Kitobni o'qish: «Свобода для Господа Бога»
Часть первая
Свобода или смерть
…О, низойди в наш мир, природы дочь, Свобода!
Власть, высшую в стране, захватим навсегда.
Тебе возводят храм восставшие народы,
Поправ насилия года.
Свободные! Весь мир гордится вами,
Презрев обман богов – найдите к правде путь!
Свобода, поселись в гостеприимном храме,
Богиней будь!
Слова из песни Великой французской революции
…Революция как Сатурн – она пожирает собственных детей.
Робеспьер
Пролог
Коммуникационная система
храмов Хепри.
Вибрации в сети
– Селена?
– Да.
– Это Юсуф… Кардинал Амир схвачен сервами.
– Ты бредишь!!
– Нисколько.
На три секунды зависло тягостное молчание.
– На базе есть кто-нибудь? – спросил Юсуф.
– Никого… Его высокопреосвященство забрал всех подчистую. Есть два охранника-серва. Наложницы из публичного гарема. Уборщики. Сервы-поварята. Ах да, еще есть я… Но из спецназа никого.
– А не из спецназа?
– Только клерикальные мушкетеры, мой господин. В окрестностях Стеллополя расквартированы два полных гренадерских полка… Но разве они годятся для спецопераций?
– Если бы я знал!
– И что теперь?
Молчание зависало в пространстве снова.
– Послушай, ты сможешь открыть мне проход в один из порталов Бургоса?
– Не вопрос. Но куда именно?
– А какие есть варианты?
– Всего три: Пашкот-палас, Башня Дракона и, разумеется, ближайший к городу храм.
– Пашкот-палас!
– Сделаем.
Искусственное Мироздание.
Континиум Твердого Космоса.
Клерикальная провинция Эльбиника.
Храмовый арсенал
Тридцать минут спустя викарий прошел в оружейную, закрыл за собой дверь и задумчиво осмотрелся. Его окружали полки и стеллажи. Оружейная база клерикального спецназа в Стеллополе поразила бы воображение самого требовательного посетителя – в четырех сотнях подземных ангаров бесконечной чередой были выставлены образцы разнообразнейшего оружия и спецсредств. Для получения рабочих экземпляров в каждом из этих огромных экспозиционных залов размещались стационарные нуль-синтезаторы, на которых по желанию можно было воспроизвести точную копию любого из представленных на полках орудий убийства в течение нескольких секунд.
Размышляя над выбором, секретарь кардинала Амира не спеша прошелся вдоль длинных рядов стендов и полок.
Вокруг лежали арбалеты, пружинные и пневматические ружья, самозарядное, автоматическое и, наконец, лучевое оружие – тысячи и тысячи видов. Плюс десятки разнообразных боеприпасов к каждому, амуниция, одежда и спецсредства. При желании, одними только образцами, без всяких нуль-синтезаторов, здесь можно было вооружить приличную армию, но, к сожалению, в епархиях Эшвена уже более тысячи лет действовал строжайший запрет на применение высокотехнологичных видов оружия кем-либо из «простых смертных». Единственными, кто мог бы даже просто взять в руки одну из этих вещей, оставались лично отобранные Господом Хепри бойцы кардинальского спецназа. Те самые, что валялись сейчас мертвыми на залитых солнцем и кровью лужайках в окрестностях Бургоса.
Выходило, что в пределах Твердого Космоса применить это оружие в бою, не нарушая тем самым запрета Хепри, мог, собственно, только сам викарий да оператор связи Селена, миловидная девушка, которая вряд ли держала в своей жизни что-либо смертоноснее кухонного ножа.
В итоге, в сложившейся ситуации, викарий мог располагать только самим собой с неограниченным запасом вооружения, а также двумя полками клерикальных мушкетеров. Последние вооружались примитивными кремневыми ружьями, никогда ранее не участвовали в стремительных силовых операциях, а потому годились разве что для несения охранной или пограничной службы. Между тем, по данным видеонаблюдения со спутника, вращающегося вокруг Медиас Кордис, под Бургосом находилось более трехсот тысяч солдат и офицеров Армии Свободы, и каждый из них – был уже почти ветераном. Так что мушкетерам церкви там мало что светило.
Викарий взял шлем-каску с опускающимся пуленепробиваемым стеклом, надел кевларовый жилет. Потом снял с полки снайперскую винтовку с оптическим прицелом, заткнул за пояс автоматический пистолет, достал коробку с патронами…
«Что же еще?» – подумал он. Взгляд случайно упал на одну из самых нижних полок, куда обычно никто не заглядывал.
