайся, ворюга- приказал бесполый голос,– я не хочу делать тебе больно. Хотя нет, хочу, но боюсь подпортить твою шкурку. А за бракованный товар, кто мне заплатит?
Сирашно мне было? Нет, я не успел испугаться. Машинально выкинул вперед руку с зажатыми в ней ключами. Тяжелая связка вылетела из ладони и со звоном врезалась нападающему в лицо.
– Твою мать, – прорычал бандит, схватившись за физиономию свободной рукой. Этой заминки мне хватило, чтобы метнуться в неподсвеченную часть гаража. Я бежал, слушая за спиной мат и гулкие шаги. Еще немного. И я окажусь на улице, там больше шансов уйти от этого ненормального. Мысли метались в голове, как белки. Интересно, за что меня решили грохнуть. Не отец же наказывает меня так за разгульный образ жизни, ей богу. Может какя обиженная баба заказала. Тогда дело дрянь. А может…
От последней мысли я обомлел, и притормозил. Это и стало фатальным моим решением. Что – то, тонко просвистев, впилось мне между лопаток. Проваливаясь в беспамятство, я сожалел лишь об одном, что умираю, так и не успев пожить. А оказывается умирать и не больно, а даже приятно. Мозг заволокла дурманящая слабость, как под воздействием дорогого абсента.
Глава 3
ЕВА
– Все самой приходится делать,– бубнила Галка, растирая мое лицо ладонями, так, что казалось сдерет с него шкуру. Сознание возвращалось толчками, и я надеялась, что предыдущие несколько часов мне просто приснились. – Что ты за трусиха такая. Подумаешь, мужик на нее упал. Я понимаю, конечно, что ты давно не испытывала на себе такого счастья, и чуть не умерла от восторга. Но я то не Шварценнегер в одного этого мерзавца вырубать. Он, между прочим, сопротивлялся, что тот берсерк, даже орал так же.
– Что с Вольским? – прохрипела я. Галька конечно не качок из Терминатара, но рука у нее тяжелая. И я сейчас даже сочувствовала нашему пленнику. – Он жив?
– Жив, что с этим кабаном сделается,– буркнула Подвигалкина, пришлось ему снова транквилизатор колоть. Я ему дозу бычью дала. В общем давай, спящая красавица, приводи себя в порядок, Ванька звонил, придет через десять минут. Надо покормить парня, а я на работу.
– А с Русланом, что делать? – обмерла я. Ничего себе, она меня втянула во все это, а теперь отваливает, оставляя меня одну.
– Пожрать ему отнеси. Я его цепями приковала, так что не бойся. А я позвоню его папаше из автомата, кстати, преобразователь голоса – клевая вещь. Выкуп получим и заживем,– как – то не очень уверенно пробурчала Галька.
– У меня суп только,– пискнула я, – Вольский то поди к деликатесам привык.
– Ты совсем дура, да? – неподдельно удивилась моя подруга.– Тебя только это сейчас беспокоит?
– Галь, мы ведь не Руслана наказываем, а Олега Евгеньевича. А он хороший,– выскаазала я свои сомнения.
– Все они хорошие, когда спят зубами к стенке,– хмыкнула Подвигалкина,– твой Олег Евгеньевич, что – то не больно тебя пожалел. Вот ни за что не поверю, что он не знал, что тебя увольняют. Так что не морочь мне голову.
Я уселась на краешке кровати, на которую меня уложила Галька и схватилась за голову. А ведь и вправду, почему отец Руслана за меня не заступился? Просто сын ему дороже, чем простая рабочая лошадь, без которой концерн не загнется. Вся моя налаженная жизнь летела под откос. И по – моему даже Галька уже поняла, какую кашу мы сней заварили. Но отступать уже поздно. Нам, что так, что иначе – крышка. Посмотрела на деловито шляющуюся по комнате Подвигалкину, и едва сдержалась, чтобы не вцепится в ее курчавые волосенки. И слава богу, что не успела.
