Kitobni o'qish: «Последняя шахта»
Служебное совещание офицеров N-ской ракетной базы подходило к концу. Кондиционер не работал, ажурные тюлевые занавески плохо защищали от солнца, и в актовом зале стало душно. Ноги и спины затекли от двухчасового сидения. Помещение наполнилось скрипом деревянных стульев, покашливанием и шарканьем ботинок о линолеумный пол.
– Товарищи, мы заканчиваем. Попрошу ещё пару минут внимания, – призвал к порядку начальник ракетной базы полковник Крупенко. Он уже два часа стоял за фанерной трибуной и тоже устал. – Сегодня утром из главка поступила оперативная телефонограмма, что верховные руководители стран ядерного блока заключили наконец-то договор о глобальном разоружении, и наша база будет в ближайшее время… расформирована.
Слушатели в зале загудели. В принципе, это было ожидаемое событие, но никто не думал, что оно произойдёт так быстро.
– Товарищ полковник, а с нами что будет? – прозвучал вопрос из задних рядов.
Проблемы разоружения и как следствие сокращение всего личного состава воинской части уже несколько месяцев активно обсуждались в боевых подразделениях, но, как это всё будет организовано, никто толком не знал. Молодые семейные офицеры были озабочены получением собственного жилья: многие до сих пор жили в общежитиях и на съёмных квартирах. Ветеранов воинской службы интересовал размер пенсии, полагающейся за выслугу лет. Ну а среднее, так сказать, самое опытное звено офицеров-ракетчиков интересовалось программами переквалификации и освоением новых гражданских профессий.
– По имеющимся у меня данным, – сказал начальник, – вопросы личного состава решаются положительно и в оперативном порядке. На уровне ООН заключено международное соглашение по освоению космоса и колонизации ближних к нам планет: Луна, Марс, спутники Юпитера и далее по списку, вы и сами знаете. На нашей базе планируется организовать международный консорциум. Все желающие пройдут специальное обучение за бюджетный счёт, будут обеспечены достойной зарплатой и комфортабельным жильём. Я уже видел проект коттеджного посёлка. Будем строить на теперешней закрытой территории.
– А ракеты с запретки куда денутся? – спросил тот же голос. – Там ведь шахты на боевом дежурстве, по тридцать метров глубиной.
– Шахты будем заливать бетоном: пойдут под свайные фундаменты домов. Ядерные боеголовки уже завтра начнут демонтировать специалисты «Росатома». А сами ракеты – это уже наша задача. Принято решение: утилизировать методом отстрела в сторону арктического полигона. Топливо в полёте само выгорит, в твёрдые элементы конструкции соберут в тундре поисковые группы и отправят на переплавку. Вырученные деньги пойдут на благоустройство и развитие инфраструктуры посёлка… Кстати, могу вас обрадовать, археологи считают, что здесь раньше было древнее святилище, ещё с дохристианских языческих времён. Планируется строительство туристического кластера с историко-этнографическим уклоном. А это, между прочим, ещё несколько сотен рабочих мест.
Вечером за ужином майор Шестаков рассказывал жене о ближайших перспективах.
– Представляешь, – говорил он, – новая работа по космосу, большая зарплата, возможно в валюте, отдельный коттедж и никаких боевых дежурств «через день на ремень».
Марина радостно улыбалась и подкладывала мужу лишний кусок курицы. В туристической фирме, наверняка, и для неё найдётся работа гида-переводчика, а если вовремя подсуетиться, то и научного сотрудника, историка или антрополога.
Дети не всё понимали, что говорил отец, но уяснили: теперь у каждого из них будет своя отдельная комната на втором этаже с окнами в вишнёвый сад, куда можно будет спускаться по верёвочной лестнице и гулять, не спрашивая разрешения у родителей.
На нашей планете найдётся не так много людей, которые видели, как устроена межконтинентальная баллистическая ракета. А вот майор Шестаков знал её лучше, чем собственный автомобиль. Может быть поэтому его и подполковника Курочкина назначили в боевой расчёт для торжественного запуска последней ракеты. Командовать пуском должен был сам начальник базы полковник Крупенко.
