Kitobni o'qish: «Сталкеры нашей любви»
За тёмными окнами шумел, суетился и спешил куда-то город людей. Ветер шуршал ветками клёна, и в оконное стекло иногда мягко ударялся разлапистый лист. Бимбо и Матвей вернулись клубочками на неубранной хозяйкой кровати. В последнюю неделю они похудели ещё сильнее; ясные когда-то глаза Бимбо потускнели, как будто подёрнулись плёнкой тоски и усталости, а пышная шерсть Матвея свалялась колтунами и была давно не мыта.
– Сколько времени? – спросил кот.
– Около пяти, – принюхавшись, отозвался пёс. – Обеда сегодня, наверно, опять ни у кого не будет.
– Как и завтрака и вчерашнего ужина.
У Бимбо, большого датского дога, заурчало в животе.
– Придётся снова идти на добычу, – вздохнул он.
– Сегодня это лучше делать мне, – отозвался сибирский кот Матвей. – Ты немного приметный, не находишь? С прошлого раза прошло всего два дня, а двуногие ещё долго будут помнить твою выходку. Откроешь мне дверь?
Позавчера Бимбо ограбил зоомагазин. Их хозяин, Иван Иваныч, давно перестал запирать двери в их квартиру, но туда всё равно никто не решался зайти без спросу, потому что, слыша густой басовитый лай Бимбо, опасались приближаться к большой и, наверное, страшной собаке. И пёс давно уже научился открывать и закрывать незапертую дверь, нажимая лапой на ручку. После нескольких дней вынужденного голодания пёс выскользнул из квартиры, попетлял по улицам и, отойдя подальше от дома, зашёл в магазин, в котором когда-то давно был с Иван Иванычем. Там он схватил в зубы пятикилограммовый мешок собачьего корма и убежал, сбив с ног охранника. Но тот корм уже был съеден, и животы друзей снова сводило от голода.
Шумно вздохнув, Бимбо выпустил Матвея из квартиры и снова улёгся на грязную кровать, кое-как застеленную дырявой простынёй.
Бимбо и Матвей не всегда жили впроголодь. Ещё несколько месяцев назад их человек, Иван Иваныч, был совсем другим. По утрам он, проснувшись, умывался и выводил Бимбо на утреннюю пробежку вокруг дома, а вернувшись, насыпал зверям полные миски вкусной еды и чистой воды, завтракал сам и начинал собираться на работу. Он надевал чистую одежду и брызгал на себя из маленькой баночки какой-то вонялкой, от запаха которой Бимбо начинал чихать и фыркать, а Матвей, выгнув спину, убегал в другую комнату. Потом Иван Иваныч уходил. Проводив двуногого друга, Бимбо и Матвей начинали веселиться и играть в догонялки и прятки в пустой квартире. Вдоволь набегавшись, они устраивались отдохнуть на кровати Иван Иваныча, которая в то время была застелена чистой простынёй и тёплым мягким одеялом.
К вечеру, когда солнце начинало клониться к земле, Бимбо и Матвей устраивались у окна и начинали ждать возвращения хозяина домой. Рост собаки позволял ей выглядывать в окно сидя на полу, а кот устраивался на подоконнике. И когда они видели, как Иван Иваныч входит в подъезд, они наперегонки мчались к двери, чтобы встретить его. Войдя в квартиру, Иван Иваныч давал каждому из них по вкусной конфете, и они все вместе шли гулять. А вечером, после ужина, они втроём смотрели телевизор или читали газеты и книги. Читал, конечно же, Иван Иваныч, а Бимбо и Матвей заглядывали ему через плечо.
А потом всё это как-то внезапно закончилось. Однажды Иван Иваныч принёс домой несколько больших картонных ящиков. Сначала он долго распаковывал их, что-то напевая себе под нос, а потом долго расставлял на столе и под столом какие-то непонятные коробки и экран, похожий на телевизор, соединяя их разноцветными проводами. В итоге, под столом осталась стоять самая большая железная серая коробка, на столе находился экран, перед которым лежала доска с кнопками, а по бокам от него находились ещё две коробки поменьше первой. У одной из них поднималась и опускалась верхняя крышка, из-под которой временами начинала пробиваться полоска света, а из второй торчала пачка бумаги. Когда Иван Иваныч нажимал кнопку на нижней, большой коробке, она начинала гудеть и мигать разноцветными огоньками, экран загорался и на нём начинали мелькать картинки или маленькие буковки, как в книгах и газетах, которые друзья вместе читали.
Долгое время всё оставалось по-прежнему. Иван Иваныч иногда включал свою гудящую коробку, рассматривал картинки и буквы на экране, а потом стучал пальцами по кнопкам на доске, лежащей перед экраном, и тогда бумага в одной из коробок на столе с шуршанием вползала в неё, а потом выползала обратно с написанными на ней словами или цветными картинками; а порой Иван Иваныч клал под крышку второй коробки другие бумаги со словами или картинками, нажимал кнопку, коробка шуршала и начинала светиться изнутри, а потом картинки или слова с тех листов бумаги появлялись на экране. А потом…
Однажды что-то разладилось в одной из коробок. Знакомый Иван Иваныча, живущий в одном с ним подъезде, быстро всё исправил, а уходя оставил ему небольшую плоскую штуку, похожую на маленький карандаш или большой ластик. Когда Иван Иваныч вставил этот ластик в коробку под столом, коробка загудела чуть сильнее, а на экране замелькали картинки, как в мультике или кинофильме, которые друзья любили смотреть по телевизору. Как заворожённый, Иван Иваныч вглядывался в экран, нажимая на кнопки и радостно улыбаясь. В тот день он засиделся за экраном своей коробки дольше обычного и спохватился только когда за окном наступили сумерки и человек вспомнил, что не кормил сегодня своих друзей и не гулял с ними.
