Kitobni o'qish: «Цифровой отец»

Паук

Весь день солнце старательно жгло крышу дачного домика. Пыталось сделать дыру, заглянуть внутрь. Железная крыша устояла. Солнце покраснело с досады, нехотя спряталось за горизонт. Душная истома заботливо укутала поселок. За москитной сеткой светили разомлевшие звезды.

Не спалось. Сережа вспоминал лето. Совсем другое. Два года назад. Машу, приключения волшебного леса. Родители не поверили. У взрослых другая жизнь… Им недоступно то, что видят дети. А может просто не хотят? Боятся, что это разрушит их скучный, взрослый мир? Обидно.

Сергей вздохнул, повернулся на правый бок. Лучше бы не делал. На него смотрели два глаза. Злых и желтых. Челюсти-хелицеры торжествующе шевелились. Попался!

Огромный паук, осторожно ступая лапами, приближался к мальчику. Даже не паук, целый паучище! Гигантское, черное тело заполнило пространство комнаты. Стало тяжело дышать. На мгновение показалось, волшебный лес вернулся. Только в этот раз Сережа один. Без Маши. Помощи ждать неоткуда.

– Не бойся двуногий, – раздался скрипучий неприятный голос. Прямо на Сергея пахнуло зловонием:

– Мы подружимся!

– Так и поверил, – подумал Сергей. – Укусит гад, а потом сожрет. Как муху навозницу…

– Сережа! Где ты? – вдруг раздался Машин голос.

Маша здесь. Её нужно спасти!

– Беги, Маша! Беги! – изо всех сил кричит мальчик. От страха пропал голос. Из горла только тихое шипение.

– Сережа, я тебя не вижу! Здесь темно, кто-то страшно шипит, – услышал мальчик испуганный голос.

Паук ухмыльнулся. На ловца и зверь бежит! Черное грузное тело неторопливо повернулось к Маше.

– Ещё одна, славный денек! —проскрипело в темноте.

Сергей собрал последние силы и заорал:

– Маша беги! Сейчас сожрет!

– Кто сожрет? – удивилась девочка.

– Паук! Огромный черный паук!

– Нет здесь паука, – ночную тишину разрезали спокойные, твердые слова. Паук замер. В желтых глазах появились разочарование и страх. Жирное тело задрожало, распалось на множество маленьких черных кусочков. Исчезло.

Сережа открыл глаза. У кровати стояла мама:

– Что случилось? Ты кричал. Про паука и Машу.

– Всё хорошо, – улыбнулся мальчик:

– Приснилось.

Мама вздохнула, стала спускаться вниз. Жалобно поскрипывали ступеньки старой лестницы.

– Бедный мальчик. Откуда эти фантазии? Он сильно изменился за два года… Наверное, плохо влияет Маша. Вместе придумывают всякие небылицы. Нужно показаться психологу.

Афина воительница

В комнате раздавались крики. Звуки стрельбы. Сережин папа смотрел фильм. Сериал. Про Америку. «Гражданская война».

– Сделай тише. Ребенок заснуть не может, —в комнату вошла мама.

– А…. – недовольно протянул папа:

– Ночной дозор пришел. В Багдаде всё спокойно?

– Глупая шутка, – сердито ответила мама.

– Не злись, отдыхать приехали, а не ругаться,—пробурчал папа и уставился в телевизор.

– Тебе на все наплевать! —неожиданно взвизгнула мама. Лицо покрылось красными пятнами, глаза заморгали. Вот-вот и расплачется:

– Ты меня не любишь. Тебе всё равно, что с нашим сыном!

– В ход пошла тяжелая артиллерия, —подумал папа. Молча поднялся с кресла, ушел на кухню.

Мама хотела бросится в погоню, но передумала. Плюхнулась в кресло. Стала щелкать пультом. Она всегда так делала, когда волновалась. Садилась у телевизора, включала любимый канал.

Появился папа. В руках две порции. Мороженное. Эскимо. Одну протянул маме:

– Остынь. Прими символ любви… и вечного мира.

Больше всего на свете мама любила две вещи – передачу о путешествиях «Другая жизнь» и мороженное «Эскимо».

Мама передумала плакать, улыбнулась и, кажется, стала остывать!

– Что с нашим сыном? – поинтересовался папа.

– Кошмары, плохо засыпает, кричит во сне, а ещё фанатичная вера в сказку. Я понимаю, когда дети в пять лет верят в Ягу и Кощея. Но обалдую уже десять!

