Kitobni o'qish: «Мессия»
Часть I
Пришествие
В тексте использованы стихи Романа Смолякова и Никиты Аверина.
Судьба распорядилась так, что людям, полетевшим на Луну ради мирного ее освоения, суждено упокоиться там в мире. Их оплакивают их семьи и друзья; их оплакивает их отечество; их оплакивают народы мира; их оплакивает сама родина Земля, рискнувшая направить двоих своих сыновей в неизведанную даль. За ними последуют другие и непременно найдут дорогу домой…
Фрагмент неопубликованной речи Ричарда Никсона, заготовленной на случай неудачи лунной экспедиции «Аполлона-11» 18 июля, 1969 год
Пролог
– Чудо! Чудо! Чудо! – Толпа была подобна океану – колышущаяся масса, состоящая из миллионов людей-молекул. Качаясь взад и вперед, люди напирали волнами на ограждения, пытаясь пробиться к сцене, на которой разворачивалась кульминация действа. Они пришли увидеть чудо и не уйдут разочарованными. Горящие глаза, перекошенные в религиозном экстазе лица, рев сотен тысяч глоток. – Чудо!!!
На сцене суетились люди в белых одеждах. Они ломали дощатый пол и сколачивали крестообразную конструкцию. Двое здоровяков держали за руки ссутулившегося человека. Пленник не пытался вырываться, лишь молча смотрел на беснующуюся вокруг него толпу.
– Сейчас вы увидите главное чудо Нового Мессии. На ваших глазах он будет распят и пронзен в сердце, подобно Иисусу Христу. И, так же как и Иисус, он воскреснет! – Ведущий умел работать с публикой. Какая разница, сколько перед тобой слушателей? Двадцать наркоманов или миллион религиозных фанатиков – это неважно. Сознание этих людей затуманено, и управлять ими проще простого.
Пока ведущий накручивал толпу, люди в белых одеждах уже положили пленника на импровизированный крест. Тут же раздобыли двухсотмиллиметровые гвозди и молоток. Видеооператоры выхватывали крупные планы лица жертвы, искореженного болью от пробитых кистей рук, пульсирующие фонтаны крови из пронзенных ступней…
Закончив с фиксацией конечностей, пленника дополнительно привязали к кресту веревками. Десяток сильных мужских рук установили конструкцию с жертвой в вертикальном положении.
– И сейчас, друзья мои, вы станете свидетелями чуда. Вы готовы?
– ДА!
Ведущий передал микрофон одному из стоящих рядом мужчин в белом и достал из кармана швейцарский нож. Оглядевшись по сторонам, он увидел подходящую по длине стальную трубку, служившую недавно частью каркаса для сцены. Ведущий вставил рукоятку ножа в полую трубу и проверил, хорошо ли держится. Удовлетворенный результатом, он направился к распятому на кресте.
– Я же говорил, что ты станешь новым символом, новым Мессией! Яви же нам чудо Воскрешения! – с этими словами он вонзил лезвие самодельного копья прямо в сердце.
Собравшиеся вокруг люди приветствовали его жест одобрительными криками. Градус истерии в толпе был на пределе. Объективы видеокамер смаковали торчащий из груди пленника нож, демонстрируя его на больших экранах со всех ракурсов.
Выдернув нож, ведущий отбросил не нужную больше трубку и вновь взялся за микрофон.
– Вам нравится?
– Да!
– Я не слышу вас, последователи Нового Мессии! Вам нравится?
– ДА!!!
– Так узрите же, как Мессия воскреснет!
Глава первая
<Шорох помех и неразборчивая речь>
– Мейдей! Мейдей! Вызывает Феникс. Хьюстон, вызывает Феникс! Как слышите? Говорит Гай Метьюс. Прием.
<Тяжелое дыхание>
– Феникс, это Хьюстон. Слышу вас прекрасно. Метьюс, что случилось?
– Хьюстон, у нас тут черт-те что творится! Все словно с катушек слетели. Я видел, как Оуэн <руководитель экспедиции> напал на Кейджа <инженер-электрик>. По-моему, он его задушил!
– Феникс, доложите, что происходит! Гай? Гай, ответьте!