– Мам, я дома,– тонкий Ванюшкин голосок заметался в воздухе, заставив меня отвлечься от моей идиотки подруги и поспешить в прихожую. Ванька любит, когда я его встречаю, интересуюсь делами. А потом мы идем в кухню, и сын рассказывает мне свои детские очень важные новости, про то, как Петька подрался с Володькой, а противная Катька Лисицына сеоа за парту не к нему, а к Севке Козлову, и теперь придется Севке отомстить. Новости варьируются, но главные герои в них всегда одни и те же. Это наш ритуал, неприложный. Очень жаль, что скоро я загремлю в тюрьму, и не увижу, как повзрослеет мой единственный ребенок. Но меня греет мысль, что все что я делаю, я делаю ради него, а не ради тупого возмездия. Которое кстати, тоже греет мою душу.
Ванька стоял у порога, светясь розовыми ушами и улыбался. Я увидела зажатые в детской ладошке одуванчики, которые мой сын собрал для меня и едва сдержала слезы. Да мой ребенок заслуживает и плейстейшен, и хороший телефон и все самое лучшее. То, что я могла бы ему дать, если бы Вольский не уволил меня с работы, которой я отдала восемь лет жизни, обобрав до нитки. Олег Евгеньевич, отец Руслана, ценил меня. А тут этот выскочка притащил своих креативщиков. И я вдруг стала не нужна. Но идеи мои этот подонок прибрал к своим ручонкам. И теперь жировал, а мой Ванюшка был лишен всех радостей детства, из = за этого зажравшегося скота.
– Давай, Галя,– твердо сказала я, отбрасывая все сомнения.– Мы сделали все правильно.
Губы Галки растянулись в торжествующей улыбке. Она потрепала Ванюшку по непослушным вихрам, и радостно напевая пошла к своей тарантайке.
– Я забыла, кстати,– проследив, как Ванятка скрывается в кухне хмыкнула подружка,– я там раздела этого нахала, так что не удивляйся. Ну, на случай, если он решит слинять. Голышом -то не побегаешь особо. Так что отнеси ему одеяло. А то замерзнет болезный. Все богатейчики изнеженные.
Ответить я ничего не успела. Галька припустила к машине, как будто за ней гнались все черти ада. Я проводила ее взглядом и пошла разогревать суп. Теперь мне предстояло накормить двоих мужчин. И если с моим сыном, проблем не возникнет, то во втором случае, я не была столь уверенна. Вряд ли Вольский обрадуется супу из сайры. А на другое денег у меня категорически не хватало.
– Мам, я Бобского прогуляю пока ты суп разогреваешь,– крикнул Ванятка. Толстопузый джек –рассел, услышав волшебное слово прогулка, метнулся из – под кухонного стола, где судя по звукам пировал стыренным из ведра мусором, едва не сбив мея с ног. Собаку у меня выпросил Ванюшка. Я долго сопротивлялась. Но в конечном итоге сдалась. Бобского мы нашли на рынке. Полумертвый щенок, лежащий в корзине, слабо вильнул хвостом почуяв наше присутствие, чем определил свое и наше будущее. И теперь этот шкодливый полудурук, похожий на табуретку с хвостом и неуемным темпераментом, член нашей малочисленной семьи.
– Вань, не ходи к подвалу,– вякнула я, сама не знаю зачем.– Там Галка змею видела.
– Мам, тетя Галя фантазерка,– серьезно посмотрел на меня сын, – а ты всем веришь. И когда ты уже повзрослеешь?
«А и вправду, когда?» – подумала я, глядя, как мой не по возрасту взрослый сын, шагает к воротам, ведя на поводке подскакивающего словно на пружинах пса.