Оружия там не было. На перфорированной поверхности алюминиевого стеллажа лежали маленькие гранаты незнакомого типа, окрашенные фиолетовыми и зелеными полосками.
Викарий поднял одну из малышек и повертел в руках. Потом резко откинул в сторону винтовку, стащил шлем-каску и прошел к аппарату-синтезатору. Там набрал код искомого изделия и, подождав примерно минуту, принялся набивать подсумок маленькими «лимончиками», появившимися в емкости аппарата.
На красном экране машины мигал код полученного изделия и его краткое описание: «Газовая граната РГХ-15. Рекомендуется использование химзащиты».
Глава 1
Столица в огнях и в кольцах
Южный Артошский тракт,
окрестности Бургоса.
Четырнадцатое Пафира 4380 года
Как и миллионы людей, рожденных в котле сложной технологической цивилизации, давно забывшей о рабстве в прямом смысле этого слова, Гордиан Рэкс прекрасно помнил древний девиз «Свобода или смерть!». Однако он солгал бы сам себе, если бы сказал, что хоть раз до своего ужасного пробуждения в мире планеты-каверны задумывался о подлинном смысле и страшном содержании этой крылатой фразы.
Оброненные в забытые времена кем-то из великих героев древности, а может, сразу несколькими из них – в разное время, в разных местах и при разных обстоятельствах, эти слова давно стали расхожими. Однако всегда ли произносящие их сознавали, чту именно стоит за этим коротким кличем? Пожалуй что почти никогда, ведь противоречие подобных прописных истин можно прочувствовать только на собственной шкуре, а понять разумом – вряд ли.
Жить рабом или умереть свободным?
Умереть свободным или остаться рабом?
Сложный вопрос, ответить на который отдельно взятый человек может только сам себе и только в совершенно конкретной ситуации, когда выбора отвечать или нет у него не остается.
Кровавая рабская революция бушевала в Эшвене уже второй год, и новые десятки и даже сотни тысяч невольников давали свой ответ на этот вопрос, почти не задумываясь. Они умирали свободными!
Совет виликов бросал тела и души своих соратников в пылающую топку войны без жалости и без счета, не составляя списков погибших, часто не выкапывая даже общих могил и уж тем более не ставя памятников. У наступающих полков армии рабов-сервов при избытке решимости и оружия не было важнейшего из военных ресурсов – времени. А потому повсюду в Северном Эшвене украшением для братских кладбищ служили лишь изглоданные кости бойцов, их истлевшие мундиры и сытое воронье.
Короткая передышка, дарованная победой маршала Трэйта в «священной битве» под Шерном, а также огромные материальные ресурсы, захваченные в ходе весенней кампании на севере Артошской марки, позволили Совету виликов накопить силы и собрать огромную армию для вторжения в южные провинции континента. Сорок дней назад Трэйт вывел эту армию в поле из своего временного лагеря и двинулся по большому Артошскому тракту, в направлении Бургоса и Литавры…
Гордиан Рэкс усмехнулся печальным мыслям и посмотрел на уходящую в горизонт длинную линию собственных полевых батальонов: «Для большинства из них, – подумал он, – свобода или смерть очень скоро будут означать одно и то же».
Так был ли смысл подниматься им на эту войну?
Впрочем, лично для него смысл был, и это уравновешивало все остальное. А насчет жертв… Второй прописной истиной, которую Гордиан знал с детства, было то, что войны и революции подобны кровавым богам – они требуют человеческих жертвоприношений, и прежде всего – от тех, кто является вершителем этих вселенских потрясений. Вне зависимости от того, насколько чисты причины и побуждения воюющих сторон, насколько светлы идеи и вера революционеров в непорочную чистоту справедливости, их путь всегда омыт кровью, и никак иначе…
Двадцать дней назад, вслед за маршалом Трэйтом, из разоренного сервами и войной Риона на юг континента выполз, тряся пузатыми боками повозок, знаменитый стрелковый корпус. «Корпус Апостола Гора», впрочем, следовал не один. Гордиана Рэкса сопровождал огромный обоз, буквально с тоннами необходимых для продолжения войны продуктов, со взятыми в Рионе орудиями, с порохом, с ядрами и еще с тысячью наименований разнообразных предметов, что сотворил человеческий гений или же человеческое безумие для насыщения страшных потребностей вечно голодного чудовища войны.
