Kitobni o'qish: «Астероид Мара»

Рэю Брэдбери

Айзеку Азимову

и Роберту Шекли

 
Ты говоришь о любви
Твой голос нежен
Но для кого-то он
Пронзительный, жуткий звук
Для кого-то ты – иное
И голос твой пронзает сердце его.
 

ЧАСТЬ 1
ПЕРЕВАЛОЧНЫЙ ПУНКТ

ГЛАВА 1

1

«СВЯЗЬ С АСТЕРОИДОМ МАРА ПОТЕРЯНА».

Даниил Мерцалов смотрел на монитор почти минуту, прежде чем смысл появившейся надписи дошёл до него.

Он сидел в такси, специальной машине, курсировавшей исключительно между аэропортом и Центром Управления Космических Полётов, «мерседес-900», бронированный, с самым мощным двигателем, каким только можно напичкать автомобиль, машине, выглядевшей, как обычное городское такси. Мимо проносились полупустые заснеженные улицы, крохотный монитор на панели дверцы показывал, что температура воздуха минус тридцать шесть градусов по Цельсию.

Одной рукой Мерцалов придерживал угол выдвижного компьютера, вмонтированного в спинку пассажирского сидения. Таксист, вернее водитель автомобиля, загримированного под такси, не обращал на Мерцалова внимания, он полностью сосредоточился на дороге.

Ещё минут пять-шесть, и они окажутся у здания Центра.

После недолгого колебания Мерцалов задвинул компьютер назад в гнездо. Откинулся на спинку заднего сидения, прикрыл глаза. Теперь объяснялось многое.

В частности, неожиданность, с какой его вырвали из отпуска, полученного после работы на ЦУКП, и, конечно, скорость, с какой потребовали его прибытия в Новосибирск. Из положенных ему двадцати дней Мерцалов нежился бездельем всего неделю. Шифрованное послание, пришедшее на его личный компьютер, застало Даниила в Минске, куда он, благодаря свободному времени, приехал к матери. Жена с дочерью остались в Нижнем Новгороде. Затягивая с разводом, они с Екатериной решились на последнее, что могло что-то изменить – просто пожить отдельно неопределённое время.

Послание снабдили знаком: «Z…ZX». Приказ, исходящий из самых верхов, минимум информации до момента прибытия, требование немедленно сообщить свои координаты и время, которое он потратит на дорогу. Мерцалов послал ответ и попрощался с матерью.

Он не забивал себе голову отгадыванием причины, почему у него забрали святая святых – отпуск, хотя понимал, случилось что-то экстраординарное и… нехорошее. Мерцалов старался думать о самом важном для себя – о своей семье, однако тревога, постепенно вползавшая в него, как инфекция, имела совсем иную природу.

Астероид Мара. Перевалочный пункт на пути к Проксиме Центавра. На пути к новым мирам. Далёким мирам. Мирам так необходимым сейчас Земле, старой, родной, но замусоленной до предела квартире, где уже ощущается нехватка воздуха и напряжение большинства проживающих здесь. Где места для нормальной, полноценной жизни всё меньше и меньше.

Тридцать четыре года назад с помощью нескольких спутников, десятилетиями бороздивших холодное чрево Вселенной, в год, когда Данила Мерцалов появился на свет, была обнаружена система, включавшая в себя пять планет пригодных для существования гомо сапиенс.

Спустя семь лет учёный из университета штата Южная Каролина Джон Мара открыл астероид, названный его именем, тело гигантских размеров, имеющее особенную траекторию движения в галактике, и предложил теорию Перевалочного Пункта.

С этого момента мировое сообщество получило второе дыхание. Планы, бывшие ранее лишь мечтой, стали превращаться в реальность. Рано или поздно человечество получит возможность переселяться на другие планеты, тем самым, избавив от катастрофы свою родину – Землю. Теория Перевалочного Пункта сбережёт время и ресурсы, сведёт до минимума жертвы и лишения.

