Kitobni o'qish: «Рабы бессмертия», sahifa 14

– Ну, теперь рассказывай. Что и как.

Трофим прожевал, тщательно вытер рот салфеткой, которую достал из лежащего рядом на стуле комбинезона, выпустил верхний пузырик и начал свой рассказ. Он кратко рассказал, кто и что такое вышло на поверхность, показал фотографию, которую Гипс не замедлил сфотографировать на ПДА, написал отдельно на салфетке имя Псарас Лука Агапитович, затем рассказал о том, почему никаких документов не нашлось, также записал на салфетке имя Никаноров Матвей Николаевич и, конечно, указал о новой силе, появившейся под ногами свободовцев, занявших Пепелище, которые назвали себя Воскресшие. Гипс внимательно слушал, иногда аккуратно уточняя детали. От его внимания не ушло, казалось, ничего, в этой внешности боевика с пиратской повязкой таился дюжий ум следопыта и детектива. Остатки мяса на сковороде уже давно остыли, от диковинного хрустящего салата, чей вкус действительно был неповторим, остались только приставшие к стенкам тарелки лоскутки, а Трофим и Гипс все еще разговаривали. Холодное мясо теперь удачно шло к пиву. К ним подсаживались приближенные Гипса, слушали, что-то спрашивали у него по другим делам, подходили другие сталкеры, стараясь не «светиться», прислушивались, до тех пор, пока Гипс не обращал на них внимания. После чего некоторые уходили, а некоторые отходили подальше, все еще оставаясь «на связи».

– Так значит, у нас такой вот коленкор получается, – задумчиво отпивая уже третью кружку, сказал Гипс. – Надо всех проверить. Чувствую я, мне тоже туда дорога прописана будет, – он усмехнулся и откинулся на стуле. – А знаешь, это даже хорошо, это даже… легче как-то. Юрок, Юрок… Встретимся, – он не договорил. Благодушное настроение и пиво расслабили его ненадолго, но реальность сегодняшнего и завтрашнего, буквально завтрашнего дня, который наступит через полчаса, не давала основания для расслабления. – Ладно, Док. Завтра что у тебя по плану? – спросил он, вновь став прежним собранным Гипсом.

– Завтра беру образцы с органов. Вскрываю черепные, но одно слабое место мы у них уже увидели. Они не могут переносить голод. Двое суток хватило, чтобы они сильно ослабли. Искусственно выведенная колония вируса не успела эволюционировать в сторону рационального энергопотребления, скорее всего, на синхронизацию с объектом и моментальный трансфер энергии из живых существ тратится почти столько же энергии, сколько и получают в результате этого. Таким образом, накопления энергии на качественный эволюционный скачек не происходит, для этого нужно будет либо десятки лет, либо огромные, просто невероятные постоянно питающие вирус частоты, совпадающие с частотой, на которой он производит трансфер. Таких приборов нет, это просто теория, мы не можем воссоздать или засечь эти частоты, чтобы повлиять на перенос энергии. Это уже проходили, нечто подобное делал Тесла с лампочками больше века назад, но слишком высокие потери энергии. Здесь же природные зашифрованные в строении вируса механизмы ушли на порядки вперед по эффективности. Очевидно, артефакт «кристалл» имеет нужную частоту, и я бы посоветовал усиливать частоту этого артефакта. Но тут нужен очень сильный специалист по профилю, – Трофим задумался. – Ваши… наши ребята Худой и Рваный, которые по артефактам, они смогут, как думаешь?

– Я их отправил отдохнуть, пока тут все не разрешится, – ответил Гипс, подперев подбородок ладонью. – Но мысль я понял, не забуду. Давай дальше, Док, не отвлекайся, я слежу…

– Если у обычных зомби, – продолжил Трофим, – в качестве подпиточного буфера используется более развитый носитель, второй или третьей категории, так это еще и происходит неделями, кроме того, это мы и по приборам выделили как самую энергозатратную часть жизненного цикла колонии. Очевидно, инъекция, которая должна была убить Псараса как носителя, должна была ускорить жизнедеятельность клеток и умертвить колонию таким вот образом, заставив ее истощиться. Но этого почему-то не произошло.