<Голос издалека: «Метьюс? Где ты? Нам нужно поговорить!»>
– О черт, он идет сюда…
<Звук открывающейся и закрывающейся шлюзовой двери>
– Феникс! Феникс, вызывает Хьюстон! Метьюс? Кто-нибудь, ответьте!
<Через пять минут запись обрывается>
Расшифровка черного ящика с межпланетной станции «Феникс».День 2554. Космическое время 23:37
Скоростной лифт доставил следующую группу экскурсантов. Если судить по нашивкам на униформе, на этот раз это были учащиеся спрингфилдского технологического института. Что не удивительно, если принять во внимание тот факт, что в городе проходил чемпионат штата по легкой атлетике. И для проформы, всех участников чемпионата водили по театрам и музеям, стараясь повысить их культурный уровень развития. Но старания организаторов были напрасны. Молодых накачанных легкоатлетов и их подружек-черлидерш не интересовало современное искусство и великая история их великой страны. Студенты, изнывая от скуки, уныло плелись гомонящей толпой вслед за экскурсоводом.
– А в этом зале вы можете увидеть экспозицию, посвященную первой международной экспедиции на Марс! – Виктория Хелендж, работавшая экскурсоводом вот уже десять лет, скучала не меньше своих подопечных. В юности Виктория мечтала переехать в Нью-Йорк и открыть свою собственную галерею искусств в Сохо. Но, как и многим другим, этой мечте не суждено было сбыться. В институте она познакомилась с обворожительным красавцем Карлом, двухметровым студентом из Европы. Их бурный роман длился пару месяцев, пока не выяснилось, что заокеанский красавец великан является членом подпольного антиглобалистского движения «Воздух». Виктория узнала об этом от сержанта полиции, который вызвал ее на допрос, когда Карл со своими приятелями подорвали на гидравлической мине автомобиль из кортежа министра иностранных дел. Дело о разгроме движения «Воздух» получило широкий общественный резонанс, и поэтому всех, кто оказался к нему хоть как-то причастен, ждала не самая хорошая судьба. Так что о собственной галерее Виктории пришлось забыть. Хорошо, что ей вообще удалось найти работу в бостонском музее астронавтики, куда ее устроила двоюродная тетя. Ведь альтернативой надоевшим экскурсиям являлась работа в стриптиз-баре или и того хуже, угол на пересечении улиц в городских трущобах.
От грустных воспоминаний Викторию отвлек противный визг одной из черлидерш. Здоровенный парень, наверняка несущий на своих широких плечах бремя бойфренда визжащей девушки, размахивал в воздухе голофоном. Девушка пыталась отнять телефон, но даже в прыжке не могла достать и до плеча здоровяка.
– Джейсон, отдай сейчас же! Это мой голофон!
– Да, я знаю, что он твой, Кейти. Но пока ты мне кое-что не пообещаешь, он останется у меня, – гаденько усмехнулся здоровяк. В ответ на его реплику стоявшие рядом сокурсники радостно заржали.
– О, мой бог. Как же они меня достали, – Виктория раздраженно потерла виски и сказала так громко, что ее голос услышал даже охранник на первом этаже музея: – А ну прекратите немедленно!
В зале повисла звенящая тишина. Студенты, со смесью страха и удивления, посмотрели на миниатюрную мисс Хеледж, словно только сейчас заметили ее присутствие.
– Молодой человек, соблаговолите вернуть юной мисс ее имущество, – взгляд голубых глаз Виктории, точно ледяные иглы, пронзал верзилу Джейсона. Наконец парень не выдержал и протянул голофон подруге. – Теперь, если вы позволите, мы продолжим нашу экскурсию. Как я говорила ранее, мы находимся в зале, посвященном первой марсианской экспедиции.
Виктория повела подростков вдоль стен, задерживаясь у каждого экспоната не более пяти минут. За десять лет план проведения экскурсии был доведен Викторией до совершенства. Если бы ее разбудили среди ночи, она могла бы без запинки произнести заученный до автоматизма текст:
– Семьдесят лет назад, в 2040 году, указом президента Гьюберта, Соединенные Штаты Америки присоединились к международной программе колонизации Марса. Как вы знаете из уроков истории, – в этом месте Виктория сделала паузу и скептически оглядела отсутствующие лица студентов, – первые попытки колонизации Марса предпринимались еще в начале нашего века, но успеха они не принесли. Прорыв в этом направлении случился в 34 году, когда русскими и китайскими учеными был изобретен фотонный двигатель.