– Я до одиннадцати верил в деда Мороза, – возразил папа:

– Ничего плохого со мной не случилось.

– А с нашим ребенком случилось, – губы у мамы задрожали.

– Надо было купить побольше мороженного, – с досадой подумал папа.

– Ещё эта девчонка! – глаза у мамы стали колючими и злыми. Почти как у паука. В темной комнате.

– Имеешь в виду Машу? – поинтересовался папа.

– Кто же ещё? Подогревает интерес к истории о волшебном лесе и всякой нечисти. Сереже нужны другие друзья. Пора жить реальным миром, а не вымышленными образами.

– Старый друг лучше новых двух, —задумчиво произнес папа:

– Дети любят тайну. Особенно, когда это общий секрет. Нам не следует вторгаться в их мир. Даже, если он придуман.

Разговор папе не нравился: пустяки раздуваются до размеров катастрофы. Что плохого, если дети фантазируют? На то оно и детство. Прекрасный, сказочный мир. Успеют поучаствовать в крысиных бегах. За куском хлеба или престижем…

– Кстати, лес не такой уж простой. Сам чуть не заблудился. И название странное. Сеча… У места не самая лучшая репутация. Судя по названию, были сражения. Вполне возможно… Здесь самая короткая дорога: из крымского ханства в Москву. Когда земля щедро полита кровью, формируется особенное, метафизическое поле. Мы мало знаем о мире, в котором живем.

– Ну вот, теперь ты. Фантазируешь… Мистик-самоучка, – улыбнулась мама. Ей нравилось, когда папа рассказывал интересные истории. А он их знал множество.

– Пошли спать, поздно уже. Папа съел мороженное. Любимое кресло было занято. Вечер стремительно терял свою прелесть.

– Мы ничего не решили! – возразила мама. Глаза её снова заблестели, лицо стало серьёзным и строгим.

– Прямо, Афина воительница, —подумал папа и устало зевнул.

– А что нужно решить?

– Ребенка следует перевести в другую школу. Чтобы не общался с Машей. Дети плохо влияют друг на друга, —затараторила мама. Словно боялась, папа не дослушает и уснет.

– По-моему, они хорошие друзья. Вырастут – будет прекрасная пара. Впрочем, как знаешь… Ты же великий педагог.

– Комплимент или издевательство, —засомневалась мама. Но решила не ссориться. На всякий случай…

Хищная птица

В класс вошли трое – классный руководитель: Нина Васильевна, Сережа Ординцев и ещё какой-то мальчик, с бледным, равнодушным лицом.

– Ребята, в нашем классе пополнение! С нами будут учиться Сергей Ординцев и Вениамин Кораблев. Садитесь, пожалуйста.

В классе все столы были заняты. Кроме первого. У этого места была дурная слава. Когда-то там сидел Колька Жуков. Лентяй и двоечник. С тех пор все, кто садился за этот стол, получали двойки.

Стоит отметить, двойки получали и другие ученики. Даже те, кто сидел на вожделенной «Камчатке» – самыми дальними столами в классе. В новой школе были суровые порядки.

То ли дух Жукова витал над заколдованным местом, то ли учитель замечал уткнувшегося в телефон ученика, но всех, кто сидел за первым столом, спрашивали чаще. И двойку здесь огрести было проще. Считалось – это место для новичков.

На перемене к новеньким подошел худой, смуглый парень. Большой крючковатый нос делал его похожим на хищную птицу. Большие черные глаза смотрели грустно, настороженно. Словно высматривали очередную жертву. Парень-птица был выше и сильнее одноклассников.

– Второгодник, – сразу решил Сережа.

– Салам алейкум, пацаны, – поздоровался смуглый.

– Салям калям, – ответил Сережа.

Смуглому ответ не понравился. Он поморщился, словно съел тарелку манной каши, протянул руку Кораблеву:

– Гасан.

– Вениамин.

– Теперь ты, Веник, – торжественно объявил Гасан.

– Сам, ты веник, – обиделся Кораблев.

– Что ты сказал?– смуглое лицо Гасана побледнело. В глазах радостно и хищно загорелись злые огоньки. Такие, наверно, бывают у паука, когда в ловчую сеть попадает муха.

– Что слышал, – равнодушно бросил Вениамин и пошел прочь.

Гасан смерил презрительным взглядом:

– Его убью. Так и скажи своему другу.

– А ты злой… – удивился Сережа.