– Почему? – спросил Гипс, внимательно следя за ходом мысли Трофима.

– Не знаю. Тут может быть множество факторов. Какое-то генетическое исключение, недоработанная инъекция, а может быть, все сработало как надо, только носитель постоянно находил себе минимальное количество энергии. Были же другие зомби на одном с ним этаже, от них не осталось целого скелета, он ел их и физически. Территория подземелья большая, возможно, плодившиеся там микроорганизмы обеспечивали минимальный уровень для того, чтобы он не погиб. Не знаю, – Трофим допил третью кружку пива. – Завтра буду смотреть, что получится. Надеюсь, хоть что-то вылезет, но на это надо очень много времени.

– Времени у нас мало, – серьезно сказал сталкер. – Но ты прав, завтра, – он посмотрел на часы. – Сегодня уже надо будет начинать работу. Поэтому давай на боковую, а с утра начнешь. Помощников возьми сколько надо, на тебя, Док, теперь вся Свобода смотрит.

Глава 15. Коса и камень

Лука дожидался, когда принесенные сорок солдатиков, выкраденные с разбираемого блокпоста, закончат процесс обращения. У всех он происходил по-разному. Кто-то просто засыпал в том положении, в котором его оставили, кто-то метался и вскакивал, вырываясь из плена бреда, пытаясь понять, что с ним происходит, кто-то сознательно просыпался несколько раз и старался уйти, пугался, умолял, спрашивал, постепенно растворяясь и соединяясь своим разумом и волей с Братством. Лука иногда спрашивал сам себя, почему они все готовы были следовать и подчиняться ему? Ответ был не очевиден, но он объяснил себе это тем, что он был единственным, кто знал, что делать и как это делать. У него когда-то было слишком много времени, когда он ходил, наверное, в таком же, как и они, состоянии, не управляемый никем и ничем, а теперь он начал вспоминать и учиться новому. Теперь он сам определял, что и когда ему делать. Если первым братьям, которые появились у него, не нужны были приказы, они просто шли за ним и понимали, что нужно было делать, то теперь, когда он разбил Братство на три отряда, он не мог возглавлять каждый из них, поэтому приказы приходилось отдавать голосом. Часть из примкнувших к Братству была из Долга, в их ПДА было много информации, Лука, научившись пользоваться прибором, читал и изучал в основном карты. Информация о тайниках, о людях, о взаимоотношениях, вроде того, кто кому должен, у кого когда и какое дежурство, не интересовали его, поскольку это было все тщетно и бессмысленно. В его Братстве этих вопросов просто не будет, как не может быть в едином, здоровом организме несколько самостоятельных личностей.

И вот, наконец, спустя долгие трое суток зомби в полном составе вышли из покинутого ими Рыжего леса, в котором уже сотни гектаров было убито этими существами. Лука решил, что нет смысла пытаться уничтожить или захватить всех, кто есть на Ростке. Вполне достаточно будет, чтобы они покинули это место. То время, когда он пытался взять каждого добровольно, живым и невредимым, прошло. Они все отказывались, согласившихся за все время так и не нашлось. Теперь он понял, что он с большой степенью вероятности может пойти вслед за гоном мутантов во время Выброса, не рискуя практически ничем, потому что носителей жизни будет больше, чем надо, а солдаты будут слишком заняты, чтобы отстреливать именно их. Большая Земля всегда предоставит ему столько, сколько нужно послушников, это так же верно, как и то, что Большая Земля существует. Лука чувствовал, как время, когда он сможет шагнуть туда, за бетонные стены ограждения, стремительно приближалось. Отныне он будет брать все, что захочет, не считаясь с потраченным, он выполнит то, для чего, он чувствовал, он предназначен. Он заполнит собой все окружающее пространство, все будут братьями, все будут едины, все будут с ним так или иначе. Не скрываясь, зомби шли днем на Росток, через Дикую территорию к северному посту.