«Ну, чисто дятел!», – ухмылялся поначалу в усы Матвей, наблюдая, как всё сильнее и громче Иван Иваныч стучит пальцами по кнопкам, сопровождая происходящее на экране радостными возгласами. Тогда им с Бимбо ещё казалось, что очень скоро всё закончится, что друг вспомнит о них и снова станет прежним. Они любили и жалели его.
– Иван Иваныч просто заболел, – говорил Бимбо товарищу. – Это, наверно, новый вирус, прилетевший к нам с другой планеты. С планеты, на которой живут коробки с экранами. Коробочный грипп!»
Однако, с каждым днём Иван Иваныч проводил за своей коробкой всё больше и больше времени. Время их прогулок всё сокращалось, и случались они всё реже. Двуногий начал забывать дать своим друзьям еды и воды; он и сам забывал поесть, вставая из-за стола только затем, чтобы напиться, или когда от голода у него начинала кружиться голова и картинки на экране начинали двоиться. Он перестал ходить на работу, позвонив и сказав, что берёт отпуск за свой счёт. Бимбо и Матвей долго гадали, что это за штука такая, отпуск, и почему его можно взять по телефону, не выходя из дому, и решили, что это тоже какая-то часть его коробки, которую можно получить не в жизни, а на экране. А потом он и вовсе перестал выводить друзей на прогулки. В последний раз, войдя в квартиру, притворив дверь и даже забыв запереть её и не дав им еды, Иван Иваныч сразу бросился к своему экрану и больше из-за него не вставал. Он даже спал теперь за столом, просто уронив на него голову, а проснувшись, сразу же прилипал к экрану покрасневшими глазами.
Бимбо и Матвею пришлось самим добывать себе еду. В первый раз они ограбили старушку из соседнего дома. Пока Матвей тёрся о её ноги, отвлекая внимание, Бимбо незаметно вытащил из её сумки пакет с сосисками. А потом они по очереди стали наведывались к мусорным бакам неподалёку, таская из них домой всё, что хоть как-то могло сойти за еду. Но при этом оба не забывали положить под руку Иван Иваныча самый вкусный кусок добытого ими пропитания. Но еды было мало, и друзья худели и слабели всё сильнее. А Иван Иваныч всё глубже и глубже погружался в происходящее на экране. С той поры прошло уже почти два месяца…
Матвей выскользнул в открытую Бимбо дверь и побежал по улице, на ходу размышляя, где можно разжиться едой. Воровать недалеко от дома теперь было опасно – его могли узнать или выследить, и тогда, если к ним придут, их заберут у Иван Иваныча, а там – или в приют, или на шапки.
«Иван Иваныч пропадёт без нас, – думал Матвей, – поэтому надо быть осторожным!».
Кот решил пойти в сторону далёкого пустыря, где они раньше гуляли все вместе. Там Бимбо с Иван Иванычем любили играть в догонялки. Рядом с этим пустырём находились сараи, которые назывались «склады», в которых лежало много всякой всячины.
«Если от многого отщипнуть небольшой кусочек, – думал кот, – от этого многого не убудет, а для нас с Иван Иванычем – это пара дней жизни!».
Когда они делились с застывшим у экрана Иван Иванычем добытой едой, – то заплесневелой корочкой хлеба, то куском колбасной кожуры – он, не отрываясь, съедал всё, даже не задумываясь о том, что именно ест и откуда это взялось.
«Иван Иваныч перестал есть. Перестал спать. Он перестал всё, кроме своих железных ящиков и экранов. Ящики взяли его в плен, и мы с Бимбо должны вытащить его оттуда. Только я пока не знаю, как это сделать.».
Матвей свернул к старой котельной, от которой начиналась улица, ведущая к пустырю и складам. И тут ему пришлось остановиться, потому что навстречу двигалась траурная процессия. И не было бы в ней ничего особенного, если бы не шли позади неё больше десяти котов и кошек. Матвей с удивлением провожал их взглядом, когда возле него остановился дряхлый серый кот. Видно было, что он очень устал – каждый шаг давался ему с трудом и он тяжело дышал.
– Скажи, дедушка, – обратился Матвей к старику, – кого это провожают в последний путь так необычно и удивительно? Я никогда раньше не видел, чтобы кого-то вместе провожали в последний путь и люди, и кошки!
– Хорошего человека, – ответил старый кот. – Вчера вечером умерла старушка-дворничиха. Баба Люба – так её звали все, кто её знал. Она была очень одинока. Муж умер, дети разъехались кто куда, и её семьёй были мы, бездомные коты, собаки и кошки. Она каждый день кормила нас со своего стола, говорила и играла с нами. Мы стали её детьми. И поэтому сегодня все мы вышли проводить её туда, откуда не возвращаются. А что ищешь здесь ты?
– Я хочу утащить где-нибудь немного еды для моего друга Бимбо и нашего человека, – сказал Матвей.
– Я помню и Бимбо, и вашего человека, – помолчав, сказал старик. – Не очень ещё давно вы все вместе гуляли на пустыре недалеко отсюда. Почему же сегодня тебе приходится воровать?
– Иван Иваныча, нашего человека, взял в плен железный ящик с мерцающим экраном. И теперь ему нет дела ни до нас, ни до всего остального, что происходит вокруг. Вот мы и ходим воровать, по очереди с Бимбо, чтобы нам всем было, что поесть. А кто ты? Как твоё имя?