Виктория указала студентам на стенд с голографической проекцией лаборатории в Пекине. Радостные лица коммунистических светил науки на фоне огромной махины – испытательного образца фотонного двигателя.
– Позднее правительства России и Китая разработали проект космической экспедиции на Марс, для постройки колонии и изучения Красной планеты. Для его воплощения были привлечены лучшие специалисты и эксперты своего времени.
Виктория вела экскурсию, периодически бросая взгляды на группу студентов. Из всей толпы за ее рассказом следили от силы два-три человека, все остальные болтали между собой или копались в глобальной Сети.
Конечно, подросткам не было интересно, что произошло в далеких для них сороковых годах двадцать первого века. При нынешнем сверхплотном информационном потоке, новость считалась устаревшей, если с момента ее происшествия прошло уже более часа. Что уж говорить о том, как они относятся к истории полувековой давности.
– Благодаря финансовой помощи НАСА и США на орбите планеты Земля была смонтирована межпланетная станция «Феникс», которая должна была доставить и обеспечивать работу первых поселенцев на Марсе. Полет на Красную планету, благодаря фотонным двигателям, занял всего три года. На борту станции находился экипаж в составе астронавтов Генри Оуэна, Гая Метьюса, Мейсона Кейдже и Саманта Риз. А также космонавт Дмитрий Коробцов и тайконавт Чен Лао.
Кейти и Джейсон, позабыв о недавней ссоре, ворковали в стороне от общей группы. Виктория почувствовала легкую зависть. Когда-то и она могла так же быстро забывать все обиды и мурлыкать подобно маленькому котенку на груди у Карла. Как давно это было…
Поправив упавшую на лоб непослушную челку, Виктория продолжила:
– А сейчас мы подходим к самому трагичному моменту в этой истории.
Экскурсанты оживились. Да, трагедии и несчастья всегда вызывают интерес у публики, вне зависимости от срока их давности.
– 15 февраля 2057 года радио и видеосвязь с «Фениксом» неожиданно прервались. Космические спутники НАСА на околоземной орбите и сверхмощные телескопы обсерваторий по всему миру зафиксировали вспышку от взрыва на территории марсианской колонии. Судьба «Феникса», находившегося в момент исчезновения на противоположной от Земли стороне Марса, до сих пор не известна. Все попытки связаться с экипажем станции или с колонистами не увенчались успехом. С тез пор 15 февраля 57 года считается во всем мире Черным днем в истории освоения космоса…
Неожиданно студенты загудели, напомнив Виктории рой мексиканских пчел-убийц, документальный фильм о которых составил всю развлекательную программу ее вчерашнего вечера.
– Тише! Молодые люди, ведите себя культурно, вы не у себя на районе… – но в этот раз слова Виктории не произвели на молодежь никакого впечатления. Уставившись на свои планшеты и голофоны, студенты возбужденно переговаривались и тыкали пальцами в тонкий пластик экранов. – Да что же тут происходит?!
– Смотрите, мисс! – хрупкая девушка, из числа тех немногих, кто действительно слушал слова экскурсовода, протянула Виктории тонкий пластиковый прямоугольник планшета. Растерянно кивнув в знак благодарности, Виктория Хеледж прочла сияющий подобно неоновой вывески заголовок: «Экстренные новости! На Землю вернулся спасательный челнок с межпланетной станции «Феникс»!» Под заголовком крутился повтор двадцатисекундного видео, на котором был запечатлен момент падения челнока. Оставляя за собой огненный росчерк, с неба на землю, по вертикальной траектории, падал объект, внешне весьма похожий на спасательные челноки межпланетной станции. Виктория провела в этом музее не одну тысячу часов и знала конструкцию практически всех блоков и отсеков «Феникса».
– Похоже, мисс, на сегодня экскурсия окончена? – из толпы выделился здоровяк Джейсон. – Мы можем идти домой?