Открытия, прежде чем они принесли практическую пользу, имели одно важное значение: консолидацию мирового сообщества. Наконец-то прекратились трения между Соединёнными Штатами и странами ЕС, интриги большой политики вокруг нефти потеряли свою актуальность, под базой терроризма покачнулась земля. В мировой экономике появилась новая мощная отрасль – космические полёты.

Венера и Марс, колонизированные уже давно и не имевшие особого практического значения, стали своего рода тренировочной базой. Ещё до прибытия Первой экпедиции на астероид Мара стало известно о наличии там загадочного сооружения, бесспорно, имевшего искусственную природу. По форме оно напоминало купол, достигавший в поперечнике трёхсот метров. Снаружи бушевали метеоритные дожди, стояла монополия невероятных перепадов температуры, внутри же были условия для создания подходящего микроклимата. Как и условия для создания Базы – Перевалочного Пункта на пути к новой жизни.

Первая экспедиция в составе пяти человек стала разведывательной. Люди находились на астероиде всего несколько дней, даже не выяснили природу Купола, цель была конкретной: осмотреться и убедиться, что расчёты относительно затраченного времени верны. Лишь во Второй экспедиции, в которой участвовали уже пятнадцать человек, выяснили: стены Купола состоят из неизвестного материала – сочетания органики, очень примитивной, пластика и какого-то металлического сплава. Те же, кто ступил на астероид первыми, были обеспечены на несколько поколений, их имена известны каждому школьнику в любой стране мира. По поводу происхождения Купола официальное мнение не играло в поток бесчисленных версий.

Вторая экспедиция заложила основы будущей деятельности: создание лабораторий и условий для проживания большого количества людей. Пробыв на астероиде около месяца, эти люди отбыли, когда на смену пришла Третья экспедиция в составе двадцати восьми человек, среди них двое учёных, в задачу которых входило насколько возможно приблизиться к разгадке происхождения Купола.

Двадцать восемь человек. Они находятся на астероиде меньше пяти месяцев. И вот связи нет. Никаких сообщений, несмотря на запросы.

Это означало, что с людьми на астероиде Мара что-то случилось.

2

Бронированный «мерседес-900», выглядевший, как такси, плавно остановился.

– Приехали.

Мерцалов открыл глаза, осмотрелся. Они на месте. Рядом вздымалось высокое, величественное сооружение Центра Управления Космических Полётов. Стены казались белее снега, бесчисленные широкие зеркальные стёкла отражали жёсткий голубой металлик неба. Центр, холодный и неприступный, как айсберг, казался нежилой, покинутой громадой. Снаружи никто не задерживался, все стремились поскорее уйти с мороза.

Плотный, среднего роста мужчина с резкими чертами лица, тонким носом, не сочетавшимся с широкими скулами, сидевший на заднем сидении подкатившего к Центру такси, испытал желание убраться отсюда, не видеть и уж тем более не входить в это здание, цвет которого вызывал боль в глазах.

Мерцалов понимал, его вызвали сюда не для того, чтобы выслушать мнение по поводу молчащего астероида и вместе поплакать над вероятной участью двадцати восьми человек, являвшимися гражданами пяти стран. Его вызвали, чтобы предложить работу, от которой он не сможет отказаться потому, что она – его долг. Какая же ещё работа ждёт его при теперешних обстоятельствах?

Он не хотел об этом думать. Он уже жалел, что не сдержал своё любопытство. В противном случае он с лёгкостью вошёл бы в Центр, узнав же всё, что следует, стал бы действовать, и времени на уединение с собственными мыслями у него бы просто не осталось. Сев в такси, он, как и было положено, сообщил о своём прибытии в Новосибирск, сообщил на имя Бориса Кудрявцева, председателя Совета Управления и своего личного знакомого. Когда тот подтвердил принятие сообщения, Мерцалов не выдержал и поддался ненужной слабости. Лучше бы Кудрявцев не отвечал.

Однако председатель Совета Управления избавил его от неведения сразу же.

