Kitobni o'qish: «Незваный гость (сборник)»

Незваный гость

Красный сигнал светофора сменился зеленым, и Егорыч плавно тронул машину с места. Огромная груженая фура послушно, пусть и нехотя, поползла вперед, натужно урча и горестно вздыхая при каждом переключении трансмиссии. Ну да ничего, осталась еще пара перекрестков, а потом пойдет трасса, где можно зажать круиз и в ленивой полудреме катить до турникетов у Михнево, снисходительно игнорируя суетящиеся вокруг легковушки, на фоне которых его трейлер смотрелся, словно кит в стае селедки. Степенный и неторопливый, но неотвратимый и безжалостный как злой рок или стихийное бедствие.

Впереди мелькнули рыжие огни уборочной машины, плетущейся черепахой вдоль обочины, и Егорыч, скользнув взглядом по зеркалам, дернул за поворотник и слегка качнул руль влево. В следующий же миг раздался пронзительный сигнал, слившийся с воем мотора, и мимо него кометой промчался красно-белый мотоцикл, едва успев втиснуться в быстро сужающийся просвет между фурой и другими машинами.

– Дебил! – чертыхнулся Егорыч, и тут же справа донесся глухой удар. Еще один байк, высекая из асфальта снопы искр и рассыпая вокруг обломки пластика, вылетел откуда-то из-под кабины, а следом за ним кувыркался и его незадачливый наездник.

– …!!! …, … …!!! – Егорыч ударил по тормозам, буквально спиной ощущая, как громыхают в кузове рушащиеся штабеля упаковок с офисной мебелью. Сегодня, судя по всему, ему понадобится весь наличный запас ненормативной лексики.

Когда он уже подходил к распростертому на дороге телу, его нагнал тяжело сопящий и отдувающийся водитель уборочной машины.

– Что же они так носятся-то!? – причитал тот, – прям, полоумные какие-то, честное слово!

– Весна. Сезон открыт, – Егорыч присел на корточки у неподвижно лежащего мотоциклиста и подсунул пальцы ему под воротник куртки, – хороший байкер – мертвый байкер, я так считаю… ан нет, пульс вроде есть.

Еще пара машин остановилась поблизости, мигая «аварийками» – люди подбегали к ним, желая выяснить, нужна ли помощь. Кто-то принес аптечку.

Услышав рокот подъехавшего мотоцикла, Егорыч вполголоса выругался и поднялся на ноги, предвкушая оживленную дискуссию.

– Ты что творишь, козлина!? – предчувствие его не обмануло, приятель потерпевшего, щеголявший в ярком красно-белом мотокомбинезоне, едва сдернув с головы шлем, сразу же пошел в атаку, – ты хоть по сторонам-то смотришь иногда!?

– Слышь, ты, Валентино Росси, если ты так справедливости жаждешь – вызывай гайцов и им жалуйся, – хмыкнул Егорыч, – да и мы послушаем. Да, кстати, твой коллега еще жив, если тебе это интересно, конечно.

Байкер явно имел еще много, что сказать, но, окинув взглядом собравшуюся хмурую аудиторию, что явно не питала особой симпатии к их двухколесной братии, развернулся и, достав из кармана телефон, начал набирать номер.

– Чудесно, – водитель уборочной машины рывком застегнул воротник куртки, – он же не полицию, он свою группу поддержки сюда пригонит.

– Не без этого, – со вздохом согласился Егорыч, – эй, кто-нибудь, вызовите, наконец, «скорую», а то этот Шумахер того и гляди концы отдаст.

– Тот, кто так носится, должен быть всегда готов к встрече либо с инспектором, либо с патологоанатомом, – философски резюмировал один из подошедших водителей, тыча пальцем в экран телефона, – причем, сегодня у него есть вполне реальный шанс встретиться с обоими. Интересно, кто из них приедет первым?