– А? Что? – Виктория растерянно переводила взгляд с монитора на застывших в нетерпении студентов. Вернув планшет хозяйке, мисс Хеледж кивнула: – Да, конечно, ребята, ступайте по своим делам…
– Круто! – Джейсон подхватил под руку свою подружку, и они первыми покинули зал. Вслед за ними потянулись и остальные, и уже через минуту в помещении осталась лишь Виктория.
Поняв, что она осталась одна, Виктория подошла к стенду с макетом станции «Феникс». Удостоверившись, что на нее никто не смотрит, она засунула руку в корпус макета и достала оттуда небольшую флягу. Встряхнув ее и услышав ласкающее слух бульканье, мисс Хеледж открутила колпачок и в два глотка осушила емкость.
– Уф, – поморщившись, Виктория внимательно посмотрела на опустевшую флягу и подумала, что на сегодня с нее хватит. – К черту! Увольняюсь с этой поганой работы. Хоть в стриптиз, хоть на панель, но я видеть больше не хочу всю эту космическую хрень!
И в подтверждение своих слов Виктория Хеледж запустила флягой в витрину ближайшего стенда. Звон бьющегося стекла и завывания сирены аккомпанировали ее уходу.
Глава вторая
Политики твердят нам, что все изменится,
Но чем больше я смотрю новости, тем больше осознаю, что все по-прежнему.
Люди до сих пор воюют, люди на улицах,
Игроки скрываются в тени, принудив нас
к этому.
Американская мечта, которая никогда
не была явью,
Я сыт этим по горло, а как насчет вас?
Лучше беги, не раздумывай дважды.
Похоже, у нас проблема в раю.
Я не знаю, сможем ли мы выбраться отсюда
живыми.
Похоже, у нас проблема в раю.
Проповедники и учителя твердят нам не забыть,
Что религия спасет всех нас, но это совсем не так.
Попробуй взглянуть на это иначе, Гуру, Целитель.
Ты же не собираешься обмануть меня старыми
трюками. Американская мечта, которая никогда
не была явью.
Я сыт этим по горло, а как насчет вас?
Стюарт Смит, Trouble In Paradise
Тихий океан, Гавайи, 2060
Пожар был виден с расстояния в несколько миль. Стоящий на носу подпрыгивающего на волнах востроносого служебного катера Стивен Хокс неотрывно смотрел на далекую переливающуюся полоску огней, которая стремительно приближалась, причудливо вытанцовывая где-то на невидимой границе между небом и водой. С этого расстояния казалось, будто горит само море. Он уже видел такое однажды, когда-то давно, когда, еще будучи стажером, совсем юнцом, отправился с «объезжавшего» новичка наставником к месту крушения токийского нефтяника, прозевавшего мель. Танкер разломился надвое, перед тем как уйти на дно, и из пятидесятиметровой трещины в корпусе из него вытекло десять тысяч тонн нефтепродуктов.
А потом что-то случилось, то ли недоглядела суетящаяся на борту команда, то ли были виноваты спасатели, но, когда вертолет с сотрудникам Конторы прибыл на место, находящимся в салоне людям открылась чудовищная по своей грандиозности картина пожарища. Со всех сторон окружившая тонущий танкер горящая пленка сырого необработанного топлива стремительно расползалась во все стороны, вылизывая изумрудные волны в двухстах милях от побережья Испании демоническими языками неконтролируемого огня. Ярким шаром вспыхнул и тут же скрылся в недрах стихии замешкавшийся патрульный катерок. Испуганно шарахнулся, набирая высоту, пузатый восьмилопастной стрекочущий грузовик береговой охраны. Отползли не прекращающие воевать с огнем «пожарники». Пламя ревело так, что было слышно даже сквозь грохот несущего винта, нестерпимый жар от неконтролируемой экологической катастрофы, просачиваясь сквозь обшивку салона, забирался до самых костей, сжимая внутренности обжигающими тисками страха. Огненный Молох пожирал всех и вся.