Боезапас и амуниция, медицинские бинты и лекарства, палатки и сапоги, котлы для варки пищи и фляги для воды и вина, пули и ядра, брандкугели и гренады, мундиры и треуголки, пистоли, алебарды и пики, соль, красное вино и, конечно, грубая мука для маленьких солдатских хлебцев – все это присутствовало здесь в огромных количествах.
Вместе со стрелковым корпусом Апостола по пыльному тракту двигалось огромное количество присоединившихся по пути отрядов: драгуны бывшего габелара Крисса, набранные на севере артошские добровольцы, отставшие и оставленные в городках вдоль тракта маленькие трэйтовские гарнизоны, которых Гор без зазрения совести менял на собственных израненных или приболевших бойцов, а также свежие бронвенские батальоны, успевшие добраться к Риону, до того как огромный обоз двух полковников покинул разграбленный город. За корпусом также двигались неисчислимой грудой отряды мелких торговцев, чем-то непрерыв-но обменивающихся с солдатами, кучи местных бездельников, желающих поглазеть на легендарного Тринадцатого пророка, а также армия «свободных девиц», занимающихся на коротких ночных стоянках своей нехитрой и старой как мир торговлей.
В авангарде всей этой разномастной, шумной и весьма потрепанной в многочисленных мелких стычках толпы на гнедом жеребце ехал Гордиан Рэкс собственной полубожественной или полусолдатской персоной.
Господь и Создатель Тринадцатимирья, акционер Корпорации Нулевого Синтеза и великий Тшеди, а ныне обычный артиллерийский полковник и командующий небольшим рабским полевым корпусом, он грозно зыркал по сторонам и по возможности старался ускорить неспешное движение своего пестрого воинства. Однако сделать это на практике оказалось довольно сложно. Торговцы и проститутки, которых Гор пытался отгонять, все равно возвращались. Заниматься же показательным развешиванием торгашей и девок на придорожных столбах рабский полковник совершенно не собирался. Дисциплина в рядах его маленькой армии оставалась все же на приемлемом для такого малообученного сброда уровне, но дело, собственно, крылось вовсе не в дисциплине. Кровавые потери последней схватки с кардиналом и тот мистический ужас, который пришлось пережить его бойцам во время сражения под Рионом с почти миллионной ордой ремесленных сервов, выгнанных против профессиональных полков болевыми разрядами «хомутов», не могли не отразиться на психике и состоянии духа его несчастных солдат. И потому, хотя Гор неистово торопился, считая каждый километр и подгоняя своих ребят со всей яростью уже бывалого командира, применения крайних мер, вроде обычных для местных армий показательных казней или увечащих телесных наказаний, он старался не допускать.
Ровно два года назад мистер Гордиан Оливиан Рэкс, демиург и бизнесмен, владелец собственной звездной системы, биллионов кредо, а сейчас просто нищий, не имеющий ничего, кроме злой смертоносной шпаги, болтающейся на боку, после неудачного Хеб-седа, вопреки собственной божественной воле, оказался в тщедушном теле юнца в этом странном «вывернутом» мире.
Причиной провальной реинкарнации – сейчас Гор это отчетливо понимал – стали не технические неполадки или просчеты медиков, а жестокие политические интриги, участником которых он умудрился стать.
Два могущественнейших существа его старой родной вселенной, которых он с трудом мог называть людьми, архонт Нуль-Синтеза Питер Тициан Аякс и верховный стратиг Нуль-Синтеза Тэдди Октавиан, полубоги и полужрецы, встали у него на пути.
Согласно сведениям, сообщенным обоими высшими правителями в тот роковой и последний день его пребывания в Мироздании Корпорации, мистический Творец Вселенной, таинственный и внушающий ужас Учредитель, исчез из собственного Творенья.
В отсутствие верховного божества Корпорации угрожали хаос и стагнация. И вот, после крушения высшей власти, архонт и стратиг потребовали от демиурга Гора преданности. Причем каждый – себе. Им нужна была его божественная сила, уникальная способность контролировать вычислительные машины и, прежде всего, – машинерию Корпорации, соединенную в Сеть, связывающую многие миры. Машины давали бессмертным невероятную власть. Власть большую, чем та, которой обладали когда-то языческие божества древних, власть, способную творить само пространство и время с бесчисленными мирами внутри!