В конечном итоге вышло так, что все прибыли практически одновременно, устроив настоящее столпотворение. Инспекторам даже пришлось разводить по разным углам ринга мотоциклистов и других дальнобойщиков, чьи фуры остановились неподалеку, уже готовых пустить в ход кулаки и подручные предметы, а также оттеснять и тех и других от раненого, чтобы дать возможность работать врачам. До их приезда пострадавший только пару раз пошевелился, но в сознание так и не пришел, а судя по скупым репликам медиков, дело могло обстоять весьма серьезно.

Один из санитаров распахнул задние двери машины, собираясь достать носилки, когда лежавший то того неподвижно мотоциклист вдруг дернулся и захрипел, а потом резко обмяк.

– Что это с ним? – обеспокоенная публика подалась вперед.

Медсестра схватила парня за запястье, замерев на несколько долгих секунд.

– Пульса нет! – ее слова словно плетью ударили по толпе, заставив людей дружно охнуть.

– Массаж будем делать? – санитар отпустил носилки и вернулся к напарнице.

– Вот уж неудачная идея! – та скептически помотала головой, – он, небось, себе все ребра переломал, мы только легкие ему порвем!

– И что теперь?

– Надо его осмотреть, а там решим… да не стой же ты как истукан! Дефибриллятор тащи! И грушу! – медсестра взмахом руки подозвала к себе полицейского, – помогите мне с него шлем снять. Только осторожно, быть может там внутри – яйцо всмятку. Вон, аж пластик треснул…

Вдвоем они медленно и аккуратно стянули разбитый шлем с головы бедолаги, явив на свет пепельно-серое юношеское лицо, разукрашенное уже засохшими потеками крови на щеках. Затем женщина расстегнула его комбинезон и, выкопав из своего чемоданчика нож, распорола темную водолазку. К этому моменту подоспел и санитар с кофром в одной руке и с большой пластиковой грушей для искусственной вентиляции легких – в другой.

– Надевай ему маску, – медсестра быстро ощупала грудь пострадавшего, – опасных переломов вроде нет. Ладно, я пока начну массаж, а ты готовь разрядник.

Она хрустнула пальцами и склонилась над распростертым телом. Крупная и массивная, нависая над щуплым мотоциклистом, женщина выглядела как лев, приготовившийся сожрать ягненка.

– Один, два, три, четыре, – она кивнула присевшему рядом с ней полицейскому, – вдох!

Быстро сообразив, что от него требуется, тот сдавил соединенную с маской грушу.

– Отлично! Один, два, три, четыре, вдох… ты скоро там? – обернулась она к с своему санитару.

– Да, уже почти готово, – парень выдавил на электроды немного геля из тюбика и потер их друг об друга, – вот, держи утюжки.

– Хорошо, сначала минимальный уровень. Все отошли! – убедившись, что окружающие отступили от тела на пару шагов, она приложила электроды к груди несчастного, – разряд!

Тощая грудь на миг вздыбилась дугой и снова рухнула на асфальт. Сестра вернула электроды своему ассистенту и взяла парня за запястье. Несколько секунд никто не дышал.

– Глухо, – бесстрастно констатировала женщина и кивнула санитару, – увеличь заряд. Качаем дальше.

Ее мощные руки снова легли на грудину пострадавшего…

Но сколько бы она ни отсчитывала кажущиеся нескончаемыми «один, два, три, четыре», сколько бы инспектор ни сжимал дыхательный мешок, сколько бы ни свистел, заряжаясь, дефибриллятор, чтобы выстрелить тысячи вольт в заглохший «мотор» разбившегося мотоциклиста – все было тщетно. Раз за разом, нащупывая сонную артерию, медсестра отрицательно качала головой, и все повторялось по новой, хотя, пожалуй, уже никто из окружавших их людей не надеялся на чудо.

– Все, – она отбросила со лба прилипшую прядь волос, – фиксируй время.

– Как это, «все»!? – взвился красно-белый приятель пострадавшего, подскочив ближе и грозно нависнув над женщиной, сжимая кулаки, – качайте еще!

– Бесполезно, мы уже минут десять тут кувыркаемся, и все без толку, – сестра покачала головой и повторила, – бесполезно.

– Знаете что, если вы Андрюху сейчас же не вытащите, то я вас самих следом за ним отправлю!