Росток. Заброшенный кусок цивилизации, сотни метров цехов, тянущихся над землей, поддерживаемых опорами труб, десятки мелких строений, подсобок, подвалов, сгруженных в кучу строительных плит и железных конструкций, напоминал больше огромный, невероятных размеров скелет, в котором все связано со всем. Сталкеры научились жить не только в пустых помещениях, но и соединили соседние крыши мостками и лестницами, пробили проходы в стенах и крышах, превратив все разрозненные конструкции в один населенный людьми организм. Это не пугало Псараса, если Долг убежит, тем лучше для него, если нет, что ж, у него есть на это своя тактика. Кто не падает от их невидимых рук, падет от стали и свинца, если понадобится, братья заберут красное покрывало жизни с каждого, чтобы сохранить свои и продвинуться вперед, медленно, но верно. Лука на этот раз надел самый обычный сталкерский комбинезон. Он не должен был выделяться среди своих братьев. Рядом с ним останутся несколько послушников, но он будет следить за ходом события с расстояния.

Вот они, развалины завода, вот кострища и недавно отстрелянные гильзы. Вот труп кабана, в которого отстрелялись сталкеры. А вот и металлический забор, в котором прорезана дыра и в который можно входить самое больше по двое. Неудобно, но это можно обратить в плюс, его братьям не надо видеть противника, они могут чувствовать его на расстоянии, сорвать либо сместить одеяло жизни, оставаясь невидимыми для человека. Первый отряд под предводительством Купола встал за забором. Они щупали пространство, ощущая несколько десятков человек, залегших за укрытиями из мешков с песком, разместившихся на крышах и в бетонных кольцах с амбразурами, кто-то был недосягаем для воздействия, а кто-то находился слишком далеко. Их ждали. Лука этого ожидал. Зомби дотянулись лишь до нескольких человек, упавших и потерявших сознание без слова, выронив оружие. Долговцы, поняв, что находятся в зоне воздействия, отступили на заранее приготовленные позиции, держа проем на прицеле. Купол оглянулся на Луку, ожидая подтверждения. Лука кивнул.

Бойцы, сидящие за укрытиями, напряженно вслушиваясь в затихший вдруг топот многочисленных ног по асфальту за железным листовым забором, услышали отдельный тяжелый топот железных подошв. Экзоскелеты. Боец, вооруженный РПГ, привстал из-за укрытия и направил оружие на проем. К топоту добавился еще один бегущий экзоскелет. Бойцы переглянулись. На крыше стоял на одном колене и целился в проход еще один боец с РПГ, выстрела которого хватит, чтобы безвозвратно уничтожить дорогую игрушку. Секунда, две… Со страшным визгом раздираемого металла в проеме показалась дверь от автомобиля, которой прикрывался первый зомби. Раздался выстрел первого бойца, боеприпас пробил дверь и прожег струей насквозь экзоскелет, полыхнув пламенем намного позади зомби. Тут же, в дыме первого выстрела, через проем ограждения пробился второй экзоскелет, держа на прикрытии дверь. Выстрел еще одного РПГ прошел сквозь дверь и прожег зомби плечо, оставив дыру в тридцать сантиметров, но за вторым вломился еще один экзоскелет, и сразу после него посыпали бегом с оружием на изготовку их бывшие товарищи, бывшие сталкеры, бандиты, свободовцы, солдаты периметра. Пост Долга вжал гашетки. Полетели гранаты, взрываясь в толпе, заработал огнемет, окутывая всех жаром и пламенем, застрекотал дробно крупным калибром пулемет, миниганы, автоматы. Зомби падали, ползли и стреляли в обороняющихся. Через раскуроченную дыру в заборе шли новые и новые зомби, стреляя и падая, меняя направление. Упавшие ранее без сознания долговцы на глазах у людей чернели и ссыхались, а упавшие и горящие мертвецы вставали и шли, стреляя из оружия, падая вновь, но, стреляя, они заставляли бойцов Долга и помогающих им сталкеров уходить с линии огня, скрываться за укрытиями, в то время как сами мертвецы не пытались прятаться. Их задача была смять хотя бы на половину первую линию обороны.

