Kitobni o'qish: «Крылатый русский»

Shrift:

Предисловие

Люблю природный свой язык.
Протопоп Аввакум (XVII век)

Настоящая, полнокровная, живая русская речь немыслима без слов, которые мы обычно называем «крылатыми». И произносим мы их легко, не задумываясь, будучи твердо уверенными, что так нас поймут скорее, и поймут правильно, а сама речь наша будет и короче, и выразительнее.

Слова эти словно сами слетают нам на уста (воистину крылатые, как их назвал великий поэт Древней Греции Гомер!), и мы с привычной естественностью говорим о лентяе и бездельнике, что он «баклуши бьет», о болтуне – «лясы точит», об обманщике, который путем всякого рода увещеваний и россказней пытается втереться к нам в доверие, – «турусы подпускает». Ну а если из его интриг и ухищрений ничего не вышло, то мы удовлетворенно констатируем – «впросак попал», да если еще и свои недобрые намерения обнаружил – «на воре и шапка горит».

Криклив человек, громогласен – и мы скажем, что он «кричит во всю Ивановскую» и вообще голос у него – «труба иерихонская». Ну а если пришел некто на должность со скромной оплатой, то и пребывает «гол как сокол», а оставил ее спустя какое-то время, будучи богатым, «как Крез», то ясно, что дело-то тут нечисто и у этого «скоробогача» явно «рыльце в пушку», и пора тут «власть употребить», хоть он и прибедняется – «Лазаря поет».

Иначе говоря, с крылатыми словами все обстоит именно так, как когда-то заметил известный русский писатель-этнограф, автор книги «Крылатые слова» и большой знаток родной речи Сергей Васильевич Максимов: «Эти выражения, принятые с чужих слов на веру, до такой степени общеизвестны, что во всякое время охотно пускаешь их на ветер, не вдумываясь в их смысл и значение. Равным образом сам их выговоришь не одну сотню раз в год, в уверенности, что поймут другие. Мало ли вращается в обыденных разговорах разных метафор, гипербол, пословичных выражений и поговорок!»

Максимову вторит другой наш известный филолог, прославившийся в свое время словарем «Ходячие и меткие слова», Михаил Иванович Михельсон. Он говорит о крылатых словах (называя их, правда, по-своему – «ходячими»), что эти «подслушанные в народе меткие слова, выражая в возможно краткой форме – то в прямом смысле, то удачными сравнениями, то иносказательно – ту или другую мысль или обычное понятие, делались любимыми, общеупотребительными, большинству знакомыми словами: отличаясь не только оригинальностью и красотою формы, но и своей убедительностью и многовековой авторитетностью, они «пошли в ход», приняты и усвоены обществом и сделались ходячими».

Все это так, конечно. Только есть одна проблема, на которую в свое время указал и С.В. Максимов. Мы употребляем крылатые слова, «не вдумываясь в их смысл и значение». А если вдуматься?

Вот тут-то и начинаются вопросы и недоумения. Что такое этот самый «просак», в который попадают незадачливые люди? Что это за «лясы», которые вот уж какой век точат на Руси? Почему «Москва слезам не верит» и каким, собственно, слезам?

Или такой, например, вопрос: где, когда впервые прозвучало такое известное выражение (дежурный, можно сказать, хрестоматийный призыв к миру), как «перековать мечи на орала?» Вряд ли все знают точный ответ на этот вопрос. В лучшем случае кто-нибудь вспомнит «нашего дорогого Никиту Сергеевича», мол, не Хрущев ли однажды так выразился с трибуны одного из партийных съездов, провозглашая очередное мирное наступление Советского Союза? Ведь и знаменитая скульптура Вучетича под таким названием была подарена ООН и установлена перед ее зданием, кажется, именно в те, хрущевские годы? Словом, по поводу этого выражения (как и многих других) у нас вместо точного знания – «в общем и целом» сплошные догадки да неуверенные предположения…

Итак, налицо очевидный парадокс, что называется, очевидное – невероятное. С одной стороны, крылатые слова потому и крылаты, что они общеизвестны и общеупотребительны, а с другой… А с другой – это «знакомые незнакомцы», об истории которых у нас существуют очень смутные и часто неверные представления. И это нельзя не признать обидным, досадным и непозволительным. Ведь это же наш, русский язык, это те самые «изюминки» (кстати, еще одно крылатое выражение), которые и делают его богатым, самобытным, ни на какой другой не похожим. Это есть наше «самовитое русское слово» – и нам ли его не знать? Но…