Гасан что-то сказал на непонятном языке.

– На своем ругается, – догадался Сергей. Прозвенел звонок. Перемена закончилась.

Люди в черном

– Ольга Викторовна, можно выйти, – поднял руку Гасан. Его смуглое лицо побелело. Стало нездорового, желтоватого цвета. Выразительные глаза полны мольбы и тревоги. Казалось, не выпустят из класса, Гасан умрет, прямо здесь, на уроке.

Учительница оценила представление. Гасан устраивал такое не в первый раз…

– Острая биологическая необходимость? – в ровном, спокойном голосе Ольги Викторовны слышалась скрытая ирония.

Гасан понял, ему не верят, но не отступал:

– Простите, Ольга Викторовна. Очень… Очень нужно.

– Хусейнов, что ты на перемене делал? – удивилась учительница.

– Разговор был. Важный, – ничуть не смущаясь, соврал Гасан.

– Ладно, иди. Только сотовый на месте оставь.

Хусейнов сделал вид, что послушался. Незаметно сунул телефон в карман больших, мешковатых брюк. С торжествующим видом вышел из класса. Ольга Викторовна проводила недовольным взглядом, но ничего не сказала. Что-то отметила ручкой. У себя, на листочке.

– Минус словил, – радостно зашептала сзади Юлька Кузнецова. В классе Гасана не любили.

Вениамин не ответил. Молча слушал учительницу. Усердно писал в тетради.

Ольга Викторовна одобрительно посмотрела. Молодец, старается. Прошла по классу. Незаметно заглянула в тетрадь новичка. Страница была изрисована стрелками, изображениями человеческих глаз.

– Бедный мальчик, – подумала учительница:

– Нужно поговорить с социальным педагогом.

Гасан шел по коридору. Из открытых дверей классов доносились голоса учителей, ответы школьников. Ему нравилось это время: все учатся, а ты гуляешь!

Возле столовой стоял удобный, покрытый искусственной кожей диван. Салатового цвета. Никого не было. Гасан ухмыльнулся, достал телефон. Пальцы быстро побежали по экрану смартфона.

К диванчику подошли двое: высокий, широкоплечий Армен из 9 «Б» и Вагиф. Из 7 «Г». Гасан сдержанно улыбнулся, встал с дивана, слегка приобнял подошедших. Так, как это принято на Кавказе.

У друзей в чести был черный цвет. Рубашка, пуловер, брюки – все было черного цвета. В школе их звали «люди в черном».

– Есть проблемы? – ухмыльнулся Армен.

– В классе новенький, борзый. Нужно проучить, чтобы запомнил… Кто тут мужчина…

Пистолет

День пролетел быстро. Сергей Ординцев и Вениамин Кораблев вышли из школы.

– Тебя почему перевели? – спросил Вениамин.

– Из-за дружбы.

– Плохая компания? – бледное лицо Вениамина оживилось. В равнодушных, словно выцветших глазах неожиданно блеснули искорки. Словно обещали:

– Плохая компания обязательно найдется!

– Да нет, девочка, в общем. Маша зовут.

– Любовь-морковь? Родители нажаловались?

– Почти так. Хорошо погуляли. Летом в лесу. Два года назад, – вздохнул Сергей.

– Ух ты… В пятом классе? Врешь! – Вениамин с восхищением посмотрел на нового друга.

– Больно надо, – обиделся Сергей.

– Хотел бы я оказаться на твоем месте, – в голосе Вениамина послышались завистливые нотки. Бледно-голубые, как у рыбы, глаза потемнели, лицо раскраснелось.

– Не уверен. Страшно было, – ответил Сергей.

– Боялся заругают?– сощурился Кораблев.

– Нет, никому не скажешь?

– Могила, зуб даю, – лицо Вениамина стало белым как мел. Он даже стал выглядеть старше. На два класса, а может и на три.

– В лесу нечисть всякая. Вроде как в сказке, только на самом деле. Ладно, чего говорить. Всё равно не поверишь, – вздохнул Сергей:

– Никто не верит. Кто смеется, кто пальцем у виска крутит.

– Не буду, – хмуро пообещал Вениамин и прошептал:

– Я в теме. Ты попал в магический центр силы! Случайно.

– В магию не верю, – ответил Сергей:

– В чудеса верю, а в магию нет!

– Зря, – разочарованно протянул Вениамин:

– В Москве такие места тоже есть. Как-нибудь расскажу.