Парень расстегнул куртку и, сунув руку за пазуху, выхватил пистолет и наставил его на врача.

– Эй, эй! Полегче на поворотах! – инспектор в желтой жилетке вскочил на ноги и вклинился между ними, – давай-ка без глупых шуток!

– А я не шучу! – мотоциклист попытался обойти полицейского, но тот снова решительно преградил ему путь, – они давали клятву этого… Гипокри… Гиппократа и обязаны сделать все возможное для спасения жизни!

– Мы и сделали, – буркнул санитар, который так и сидел с двумя электродами дефибриллятора в руках.

– Заткнись и работай!

– Хватит уже! И убери ствол от греха подальше, – полицейский обернулся к медсестре, – и правда, попробуйте еще разок, последний.

– Как скажете, – медсестра пожала плечами и взяла утюжки из рук напарника, – но вы хоть отойдите немного… заряд на максимум.

Она прижала электроды к уже блестящей от геля безжизненной груди, санитар немного раздраженным движением вдавил кнопку…

Все, кто стоял поблизости, дружно подпрыгнули от мощного импульса, словно вонзившегося людям в ноги и, пройдя через позвоночник, ударившего в мозг. Мерно урчавший двигатель стоявшего рядом грузовика вдруг закашлялся и заглох, так же, как и двигатель проезжавшего мимо автобуса, пассажиры которого по инерции повалились друг на друга.

– Что за… – в наступившей тишине медсестра с электродами в руках повернулась к коллеге, который и сам обалдел ничуть не меньше и только изумленно хлопал глазами, – ты что там накрутил!?

– Я… я… – он никак не мог справиться с отвалившейся челюстью, – как Вы и велели, заряд на максимум, ничего более.

– Ладно, держи, – женщина буквально бросила ему электроды и прижала пальцы к шее пострадавшего, – пульс! Есть пульс!

– Слава Богу! – облегченно выдохнул инспектор вместе с остальной толпой.

– Пока еще рано радоваться, – медсестра схватилась за грушу и энергично ее сдавила, – тащите носилки! Его теперь срочно в реанимацию надо!

Погруженная в собственные мысли, Марина поднялась по последнему лестничному пролету и вышла в коридор, где резко остановилась. Пухлый и тяжелый пакет с упаковками влажных салфеток, пеленок и одноразовых подгузников нагнал ее и ощутимо ударил сзади по ноге.

Впереди послышались знакомые голоса, хотя нельзя сказать, что Марина сильно им обрадовалась. Рядом со стойкой дежурной сестры стояли два человека и что-то оживленно обсуждали. Она узнала в них тетю Андрея и его двоюродного брата. Жгучего желания лишний раз с ними пересекаться Марина не испытывала, у Андрея с родней отношения откровенно не ладились, да и ей самой не раз от них перепадало, но не стоять же вот так в дверях. Можно, конечно, вернуться вниз и подождать в холле, пока родственнички не отбудут восвояси, однако оставался невыясненным вопрос, зачем они сюда заявились, да еще столь представительной компанией? До сего дня Марина ни разу никого из них в больничных коридорах не встречала, с чего вдруг такой ажиотаж?

В дальнем конце коридора показалась рослая фигура Олега Матвеевича, лечащего врача, и девушка приняла решение. Заслышав шуршание ее бахил, делегация обернулась, и по их лицам без труда читалось, как искренне они рады ее видеть. Желательно на кладбище.

Обменявшись сухими дежурными приветствиями, все обернулись к подошедшему врачу. По-видимому, он и пригласил сюда тетку с остальными, а про Марину почему-то «забыл». Ну да ладно, сейчас это не главное.

– Чтобы, как говорится, не растекаться мыслью по древу, буду краток, – начал Олег Матвеевич, – у меня для вас есть две новости. Как водится, одна хорошая, а другая – не очень.

Сегодня Андрей пришел в сознание. Он вполне адекватно реагирует на внешние раздражители, устанавливает уверенный зрительный контакт, даже пытается двигаться. Так что, думаю, завтра мы переведем его в обычную палату.