Вот это самое «но», можно сказать, и сподвигло автора на создание книги, в которой заинтересованный читатель мог бы найти не только крылатые слова, но и их историю (откуда это выражение, кто и когда сказал), толкование (что значит) и примеры употребления (когда, в каких случаях употребляется). Конечно, здесь далеко не все крылатые слова русского языка – их очень много, и нельзя объять необъятное. Поэтому автор сознательно ограничил себя и дал толкование (пока) только одному, но очень важному, фундаментальному, пласту крылатых слов, а именно тем из них, которые имеют библейское и фольклорное происхождение. В порядке исключения в книге приведены также крылатые выражения, вошедшие в нашу речь из басен Крылова. Но это – то самое исключение, которое только подтверждает правило, потому что стихи нашего великого баснописца столь народны по сути своей, столь живы и выразительны, что они давно уже считаются своего рода «общенародной собственностью», фактически тем же фольклором, только имеющим авторское происхождение. И, кстати, показательное и неслучайное созвучие: крыловские строки, крылатые слова – и там, и здесь «крылатость».

Автор надеется, что эта работа принесет практическую пользу как специалистам, которым, как говорится, и «книга в руки»: педагогам, учащимся, литераторам, всем, кому по роду деятельности приходится работать со словом, – так и просто неравнодушному, любознательному читателю, кто бы он ни был по профессии. Да и вообще тут, думается, совсем не к месту вести речь о каких-либо разделениях, хотя бы и профессиональных, о градациях: такая уж это материя – русский язык, назначение которого соединять и объединять всех россиян в своей великой духовной глубине и богатстве. И очень хотелось бы, чтобы все мы были действительно едины – хотя бы в своей любви к родному языку, в неустанной заботе о его чистоте и развитии. Если же настоящая книга хоть в какой-то мере будет способствовать такому единению, то для ее автора это будет и высшей наградой, и истинной радостью.

{А}

А Васька слушает да ест

О человеке, который продолжает свои неблаговидные дела вопреки всякого рода укоризнам, обличениям и разоблачениям со стороны окружающих.

Из басни «Кот и Повар» И.А. Крылова.

Однажды повар вернулся из кабака на свою кухню и увидел, что кот Васька, которого он оставил стеречь припасы от мышей, поедает хозяйского курчонка. И повар начал стыдить и обличать кота:

Кот Васька плут! Кот Васька вор!
И Ваську-де, не только что в поварню,
Пускать не надо и во двор,
Как волка гладного в овчарню:
«Он порча, он чума, он язва здешних мест!»
(А Васька слушает да ест).

Мораль басни:

А я бы повару иному
Велел на стенке зарубить:
Чтоб там речей не тратить по-пустому,
Где нужно власть употребить.

А воз и ныне там!

О деле, которое не движется, о вопросе, который не решается. Первоисточник – басня «Лебедь, Щука и Рак» И.А. Крылова. «Однажды Лебедь, Рак и Щука везти с поклажей воз взялись», но из этого ничего у них не получилось, потому что:

…Лебедь рвется в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду.

Кто виноват из них, кто прав, – судить не нам;
Да только воз и ныне там.

А вы, друзья, как ни садитесь,
Всё в музыканты не годитесь

О людях, которые по причине своей некомпетентности работают из рук вон плохо.

Из басни «Квартет» И.А. Крылова.

Однажды «проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка затеяли сыграть квартет». Но «толку нет», поскольку они все совершенно лишены слуха, да и играть на музыкальных инструментах совсем не умеют. Но горе-музыканты продолжают свои попытки, полагая, что все дело только в том, что они «не так сели». В конце концов решают обратиться за советом к соловью.

Случилось Соловью на шум их прилететь.
Тут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье;
«Пожалуй, – говорят, – возьми на час терпенье,
Чтобы квартет в порядок наш привесть:
И ноты есть у нас, и инструменты есть,
Скажи лишь, как нам сесть!» —
«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье
И уши ваших понежней, —
Им отвечает Соловей, —
А вы, друзья, как ни садитесь,
Все в музыканты не годитесь».

А дуги гнут с терпеньем и не вдруг

Всякое дело требует мастерства и терпения.

Из басни «Трудолюбивый Медведь» И.А. Крылова.