Ребята вышли за школьную ограду. Свернули в арку, соединявшую два унылых панельных дома. Их ждали… Люди в черном!

– Какая встреча! – осклабился Гасан.

– Вали отсюда, – обратился он к Сергею:

– К твоему другу разговор есть…

– Воспитательная беседа, – добавил Вагиф, хитро улыбаясь.

– С чего раскомандовался? – сжал кулаки Сергей.

Сила была не на его стороне, но сдаваться мальчик не собирался.

– Вы, кажется, спортсмены, – раздался спокойный голос Вениамина.

– Догадливый, – мрачно пошутил Армен и решительно шагнул вперед. В его живот уперлось холодное дуло пистолета.

– У него пушка, – испуганно прошептал Вагиф.

– Считаю до трех. Приготовились. На старт: раз, два, три! – скомандовал Вениамин.

Долго уговаривать не пришлось. Впереди бежал Гасан. Он был самый спортивный. За ним старался не отставать Вагиф. Замыкал странный забег большой и толстый Армен. Лицо его раскраснелось, а ноги неуклюже шлепали по асфальту.

Вениамин, не спеша спрятал пистолет в ранец. Словно бутерброд или учебник. Сергей удивленно спросил:

– Ты убить хотел? Откуда это?

– Не волнуйся, не стреляет. Сувенир, батя из командировки привез. Служебной.

– Зачем притащил?

– Мало ли. Первый день… Всякое могло случиться. Ты только не трепись.

– Могила, – Сергею понравилось это выражение…

Смартфон

По началу было трудно. К Ординцеву присматривались. Учителя и ученики. Приходилось много заниматься.

Сложные задания мальчик решал с папой. Сергею нравилось, когда задача, к которой не знаешь как подступиться, разваливается на кусочки. Простые и понятные. Под напором папиной логики.

Сережа мечтал, когда вырастет, станет офицером. Как папа. Сильным и смелым. А ещё умным. Папа считал, что у офицера должны быть мозги. От этого зависят жизни солдат…

Сергей старался. Когда получал пятерку по физике или математике, приходил домой с сияющим лицом, с гордостью показывал дневник.

Его друг, Вениамин, был полной противоположностью. На уроках сидел с отсутствующим лицом, иногда рисовал в тетради странные рисунки. Казалось, мальчик живет в двух параллельных мирах: школа – только хрупкая внешняя оболочка, а внутри спрятана другая, настоящая жизнь.

Учителям это было не по душе. Сначала ставили Кораблеву двойки. Вызывали в школу родителей! После этого Вениамин несколько дней пытался учиться, а потом снова проваливался в свой внутренний, неведомый мир.

На него махнули рукой. Ходили слухи, что оставят на второй год или даже отчислят из школы.

Единственным другом Вениамина в классе считали Сережу. Если это можно назвать дружбой. Мальчики вместе сидели на уроках. Иногда разговаривали на переменах. С остальными ребятами в классе Вениамин почти не общался. В свободное время строчил кому-то СМС-ки в телефоне или играл в электронные шахматы.

На перемене Вениамин сидел уткнувшись в сотовый телефон. В класс вошел довольный Сережа. С трофеями. В руках два больших оранжевых апельсина.

Малышам на завтрак давали фрукты. Многие отказывались. Ребята постарше пользовались моментом. Растущие организмы требовали приток калорий.

– Хочешь? – Сергей протянул апельсин. Вениамин перевернул телефон тыльной стороной и посмотрел на Ординцева мутным, отсутствующим взглядом.

– Совсем заигрался… На. Ешь!

Вениамин покрутил апельсин в руках и вернул Сергею:

– Спасибо, не хочется.

– Брат, угости, – раздался голос Гасана:

– Веник не в духе. В паука заигрался.

– Какого паука? – удивился Сергей:

– Посмотреть можно?

– Ничего не нажимай, игру испортишь, – попросил Вениамин и протянул смартфон.

С экрана на Сергея смотрел огромный черный паук. С желтыми злыми глазами. Такой же, как тот, на даче, во сне.

Челюсти-хелицеры шевелились как настоящие. Словно говорили:

– Попался твой дружок. Попадешься и ты…

Йога

По небу плыли облака. Раздувшиеся от пара и собственной важности. Задувал теплый ветерок. Внизу, по улице большого города, мчались автомобили, деловито фыркая моторами. С высоты они казались совсем игрушечными.