То есть самого негативного сценария нам удалось избежать, но, тем не менее, от чересчур оптимистичных прогнозов я также воздержусь.

Произошедшая после аварии остановка сердца, продолжавшаяся несколько минут, плюс сопутствующая ЧМТ, не могли не вызвать изменений в головном мозге. Вопрос лишь в том, насколько они серьезны.

Как я уже сказал, самые худшие опасения не сбылись – Андрей вышел из комы, все базовые реакции у него вроде бы в норме, и его состояние еще будет улучшаться. Но вот предсказать, насколько полным будет восстановление, я не могу. Так же, как и вы, я надеюсь на лучшее, но практика показывает, что подобные травмы не проходят без последствий.

Мы не можем держать его в больнице бесконечно. Рано или поздно, но нам придется Андрея выписать, однако он еще в течение довольно длительного времени не сможет сам себя обслуживать, и ему потребуется чья-то помощь. Либо кто-то из родных, либо сиделка должен постоянно находиться рядом с ним, чтобы кормить, поить, ну и все остальное… Причем нет никакой гарантии, что в дальнейшем ситуация нормализуется. Если через месяц не будет значимых улучшений, то, скорей всего, в таком состоянии Андрей останется навсегда.

– Что Вы предлагаете? – тетка выдержала приличествующую моменту драматическую паузу, но вот в ее голосе особого трагизма не ощущалось.

– Если у вас нет возможности обеспечить больному должный уход на дому, – по-видимому, Олег Матвеевич ранее уже обсудил с ней данный вопрос по телефону, – я бы посоветовал рассмотреть вариант с помещением Андрея в хоспис. Во многих случаях это оказывается самым разумным выходом.

– Хоспис? – у Марины создалось такое впечатление, будто из-под нее кто-то выдернул стул, – по-вашему, Андрей совсем безнадежен?

– На данном этапе я ничего не могу утверждать с уверенностью, – врач развел руками, – надежда остается всегда, но и к наихудшему варианту также следует готовиться. В общем, тут лучше перестраховаться…

– Мы можем к нему заглянуть?

– Разве что ненадолго, – Олег Матвеевич отступил в сторону, приглашая следовать за собой, – но только не ждите от предстоящего свидания слишком уж многого.

Андрей лежал в той же палате, где Марина видела его в прошлый раз. Но тогда ей разрешили только взглянуть на него через стекло, а сейчас позволили зайти внутрь. Часть непонятных медицинских приборов, в помощи которых пациент более не нуждался, теперь отодвинули к стене, да и число проводов и трубок, опутывавших его тело, явно поубавилось.

Глаза его оставались закрыты, но когда Олег Матвеевич подошел к койке и щелкнул пальцами около уха Андрея, тот шевельнулся и медленно поднял веки, уставившись в потолок.

– Видите, он нормально реагирует, может фокусировать зрение, – он провел рукой перед глазами пациента, и Андрей, словно очнувшись от прострации, перевел взгляд на него, – эй, мужик! К тебе гости пришли!

Врач отступил назад, дав возможность посетителям приблизиться к койке. Андрей чуть повернул голову, чтобы видеть вновь прибывших, но это осталось его единственной реакцией. Ни один мускул не шевельнулся на лице парня, давая понять, что он их узнал.

– Пока он еще немного заторможенный, – пояснил из-за их спин Олег Матвеевич, – но мы его еще расшевелим. Верно, мужик? Поскольку все физиологические реакции в норме, то можно попробовать перевести его на обычное питание. Если все пойдет нормально, и его состояние уверенно стабилизируется, то будем решать вопрос с выпиской. А дальше решать вам. Ему, разумеется, понадобится целый комплекс реабилитационных процедур, ежедневный массаж, да и над сломанной ногой еще поколдовать надо бы… В общем, вы сами решите, как лучше все это организовать – на дому или в учреждении соответствующем. Тут я не вправе что-либо советовать.

– Я о нем позабочусь, – негромко произнесла Марина, неотрывно глядя на лишенное выражения лицо Андрея.