Это было первое боевое крещение Стивена Хокса, только переведенного из Детройта. Впоследствии он много чего повидал и побывал в переделках во многих уголках света, но воспоминание от первого задания, неистребимый атавистический ужас и благоговение при виде яростно бушевавшего пламени, которые испокон веков сопровождает весь род человеческий, осталось с ним, теперь уже специальным агентом по особо секретным операциям корпорации «Хронос-1», на всю оставшуюся жизнь. И еще нестерпимый, режущий глотку и заполняющий легкие смрад горящего топлива, который преследовал его в кошмарах и наяву потом несколько недель. Копченые лица пожарников, трупы животных и моряков. Всюду смерть, смерть, смерть… Одежду вообще пришлось выкинуть.
Стив моргнул, отгоняя навеянные ситуацией воспоминания, и перекинул пиджак, который держал за воротник, на другое плечо. Сейчас он тоже направлялся на пожар. Только на этот раз причина его появления была совершенно другая. Невозможная. Невероятная. Причина, о которой никто не вспоминал уже почти более шестидесяти лет. Ставшая легендой, историей, кучкой фактов на страницах учебников истории. Стив задрал голову и посмотрел на бескрайнее полотно чистейшего звездного неба, которое может быть таким только в открытом море. Чудо. Послание из далекого космоса, о котором он так мечтал с детских лет, засиживался в обнимку с телескопом бессонными ночами на крыше коровника на ферме деда. Начальство знало, кого отправить, и он выполнит свою миссию в лучшем виде. Чего бы ему это ни стоило и какие бы препятствия ни появились у него на пути. Выбрали его. Настал его час. Звонок, всего несколько часов назад выдернувший из постели, навсегда изменил его жизнь. Невероятный привет из минувшего, которое мгновенно стало настоящим, шагнув из прошлого, вновь напоминая о себе. ОН прилетел. Он вернулся. Стив вдохнул восхитительный запах спящего моря и провел ладонью по волосам, которые трепал налетающий встречный ветер.
Вот только готов ли он к встрече? Мужчина раздраженно тряхнул подбородком – что за глупости, конечно же, он готов. Кто более готов к предстоящей работе, нежели Стивен Спенсер Хокс, начальник отдела космических исследований и открытий?! Конечно же, он! Никто, кроме него! Черт, да он бы сейчас даже не глядя подрался бы с любым, кто посмел бы оспорить у него права на это задание! Он посмотрел на пальцы и медленно потер подушечками пальцев друг о друга, ощущая на них соль, оставшуюся после прикосновения. Было ощущение, что кожу хорошенько натерли воском, он любил его.
– Через пятнадцать минут прибудем, кэп, – подал голос высунувшийся из кабины капитан, и Стив, не оборачиваясь, кивнул, проверяя в кобуре пистолет. – А у них там, похоже, не слабый переплет.
– Да, – согласился агент на носу. – Проблемы в раю. Ночка будет та еще. Извини, что сдернул тебя с койки, Бак, но в этом секторе надежнее тебя у меня никого нет.
– Делов-то, кэп! – невозмутимо откликнулся могучий Бак, обрадованный возможностью поболтать – большую часть пути проделали молча, и моряк не решался тревожить погруженного в свои думы начальника, – продолжая сжимать штурвал многомиллионного красавца «Фиеста», стремительно бегущего по волнам. – Я свободен как ветер. К тому же я всегда рад погонять, да и чего машинке простаивать? Начальство еще подумает, что Баку плевать на такое замечательное создание и оно так и будет ржаветь в гараже? Дудки! Девочке тоже нужно показать себя. Не укачало?
– Все в порядке. Не беспокойся. Я привычный.
– Да знаю, кэп. Я так, чтобы поддержать разговор или вроде того, – он помусолил в мясистых губах добрый огрызок смолящей кубинской сигары и любовно провел ладонью по сложнейшей приборной панели из редкого сорта красного дерева, словно ласкал женщину. Этот филиал «Хроноса» был не особо большим, но оснащенным не хуже других, и в первую очередь крепко спаянным персоналом из отлично подготовленных, верных своему делу людей. Промышлявший пару лет назад контрабандой моллюсков Бак был как раз из людей такого сорта. Рослый, крепкий, перетянут мышцами, прочнее которых был разве что корабельный канат, он всей душой был предан своему делу и в случае неудачи не раскололся бы даже под пытками, а при необходимости мог отдать жизнь. С таким можно было идти на дело.