Гордиан горестно усмехнулся. Его божественный дар – сила Тшеди, талант экстрасенса, говорящего с машинами и сетями, стал для него проклятием. Эта сила вознесла его на вершины власти, сделав одним из акционеров Корпорации Нулевого Синтеза, демиургов и полубогов. И она же привела его к гибели, убив «божественное» тело и вышвырнув разум сюда, на задворки вселенной. Даже трижды проклятая сервская война, бушующая в приютившем его диком мире, стала следствием этого дара.
Оказавшись в Эшвене, в теле кухонного раба, Гордиан быстро понял, что в новом жестоком мире главным препятствием к свободе являются вовсе не стражники, не цепи, не стены и не опасность преследования. Решающей и единственной причиной, что вот уже тысячелетия держала сервов Эшвена в подчинении у хозяев, являлось простейшее техническое приспособление – койн, электронный ошейник, надетый на шею каждого раба, прошитый особой программой контроля и управляющий поведением носителя с помощью создаваемых в храмах Хепри болезненных или даже смертельных разрядов.
Первоначально Гор пытался сбивать настройку «хомутов» электричеством, однако вскоре, когда дар Тшеди возвратился к нему в полной мере, выяснилось, что он может раскрывать койны, сжигая их электронную начинку на расстоянии. В результате впервые за тысячелетия сервы Эшвена получили возможность огромными массами избавляться от узды, не пускавшей их к вожделенной свободе.
Гордиан покачал головой. Великий дар – это великое горе. В тот проклятый день он отказал им обоим – и архонту Аяксу и стратигу Октавиану, не приняв сделанные ему предложения.
Почему? Ответа на этот вопрос он и сам не знал до сих пор. Стратиг вызывал у него отвращение своим высокомерием, архонт – слащавостью и ложью, скрывающейся в глазах. От первого исходил зримый ужас, он явился с угрозами, демонстрируя свою силу. Второй пришел с лестью и уговорами, с добродушной улыбкой, скрывающей оскал льва. Как это ни смешно, но Гору больше импонировал второй. Впрочем, отказ есть отказ, и предательского удара в спину, результатом которого стало пробуждение в теле полудохлого выродка в захолустном мире, можно было ждать от любого из этой пары, а возможно – сразу от обоих.
Слова, которые срывались тогда с его искривленных в презрении губ, были полны самомнения и наивной отваги, странной для трехсотлетнего человека. И кусочком сознания, что бы ни говорил сам себе Гордиан, он понимал, почему отказал тогда и стратигу, и архонту.
Причина была проста – она вела его сквозь пылающий Эшвен все эти два долгих года: Гор был свободен! Свободен как Бог, свободен как Человек. И никто, даже величайшие из бессмертных, не могли подчинить себе его волю.
Бывший демиург снова мрачно и зло усмехнулся. Криво, одним углом рта. Воля Творца Тринадцатимирья осталась тогда не подвластна его врагам. Однако жизнь его и могущество оказались вполне в их власти.
Он умер в тот день или – стал кем-то другим. Технология переноса матрицы экс-божества в тело хилого юноши во вселенной, про которую не знали в Нуль-Корпорации, до сих пор оставалась ему не ясна. Но причины происшедшего были вполне прозрачными – это возмездие за ослушание.
Возмездие – вот только от кого?..
* * *
Как бы там ни было, вопрос о возмездии, ставшем причиной провального Хеб-седа, волновал павшего демиурга в данный конкретный момент существования весьма незначительно.
Спустя девять суток после схватки с кардиналом Амиром, а именно душным утром четырнадцатого Пафира, Гор и Крисс оказались на вершине холма, с которого открывался вид на живописную долину реки Кобурн и город Бургос с окрестностями.
Бой, в результате которого стрелковому корпусу удалось полностью истребить Красную гвардию кардинала и чудовищных великанов личной сотни кардинальского Священного легиона, запомнился Гору надолго, ведь уцелел он тогда почти случайно – исключительно благодаря героической стойкости своих бравых артиллеристов. Однако даже по сравнению с собственным чудесным спасением, как гораздо большую удачу Гор оценивал иной факт – пленение самого кардинала Амира!
Теперь, имея на руках высшего церковного иерарха вселенской Апостольской церкви, главу Бургосской курии и соответственно всей местной храмовой структуры, Гор рассчитывал изрядно поторговаться с его подчиненными. За свободу сервов и некоторые личные, необходимые ему дивиденды.