– Ну, торопиться не надо, – Олег Матвеевич положил ей руку на плечо, – недели две он еще у нас побудет это как минимум, надо последить за динамикой, а там уж и видно будет. В общем, я вас тут пока оставлю, пообщайтесь с ним, а я в коридоре подожду.

Не успел он притворить за собой дверь, как Андреева тетка придвинулась к Марине и буквально зашипела ей в ухо:

– Ты еще за него замуж выйди, шлюшка! Вот прямо так, на каталке – и под венец!

– Мам, прекрати! – сын дернул мать за рукав, скорее из приличия, нежели всерьез желая ее осадить.

– Вот еще! – она не обратила на его робкие возражения ни малейшего внимания, – она же спит и видит, как его квартирку к рукам прибрать! А тут такая удачная возможность подвернулась!

– Мам!!!

После подобных откровений Марине, наверное, следовало обидеться и даже оскорбиться, но сказанные теткой слова прошли сквозь ее мозг, не оставив на его поверхности даже легкой ряби. Та гора проблем и хлопот, что обрушилась в последние недели на девушку, оказалась столь огромна, что с ее вершины эти возмутительные выводы казались ничего не значащим пустяком. Мысль о том, чтобы решить свой квартирный вопрос за счет Андрея, никогда доселе не приходила Марине в голову, и даже сейчас, когда ей буквально насильно эту идею всучили, она попросту отскочила от ее сознания, как мячик от бетонной стенки – настолько нелепой она казалась.

– И Вам всех благ, тетя Надя, – пробормотала девушка отстраненно.

Тетка открыла рот, чтобы еще что-нибудь сказать, но, будучи готовой к сопротивлению, и неожиданно его не встретив, она растерялась и только буркнула что-то неразборчивое.

– Пошли отсюда, – она подтолкнула своего сына к двери, – все равно от нас тут никакого толку.

Парочка удалилась в коридор, а Марина осталась стоять подле койки, глядя на спокойное и равнодушное лицо Андрея. Андрей, в свою очередь, смотрел на нее, но девушка не была уверена, что он делает это осознанно. Она боялась пошевелиться, поскольку подозревала, что если шагнет в сторону, его невидящий взгляд так и останется направленным в ту точку, где она стояла только что. А так можно фантазировать, будто он тебя видит и даже узнает…

Стоять так бесконечно, однако, невозможно, еще немного – и она расплачется прямо здесь. Марине совершенно не хотелось показываться перед Андреевой теткой с красными от слез глазами, а потому она, вздохнув, поставила на пол рядом с тумбочкой упаковку подгузников, и развернулась, собираясь уходить, но вдруг почувствовала прикосновение к своей руке.

Девушка застыла как вкопанная, никак не решаясь оглянуться. Медленно-медленно она повернула голову и посмотрела на Андрея.

Он смотрел на нее, и его подрагивающие пальцы цеплялись за Маринин мизинец. Губы Андрея шевельнулись.

– М… Мар… ри… – свисающая из угла рта трубка превращала все звуки в сиплое шипение.

– Олег Матвеевич! – из стиснутого волнением горла пробился лишь едва слышный шепот. Девушка закашлялась и крикнула уже громче, – Олег Матвеевич! Скорей сюда!

Подбежавший врач остановился в дверях, удивленно вскину брови. Андрей повернул голову и взглянул на него.

– Ма… риш… ка, – прошептал он, продолжая держать девушку за палец, и попытался улыбнуться.

– Ну надо же! – Олег Матвеевич скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку, словно любуясь открывшейся его взору картиной, – чудеса все-таки случаются!

Впрочем, выглядывавшая из-за его плеча кислая физиономия Андреевой тетки ясно давала понять, что данному обстоятельству рады далеко не все.

Последующие дни и недели были наполнены хлопотами, которые, однако, Марину нисколько не тяготили. Скорее наоборот. После того, как Андрея перевели в обычную палату, она навещала его каждый день, а по выходным и вовсе просиживала рядом с его койкой с утра до вечера, умасливая дежурных сестер шоколадками и коробками конфет.