Взорвались и объяли пламенем окоп баллоны огнеметчика, которого накрыла взорвавшаяся над ним лимонка. Затих сначала один, а потом другой экзоскелет с пулеметом, ползущие мертвецы успели дотянуться до не защищенных сталкеров второго ряда, которые стали чернеть и иссыхать на глазах у других бойцов, а мертвецы первой волны, десятками лежащие на асфальте сразу возле раскуроченного и превращенного в ажурную сеть забора, поднимались. Еще один топот железных подошв. Свежие, необстрелянные зомби, сверкая никелированными штоками новых экзоскелетов со знаком синей головы орла группировки наемники, вошли уже через забор, порвав прошитый в прозрачное пулями металл. За ними ринулись новые десятки. Эту группу вел Бич. Ворвавшиеся зомби быстро меняли позиции и, пользуясь тем, что самые разрушительные калибры были подавлены, от укрытия к укрытию двигались вдоль стен строений, сосредотачивая огонь на ближайших огневых точках. Оборонительная линия второго ряда и первый ряд расстреливали подходящих, но потери обороняющихся возросли. Продуманная офицерами Долга оборона на этой стадии перекрывала линию первого ряда кинжальным огнем с десятков подготовленных мест, но не защищенные артефактами люди, не успевшие отступить, падали со второй линии обороны, трава и кустарник вдоль зданий чернели и крошились, брызжа черным тленом от попадающих пуль, осколков и взрывов. В то время как первая линия обороны, задыхаясь от близких разрывов гранат и сплошного концентрированного огня, падала под натиском второй волны зомби, зомби первой волны вставали, кто мог, кто не мог, ползли обратно на Дикую территорию. Если напряженно наблюдавший за этим в бинокль Рожок считал это отступлением, то Лука знал, что те, кто истощен и не может дотянуться до людей согласно его приказу, должны были вернуться, чтобы восстановиться, и снова броситься в бой. Для восстановления на этой территории было достаточно живых организмов и растений, и на это должно было хватить и десятка минут. Лука не собирался больше оставлять своих братьев противнику. Вторая волна зомби, простреленная, потерявшая эффективность, под командованием Бича, спряталась в незначительных не простреливаемых углах. Он как грамотный тактик не позволял еще достаточно сильным бойцам его группы просто так выходить в прострел.