Стив радовался, что застал Бака на месте – который втайне (как ему самому казалось) иногда за смешную плату катал туристов и их ребятишек на небольшие экскурсии. Но так как работе конторы это никоим образом не мешало и в нужный момент капитан суперкатера всегда был на месте, на это закрывали глаза. Вот и сейчас, под покровом ночи, вдвоем они, погасив все освещение, кроме приборного, стремительно неслись в сторону таинственного острова на горизонте, который объяло пламя.
– Как думаете, что там? – перетащив сигару из одного уголка рта в другой, решил попробовать Бак, хотя уже заранее знал ответ.
– Пожар, Бак, ты же сам видишь, – вздохнул Стив – симпатия к нему моряка была взаимной, но работа есть работа. Специальный код доступа, на конце которого в отличие от баковского было чуть больше цифр и нолей, проводил между ними определенную черту. – Представь, что кто-то не умеет обращаться со спичками или просто не затушил сигарету. Больше я ничего не могу тебе сказать, дружище. Ты же знаешь.
– Знаю, – совершенно не расстроившись, Бак вытащил сигару и доверительно ткнул ей в сторону пассажира. – Иначе вам придется меня убить.
– Ну, зачем же. Все намного гуманнее, если так можно сказать. Но думаю, в твоей памяти найдется достаточно приятных воспоминаний, которые тебе намного дороже информации, которую придется вместе с ними оттуда извлечь.
– Будьте уверены в этом, кэп. Старине Баку Феллоу есть что вспомнить, начиная с первых увиденных мной женских грудей и заканчивая копотью восстания на Карибах в 2047-м. Мне будет, о чем внукам порассказать. О да.
– Вот видишь.
– Даже представить не могу, как у вас голова до сих пор не разбухла от всех этих важных тайн и правительственных секретов, кэп, – в голосе капитана сочувствие мешалось с доброй порцией гавайской иронии. – Жене-то, поди, не расскажешь за ужином. У вас есть жена, кэп? Есть счастливая мисса Хокс?
– Есть, Бак. И она очень красивая. И двое детей, Кайл и Пэрис, ей все четыре годика.
– А вот у меня пока еще нет, – в голосе Бака послышались мечтательные нотки. – Но Джакунда из соседней деревни решила подбить ко мне клинья. Еще бы, я парень видный, да еще при таком деле. Муджука мне не конкурент. Тоже мне, понторез выискался, даже удочку держать не умеет, а сети и те порвал. Думает, раз у него есть мобильник – он теперь тут самый умный и крутой. Как бы не так. Правда, Фии? – он снова ласково погладил мелко вибрирующий изогнутый рычаг из стойкого гипсопластика переключения скоростей. – Мы-то с тобой знаем, что у тебя под кокетливой юбочкой, правда? Вот подкоплю денег, женюсь на Джакунде, и заживем. Она нарожает мне кучу пузатых детишек, заведу хозяйство, и вы приедете ко мне в гости, кэп. Будем сидеть на веранде дома, который я сам построю, уже и местечко себе присмотрел, попивать ананасовую самогонку и вспоминать былые времена. Как мы вот тут с вами сейчас. А Джакунда приготовит своих знаменитых крабов, тушенных на углях в ягодном соусе, по-беспомощенски – это мы их так про себя называем, знаете почему? Их готовят прямо живыми. У крабов есть определенное слабое место на панцире, на которое если нажать, так крепко-крепко сдавить его пальцами, то он не сможет дотянуться до вас клешнями, и становятся совершенно беспомощными, их просто будет ему невозможно свести вместе, вот тогда-то ты и переворачиваешь его брюхом кверху, и разрываешь, а там самая мякоть… М-м-м. Пробовали таких?