За окном торжествовала весна, и точно так же, как пробуждались к новой жизни деревья в больничном дворе, постепенно оживал и парень. Словно маленький ребенок, он заново учился говорить, управляться с еще слабыми и непослушными конечностями, самостоятельно пить и есть, не расплескивая большую часть обеда по подстеленному полотенцу. Вместе с Мариной его успехам радовались и медсестры и другие пациенты, а когда Андрей впервые встал на ноги, собравшиеся зрители встретили это событие бурными аплодисментами.

Еще спустя пару недель Андрея выписали из больницы. Хотя он уже вполне сносно ковылял на костылях и самостоятельно добирался до туалета и обратно, все равно до полного восстановления сил оставалось еще далеко, и каждый такой поход требовал потом не менее часа сна. А посему Марина привлекла на помощь своего отца, и вдвоем они благополучно переправили незадачливого горе-гонщика домой.

Предварительно девушка провела в квартире генеральную уборку, поскольку знакомые застращали ее рассказами об уязвимости лежачих больных перед всяческими инфекциями, запаслась продуктами и даже приготовила импровизированный праздничный обед в честь благополучного возвращения в родную гавань. Попутно она перевезла сюда свои рабочие материалы и ноутбук, чтобы иметь возможность присматривать за Андреем «без отрыва от производства». Поскольку самое страшное осталось позади, все остальные трудности представлялись теперь мелкими бытовыми неудобствами, и Марина была к ним готова.

Андрей уверенно шел на поправку. По крайней мере, во всем, что касалось его физического здоровья, он демонстрировал впечатляющий прогресс, и на сей счет Марина никакого беспокойства уже не испытывала. Но вот его психическое состояние…

Девушка хорошо помнила, что врач говорил ей о людях, получивших повреждение мозга, но сонливость и заторможенность, отмечавшиеся у Андрея в первые недели вскоре сошли на нет, однако остались другие странности, тревожившие Марину ничуть не меньше, и которые чисто физиологическими причинами объяснить не удавалось.

Тот озорной и веселый проказник, которым Андрей был раньше, остался где-то в прошлом, уступив место замкнувшемуся в себе меланхолику. Он то и дело застывал, глядя в одну точку, и если его не трогать, мог неподвижно сидеть так часами. Из-за наголо обритой головы, только-только покрывшейся коротким ежиком русых волос, в такие моменты он становился похож на ушедшего в медитацию буддийского монаха. Лишь иногда он зажмуривался и усиленно морщил лоб, кусал кубы, словно безуспешно силясь что-то вспомнить.

Ко всему, что происходило вокруг него, он относился с удивительным равнодушием, позабыв о всех своих прежних увлечениях, друзьях и знакомых. В то же время, начисто утратив интерес к любимым сериалам, Андрей неожиданно увлекся просмотром новостей и всматривался в репортажи с таким напряженным вниманием, что вены вздувались на его висках. Он не делал различий между политикой, экономикой и светской хроникой, глотая все подряд. От некоторых выпусков он приходил в чрезвычайное возбуждение, но при первой же попытке поинтересоваться, что именно привлекло его внимание, немедленно умолкал и снова уходил в себя.

И хотя Марина крайне скептически относилась к разного рода мистике и россказням о загробном мире, всем этим историям про свет в конце тоннеля и прочей подобной белиберде, она не могла не признать, что после аварии Андрей здорово изменился.

Движимая вполне естественным интересом, она все же пересилила себя и попробовала изучить всю доступную информацию о людях, переживших клиническую смерть, что смогла найти в сети. Как и ожидалось, большинство материалов представляло собой первосортную чушь, способную впечатлить лишь какую-нибудь безмозглую курицу. Но и те крохи, что походили на правду, все равно не давали ответа на вопрос, что происходит с Андреем, и как ему можно помочь.

Марина сочла, что наилучшим способом растормошить Андрея, выдернуть его из прострации могла бы стать смена обстановки, но, пока он ковылял на костылях, эту мысль пришлось временно отложить и действовать в рамках возможного. Главное – отвлечь пациента от навязчивых мыслей, циркулирующих по замкнутому кругу внутри его головы.