Третья группа. Ведущий Овод Пустотелый. Бывший долговец, нынешний брат. Его группа без выстрелов понеслась через остатки забора, частично вбиваясь в укрепленные огневые точки, с гранатами в руках, другая часть группы понеслась по известным ему коридорчикам и лазейкам, подсаживала друг друга на крыши и тянулась ко второй линии обороны, за которой открывалась третья. Но там, в третьей линии обороны, были только сталкеры, не защищенные артефактами, стреляющие издалека, через оптику. Овод зашел последним, наблюдая, как половина от группы Бича ринулась вслед за свежими братьями по крышам и коридорчикам, наблюдая, как последний боец первой линии перешел на ножевой бой и воткнул несколько раз широкий страшный нож в сердце его брату. Это напомнило ему кое-что. Овод сориентировался на местности, залез на крышу здания. Увидел далеко впереди на специально пристроенной площадке водонапорной башни тех, кто владел ранее этой территорией, Овод снял бронежилет, сорвал ненужную камуфляжную куртку и обнажил то, что вызвало ужас у тех, кто видел его оттуда, у тех, кто обратил на него внимание и начал вести по нему огонь, у тех, кто ненароком повернулся в его сторону. Выпотрошенный, но все еще не умерший организм, удерживаемый чудовищной волей к жизни, силой и способностями неизвестного вируса, поставляющего ему энергию принципиально другим способом. Некоторые обороняющиеся дрогнули, кто-то вскрикнул от ужаса, кто-то выронил оружие и побежал прочь, кто-то, слушая командиров, продолжал сражаться, поливая упрямо ползущих зомби и кидая гранаты в проемы помещений, где пятнистые уже начали выбивать и ломать оборону. Овод Пустотелый нашел одного из бойцов Долга, лежащего без сознания с несколькими ранениями. Что-то мешало ему схватить хорошо видимую жизнь и забрать ее. Зомби, сотрясаясь от регулярно попадающих в него пуль СВД, пускаемых с водонапорной башни, расстегнул броню человека. Из нагрудного кармана выпали какие-то красноватые кусочки, похожие на стекло. Овод сорвал шлем, там, в подшлемнике, тоже что-то блестело, но зато теперь он почувствовал этот тонкий аромат наполнения, который, казалось, сам шел в него. Зомби сделал усилие и приподнял бойца, с наслаждением прижимая его к себе. Жизнь, полная, красная и сочная. Ни с чем не сравнимая, первая человеческая, которую он по праву мог забрать целиком себе… По его лицу расплылась улыбка наслаждения. Болезненные попадания в него прекратились, раны затянулись и перестали напоминать о себе, тело стало послушным и легким. Овод выдохнул и открыл глаза. То, что он прижимал к себе, больше не было человеком, это была черная высохшая кукла, широко открывшая рот в последнем немом крике отчаяния пришедшего в себя человека. Пустотелый развернул ее так, чтобы все обороняющиеся могли видеть это. Он знал, что они увидели. Человек на вышке, наблюдающий за ним в оптический прицел СВД, замер, сталкеры, стреляющиеся с его братьями, на секунду повернули головы в его сторону, повинуясь необъяснимому жуткому предчувствию. Они все увидели эту жуткую гримасу смерти и потерявшего жизнь окончательно бойца. Противник сломался. Это пронеслось в воздухе. Те, кто мог бежать, бежали. Кто оставался заперт в своем укрытии, продолжал сражаться, но павшая вторая линия и посыпавшаяся третья кормила и восстанавливала Братство, которое уже начало брать новых послушников.

Один за одним раздалось два мощных взрыва. Долг пошел на крайние меры по правилам войны, взорвав оба склада с боеприпасами и оружием. В небо взвились черные дымы поверженной и отданной врагу базы.

***

– Ну что, наука, какие подвижки? – озабочено спросил Гипс Трофима, находящегося в своей пластиковой палатке внутри ангара.

– По-прежнему ничего, – устало ответил ученый, отрываясь от экрана электронного микроскопа.

Трофим уже третьи сутки почти безвылазно сидел в лаборатории. Все тесты, которые он проводил, все анализы, электромагнитные облучения, питающие растворы и режимы вскармливания, которые работали на других вирусах, которым, в частности, был заражен и сам некробиолог, не дали ничего. Вирус окоченевших в железных клетках носителей умер окончательно. Все пораженные им ткани были разорваны в хлам. Не осталось ни одной целой структуры, в которой можно было бы выделить ядро или границы оболочки. Ничего, что могло бы подтолкнуть, в какую сторону двигаться, или хотя бы получить живой, пусть и ослабленный вирус, из которого потом можно было бы вывести колонию и работать уже с ней. Ничего. Его образцы крови, которые он оставил в инкубаторе, так же как и образцы крови Коваля, разрослись, заполнив выделенные им ячейки блистера и исчерпав ресурсы питательной среды, ушли в спячку, но не умерли. При желании можно было разбудить их. Более того, даже у мертвеца годовой стадии разложения всегда останется достаточно целых клеток, с которыми можно было бы произвести по крайней мере визуальную идентификацию их принадлежности. В этих же трупах, которым было всего несколько дней, все, все полученные клетки были изорваны в хлам, перемешаны, не осталось даже признаков органоидов. Действительно вакцина уничтожила все на таком уровне, на котором невозможно сделать это механическим способом, разве что сильные кислоты могли сотворить примерно то же самое.

Зато полученные образцы крови у большинства сталкеров Свободы сейчас были разобраны по блистерам и уложены в инкубатор. Трофим не заглядывал туда и уже не переживал за результаты. Он ожидал бы их после Выброса, которого в силу последних событий можно было ожидать в любой час.