Впрочем, как наглядно демонстрировал раскрывшийся перед Гором и Криссом вид, до торговли с храмами было еще далеко. Прежде чем войти в Пашкот-палас – резиденцию кардинала, разместившуюся по злой иронии в самом центре города Бургоса, двум полковникам армии рабов предстояло овладеть одним тщательно оберегаемым призом – самой королевской столицей.
«Задача, – подумал Гор, – отнюдь не из легких». Глядя на одинокие столбы дыма, тянущиеся к небу по всей обширной равнине, а также на вражеские полчища, мнущие траву под утренними лучами Медиас Кордис, Гордиан многозначительно крякнул и привычно потер мозолистой ладонью рукоять офицерской шпаги.
Мысленно экс-господь прикинул, что в мирное время в долине вокруг многоголосой столицы располагалась весьма густонаселенная местность с богатыми селами и веселыми жителями. Нехитрый этот вывод проистекал из того, что дымы поднимались со всех концов открывшегося взору пейзажа: то горели усадьбы и коттеджные поселки состоятельных горожан, деревни сервов-арендаторов и фермы.
По докладам пленных и перебежчиков, обозный корпус восставших здесь ожидал карракошский субпрефект Оттон, прославленный генерал и один из величайших эшвенских полководцев, гонявший хайранцев еще до того, как большинство ныне живущих сервов вылезли из клонических колб безусыми сосунками. Королевская армия, таким образом, неожиданно сменила командующего, но о печальной судьбе генерала Бавена Гор с Криссом предпочитали не спрашивать – во-первых, о ней и так уже все догадывались, а во-вторых, слишком жуткой и несправедливой она казалась по отношению к бравому, убеленному сединами вояке.
На первый взгляд, Оттон показался Гордиану грамотным воеводой: ведь долина пылала не случайно. Осадившие Бургос войска короля жгли окружающие деревни, чтобы лишить спешащих к городу Крисса и Гора материала для строительства контрвалационной линии, что, конечно, весьма удручало Тринадцатого пророка. Но еще больше это обстоятельство наверняка удручало многочисленных местных жителей, покинувших местность несколько дней назад и укрывшихся в лесах, дабы избегнуть ужасов войны.
Вообще, ситуация вырисовывалась забавная. Насколько Гору было известно из отрывочных сведений, поступавших к нему от перебежчиков и вестовых, Трэйт умудрился взять укрепленную крепость с ходу, забросив внутрь городских стен лавзейский десант Бранда. Под покровом ночи головорезы захватили главный городской арсенал, Замок Дракона и устроили в Бургосе пожар, пожравший почти половину внешней стены.
Всем городом, впрочем, маршал сервов овладеть не успел. Центральная цитадель Бургоса – знаменитый Старый Город, где размещались резиденции короля и кардинала, – осталась в руках королевского гарнизона. Трэйт не стал штурмовать высокие стены и просто обложил их сплошным кольцом осады, укрепившись в пределах оставшихся в его распоряжении городских кварталов. От Старого Города до Кольцевой Стены.
Однако спустя всего пару дней после взятия Бургоса сервами к несчастной столице с юга подошел неизвестно откуда взявшийся полулегендарный генерал Оттон со свежими подкреплениями. Он, в свою очередь, зажал плотным кольцом теперь уже самого Трэйта, окружив внешние стены города контрвалационной линией из подручных материалов.
Сейчас, с приходом корпусов Гора и Крисса, ситуация снова менялась, поскольку у двух последних не имелось значительного перевеса в численности. И вследствие этого, не оставалось ничего иного, как опять-таки закрыть Бургос очередным сплошным кольцом окружения.
В итоге получился слоеный пирог.
Сначала Цитадель Дракона с Брандом и Сарданом Сато внутри. Затем Старый Город с королевским гарнизоном Бургоса. Затем кольцо осады, образованное сервами Трэйта, укрывшегося за внешней Кольцевой Стеной. Потом войска Оттона, закрывшие сплошным окружением теперь уже самого маршала рабов. И, наконец, великие и ужасные Крисс и Гор, отрезавшие Оттона от внешнего мира четвертой осадной линией.
Вокруг города было четыре осадных кольца!
Со стороны ситуация могла показаться весьма забавной, если бы не обещала в будущем реки крови для каждой из осаждающих город армий.