Девушка пустила в ход все – музыку, книги, фильмы, общение со старыми друзьями в соцсетях, прогулки в ближайшем парке, но сколь либо заметного успеха так и не добилась. Да, Андрей соглашался посмотреть вместе с ней новый фильм, но по ходу просмотра Марина замечала, что он вообще не следит за тем, что происходит на экране, а после зачастую не мог вспомнить ни единого сюжетного поворота. Да, он не отказывался ознакомиться со свежими постами друзей в сети, но вся информация проходила словно сквозь него, не вызывая абсолютно никакой реакции.

Даже когда она забиралась к Андрею под одеяло и прижималась к нему, более чем откровенно намекая на свои желания, он никак на это не реагировал. Никак! Как будто она не юная дева из плоти и крови, а еще один диванный валик. Будто и не было предыдущих двух лет…

Нет-нет, он не проявлял каких-то признаков слабоумия! В те моменты, когда его внимание удавалось сфокусировать, Андрей рассуждал абсолютно разумно и здраво, вот только моменты эти оставались слишком уж короткими. Он словно ненадолго выныривал на поверхность, а после снова погружался в пучину своей замкнутости и отрешенности.

Выпуски новостей оставались единственным, что хоть как-то его увлекало, но эти непродолжительные периоды оживления больше напоминали гальванизацию трупа, нежели нормальную реакцию здорового человека.

Тем не менее, Марина не оставляла попыток расшевелить Андрея, но тот энтузиазм, что поначалу горел в ней ярким огнем, тлел все слабей и слабей.

Все резко изменилось в один из дней, который поначалу вроде бы не предвещал ничего необычного. После завтрака Марина уехала по делам, потом еще пробежалась по магазинам, а когда вернулась, застала парня в уже привычном полусне с открытыми, но ничего не видящими глазами.

На скорую руку приготовив обед, девушка отнесла порцию Андрею в комнату, потом налила супа в тарелку себе и села за стол в планшетом в руке, чтобы поискать какие-нибудь интересности, способные отвлечь ее подопечного. В своих поисках она не брезговала ничем, вплоть до сайтов с анекдотами и светскими сплетнями. Раньше Андрей часами просиживал на тематических форумах, посвященных мотоциклам и мотоспорту, но после аварии утратил интерес к этой теме… да и вообще ко всему. Его разбитая «Хонда» медленно ржавела, забытая в гараже.

Тем не менее, увидев свежую новость от Дениса, с которым Андрея связывали давняя дружба и любовь к стальным коням, Марина сочла, что она стоит того, чтобы ознакомить с ней своего инвалида.

– Видел? Везунчик новый байк купил, – она поставила планшет со свежей фотографией прямо перед носом Андрея.

Вообще-то Марина испытывала определенные сомнения в правильности своего поступка. Вряд ли ковыляющего на костылях человека воодушевит известие о том, что его более удачливый приятель обзавелся новенькой «Ямахой». Очень немногие способны искренне радоваться чужому успеху. Но поскольку она уже начинала впадать в отчаяние, то решила использовать даже такую возможность, чтобы попытаться хоть как-то растормошить Андрея.

Ее опасения, однако оказались напрасны. Рука с ложкой на секунду застыла, пока он фокусировал взгляд на экране, а потом возобновила свое размеренное движение. Никаких комментариев так и не последовало. Марина уже начинала подумывать, а не огреть ли парня планшетом для большей доходчивости, как вдруг заметила, что тот замер и, зажмурив глаза, снова прислушивался к каким-то голосам в своей голове. По его лицу пробегала напряженная рябь, и время от времени оно искажалось в почти страдальческой гримасе.

– Андрюша, что с тобой? – обеспокоенная Марина тронула его за плечо, отчего парень вздрогнул и открыл глаза.

Несколько секунд Андрей смотрел прямо перед собой, а потом повернулся к девушке.

– Давай прогуляемся.