– Ладно, Док, вылазь, отдохни. Тут нам новости пришли. Не очень хорошие, – сказал Гипс.

Трофим положил бесполезно дежурившую в руке ручку на открытый блокнот, так и не дождавшийся существенных записей, и встал. Сняв в предбаннике маску, шапочку, перчатки и халат, он задумался, стоит ли вообще их надевать в следующий раз. Вообще, ему надевать их смысла не было, но привычка и чистота эксперимента, в котором сейчас он не нуждался, все-таки не позволяли ему подходить к оборудованию и образцам тканей не защищенным, да и к тому же мало ли… Вдруг шевельнется среди всего этого что-то ценное. Некробиолог, выйдя с освещенной палатки под полумрак ангара, не сразу разглядел серьезное и озабоченное лицо свободовца.

– Пятнистые Росток взяли, – без предисловий сказал он. – Мы уже обсудили с нашей колокольни, но ты сам что думаешь?

– Росток? – недоуменно протянул Трофим.

– Да. В Зоне паника. Периметр отсечен теперь по-настоящему. Стреляют вообще во все. Никого не впускают, никого не подпускают. Глушат сразу с крупного калибра… Совсем крышу всем сорвало, – Гипс развернулся и пошел к выходу, предлагая продолжить разговор на свежем воздухе. – По всему периметру укрепления идут, строятся день и ночь. Автоматические турели, мины, колючая проволока просто тоннами, – продолжал он на ходу.

База Свободы удивительно быстро плотно поросла свежей, зеленой, плотной травой. Посаженные Хутором и другими сталкерами саженцы деревьев и кустарников уверенно держали листочки вверх, а темные влажные круги земли у основания говорили, что их дополнительно поливают, не дожидаясь дождя, и наверняка подкармливают удобрениями. Гипс сел на скамейку, сделанную из погибшего дерева, покрашенную в голубой цвет и поставленную на выходе из ангара. Солнце светило прямыми лучами через безобидные барашки облаков, которые могли в любую минуту вдруг превратиться в огромных темно-фиолетовых небесных баранов и столкнуться друг с другом с грохотом грома и молниями, катающимися как между ними, так и сыплющимися на землю.

– Я ничего не могу сказать, – сознался Трофим. – Ничего, что хоть как-то могло помочь…

– Я вижу, Док, – сталкер вздохнул, глядя куда-то вдаль. – В общем, так, выхода из Зоны теперь нет. Ни для сталкера, ни для меня, ни для Долга, вообще ни для кого. Даже Сидорович, хрен бездушный, слинять не может. Чего уж о нас говорить. Янтарь эвакуировали.

– Что весь? – удивился Трофим.

– Говорят, весь, – Гипс внимательно посмотрел на ученого. – Я за тебя сообщал туда, наверх, но там что-то страшное происходят. Все все забыли, ничего не надо. Я так понимаю, теперь ждут, когда этот вирус нас всех сожрет, или мы его сожрем, или хрен его знает…

– И?

– И видать, нам надо это Братство сожрать, какие варианты, – сказал Гипс. – Только шансы… Короче, слабовато у нас по шансам. Их там на Ростке уже штук двести пятнистых рыл может стать, а нас. вместе с бандитами, сталкерами, долговцами человек сто защищенных будет, потом они от обороны играть могут, оружие крупнокалиберное у них… Сами вроде не дураки, кто успел убежать, рассказали.

– Долг тоже участвует? – не веря, затаив дыхание, спросил Трофим.

– А куда ж они денутся, – невесело усмехнулся свободовец. – Выхода из Зоны им не дают. Рожка сожрали, остальные долговцы, они же прежде всего живые люди, а тут при таком выборе либо под пулю, либо к пятнистым, либо к Свободе на поклон, они все выбрали на поклон. Так у них хоть шансы есть… Ну какие-никакие. Не больше чем у нас у всех, у каждого, в общем.