– Нет, – Стив улыбнулся, почувствовав, как во рту предательски навернулась слюна. Что говорить – Бак умел вкусно рассказывать. Единственные живые существа, которых ему доводилось пробовать, были устрицы, когда они с Джилл присутствовали на художественной конференции, которую она курировала. Крохотные мышцы моллюсков упорно боролись за жизнь, не позволяя добраться до самого сокровенного, но помог острый специальный ножик (он так и не смог их все запомнить и постоянно тушевался и краснел во время банкета, боясь своим неумением невыгодно представить вхожую в артистическую богему жену), под лезвием которого некоторые из них еще и пищали. Он не мог это есть. И видел родные глаза жены, которая, смешно морщив нос, наблюдала, как он с вышколенной невозмутимостью пытается быть «своим», через силу отправляя в рот розоватую студенистую мякоть. Сама-то их тоже не ела, лисица. Скучала по гамбургерам и лимонаду. Но Париж его покорил. Там-то они и зачали младшую дочку, которую и окрестили звучным именем, в честь города, который подарил им столько романтики и драгоценных минут. Все-таки надо было перекусить перед поездкой. Хотя он всегда знал – на голодный желудок работается лучше.
– Тогда приготовьтесь к откровению, кэп. Уверен, сам Святой брат Иисус спустился с небес, чтобы научить женские руки делать такое чудо. Мясо тает на языке. Люблю такую еду. В ней доброта и уют.
Слушая напарника, Стив задумался. Вот она, простая, счастливая жизнь обычных людей. Стив уже некоторое время прислушивался к дразнящему нос запаху терпкого кубинского табака, щекотавшего ноздри. Но он бросил курить уже десять лет как. А баловать себя куцей выпивкой из походной фляги, покуривая не в затяг сигару, – ситуация была не та. Он на задании, в конце концов.
– Ты прав, старина, – разговор о семье успокоил нервы Стива, но надо держать ухо востро. Старый краб, управлявший катером, обладал поистине мистическим даром заговаривать зубы и совершенно непринужденно выпытывать все секреты, хоть у пьяного вдрабадан прощелыги, хоть у священника после исповеди, трезвого как стекло. Хотя при этом сам всегда был нем как могила. – Многие вещи в моей работе должен знать только я и никто больше. Таковы правила игры.
– Понимаю. Это как оказаться в первый раз в постели с кокоткой и дать дурака – такое всю последующую жизнь даже сам себе во сне со стыдом припоминать будешь.
– Странное сравнение, – засмеялся Стив. – Но суть показывает.
– Ладно, держите свои секреты при себе, раз такой жадный, – благодушно капитулировал Бак. – Но попробовать-то все равно стоило, разве нет, кэп?
– Думаю, ты бы не простил себе, если б не попытался разведать хоть чуточку, – улыбнулся Стив, снова поворачиваясь к морю.
– То-то и оно, кэп. То-то и оно.
Бак обнажил жемчужные зубы и, возвращаясь к приборам в невысокой кабине, негромко хохотнул. Стив размял пальцы и снова сжал их в кулаки. Все происходящее напоминало начало какого-нибудь лихо закрученного фильма про шпионов или секретных агентов, которыми взахлеб засматривался его младший сын. И вот теперь он сам, стоя на носу несущегося к месту крушения штатного катера Корпорации, всматривался в пылающий горизонт, готовый к новым приключениям. Да уж, старина, Хокс мысленно усмехнулся, – не пора ли тебе на покой, в теплый загородный коттедж, с уютным пледом и бокальчиком «Джека Дэниэлса». Черта с два! Он в отличной форме и даже не нарастил брюшко. А седина только-только стала серебрить ухоженные бачки. Скорее всему виной томики Тома Клэнси, которые частенько, лежа на его конторском столе, вызывали беззлобные подтрунивая коллег. Ну и что – каждый имеет право быть в меру сентиментальным. А приключения Стив любил. Высокий, подтянутый, в недорогой (но и в которой не стыдно показаться на людях) хлопчатой паре – жара в этих широтах в это время года была очень влажная, – фланелевой рубашке с коротким рукавом и элегантных сандалиях с носками, которым позавидовал бы любой английский денди, собиравшийся в клуб потягивать виски и играть в вист. С красивым обветренным лицом и уверенными веселыми глазами человека, делающего свое дело и идущего в ногу со временем, но в любой момент способного на головокружительную авантюру. За это, кстати, когда-то его и полюбила Джилл.