Увидя, что мужик, трудяся над дугами,
Их прибыльно сбывает с рук
(А дуги гнут с терпеньем и не вдруг),
Медведь задумал жить такими же трудами.
Пошел по лесу треск и стук,
И слышно за версту проказу.
Орешника, березника и вязу

Мой Мишка погубил несметное число,
А не дается ремесло.
Вот идет к мужику он попросить совета
И говорит: «Сосед, что за причина эта?
Деревья-таки я ломать могу,
А не согнул ни одного в дугу.
Скажи, в чем есть тут главное уменье?» —
«В том, – отвечал сосед, —
Чего в тебе, кум, нет:
В терпенье».

А ларчик просто открывался

Не стоит искать сложного решения какой-либо задачи, если к ней возможен иной подход – очень простой и очевидный.

Из басни «Ларчик» И.А. Крылова.

Один «механики мудрец» захотел открыть некий ларчик (шкатулку) и принялся искать особый секрет замка. Но так и не нашел его и «от ларчика отстал» – отказался от мысли открыть его. А не нашел он такого секрета только потому, что его не было вовсе. Все, что нужно было сделать «механику», так это просто поднять крышку ларчика.

А как открыть его, никак не догадался,
А ларчик просто открывался.

А он дивит свой только муравейник

Насмешливо-иронически – о человеке, который претендует на всеобщую известность, общественную значимость, а в действительности известен лишь в узком кругу своих знакомых.

Из басни «Муравей» И.А. Крылова.

Какой-то Муравей был силы непомерной,
Какой не слыхано ни в древни времена;
Он даже (говорит его историк верной)
Мог поднимать больших ячменных два зерна!
Притом и в храбрости за чудо почитался:
Где б ни завидел червяка,
Тотчас в него впивался.
И даже хаживал один на паука;
А тем вошел в такую славу
Он в муравейнике своем,
Что только и речей там было, что о нем.
Я лишние хвалы считаю за отраву;
Но этот Муравей был не такого нраву:
Он их любил,
Своим их чванством мерил
И всем им верил;
А ими, наконец, так голову набил,
Что вздумал в город показаться,
Чтоб силой там повеличаться.
На самый крупный с сеном воз
Он к мужику спесиво всполз
И въехал в город очень пышно;
Но, ах, какой для гордости удар!
Он думал, на него сбежится весь базар,
Как на пожар,
А про него совсем не слышно:
У всякого забота там своя.
Мой Муравей, то, взяв листок, потянет,
То припадет он, то привстанет:
Никто не видит Муравья.
Уставши, наконец, тянуться, выправляться,
С досадою Барбосу он сказал,
Который у воза хозяйского лежал:
«Не правда ль, надобно признаться,
Что в городе у вас
Народ без толку и без глаз?
Возможно ль, что меня никто не примечает,
Как ни тянусь я целый час;
А, кажется, у нас
Меня весь муравейник знает».
И со стыдом отправился домой.

Так думает иной Затейник,
Что он в подсолнечной гремит.
А он – дивит
Свой только муравейник.

Августейшая персона

Так называют коронованных особ, а иногда, иронически, тех, кто слишком много мнит о себе.

Выражение исходит из Древнего Рима. Император Октавиан получил от римского Сената титул Август (Augustus – величественный) в знак благодарности за то, что этот император сложил с себя диктаторскую власть.

Авось да небось (русский авось)

Об этом выражении писатель и знаток русского образного языка С.В. Максимов в своих «Крылатых словах» (статья «Русские сваи») пишет:

«…Наше “авось” не с дуба сорвалось. В стране, где могучие силы природы свыше меры влиятельны и властительны, и в тысячелетней борьбе с ними мы еще далеко не смирили леса, не обсушили почву, не смягчили климат (как удалось это сделать, например, в тацитовской Германии), поневоле приходится на авось и хлеб сеять. По зависимости от этого на многие ли другие дела можно ходить спокойно, с верным расчетом на удачный исход и несомненный успех? Где нельзя бить наверняка, а работать все-таки надо, там поневоле приходится поступать очертя голову и закрывши глаза. Кто горьким опытом жизни беспрестанно убеждался в том, что заказной труд его непременно худо оплатится, а из десяти в девятое рабочий совсем не получит расчета, тот “обязательно” исполнит заказ “как-нибудь”, как тверские кимряки, которые шьют сапоги, пригодные лишь от субботы до субботы (их еженедельного базарного дня). И в личных интересах он поступит так же точно, с прямым убеждением, что на его век хватит. Работу, где не вознаграждается труд, а иногда еще требуют сдачи, то есть производят вычеты и штрафы, он сделает небрежно, чтобы поскорее подыскать другую и на ней наверстать испытанные и рассчитанные потери. Если со стороны скупщика и заказчика – стремление донельзя понизить цену, иногда прямые злоупотребления, то со стороны кустаря-мастера – тоже желание сбыть товар похуже.