Оба замолчали. Трофим вдруг поймал себя на мысли, что Гипс часто смотрит в небо и вообще ведет себя так, как будто прощался с тем, что видит, и готовится умереть. Солнце по-прежнему ласкало ярко-зеленые стрелки растущей травы, тихо шумел ветер в далеком подлеске, шрамированном мертвой черной полосой некогда отступившего Братства, тихо и спокойно. Даже не было слышно воя собак или карканья ворон, которое в условиях Зоны передавалось иногда слишком далеко. Пусто. Пустая Зона, какая-то выжатая и ожидающая. Словно сломленная новым хозяином, который нашел на нее управу и теперь, встревоженную и испуганную, временно не давил своей пятой, оставляющей черные, болезненные отметины на ее лице.

– Тихо-то как, – сказал ученый.

Гипс промолчал, согласившись. Теперь и Трофим проникся этим общим настроением и фоном Зоны. Все. Игра была проиграна. Чаша весов больше не качается. Выбить из обороны двести или даже сто пятнистых силами живых людей было просто невозможно. Ждать, когда зомби соберутся с силами и дадут последний бой на этом, наверное, единственном пятачке земли, который может дать им хоть какой-то отпор, было ошибочно. Время работало против живых. Пытаться пробиться силой за Периметр? Погибнув еще на первой линии? Не вариант. Вариантов не было. Нужно было атаковать врага в обороне. Заставить его замерзнуть там, обессилить и, возможно, умереть с голоду – вот единственный шанс.

Трофим не мог знать, что еще вчера Гипс, Лапа, Хунта и Терек, один из офицеров Долга, который принял командование на себя, всю ночь обсуждали, дымя сигаретами и чашками кофе, что и как нужно делать. Десятки раз перерисовывали планы Ростка, десятки раз считали и пересчитывали людей, защищенных артефактом. Составляли списки, рисовали схемы. Людей не хватало катастрофически, а говорить о том, чтобы вести с собой в бой питательные элементы для зомби, которыми становились все сталкеры без артефакта «кристалл», не собирался никто. Все лидеры группировок понимали, что это конец их истории. Так или иначе, но они слишком долго воевали здесь друг с другом, с Зоной, с мутантами, чтобы отклониться от последнего боя, исход которого ясен. Если хорошо подготовленная эшелонированная оборона Ростка, находясь в большинстве, не смогла удержать сотню с небольшим пятнистых, то что может сделать сотня живых против двух сотен совершенно не безмозглых зомби, находящихся в обороне? Гораздо проще погибнуть от пули, чем стать одним из тех существ, которые могут обходиться без внутренних органов, которые выпивают саму жизнь из человека, из растений, из земли в секунды, оставляя лишь черную оболочку. Гипс вздохнул. Ему незачем было сейчас быть похожим на героя, каждый сталкер знал ставку в этой игре, и сейчас многие хотели пойти в бой, чтобы честно погибнуть, чем быть беспомощной овцой, когда зомби придут за ним.

– Эти наши Воскресшие тоже не бойцы против пятнистых? – спросил Гипс без особой надежды, не глядя на собеседника.

– Нет. Те зомби не имеют защиты. Новый вирус дистанционно разрушает саму структуру и ДНК клеток, они такие же…

– Такое же мясо, как и мы? – перебил его сталкер.

– Да. Такое же мясо, – грустно подтвердил Трофим.

– Эх, плакала моя новая жизнь, после смерти, – не то пошутил, не то всерьез сказал Гипс. Его лицо, смотревшее куда-то вдаль, не выдавало эмоций.

– Так что будем делать? – осторожно спросил Трофим.

Гипс повернулся к нему. Одним глазом он смотрел на него несколько секунд, запоминая все черты лица этого человека, однажды пришедшего к нему в Свободу. Пришедшего добровольно, но оказавшегося в ловушке, из которой ни у кого из них не было выхода.

– Мы выступаем завтра с утра. Все вместе. Все, кто лучше стреляет, кто лучше дерется, кому они больше всех должны. Свобода, Долг, сталкеры, бандиты. Дойдем до Ростка к вечеру, там все и решится. Не думаю, что это будет долго.

– Но ведь вечером не удобно. Темно.