Кстати, о виски. Снова перекинув пиджак, Стив выудил из внутреннего кармана пузатую штабную флягу с дарственной гравировкой («Звездочету от коллег») и, отвинтив крышку, сначала понюхал тонкий аромат благородного напитка, смешанного с привкусом моря. Романтика, да и только, вот бы Джилл сейчас сюда. Он вспомнил их медовый месяц и круизы на яхте вдоль Итальянской Ривьеры. Молодые, глупые и такие счастливые. Много воды утекло, родились дети. Он сменил работу, его повысили. А жена и сейчас оставалась ягодкой на радость мужу и на зависть друзей и коллег. Стив сделал осторожный глоток и прислушался к своим ощущениям. Немного подержав жидкость во рту, он проглотил ее и тряхнул головой. Так, парень, к черту, соберись. Это не увеселительная прогулка, и ты не на экскурсии. Хотя окружающая обстановка приближающегося тропического курорта настраивала на определенный лад.
Эта ночь тоже была исключительной, и как бы Стив себя не обманывал, но он нервничал, а в таких случаях глоток крепкого алкоголя помогал ему как нельзя лучше. Сегодня особенный случай. Исключительный случай.
Что он вообще знал о Гавайях? Расположены на Гавайских островах в центральной части Тихого океана. Площадь – 28 311 квадратных километров. На острове Гавайи находятся действующие вулканы Мауна-Лоа и Килауэа, спящий вулкан Мауна-Кеа. Тропический пассатный климат. Среднегодовая температура 18–25 градусов по Цельсию. Осадки до 4000 миллиметров в год. Влажные тропические леса и саванна. Голые девицы, пестрые рубахи, пышные венки из цветов. Обычные скупые факты из туристических открыток, на все лады заманивающие обывателей покрасивее расстаться с кровно заработанными. Не более и не менее. Стив поймал себя на мысли, что никогда в жизни не видел вулкан, пусть даже не действующий. Интересно, а на этом острове он есть? Пока разглядеть что-либо в пылающем пламени, перемешанном с чернильной палитрой тропической ночи, было трудно. Надо будет выбраться сюда или на Тенерифе, когда все поуляжется.
Изогнутая линия райского берега, объятая пожаром, приближалась. Теперь можно было различить отдельные детали и фрагменты побережья. Мятущееся пламя, которого еще было не слышно за шумом волн и размеренным рокотом двигателя, расползшись по берегу на несколько километров, пожирал волнующиеся силуэты деревьев и пальм, почерневших и обугленных, словно скелеты коктейльных зонтиков, опаленных зажигалкой. Горело несколько туристических бунгало, с декоративных соломенных крыш которых к небу поднимались мириады кружащихся светлячков. Ветром они обгоняли мятущееся языки пламени, в бешеной пляске старавшиеся словно дотянуться до холодных раскинувшихся звезд, и там исчезали. А некоторые, наоборот, становились отчетливее и описывали в воздухе размеренные круговые движения, иногда снижаясь, иногда, наоборот, поднимаясь еще выше.
Стив сделал еще глоток и, завинтив крышку, спрятал ее в пиджак. Ну, разумеется, они уже здесь. Военные в таких ситуациях прибывают к месту катастрофы с поражающей мозг скоростью и организованностью. Оглянуться не успеешь, а вокруг какого-нибудь секретного товарняка, не доехавшего до Невады, или решившего задержаться в Альпах грузового самолета, всего за несколько часов словно по волшебству вырастает хорошо укрепленный и вооруженный до зубов лагерь. А парни с базы в Перл-Харборе последнее время просто-таки изнывали от безделья на надраенных до блеска авиационных палубниках и линкорах. Черт! Если вояки их опередили, значит, с его заданием могут возникнуть проблемы разного толка. Начиная от неизбежной бумажной бюрократии и экстренных звонков по верхушкам, которая ой как не любит, когда ее дергают из постели, до извечной твердолобости и упрямости солдат. Нехорошо. Но что делать, как известно, не мы выбираем ситуации, а только их создаем. Или всему виной случай? Стив никогда не страдал суевериями и полагаться привык только на собственные силы.