В погоне за каждой копейкой, которых выручается так мало, о тщательной работе не много заботятся. Здесь, при крайней дешевизне изделий, “авосем” служит огромный навык в работе “небосем” – экономическая теория разделения труда».

Агнец божий

В переносном смысле: чистый, непорочный, кроткий, отвечающий всем религиозным заповедям человек.

Выражение имеет библейское происхождение.

Агнец по-старославянски – ягненок. Агнец упоминается в том месте библейского предания, где говорится о том, что Бог в последнюю минуту заменил ягненком Исаака, которого его богобоязненный отец Авраам хотел принести в жертву Богу. Принести такую жертву велел Аврааму сам Бог, испытывая таким образом крепость его веры.

Адамово яблоко

Мужской кадык.

По преданию, у Адама застрял в горле плод с дерева познания добра и зла, когда он, наученный Евой, решил вкусить его.

Адамовы веки (времена)

Давние, незапамятные, доисторические времена.

По имени Адама, первого, по Библии, человека на земле, прародителя человеческого рода.

Адвокат дьявола

Источник выражения – особенности обряда канонизации, то есть причисления к лику святых того или иного праведника, которая в римско-католической церкви проходила в форме диспута между двумя сторонами.

Этот диспут напоминал состязания сторон в суде. Один из участников выступал в роли «адвоката Бога» и говорил о достоинствах будущего святого, его заслугах, на основании которых его можно причислить к лику святых. Другая сторона – «адвокат дьявола» – говорил, напротив, о его недостатках, прегрешениях и прочем, что, по его мнению, препятствует канонизации. По итогам этого диспута и принималось решение о причислении кого-либо к лику святых.

Адмиральский час

Понимается как «время выпить и закусить» (обычно это время, близкое к полудню).

Как пишет исследователь русского языка и этнограф И.М. Снегирев в труде «Русские в своих пословицах», это выражение напоминает «обычай основателя российского флота (Петра Первого. – Авт.) в одиннадцать часов утра после трудов пить водку с сотрудниками своими». Это был у Петра своего рода «обеденный перерыв».

Ай, Моська! знать, она сильна, что лает на слона!

Шутливо или иронически – о чьей-либо бессмысленной и хвастливой задиристости, о хвастовстве.

Из басни «Слон и Моська» И.А. Крылова.

По улицам Слона водили,
Как видно, напоказ.
Известно, что Слоны в диковинку у нас;
Так за Слоном толпы зевак ходили.
Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.
Увидевши Слона, ну на него метаться,
И лаять, и визжать, и рваться;
Ну так и лезет в драку с ним!
«Соседка, перестань срамиться, —
Ей шавка говорит, – тебе ль с Слоном возиться?
Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идет
Вперед
И лаю твоего совсем не примечает». —

«Эх, эх! – ей Моська отвечает, —
Вот то-то мне и духу придает,
Что я совсем без драки
Могу попасть в большие забияки.
Пускай же говорят собаки:
«Ай, Моська! знать, она сильна,
Что лает на Слона!»

Аза в глаза не знать

Ничего не знать вообще, быть, как говорится в современном языке, «ни бэ ни мэ».

«Аз» в старинной русской азбуке – это буква А. Ясно, что интеллект человека очень невысок, если он даже этой, первой буквы алфавита не может запомнить.

Отсюда, кстати, и другое, родственное выражение: «Не знать азов» (какого-либо дела, ремесла, профессии).

Аки лев рыкающий

Шутливо о грозном, суровом, неприступном человеке.

Выражение имеет библейское происхождение.

Встречается в Послании апостола Петра (глава 5).

Алчущие и жаждущие

О людях, страстно желающих чего-либо.

Выражение имеет библейское происхождение.

В Евангелии от Матфея сказано: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся».

Альфа и омега

Начало и конец чего-либо, суть, основа, главное.

Выражение имеет библейское происхождение.

В Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсис) сказано: «Аз есмь альфа и омега, начало и конец, – говорит Господь». Там же говорится: «Аз есмь альфа и омега, первый и последний».