Мерцалов, задержавший взгляд на ослепительно белом здании, к которому вели широкие длинные семь ступенек, заметил, что водитель рассматривает его в зеркальце заднего обзора. Выжидающий взгляд. Никакого нетерпения. Он не пытался поторопить своего пассажира.

Мерцалов натянул вязаную шапочку цвета топлёного молока, засуетился, подхватывая вещи, почему-то раскрыл кошелёк, выискивая купюру.

– Ну, что вы, полковник, – сказал водитель. – Вы мне ничего не должны.

Мерцалов посмотрел на него. Водитель улыбался, посередине верхнего ряда у него блестел золотой зуб. Конечно, он его знал, не лично, но был осведомлён, кого везёт к зданию Центра.

– Да-да, конечно, – Мерцалов выбрался из машины.

Морозный воздух атаковал кожу лица сотней миниатюрных щипчиков. Мерцалов поёжился, поспешно надел чёрные солнцезащитные очки, без них ему пришлось бы идти почти вслепую. После тёплого салона хотелось поскорее нырнуть в вестибюль, но Мерцалов не спешил. Щёки тут же одеревенели. Он уже не раз задавался вопросом, почему основное место, связанное с космическими полётами, расположили под Новосибирском? Кто и чем руководствовался? Почему не в Аризоне, например, или в Южной Каролине? Если же оно непременно должно находиться в России, почему не в Краснодарском Крае, в конце концов, любой другой регион, где климат мягче? Тридцать шесть градусов! И ведь только конец ноября.

У самых дверей с болезненно сверкавшими на солнце белыми ручками Мерцалов остановился. Тонированные стёкла не позволяли рассмотреть охранников, но он не сомневался – его уже заметили и терпеливо ждут, открыть дверь, принять багаж. Минуту-другую Мерцалов топтался на одном месте. Он уже знал: после этого здания его путь лежит на космодром по подземному переходу. Несмотря на недовольство погодой, Мерцалов с тоской осознал, неизвестно когда ещё он подставит лицо иглам мороза. И произойдёт ли это вообще.

3

Малый конференц-зал. Уменьшенная копия Большого, что расположен на втором этаже и предназначен для пресс-конференций, встреч с журналистами и тому подобное. Малый зал выглядит укромным местечком, где не хочется повышать голос, здесь мир снаружи кажется далёким, надёжно отгороженным.

Опущенные шторы глубокого бордового цвета. Лампы дневного света.

Мерцалов отхлебнул горячего чая. Он ушёл с мороза минут сорок назад, но его всё ещё трясло. Кудрявцев лично встретил его: тёплая, отеческая улыбка, крепкое рукопожатие. Предвосхищая вопросы, заместитель Кудрявцева, Эрик Наталь предложил Даниилу набраться терпения. Они дали ему некоторое время, привести себя в порядок после дороги, и провели в Малый зал.

В полнейшей тишине там уже сидели около десяти человек. Некоторых Мерцалов знал.

Например, Гэри Кинсела, Антон Сыпко и Рауль Сальгадо. Кинселу очень хорошо: они дважды вместе работали. Кинсела сочетал несколько специальностей: командир экипажа стандартного космического корабля, врач и специалист по связи. Сальгадо, невысокий худощавый парень двадцати семи лет, являлся связистом и экспертом по телепортации. Антона Сыпко Мерцалов знал меньше, однажды судьба свела их на Венере. Сыпко не вызвал сколько-нибудь заметной симпатии, скорее наоборот. По внешнему виду напоминавший шкаф с приделанной сверху головой, Сыпко был русским, но являлся гражданином Канады. Профессионал в своём деле, в звании сержанта он командовал ударной группой из пяти человек, это был мощный кулак, кроме того, слаженный – его люди не менялись. Не считая роли мини-армии, они исполняли функции рабочей силы в условиях космических баз, каждый из них имел соответствующие навыки. Мерцалов знал их лишь визуально.

Немного лучше он знал партнёра Сальгадо, Олега Чернова. Чернов не присутствовал, как и люди из группы Сыпко.