– Останавливаться на марше для ночевки нельзя. Они могут застать нас врасплох на открытом месте, устроить засады. Потом эффект неожиданности, если они нас ждут, то никак не в сумерках. Возможно, половина из них будет вне Ростка, возможно, они будут спать… Они ведь могут спать? – спросил Гипс.

– Эти? Вряд ли. Нет в этом смысла.

– Ну и пес с ними, – махнул рукой сталкер. – Пусть не спят, главное, чтобы не ждали.

Где-то среди базы группировки, которая, как только сейчас заметил Трофим, была наполнена людьми, обозначилось некое оживление. К Гипсу, отчаянно спеша, шли двое вольных сталкеров, буквально дымившихся паром, словно загнанные лошади. Лица осунулись и похудели, в глазах горел нездоровый блеск, говорящий о том, что сталкеры находятся или под энергетиком, или под артефактом, повышающим выносливость, а возможно и под тем и под другим.

– Гипс, – с трудом сглатывая слюну, сказал один сталкер, – хорошо, что успели. Тут тебе от Сидоровича…

Он и его напарник скинули рюкзаки и в присутствии вдруг обступивших их вольных сталкеров, напряженных долговцев, бандитов, подозрительно зыркающих на вольных сталкеров, высыпали на землю бумажные свертки, по форме которых угадывались артефакты «кристалл» разных размеров.

– Тут тридцать штук, – так же тяжело дыша, сказал второй сталкер. – Принимай.

Народ вокруг загудел. Было что-то объединяющее всех в этот момент, нечто, что вдруг поселило среди отчаявшихся людей отблеск надежды. Нечто, что сказало им, что не все еще кончено, нечто, что показало, что даже прижимистый клещ Сидорович, на душе которого немалое количество грехов, тоже является живым человеком, оставившим вопрос бизнеса и отдавшим ставшие баснословно дорогими артефакты сталкерам.

– Батон! – густым голосом крикнул Лапа, стоящий в толпе.

Стоящие рядом с ним сталкеры, до этого момента не обратившие на него внимание, расступились как тающий дрейфующий лед перед атомным ледоколом. Рядом нарисовался Батон, следящий за общаком. Лапа кивком головы указал ему на кучу. Батон кивнул и исчез, через минуту появившись с плотным черным рюкзаком. Он присел на корты рядом с Лапой и быстро развязал рюкзак. Скоро оттуда один за одним появилось шесть средних «кристаллов» и один большой, которого можно было разделить на два.

– Пацанам вашим на прикид, кто на стрелку двигает. Одним делом замазаны, – произнес он, оставив звенящую тишину во вдруг умолкнувшей толпе.

Толпа зашевелилась. Вольные сталкеры, одиночки по одному пробивались к лежащим на земле сверткам и выкладывали, у кого что было. Кто-то припрятал один целый лишний артефакт в надежде продать его, если все обойдется, кто-то клал лишь осколки. Кучка медленно росла. Одиночки оказались прижимистыми и запасливыми на артефакты. Хунта сел рядом с Гипсом на скамейку, в его глазах таилась искорка задора.

– Смотри, Гипс, что мужичье творит. Вот жмоты, – шуточно замахнулся он на одного из сталкеров.

– Еще пятьдесят, – посчитал Гипс. – Это хорошо.

– У меня бойцы есть, – выступил Терек, – пришли от Янтаря полные экзоскелеты, только без «кристаллов». Двадцать человек.

Гипс подошел к куче, отсчитал двадцать кристаллов и передал в руки долговцу.

– Собирай, – сказал он.

– Я пойду! – вышел вперед один из вольных.

– И я, – пробился из заднего ряда другой.

– Мы с Кедром пойдем!

– Я.

– Я.

– Я…

Вольные сталкеры и сталкеры Свободы, ранее не имевшие защиты, теперь выступали вперед и получали свой артефакт, свой шанс на победу. Вскоре артефактов не осталось. Трофим удивился такому большому скоплению людей. Казалось, все сталкеры Зоны собрались здесь на Армейских складах, в единственном месте, где еще могло оказываться сопротивление. Гипс встал на скамейку: