Kitobni o'qish: «Струны»
1
Теплый и уверенный ветер так и выл вслух. Лето сияло своим солнцем и напоминало то самое, приятное нам всем, дневное время. Листья шуршали, падая и спускались по склонам бережка маленького озера, которое находилось среди посаженных людьми, берез и лип, напоминающих сборище. Это был летний парк. Словно пейзаж и целая картина неизвестного художника.
Через первый берег тянулась асфальтовая дорожка, по сторонам которой стояли лавки. На самой же середине парка было разлито озеро, которое так хорошо вписалось на эту картину. Второй берег, конечно, тоже имел дорожку, лавочки и прекраснейший вид. Но события нашей истории происходили здесь, на этой стороне.
Сегодня день и солнечный, и по – летнему волшебный, да только вот не у моего героя. Тропинка ему казалась засыпанной листьями, солнце же – совпадающим с отсветами фонарей. Странная боль следовала за героем по парковой тропинке, она сковывала его и разрывала все нутро.
«К черту… Просто к черту… Ненавижу! Пусть все пропадет… Что есть! К черту!» – его мысли путались, а движения тела были резкими и четкими. Шел он не то медленно, не то быстро, метался, словно искал место, которое смогло бы ему помочь. А может ему хотелось где-то остаться, чтобы забыть события, которые тянулись за ним вслед.
Таким местом оказался берег озера, выбритый под травяной ковёр. Он сел на берег. Жар внутри неохотно спадал. А ярость дала отказ, будто бы сами эмоции сползли по берегу вниз и растворились в камышах.
Шёпотом, почти молча, он начал разъяснять себе события дня и то, почему все так несправедливо вокруг него. Главные вопросы в голове: «почему мир так несправедлив? зачем это все? почему я здесь».
Обычная тоска затмила его восприятие полностью, а взор и мысли были очень печальны.
В своей опере мыслей он расслышал какой-то звук, который лился, ублажал слух и заставлял ему успокоиться. Гитара и игра струн. Такая точная. И от чего-то знакомая ему. Ярость совсем спала, а настроение стало нежным и растаявшим.
Не отыскав источника звука на пригорка берега, он привстал осмотреться. И сразу заметил причину своего его успокоенного состояние. Поодаль него и доносилась мелодия. На самом инструменте играла Она. Сложно было разглядеть что «это», какой это инструмент. Да и сегодня его это не сильно волновало. Не спеша пройдя по берегу шагов двадцать в сторону мелодии, выделяющееся «недоразумение» село вновь.
Прошло достаточно времени, быть может час, два. А на самом деле даже три. Ему не хотелось вставать, но его спокойствие было тронуто и тронуто оно тем, что прекрасная гитарная мелодия прервалась. Чуть повернувшись, он одернул себя – «Нет, я близко. А если заметит?.. Не хочу лишнего внимания сейчас» – этими мыслями герой остался сидеть до конца, пока точно не стало ясно, что рядом уже никого. Видно из темноватой атмосферы летнего и уже забрызганного временем парка было немного.
Он привстал, потянулся и пошел в сторону выхода из парка, как будто ничего и не было. Настроение уже не было таким хмурым. А сам герой теперь стал спокойным, рассудительным, обычным.
Это всё та мелодия? Возможно. Может, это все обстановка летнего солнечного парка.
«Кто она?» – единственный вопрос, который больше не давал пылать огню ярости и бурлить ненависти.
2
Бывают же на свете некоторые странности, совпадения или обычные факторы. Погода и время, что были тогда, являлись прекраснейшими. Разве можно быть подавленным в ясные солнечные дни? Можно.
Иногда есть такие совпадения – хороший день, парк и гитарная мелодия. Рай или сон? Что могло это быть? Не знал он и всякий, кто мог оказаться рядом. Порой эти звуки накрывают и нас пеленой чего-то неизвестного. Можно играть все, что угодно – гармония станет наполнять сердце, а разум будет улавливать ноты знакомого, своего. Есть на свете вещи лучше. Но смогут ли эти вещи сравниться с четкой и невероятно точной гитарной музыкой? Наверно нет.
От чего же люди бывают подавлены в солнечные дни? Проблемы в семье? Неуспеваемость в учебе? И не от чего и от всего. От самих себя они и грустят. Бесы в их головах или ангелы… Да только ни от этих, ни от тех толку нет. Эта грусть приходит и уходит, а уже через долгое время – тоска. Тоска, такая уже родная, охватывает этих людей. Они ничего не хотят, но куда-то рвутся: то ли в реку, то ли в петлю – не понять. Лучшим решением будет не трогать их и оставить в покое, а может, в крайнем одиночестве.
Такая струнная тоска охватила и его тогда. Вот случился туман и покоя не дал. Продолжался тот туман днями, неделями. Но до одного происшествия.
Похожих дней этим летом по пальцам не перечислить. Бывало совсем невыносимо, а бывало так, как на картине.
Парк красился красками ото дня к другому, от месяца к месяцу и от времени года до другого. Масса всяких мероприятий проводилось матерью природой, да желанно было одно – спокойствие солнца. Уже в вечернее время можно было остановиться, заглядеться и остаться на час или два, чтобы вдоволь насладиться видом этой золотой мари.
Всё делало акцент на виде в сторону того берега. Людей как и нет, а лавочки будто стерлись и никогда здесь не стояли. Деревья становились пышней, а трава манила все больше и больше.
Но почему-то неудачи преследовали Его. Одно случилось, а через время другое. И следующая грусть не заставила себя ждать. Жизнь в обычной квартирке, где-то в одном из микрорайонов города, была такой же тоскливой, как и вечно-солнечные дни этого лета. Обыденность. Две комнаты сковывали восприятие и будут сковывать всю жизнь. Так думал Он.
И впрямь, распорядок дня до невозможности прост и однообразен, впрочем, как и у многих людей с подобным образом жизни. Только в его жизни не было ничего, что могло бы скрасить эту неудовлетворенность бытия. Мама, собака и кошка – больше жителей воздушной хибарки не случалось. Не выходя часами из комнаты, он находился только там. Занимался там ерундой, иногда старался читать, изучать учебники, писать и практиковаться – обыденность.
Но вот находила на него подлость подпортиться настроением. Он уходил из дома и возвращался только тогда, когда сердце прекратит пылать яростью. В тот день случилось то же самое. И вот опять он стоял на перепутье ненависти к этому миру.
– Да черт бы с этими, где мои? Скажи мне, вот ты здесь убираешься и не знаешь, где они могут быть? – почти крича кидался словами в сторону кухни.
– Откуда мне знать, что ты вообще ищешь? Ничего не брала, ничего не знаю, – слышалось все оттуда же.
– Вот здесь же были, ну здесь же. Чтоб вас всех! Пропади и ты пропадом! – махнул он.
– Хоть у собаки спрашивай, никто не знает. О чём ты, что потерял?
– Иди ты. Мне уже и не надо, но только чтобы ты ещё раз убиралась у меня! – угрожающе говорил он.
– Не убиралась я сегодня у тебя, убей, не убиралась.
– Пропали же, пропали. Кто мог это сделать? Дядя какой или сосед приходил? Ну кто, если не ты куда-то?
– Не знаю.
– Не знает она, ну не знай, не знай, – обуваясь, уже бубнил он. – К черту иди! – крикнул в сторону он, быстро вышел и хлопнул дверью.
Его мысли опять кипели. Ярость, ненависть заполонили сердце, разум. Ноги его несли по лестнице вниз, а после уже по дороге куда-то вдаль.
Такие скандалы не редки в этой квартире. Сегодня одно и завтра вновь другое. Не любил он мать? Ненавидел? Нет, она тут ни при чем. Всё можно смахнуть на ту же тоску. Но только он всегда с ней таков был. Почему же так относился к ней? Она же его растила, кормила и воспитывала. Она и сама не знала, почему он груб с ней в эти моменты. И уже привыкла. Что ещё поделать, если не прикрыть глаза, пока боль материнского сердца не доведет его до разрыва… Тогда он точно заметит, как ему стоит быть и каково ей.
Мама была сильной женщиной. Очень. Прошла через многое. И через такую же потерю близкого, как и он. И терпеть выдалось многое. Теперь шкала терпения лопнула и разлилась. И осталось только такое спокойное отношение.
Не часто нам приходится общаться с родителями. Правда. Кому-то уже никогда. Не один он так относится к своей маме, кем бы она ни была. Почему-то не ценим наш путь к верху – родителей. Забываем, отпускаем, убиваем материнские сердца, которые уже никогда не пустят слезы. А потом попросту забудут, потому что вы их родное. Как держать зло на ребёнка?
В его голове крутились не слова матери, а только их образ. Даже она сама была только черным очертанием в глубине мыслей. Никто не понимал его, ничто не имело цветов этот момент. Такой же случай отчаяния, как и многие прошлые и последующие. Словно разожгли костер, нет, кострище, который готов сжечь все, но не станет. Не станет, потому что не позволено.
Ноги же несли туда, вперед, назад, в сторону. А день только начался, всего час. И эти часы также были наполнены солнцем. Все было спокойно, но не Он.
Прошло уже достаточно времени. Вечерело и все залилось алым почти цветом. Ему не было заметно то, как он пришел в парк. Одно было заметно точно, ярость слегка спала и переросла в беспечное спокойное нытье души. Дорожки были все те же, реальность вернулась к нему.
Он все также продолжал идти в даль парка, как услышал опять что-то, что зарождало в нем спокойствие и умиротворение. Мелодия лилась ручьем.
«Опять? Кто на этот раз? Она?» – мысли метались до того момента, пока в поле его зрения не оказалась именно она.
Лавка, откуда исходила гитарная песнь, занята девушкой со многими странностями, которые он выделил. Странности её заключались, конечно, в её неестественном поведении, одежде и месте. Рыжие волосы сливались с лучами вечерявшего зарева. Черная джинсовая куртка. И такие же черные джинсы. За курткой могла скрываться только футболка с явными выраженными надписями. И в таком виде ей пришлось предстать перед ним – зажатый черный клубок. Но с гитарой и уверенной игрой на этой гитаре. Рядом находился один чехол от инструмента и больше ничего.