Мерцалов догадывался, почему все они здесь. Он узнал представителей ООН и НАСА, мужчин в похожих тёмно-серых костюмах. Остальных он не знал, хотя ему показалось, что один из них – представитель Координирующего Совета, организации номинально стоящей над всеми спецслужбами крупнейших стран мира.

Перед сидящими встали Борис Кудрявцев и Эрик Наталь. Внешне мужчины выглядели антиподами, это особенно бросалось в глаза, когда они стояли рядом. Кудрявцев – высокий, худой, с поредевшими седыми волосами, вытянутое лицо, серые, с примесью зелёного глаза. Наталь – невысокий, полноватый, круглое лицо с тёмными глазами, волосы чёрные и густые. Единственное общее – у обоих до сих пор есть что-то от озорных мальчишек, хотя лица озабоченные, в морщинах.

Кудрявцев заговорил:

– Каждый из вас, господа, уже знает суть происшедшего. Повторю: наша база на астероиде Мара не выходит на связь.

Кудрявцев сделал паузу, обвёл всех взглядом, ожидая вопросов, чтобы после не возвращаться назад.

Вопросов не последовало.

Кудрявцев кивнул и продолжил:

– Ситуация ухудшается тем, что у нас есть все основания заявить: это не временный эксцесс, не проблемы со связью. С людьми на астероиде действительно…произошло что-то нехорошее. Детали, конечно, не известны, но то, что имеется, наводит на самые мрачные размышления.

Мужчина, сидевший рядом с Мерцаловым, представитель НАСА, пошевелился и негромко спросил:

– На чём основана ваша уверенность? – бирка на правом лацкане костюма указывала его имя: Клод Беркотт.

Кудрявцев на секунду задержал взгляд на Беркотте, глянул на Эрика Наталя.

Тот перехватил взгляд шефа, кашлянул и произнёс:

– Связь исчезла две недели назад. Она была в постоянном рабочем режиме, но, как вы понимаете, бесконечных переговоров мы не вели. Был символический час ежедневного общения, с десяти ноль-ноль по Новосибирскому времени, – у Наталя был мягкий, переливчатый голос, но в нём присутствовала сила убеждения. – Четырнадцатого ноября астероид Мара не ответил.

Пауза. Никто не шевелился, никто не заговорил, казалось, все присутствующие одновременно задержали дыхание.

Снаружи в конференц-зал не проникало ни звука.

Наталь продолжал:

– Время от времени с представителями группы на Маре общались наши люди различной профессиональной направленности, однако в последний раз подобное произошло пятого числа. После этого – ничего, кроме обычного каждодневного сеанса связи. Мы вызывали астероид в течение следующих пяти дней. С каждым днём молчание Мары убеждало нас в самых худших предположениях и требовало предпринять какие-нибудь действия. Я не…

– Простите, мистер Наталь, – это был представитель Координирующего Совета, грузный, мощный мужчина с коротко подстриженными русыми волосами, он сидел позади всех. – Я понимаю, какие-то действия…но что можно предпринять, находясь здесь, на немыслимом расстоянии от астероида?

Наталь кивнул, как бы отдавая должное вопросу, губы тронула незаметная улыбка.

– Хочу заверить, кое-что можем. Телепортация. – выделил Наталь одно слово, и у некоторых из присутствующих сузились глаза. – Мы телепортировали на Мару специальное устройство, функция которого – передавать видеоизображение. Конечно, расстояние громадное, и первую картинку мы получили два дня назад.

Мерцалов непроизвольно подался вперёд. Телепортация была сравнительно новым способом пересылки грузов, малоизученным, дорогим и по-прежнему засекреченным. В прессе периодически муссировались слухи о существовании метода мгновенной пересылки физического тела на расстояние, но официальные власти на разных уровнях категорически отрицали это. Учёные, имевшие прямое отношение к созданию метода, вторили им, разводя руками и утверждая, что телепортация находится в стадии изобретения. Похоже, правящие круги считали, что раскрывать метод слишком рано.

Можно не сомневаться, каждый из присутствующих знает о существовании телепортации и её основных свойствах, в противном случае никто из них сейчас не сидел бы в Малом конференц-зале Центра Управления Космических Полётов.

На сегодняшний день относительно телепортации с уверенностью утверждалось лишь одно – живой организм нельзя телепортировать. Никогда! Нарушается целостность структуры, и в точке приёма живое существо встречает смерть. В этом убедили многочисленные опыты с семью видами млекопитающих, в том числе с собаками и мышами. Три года назад телепортации подвергся человек. Неизвестный заключённый, приговорённый штатом Калифорния к смертной казни. Его нашли люди из Координирующего Совета и предложили выбор. В точке приёма вместо заключённого обнаружили мутированное чудовище. На этом опыты с людьми закончились.

Впрочем, далеко не всё известно по поводу телепортации неживой природы. Малые расстояния не имели практической выгоды, но именно в этой области не было никаких затруднений. Чем большее расстояние требовалось, тем меньше было уверенности в положительном исходе, тем больше затрачивалось энергии, и значит средств.

На Венере, Марсе, даже на Луне уже создали свои камеры приёма. Именно вокруг них формировались группы подобные той, что руководил Антон Сыпко. Опыты были редки, хотя и велись с некоторым постоянством. На Марсе уже принимали кое-какие грузы, в основном строительный материал, простейшие приспособления, ничего сложного. Естественно, расстояние до астероида Мара, не шло ни в какое сравнение. Третья экспедиция установила камеру приёма и, прежде чем прервалась связь, дважды принимала груз – простые инструменты, потеря которых в случае неудачи не повлекла бы за собой проблем. Сложную, дорогостоящую аппаратуру решили не телепортировать, всё необходимое экспедиция взяла заранее.

Спутники, подобные тому, о котором заявил Наталь, ни разу не телепортировались, даже на Луну.

Пауза затягивалась. Наталь предоставлял максимально возможное время, чтобы присутствующие осознали смысл его слов.

Клод Беркотт не выдержал:

– И что же вы увидели?

Черноволосый полноватый мужчина скользнул взглядом по Беркотту, отступил на пару шагов в сторону, повернулся к экрану в стене за своей спиной и дал команду невидимому технику:

– Включите запись.

4

Свет в помещении быстро и плавно погас.

Экран, серое прямоугольное пятно, ожил, и люди в Малом конференц-зале увидели место, куда на космолёте надо лететь от четырёх до шести месяцев, в зависимости от положения в галактике астероида Мара.

Шорох движения в зале – почти все подались вперёд.

Сначала видимость застилала сетка помех металлического цвета, как холодный нудный осенний дождь. Спустя минуту изображение приобрело относительную чёткость.

Они созерцали небольшое помещение с голыми стенами и высоким потолком, обитые специальным сплавом. Камера телепортативного приёма на Маре. На Марсе или Венере подобные камеры были поменьше – четыре на четыре метра. На астероиде её сделали значительно просторней – двенадцать на десять.

Минуту они наблюдали изображение дальней стены камеры с окошком в квадратной двери, ведущей в склад № 1, куда телепортированные грузы поступали дальше и где их принимали и разбирали люди.

После чего стена дрогнула – устройство, передающее изображение особыми пакетами, пронзавшими пространство неизмеримо быстрее радиоволн, пришло в движение. Словно кто-то, державший видеокамеру, решил поразмять ноги. Подрагивавшая стена приблизилась, окошко в двери медленно увеличивалось в размерах: устройство сокращало расстояние.

Наконец, оно приникло к стеклу.

Теперь они видели шлюзовую камеру. Здесь преобладали тёмно-серые тона. В правом дальнем углу находились два громадных бурых ящика: стандартная форма телепортированного материала.

Шлюзовая камера была пуста, дверь, ведущая внутрь Купола, закрыта.

Наталь, невидимый в полумраке, негромко произнёс:

– Достаточно.

На экране снова возникли помехи, после чего он померк, превратившись в безликое пятно дымчатого оттенка. Комната плавно осветилась, никто не испытал неудобств после перехода от темноты к свету.