На крыше торгового центра звучала тягучая как жвачка восточная мелодия.

– Дышим, дышим животом. Вот так. Хорошо, – раздался настойчивый и резкий голос инструктора:

– Асана горы. Тянем, тянем пальчики к небу. Выше. Еще выше…

Десятки рук взметнулись к небу. Казалось чуть-чуть, и превратятся в крылья. Взмахнут, и прости-прощай земля.

– Спасибо. Все свободны. Занятие закончено, – инструктор, стройная высокая девушка, довольно улыбнулась.

Ветер бережно шевелил её каштановые волосы. Карие глаза смотрели весело и ласково.

– Евгения Александровна, а что означает Ваша татуировка? – полюбопытствовала блондинка с пирсом в носу.

– Символ мудрости. В следующем году будет группа по бгхакти – йоге. Возможно, и у Вас появится такой же. Муж не будет возражать? – ответила инструктор.

– Нет, – вздохнула блондинка, – мне кажется, ему всё равно. Сидит за компьютером. Не отрываясь…

– Приводите на занятия, быстро вылечим, – пошутила Евгения Александровна.

– Такая вылечит… – ревниво подумала блондинка:

– Уведет… Затянет в сети и глазом не моргнет, – и опасливо покосилась на татуировку. Черного паука. На руке инструктора.

Обучающиеся ушли. Евгения Александровна достала из стильного рюкзачка бутылку «Минерале». Сделала несколько глотков. Вздохнула. Вот и день прошел. Пора домой…

Несколько раз хлопнула в ладоши. Появилась ступа и аэрометла. Инструктор повернулась на ноге. Превратилась в сухонькую горбатую старуху. Закряхтела, степенно забралась в ступу, взяла в руки метлу. Аэрометла тихонько зажужжала. Ступа стрелой взмыла в небо.

Леночка шла за руку. Подпрыгивая с ножки на ножку. Жизнь удалась! Сегодня мороженное и прогулка. С мамой. А завтра папа! Поведет в зоопарк. Там большие слоны. И жираф высокий – высокий.

Папа говорит, у него глаза умные. Я когда вырасту тоже буду умной. И высокой, как жираф! А может и выше…

– Ой, мама! Там Яга! – неожиданно вскрикнула девочка.

– Что ты! Где, Леночка? – не поверила мама.

– Там, – девочка показала пальчиком в небо.

– Нет там никого, – ответила мама, но на всякий случай взглянула. По небу лениво плыли тучные облака. Белый верх, серый низ.

– Прямо как у нас на корпоративе, – усмехнулась мама и о чем-то задумалась.

Американец

На экране монитора аккуратные полосочки рисовали график. Полосочки были зеленые и красные. Неутомимо сменяли друг друга в завораживающем, странном танце. С невиданным упорством строили горбатенькую лесенку вверх, то, словно утомившись от работы, камнем падали вниз. Каждые пять минут на экране появлялась новая полосочка. Казалось, график как странный, уродливый червяк, ползет куда-то. Словно пытается вырваться из пластмассовой рамки монитора. Ищет добычу. Покрупнее…

В черном кожаном кресле, слегка откинувшись, сидел худощавый мужчина неопределенного возраста. Заиграла назойливая мелодия смартфона. Мужчина недовольно поморщился. С брезгливым выражением лица взял трубку. Он не любил долгие телефонные разговоры. Отвлекают от дела, с беспощадным упорством пожирают драгоценное время.

– Господин, Кощеев, – прокаркал в трубке голос с иностранным акцентом:

– Как Вы?

– Прекрасно. Спасибо, – ответил по-английски Кащей.

– Мы удивлены эффективностью Ваших инвестиционных решений. Правление банка приглашает на конференцию, в Нью-Йорк. Там будут богатейшие люди Америки. Прекрасная возможность создать фонд, который войдет в историю! Вы становитесь легендой финансового мира.

– Не люблю официоз, – пробурчал Кощей:

– У нас с женой другие планы…

– Понимаю, понимаю. Море, песочек…

– Что-то вроде того.

В трубке раздалось недовольное сопение. Кощей про себя усмехнулся:

– Не нравится? То-то. Он не любил эту напыщенную, себялюбивую публику. С какого перепуга лететь в другой конец света, чтобы полюбоваться на эти бледные, постные физиономии?

– А знаете, это неплохая идея, – заворковал голос в трубке:

–Провести конференцию в непринужденной обстановке. Вам приходилось бывать в Коста-Рике?