– Что? – предложение было столь неожиданным, что Марина даже растерялась, – да, конечно, хорошо… в парк, да?

– На Воробьевы Горы, – Андрей встал из-за стола, прозрачно намекая, что намерен отправиться туда немедленно, но, увидев в глазах девушки застывший немой вопрос, остановился и пояснил, – Везунчик наверняка захочет свою обновку опробовать.

И только позже, выруливая со двора за рулем старенькой «Фабии», Марина осознала, насколько нелепой и абсурдной, должно быть, выглядит их затея со стороны. Ничуть не лучше, чем всерьез рассчитывать на выигрыш в лотерею, купив по случаю единственный билет. С чего они взяли, что Денис решит сегодня обкатать свой новый мотоцикл? Почему именно на Воробьевых Горах и именно сейчас? Андрей, трясущийся теперь на заднем сиденье в обнимку с костылями, ясно дал понять, что следует поторопиться, иначе можно и опоздать. А Марина была настолько удивлена и обрадована его внезапным предложением, что и вопросов никаких задавать не стала.

До сегодняшнего дня он какой-либо инициативы не проявлял ни разу! Да и все ее предложения воспринимал с послушной покорностью, не выказывая ни одобрения, ни недовольства, ничего. «Угу» – и побрел одеваться. Так что от его неожиданного предложения Марина сперва малость ошалела, а теперь давать задний ход было уже поздно. Ну да ладно, прогулка им в любом случае не повредит.

Краем глаза она время от времени посматривала в зеркало на своего пассажира, но всякий раз видела одну и ту же картину – застывший, точно каменное изваяние Абу-Симбела, Андрей, чей взгляд так и оставался устремлен куда-то за горизонт. Вполне возможно, по прибытии на место, он даже не вспомнит, зачем они сюда явились. Решит, что это очередной медосмотр или сеанс восстанавливающего массажа. Марина вздохнула, прикидывая, где лучше оставить машину, как вдруг сзади донеслось:

– Здесь направо!

От неожиданности девушка даже вздрогнула, но, тем не менее, послушно повернула руль. Ну надо же! Буквально секунду назад он плавал в забытьи, и вот уже распоряжается!

– Все. Тут припаркуйся.

– Хорошо, – Марина послушно выполнила и эту инструкцию.

Заинтригованная, она желала посмотреть, что же будет дальше.

Особенно, если Денис так и не объявится.

Пока Марина надевала плаш, Андрей успел самостоятельно выкарабкаться из машины и теперь подпрыгивал рядом с ней на костылях, демонстрируя явное нетерпение. Чудеса продолжались. Раньше, когда они приезжали в поликлинику, его приходилось буквально будить и чуть ли не на себе выволакивать из салона.

– Ну, куда пойдем?

– Туда, – развернувшись на месте, Андрей бодро зашагал вдоль аллеи.

Чуть замешкавшись, Марина нагнала его и пошла рядом, чувствуя, как ее охватывает странное возбуждение. Она украдкой рассматривала своего спутника, пытаясь усмотреть на его лице, в его движениях какие-то изменения, тревожащие или, напротив, обнадеживающие симптомы, отражающие ту странную перемену, что с ним произошла. После нескольких недель полуовощного существования ни с того ни с сего вдруг резко сорваться с места и куда-то помчаться – для столь резкого поворота должны иметься столь же веские причины.

Но ничего необычного в облике Андрея усмотреть так и не удалось. Его лицо по-прежнему оставалось лишенным какого-либо выражения, и невидящий взгляд все так же бы устремлен в никуда. Только костыли продолжали ритмично стучать по асфальту, и у их движения чувствовалась некая вполне определенная цель.

Спустя пару минут Марина решила попробовать с ним заговорить.

– Куда мы идем?

– Повидаться с Везунчиком, – Андрей даже не повернул головы.

– Но с чего ты взял, что мы его здесь встретим?

– Ты же видела его пост – он выложил фотографию сегодня утром и написал, что ему не терпится опробовать свою малышку. А он не тот человек, чтобы откладывать такое веселье.