Наталь занял прежнюю позицию перед сидящими. Кудрявцев остался у двери, сонными движениями массируя подбородок и задумчиво глядя на померкший экран.

– Как видите, – сказал Наталь. – С Куполом на Маре ничего не случилось, База по-прежнему существует, хотя, не спорю, это не исключает возможности повреждения в других местах.

Он взглянул на часы, сверкнувшие браслетом на левой руке.

– Примерно через семь часов придёт видеозапись с одного из наших спутников-разведчиков. Он был отправлен к Маре после того, как прервалась связь. Мы получим общий вид снаружи и окончательно убедимся, что отсутствие связи не является следствием катастрофы с Куполом. Что касается телепортированного устройства… – Наталь на секунду устало прикрыл глаза. – Мы наблюдали изображение шлюзовой камеры в течении пяти часов. Никто из группы людей на Маре так и не появился. Затем… изображение исчезло. Сначала сильные помехи, минут двадцать мы ещё что-то видели, смутно, конечно, но всё-таки, потом всё кончилось.

– Как вы это объясняете? – спросил Клод Беркотт.

– Скорее всего, какие-то нарушения, связанные с телепортацией. Не забудьте о расстоянии и о том, что ранее подобную аппаратуру мы не телепортировали дальше, чем на несколько десятков километров. Кстати, этого же мнения придерживается Рауль Сальгадо, один из экспертов по телепортации, он находится сейчас с нами.

Головы повернулись к худощавому молодому мужчине в простом тёмно-бордовом костюме. Сальгадо застенчиво кивнул, подтверждая слова заместителя председателя Совета Управления.

– Так или иначе, – продолжил Наталь. – Мы получили подтверждение того, что наша База всё ещё существует и находится на прежнем месте. Таким образом, дело в людях. Там двадцать восемь человек, и никто из них до сих пор не дал о себе знать. Не хотелось бы терзаться поисками причины, но никто не станет спорить, две недели – громадный срок.

Наталь замолчал. Возникла пауза.

Кудрявцев минуту разглядывал сидящих в комнате, взгляд был по-прежнему задумчив.

– Конечно, мы продолжим попытки связаться с Марой, – сказал он. – Возможно, ещё раз телепортируем видеоустройство, но, по большому счёту, это ничего не решит. Нужно посылать на астероид специальную группу и как можно быстрее. Каждый лишний день может иметь значение.

Мерцалов прикрыл глаза, опустил голову. Он знал об этом, знал. Если и были какие-то сомнения относительно места новой работы, сейчас они исчезли.

Кудрявцев повернулся к столу, отпил из стакана воды.

– С теми, кто несёт ответственность за подобные решения наравне с нами, мы обговорим детали в ближайшие несколько часов. Сейчас я бы хотел в общих чертах коснуться темы спецгруппы, тем более что большинство присутствующих в неё входят.

Пауза. Кудрявцев задержал взгляд на Мерцалове.

– Выбор команды – исключительно наша прерогатива. Мы старались не упустить ни одной мелочи. Наши интересы, интересы каждого из выбранных. Не только профессиональный уровень, но и энергетический уровень каждого в отдельности, характер и совместимость с остальными членами группы. Мы также учитывали степень знакомства между будущими партнёрами, хотя это и не стало решающим моментом. Тем не менее, многие из них знают друг друга.

Кудрявцев и Наталь обменялись взглядами, и председатель Совета Управления заявил:

– Капитаном спецгруппы назначен полковник Мерцалов, – Кудрявцев указал на него.

Сидевшие перед Мерцаловым быстро обернулись, скользнув по нему взглядом. Мерцалов слегка опустил голову.

Кудрявцев продолжил:

– Его заместителем выбран лейтенант Гэри Кинсела.

К названному обернулись, Кинсела на секунду привстал. Внешне он напоминал Кудрявцева, только был ниже ростом и волосы погуще, без седины.

– Они с Мерцаловым не только знакомы, но и вместе выполняли одно из наших заданий. Лейтенант также является врачом спецгруппы. В случае непредвиденных осложнений с капитаном он берёт руководство группой на себя.