РУСЛАН
Я проснулся от холода, пробирающего до костей. Открыл глаза, уставился в покрытый паутиной, грязно – серый потолок, и едва сдержал стон. Я то надеялся, что весь тот дурдом, произошедший со мной мне приснился. Встал с продавленной, панцирной кровати, на которую меня кто – то заботливо затащил, и попытался размять затекшие конечности. Получилось плохо, эти придурки не придумали ничего лучшего, чем приковать меня за щиколотку цепью, как дворового пса. Я подергал оковы. Прикрепили на славу, нечего даже пытаться разорвать толстые стальные звенья. И только тут понял, что на мне нет ни нитки. Совсем.
– Убью, – прорычал я в темноту.– Вырву сердце и скормлю отцову питбулю.
Уселся на покрытую клочковатым матрасом кровать и погрузился в раздумья. Эти придурки хотят выкуп. Вот уж сюрпризец их ждет. Мой жлоб – папуля, скорее всего пошлет этих горе – похитителей в пеший тур с сексуальным уклоном. А скорее всего, просто не будет вести с дураками никаких переговоров.После того, как папуля застукал свою позднюю любовь в моей кровати, он ко мне резко охладел. А точнее, он никогда и не пылал особой любовью, к своему единственному отпрыску. Странно, но мачехе моей он поверил больше чем мнесем ее словам – безоговорочно. А по ее выражению, я монстр и животное, насильно воспользовавшееся невинной овечкой Альбиной.
Звук ключа в замке и легкие шаг, вырвали меня из невеселых мыслей. Я встал в полный рост посреди небольшого пространства отведенных мне хором и приготовился к бою. Видок. Конечно у меня был тот еще, учитвывая, что одежда на моем теле отсутствовала, как класс.
Чудо в перьях появилось в свете кряхтяще – трещащей лампочки, как призрак шагнув из темноты. Тоненькая фигурка в маске дурацкой обезьянки несла в руках поднос, исходящий паром. Я принюхался и поморщился. Да уж, кормят в этом остроге, судя по всему не устрицами с шампанским.
– Ой,– тоненько пискнула пришелица, не сводя с меня глаз. Я проследил ее взгляд и усмехнулся. Девка, а то что это была именно особа женскокго пола, сомневаться не приходилось. И судя по тому, как она резко отвернулась, расплескав при этом горячую баланду, маска вот – вот должна была воспламенится от полыхающих щек незнакомки. Почему то я был уверен, что ее лицо сейчас похоже на переваренную свеклу.– Простите. Я не.... Я суп вот принесла,– начала заикаться идиотка, пятясь спиной к выходу.
– Слушай, отпусти меня. Я тебе денег дам столько, сколько надо,– вкрадчиво шепнул я, делая шаг в ее сторону. Нет, ну а что? Попытаться стоило. Тем более, что придурошная девка сейчас в шоке. Я на баб всегда произвожу сногсшибательное впечатление, особенно, когда голышом красуюсь перед ними. – Вам же деньги нужны? Я дам.
Девка насторожилась. Глазенки в прорезях маски блеснули интересом.
– А хочешь, я тебя осчастливлю по другому? Тебе же нравится то, что ты с таким интересом рассматривала, прежде чем отвернуться? – хмыкнул я, совершая при этом тактическую ошибку.– Да, детка? Мы можем приятно провести время.
– Придурок,– голос мартышки зазвенел в воздухе,– ешь суп пока не остыл.
– Эй, ты чего обиделась? Я все равно выберусь отсюда, и поразвлекусь с тобой, только тогда ты сама будешь меня молить о пощаде, дрянь– крикнул я в удаляющуюся спину, странно вздрагивающую плечами.– И суп свой сами жрите. Тоже мне, недотрога. Преступница монахиня.
Я схватил с подноса симпатичную, расписанную цветами тарелку и обжигая руки со всей силы запустил ее вслед убегающей мартышке. Тонкий фарфор со звоном разлетелся на тысячу осколоков, ударившись в земляную стену.
– Ну сиди тут голодный,– всхлипнула идиотка откуда – то сверху. По голосу я понял, что она плачет.