Гордиан пожал плечами и погладил своего скакуна по шее. Несчастный антиец, как будто разделяя переживания своего наездника, ерзал и дрожал. Успокоив таким образом животное, Гор кивнул Криссу– и они спустились к войскам.
Ощетинившись мушкетами, в плотном строю отряды повстанцев окружили войско Оттона по всему периметру. Как и Бавен, новый предводитель королевской армии оказался бывалым военачальником и узнал о подходе противника задолго до его появления на горизонте. Конные разъезды, раскиданные по всему центральному Артошу, доложили о приближения сервов за три дня до их реального появления.
И генерал подготовился. За эти три дня было разобрано большинство домов вокруг города, а то, что осталось не разобрано, сейчас горело, пуская белесые столбы дыма к небесам под лучами Медиас Кордис. Из собранных досок делали грубо сколоченные щиты для укрепления земляных валов, а сами валы выкладывали в основании булыжником и щедро отсыпали землей и песком.
Примечательно, что Оттону Великому (а именно так именовали прославленного генерала старинные книги, описывающие военные кампании Хепри, что гремели над местными континентами столетия назад) вообще пришлось отсыпать вокруг Бургоса целых два вала.
Первая линия окружала собственно стены города, чтобы предотвратить возможные вылазки со стороны осажденного маршала Трэйта. Вторая же была возведена непосредственно вокруг позиций Оттона для защиты от приближающихся армии Крисса и корпуса Гора Фехтовальщика.
В общем и целом, королевские солдаты ударно поработали киркой и лопатой, и сейчас перед бывшим старшиной лавзейских габеларов маршалом Трэйтом и бывшим демиургом Нулевого Синтеза Гордианом стояла нешуточная задача – свести их труды на «нет» и выйти из сложившейся ситуации с минимальными потерями.
Спустя несколько часов четвертая линия окружения была завершена…
Гор и Крисс не имели возможности соорудить сплошную цепь укреплений, а потому поступили просто: элементарным образом расположили свои войска в двух больших лагерях, защищенных земляным валом и рвом.
Первый лагерь под руководством Гордиана встал с северо-запада от Бургоса, перекрывая направление на Рион, Бронвену и ответвлявшийся в этом месте западный тракт на Катриш.
Второй лагерь соответственно встал южнее города, закрывая направление к морю, Литавре, ГрейтБориБергу, Харториксу и прикрывая от подхода возможных королевских подкреплений. Здесь расположился Крисс.
Восточный же край всех четырех колец упирался в Кобурн. А потому, по мнению Гордиана, не нуждался в специальном прикрытии со стороны их армии, ибо у них все равно не имелось кораблей. С запада два последних кольца проходили через городской Дуэльный парк, протянув свои валы и окопы между разбросанными по парку вековыми деревьями.
Кольцо окружения получилось, таким образом, весьма неплотным, и мимо разъездов и караулов Армии Свободы, как и подозревал Гордиан, достаточно свободно по ночам метались подручные осажденных. Это, впрочем, не сильно огорчало павшего демиурга, поскольку разрешить сложившуюся ситуацию с помощью долгой осады было невозможно в принципе. Ведь ставка всех четырех армий, участвующих в противостоянии, делалась не на измор противника, а на скорую и неминуемую схватку.
Бранд. Оттон. Трэйт. Гор.
Схватку кровавую, как закат перед ураганом…
* * *
Спустя еще сутки, когда работы по укреплению лагеря и размещению в нем бойцов и подразделений были окончательно завершены, Гордиан Рэкс впервые за несколько часов остался в своей палатке один. Он развернул мятую карту Бургоса и его окрестностей, каким-то чудом добытую офицерами его корпуса в обезлюдевшем после бойни Рионе.
Карта содержала множество пометок, нанесенных не далее как сегодня утром, а кое-где даже буквально только что. Пометки указывали нумерацию и предполагаемую численность королевских полков, окруженных в городе, а также их положение на оборонительных рубежах. В узком пространстве, образованном двумя кольцевыми укреплениями Оттона, собралось по приблизительным подсчетам почти сто сорок тысяч человек, преимущественно пехоты, набранной из свободных жителей центральных и южных провинций. Как и у сервов, их обучение оставляло желать много лучшего, к тому же находились они в армии без году неделя и реального боевого опыта не имели. Солдаты Крисса и Гора в этом плане – впервые за всю военную кампанию – даже превосходили своих противников.