Кудрявцев обратил внимание на мужчину в первом ряду, тот сидел прямо перед ним.

– Разрешите представить третьего человека спецгруппы: лейтенант Майкл Фоули, эксперт.

Мужчина в толстом бежевом свитере встал и на несколько секунд повернулся к присутствующим лицом. Среднего роста, хлёсткий, поджарый, глаза и выражение лица выдают сильный интеллект и бесконечную любознательность.

– Его основная задача, – сказал Кудрявцев. – Выявить причины того, что повлекло за собой молчание Мары. Кроме того, лейтенант Фоули способен выполнять любую другую работу, в которой возникнет необходимость.

Кудрявцев перевёл взгляд на Сальгадо.

– Рауля Сальгадо я вам уже представлял. С его партнёром, Олегом Черновым, знакомы не многие, но очень скоро проблема устранится. Хочу добавить, оба связиста, как и все вышеперечисленные, обладают навыками воинов. Тем не менее, в группу вошло спецподразделение сержанта Сыпко из шести человек.

Сыпко поднялся, и в конференц-зале, казалось, стало меньше места.

– Из его отряда здесь находится лишь Джо Скулкрафт, – Кудрявцев указал на мужчину среднего возраста, коренастого, как вековой дуб, с выбритой головой, он сидел рядом с сержантом. – Как и лейтенант Кинсела, сержант также лично знаком с капитаном. Согласитесь, на Мару надо посылать людей из спецназа.

Кудрявцев замолчал. Наталь подвёл итог:

– В спецгруппу вошло двенадцать человек. Кроме названных есть ещё Константин Сергеев. Как и остальные, он универсал. Его специализация – бытовые вопросы. Он сыграет роль помощника лейтенанта Фоули. В данный момент Сергеев изучает сведения о членах Третьей экспедиции, – Наталь развёл руками. – Это всё. Возможно, кто-то хотел бы спросить о чём-то неотложном прямо сейчас?

Антон Сыпко опередил остальных:

– Когда мы отправляемся? – низкий, вкрадчивый голос, с какой-то убаюкивающей интонацией, человек с такими габаритами, казалось, должен был обладать более грубым голосом.

Ответил Кудрявцев:

– Через восемнадцать часов. То есть завтра, в три часа пополудни.

После непродолжительной паузы заёрзал представитель Координирующего Совета. Кудрявцев и Наталь посмотрели на него.

– Я полностью поддерживаю включение в команду ударного подразделения, – сказал мужчина. – Однако скажите, есть у вас хоть какие-то предположения по поводу того, с кем или с чем придётся столкнуться нашим людям? Насколько известно, ни на астероиде, ни в прилегающем пространстве до сих пор не обнаружили никакой жизни?

– До сих пор, – сказал Кудрявцев. – По поводу предположений… Я уже говорил, ничего конкретного мы не имеем, гадать же бессмысленно. Всё, что мы можем – подобрать соответствующую команду. Что мы и сделали.

Теперь пауза затянулась надолго. Стало ясно: вопросов больше не будет.

Кудрявцев, выражение лица которого вдруг изменилось, стало обеспокоенным, уставшим, произнёс:

– Знаете, парни, – он обращался к входящим в спецгруппу. – Я не очень-то люблю громкие слова, это похоже на патриотический пафос из старых голливудских фильмов, пафос ничем не подкреплённый. Но позвольте сказать: от вас, от ваших действий, возможно, зависит будущее планеты Земля.

Повисло молчание, угрюмое, тревожное.

Мерцалов услышал, как Гэри Кинсела пробормотал:

– Это не громкие слова. Так оно и есть.

5

Они находились на борту космолёта. Двенадцать человек. В кают-компании. Перед большим экраном, передающим вид на Землю.

Планета превращалась в зелёно-голубой шар, который быстро уменьшался в размерах. Шум, говор сразу многих человек смолкли. Они теснее сгрудились друг возле друга, некоторые сидели, большинство стояло.