– Нет, – признался Кощей.

– Вот и чудесно! Уверен Вам и Вашей супруге понравится. А заодно обсудим финансовые дела. Транспортные расходы и пребывание за наш счет.

– Я не нищий. Мне не нужны подачки, – обиделся Кощей.

– Это не подачки, господин Кощеев. Знак уважения. Небольшой знак уважения. К успехам в трейдинге. Я перезвоню завтра. Уточним даты. Договорились?

– Мягко стелит, жестко спать, – подумал Кощей, но вслух сказал:

– О`кей.

Ему очень надоел американец. Хотелось побыстрее закончить разговор. Кощей нажал красную кнопку смартфона. Словно хотел раздавить клопа.

Сюрприз

За окном раздалось легкое жужжание. Кощей выглянул в окно. Тень промелькнула возле большого, двухэтажного гаража.

– Прилетела, – с облегчением подумал Кощей. За два года совместной жизни он привязался к Яге. Иногда казалось, что в его железной груди бьется настоящее, человеческое сердце.

Когда Яга возвращалась, просторный дом на Рублевке оживал. Словно веки распахивались на встречу свету тяжелые шторы. Радостно тявкал Волк, маленький белый чихуахуа с оттопыренными ушами. Деловито гудела косилка. Яга любила аккуратно стриженный газон.

Правда, Кощея раздражала череда превращений жены: то в старуху, то в стройную, длинноногую красавицу.

– Ты уж остановись на чем-то одном, – жалобно просил он.

– На чем именно? – лукаво спрашивала Яга.

– Мне больше нравится, когда ты молодая, – сконфуженно признавался Кощей.

– Вот старый хрыч, – думала про себя Яга:

– Сам в три раза старше, а всё на молоденьких тянет…

Но вслух говорила:

– Дорогой, мне как-никак пятьсот. Все время молодой тяжко. Иногда нужно расслабиться. Женился бы на кикиморе. С болота. Она на двести лет младше…

– Хрен редьки не слаще, – размышлял Кощей. Ему давно подмигивала соседка. Из дома напротив. Пятидесятилетняя вдова банкира. С большой бородавкой на носу.

– Второй раз овдоветь собралась, – ухмылялся Кощей. Было приятно, что в свои тысяча семьсот лет он ещё нравился женщинам.

– Расслабляйся, когда меня дома нет. А то, как увижу согнутую спину и нос крючком, себя старым чувствую, – жаловался Кощей.

– Экий привереда, – смеялась жена и снова превращалась в красавицу. В белом платье в крупный синий горошек. С золотисто каштановыми волосами и добрыми карими глазами.

В комнату словно легкий ветерок вошла Яга. Кощей улыбнулся натянутой, виноватой улыбкой.

– Привет, как дела, пупсик? – беззаботно спросила девушка в белом. После переезда из волшебного леса Кощей часто впадал в депрессию, и Яга к этому привыкла.

– Американцы на Коста-Рику приглашают. Конференция с инвесторами. Солнце, пальмы, всё такое… Тьфу, – Кощей с омерзением плюнул на дорогой паркетный пол.

Из-под старинного дубового шкафа выкатился робот-пылесос. Быстро убрал плевок, старательно натер мягкой тряпочкой паркет. Укатился обратно.

Яга брезгливо поморщилась. Жизнь в лесу не способствовала изысканности нравов. Она надеялась, на новом месте, в приличном окружении Кощей изменится. Но муж с трудом расставался со старыми привычками.

– Вот так сюрприз! – ответила Яга:

– В море покупаемся!

– Ага, – саркастически протянул Кощей:

– Ржавчину ты отскребать будешь?

– Боишься воды, на солнышке погреешься, – не сдавалась Яга.

– Так-то оно так, – нехотя согласился Кощей. Он видел, что жена хочет развеяться, но смутное, мрачное предчувствие не отпускало.

– Ловушка это. Обманут гады, – одна за другой появлялись тревожные мысли.

– Все, едем, – решительно заявила Яга:

– Пора отрывать железную задницу от насиженного места. Развеешься. На людей посмотришь. А то сидишь как сыч в четырех стенах. За компьютером…

– Экая ты скорая, – пробурчал Кощей:

– Узнают, что железяка, на запчасти разберут. С них станется. И все. Прости-прощай Одесса-мама…

– Не сцы, – успокоила Яга:

– Что-нибудь придумаем, кажется у меня есть план.