Внезапно полог палатки раздвинулся и внутрь вошел Крисс. Не здороваясь со старым товарищем, с которым они во время похода и так практически не расставались, он снял драгунскую шляпу и взгромоздился на стул.
– Что-то задумал? – спросил он, глядя на корпящего над картой Фехтовальщика.
Бывший демиург только задумчиво покачал головой:
– М-мм… Не знаю, дружище. Как-то все хреново выглядит. Мешанина. Четыре кольца окружения – ума не приложу, что делать. Тут наши, там их. Тут мы, здесь они. Чер-те что! При такой диспозиции проще застрелиться, а не воевать. Но главное, я полагаю, что их ситуация выглядит все же несколько лучше, чем у нас. Мы, видишь ли, ограничены в ресурсах. Если разграбим местные запасы, то придется голодать, да и стрелять нам будет нечем, на сто тысяч мушкетов у нас не так много пороха и картечи. А у Его светлости герцога Оттона материальный фонд, как ты знаешь, безграничный и имеется свободное снабжение по Кобурну кораблями речной флотилии. Да и сам Боринос, того и гляди, припрется сюда с подкреплением. Тогда будет пятое кольцо, представляешь? Так что по всему выходит, что инициативу в распутывании этого узла придется проявлять нам, а не Оттону.
– А инициатива обычно наказуема! – воскликнул Крисс с непонятным его товарищу задором.
– Вот именно!
– И что? – поинтересовался бывший габелар. – Опять будешь пить?
– Зачем? – не понял Гордиан.
Крисс рассмеялся.
– Ну, алкоголь, как показывает наша практика под Рионом, стимулирует у тебя умственную деятельность. И вообще – положительно влияет.
Гор отмахнулся.
– Иди ты к черту, нашел что вспомнить, я же серьезно! Вот подумай, инициатива к общему штурму и сражению в любом случае принадлежит нам. Давай посчитаем. Первое: Бранд, запертый солдатами казненного Бавена в Цитадели Дракона, не может атаковать при любом раскладе – у него слишком мало людей, чтобы самостоятельно действовать против королевского гарнизона в Старом городе. Максимум его возможностей – поддержать штурм Старого города со стороны Трэйта.
Второе: королевский гарнизон в Старом городе также не способен атаковать Бранда, поскольку, как только он приступит к штурму, Трэйту достаточно будет сделать вид, что он готовится к нападению на Старый город, и гарнизон будет вынужден прекратить свою попытку, дабы не получить удар в спину.
Третье: Трэйт находится в аналогичной ситуации – он не может атаковать Старый город, пока ему в спину смотрят орудия и штыки Оттона. И четвертое: Оттон, хотя и он в целом гораздо более свободен в принятии решений вследствие численности своих войск, также не может нападать – ведь если он дернется на Трэйта, в спину ему тут же ударим мы. Вот и выходит, что сигналом к общей потасовке будет только наша атака.
– Значит, – заключил Крисс, – вся ситуация состоит в координации действий. Мы должны пойти на штурм одновременно с Трэйтом и Брандом. Ты это имеешь в виду?
– Не только. – Гор покачал головой. – Координация – это лишь половина дела. Даже если мы ударим одновременно тогда, когда враги не ждут, исход сражения практически не предсказуем, поскольку силы всех трех наших отрядов – я имею в виду нас с тобой, Трэйта, а также Бранда с Сарданом – равны по численности силам Оттона и бавеновского гарнизона в Старом городе. Даже атакуя скоординированно, мы спровоцируем лишь хаотическую драку на тесных улицах, где ни одна из сторон не имеет решительного перевеса. Ввязаться можно, но вот каков будет результат, я сказать не берусь.
– Печальная картина, – скривился Крисс, – похоже, ничего не остается, кроме как стоять и ждать, пока придет Боринос с подкреплением. Или пока наши из Бронвены кого-нибудь в помощь не пришлют. Точно?
– Нет.
– Нет?!
Гордиан пожал плечами.
– Знаешь, я и сам не вполне представляю, как это будет, но мне кажется, что шанс есть вот здесь. – Он ткнул пальцем в карту.
– Городской парк?
– Это Дуэльный парк, мастер Крисс. Его так и называют – Дуэльный парк! Символическое название, учитывая, что в деле участвуют консидории, ты не находишь?..