На один лишь перелёт туда-обратно необходимо потратить год: шесть месяцев плюс шесть месяцев. Как сообщил Наталь, положение астероида Мара в ближайшее время таково, что происходит максимальное удаление от Солнечной системы, в результате чего космолёт со спецгруппой на борту одолеет расстояние только через полгода. При отправлении Третьей экспедиции Совет Управления выбрал момент, когда полёт не превышал четырёх месяцев и двух недель. К сожалению, спецгруппа не могла ждать более удобных обстоятельств.

Голубая точка на чёрном фоне. Гробовое молчание.

Двенадцать пар глаз жадно следили за призрачным пятном в неприветливой тьме открытого космоса.

Не считая времени на перелёт, они могли надолго задержаться собственно на астероиде. В конечном итоге время пребывания на Маре могло перекрыть всё остальное. Правда, для них, людей из спецгруппы, перелёт растянется не больше, чем на пять-шесть дней. Три дня, пока космолёт наберёт скорость и покинет Солнечную систему, затем – весь экипаж ляжет в анабиоз. И проснётся за день-два до прибытия на Мару.

Сон анабиоза не был обязателен. Его рекомендовали. И не без оснований.

Первые две экспедиции не погружались в анабиоз. Точнее не погружались полностью. В Первой спящими летели на астероид двое из пяти: Томас Берд и Чак Неевски, подданные Великобритании и Канады. Остальные – двое россиян и американец – бодрствовали весь полёт. Из пятнадцати человек Второй экспедиции в анабиоз легло шестеро.

В дальнейшем, при тщательном обследовании по возвращении, при детальном изучении специальных отчётов каждого из побывавших на Маре, выявили некоторые закономерности. Нет, между спящими и бодрствующими не было громадной разницы, но кое-какие различия были. Те, кто спал, по прибытии оказывались в более устойчивом психическом состоянии. Бодрствовавшие выглядели не такими свежими.

Похоже, анабиоз являлся не просто дополнительным удобством продолжительного путешествия. На космолёте имелась большая, тщательно подобранная библиотека, её собирали, отталкиваясь исключительно от вкусов экипажа. Был громадный выбор фильмов, аудиозаписей эстрадной и классической музыки, присутствовали тренажёрный зал и баскетбольная мини-площадка, естественно, карты и шахматы, два старых безупречных спутника человечества, даже большинство настольных игр, не считая тысяч игр компьютерных. На космолёте создавали все условия для долгого «заточения».

Однако развлечение на космолёте было отнюдь не тем же самым, что у себя дома, на твёрдой земле. При всём комфорте человек ни на минуту не забывал, что он в космосе и всё ему предоставленное – лишь набор уловок, а не продукты творчества, спорт или великолепные игры. Почему-то на борту космолёта всё это блекло, теряло свою силу, хотя, казалось бы, оставалось тем же самым. Роль, отведённая этим вещам на Земле, здесь становилась как будто ненужной. Нечто вроде иллюзии.

Экипаж Третьей экспедиции лёг в анабиоз полностью. Средства для проведения досуга остались нетронутыми, теперь их задача распространялась на считанные дни, а не на долгие месяцы.

Тем не менее, лечь в анабиоз не было приказом. Члены экипажа могли выбирать. Впрочем, выбирали, исходя из здравого смысла. Три дня – и все двенадцать человек лягут в специальные капсулы, настроенные на то, чтобы вывести их из сна через сто семьдесят семь дней.

Либо раньше, если случится что-то непредвиденное.

6

Голубоватая точка, бывшая планетой Земля, практически растаяла, погрузившись в чёрную жижу безжизненного пространства. Осталась одна призрачность, намёк на некое тело, оставленное в непроглядной пустоте.

Люди из спецгруппы по-прежнему стояли, хотя уже ничего не было видно. Своеобразная минута молчания, связанная с прощанием с домом, минута, растянувшаяся на четверть часа. Можно было не беспокоиться, эту паузу не прервут с Земли, из Центра Управления Космических Полётов. Этот промежуток времени – святая святых.