Альфа – название первой, омега – последней буквы греческого алфавита.

Аннибалова клятва

В смысле: твердая решимость бороться с кем- или чем-либо.

По сообщению римского историка Полибия и других древних авторов, карфагенский полководец Аннибал (современная версия имени: Ганнибал) рассказывал, что, когда ему было десять лет, отец заставил его дать клятву всю жизнь быть непримиримым врагом Рима, превратившего Карфаген в свою колонию. И клятву свою Аннибал сдержал.

Антигона

Имя нарицательное для дочери, посвятившей себя уходу за больным старым отцом.

Из древнегреческой мифологии, по которой Антигона – это дочь слепого фиванского царя Эдипа, добровольно последовавшая за ним в изгнание и не разлучавшаяся с ним до дня его смерти. Образ ее, воплощенный в трагедиях Софокла («Эдип в Колоне», «Антигона») – олицетворение трогательной дочерней любви, долга и мужества.

Антонов огонь

О вспыльчивом, грозном, безрассудном человеке, особенно если его зовут Антон.

Этот образ произошел от старинного названия болезни, которая ныне известна как «рожа», то есть от воспаления, появляющегося внезапно, как пожар.

По старинному поверью, исцеляли от такой болезни мощи святого Антония, отсюда и ее название.

Аполлон

Употребляется в смысле: красивый, правильно сложенный юноша.

Из древнегреческой мифологии, согласно которой Аполлон – бог солнца, юности, поэзии, музыки, искусств, которого обычно изображали в виде прекрасного юноши.

Арабские сказки

Используется в смысле: нечто удивительное, неожиданное, невероятное, равное чудесам из сказок Шахерезады.

Первоисточник – сборник арабских народных сказок «Тысяча и одна ночь».

Аредовы (аридовы) веки жить

Синоним долголетия.

Выражение имеет библейское происхождение.

По библейскому преданию, Аред (Иаред), один из первых патриархов, жил 962 года.

Аристарх

Синоним мудрого, беспристрастного и строгого литературного критика.

Таково было имя древнегреческого литературного критика Аристарха Самофракийского, который прославился своими глубокими критическими разборами произведений Гомера, Аристотеля, Геродота, Еврипида, Софокла, Эсхила. Пользовался глубоким уважением со стороны литераторов Древней Греции.

Аркадия (аркадская идиллия)

Синоним счастливой страны, счастливой, беззаботной, идиллической жизни.

Аркадия – центральная, гористая часть Греции (Пелопоннеса), население которой в древности занималось скотоводством и земледелием; в классической европейской литературе XVII–XVIII веков изображалась как страна, где протекает счастливая, идиллическая жизнь.

Армида

Так обычно называли – шутливо или иронически – молодую красавицу, которая стремится завоевать и удержать своего избранника.

Из поэмы «Освобожденный Иерусалим» итальянского поэта Торквато Тассо, герой которой – Ринальдо – попадает в волшебный сад красавицы и волшебницы Армиды, где она его и удерживает своими чарами.

Видимо, создавая этот образ, поэт вдохновлялся преданиями о царице Семирамиде и ее висячих садах.

Архаровцы

Обычно шутливо – о непослушных детях-сорвиголовах.

О происхождении этого выражения писатель и известный историк Москвы В.Б. Муравьев рассказывает в своей книге «Московские предания и были» таким образом:

«В конце XVIII – начале XIX века два брата Архаровых, Николай Петрович и Иван Петрович, по очереди занимали в Москве первый – должность обер-полицмейстера и генерал-губернатора, второй – генерал-губернатора.

Старший брат, Николай Петрович, начал карьеру жестоким подавлением народных волнений в Москве во время чумы 1771 года, он же руководил казнью Пугачева. Архаров опутал Москву сетью полицейского сыска, его тайные агенты следили за москвичами, полицейские и гарнизонные солдаты, пользуясь безнаказанностью, терроризировали обывателей.

Их-то и называли москвичи архаровцами.

Павел I, назначив Николая Петровича петербургским генерал-губернатором, московским назначил его младшего брата, Ивана Петровича. В его губернаторство полк Московского гарнизона продолжали называть архаровским, причем солдаты этого полка также отличались распущенностью и буйством. Таким образом, слово “архаровец” закрепилось в московском быту»¹.

1.Муравьев В.Б. Московские предания и были. М.: Моск, рабочий, 1988.