Kitobni o'qish: «Туфли»

1.

Будучи историком обуви, даже в мыслях не имел какого-либо желания написать что-нибудь длиннее своей фамилии. Но не могу не поделиться тем, с чем столкнулся. А именно тем, что загадочные вещи существуют. И если бы я не видел их, не держал их в своих руках, то сам бы не поверил в их существование. Да и опыт описания туфель у меня имеется, и не только их, потому что мода вещь очень большая.

Конечно, речь моя пойдёт о туфлях, так как они являются обязательным и центральным местом в истории обуви. Без них никак нельзя, если хочешь изучать обувь, и это логично. Мне с детства нравилась красивая обувь, как и, впрочем, все красивые вещи с большой и длинной историей. Моя семья не имела какого-либо касательства к обуви, но любила старинные вещи и поощряла мой интерес к ним. И как бы не был широк мой интерес к вещам с «биографией», но тем не менее, мне не перестала нравиться именно обувь.

Нет, я не играл в куклы, и не был склонен ни к какому гомосексуализму, как многие думают в силу моего увлечения обувью, моей профессией. Мол, этим занимаются только жёномужчины, но не настоящие мужчины. Просто любовь к прекрасному проснулась в силу того, что мне нравилось рисовать, и мой отец, знаменитый в свое время художник, стал развивать мой интерес к истории красивых вещей, будь то шкатулки, галстуки или обувь. Поэтому он и не удивился, в отличие от моей матери, что я хочу изучать обувь, быть её историком. Единственное, что его интересовало, не умру ли я с голоду, если буду всецело предаваться своей страсти к обуви.

Я, как мог, развеял его страх за моё будущее. Пошёл к своему другу, чей папа был больше 20 лет главным редактором очень крупного и известного журнала, один из разделов которого как раз был посвящён моде и её истории. Журналу как раз требовался новый работник, хорошо разбирающийся в истории моды, а я как раз закончил один престижный университет по специальности искусствовед. Меня взяли с испытательным сроком, по окончании которого папа моего друга был более, чем доволен уровнем моих знаний о том, как и почему люди одевались в ту или иную одежду и обувь. Таким образом, моя жизнь была устроена. Я жил у друга в отдельной комнате, так как хотел доказать родителям, что могу обойтись без их помощи и поддержки, получал большую зарплату за любимую работу. Так продолжалось несколько лет. Пока меня не пригласили в один небезызвестный аукционный дом оценить некие туфли с «плохой историей», о которых я слышал разные «тёмные слухи», но не придавал им никакого значения.

2.

На вид они были обычными туфлями золотистого цвета, на маленьком каблуке с растительным орнаментом по краям, которого до тех пор я нигде не видел. Он напоминал собой искусную резьбу по дереву, но туфли были кожаные, никакой тканевой основы, или вкрапления других материалов. Никаких знаков, шероховатостей, дефектов и даже швов я не увидел. Обычного, что полагалось туфлям было не так уж и много, как, впрочем, и чего-либо «странного» я не заметил. На вид, по форме они были туфлями, по привычным чертам, присущим именно туфлям, они были «не совсем» туфлями, не типичными туфлями. Они были похожи на балетки, но с небольшим каблуком. Их вполне могли носить и мужчины. Больше похожи на туфли для танцев, без намёка на какие-либо украшения. Может быть потому что они как-то были связаны с эпохой появления туфель как вида обуви? Это и предстояло мне разгадать. Только вот как это разгадать?

– А что за плохая история? – спросил я, пока фотографировал туфли. Пытаясь увидеть что-нибудь, явно выходящее за пределы понятия «туфли».

– Последний, кому они принадлежали, умер. Родственники умершего утверждают, что в этом виноваты туфли, – и работник аукциона показал пальцем на туфли, словно, они были живые и могли с этим не согласиться.

– Зачем же вы их взяли? Это же опасно, – я представил себе судебную тяжбу в прямом эфире: «Клиент всемирно известного аукционного дома судится с ним из-за туфель». – Опасно для имиджа, – уточнил я.

– Вы же знаете, как народ обожает «странные» вещи с «тёмной» историей, он просто тащится от всего, что будоражит воображение, – работник аукционного дома вышел из комнаты, оставив меня с туфлями наедине. «Ничего, – подумал я. Никаких неприятных ощущений, страха, дискомфорта и чего-то «такого». Туфли как туфли, но впервые я не могу определить, откуда они. Никаких отличительных признаков, которые бы чётко давали понять, откуда, когда и кто их сделал. Такое уже было в самом начале моей «карьеры», когда я ошибся, потому что поторопился с выводами, но тогда я не был столь сведущ в обувной теме и выдавал желаемое за действительное. Сейчас же, я не торопился с выводами, тем более, что и выводы были одни и те же – они не на что не похожи, сами по себе. Но скорее всего они из Европы, весьма может быть французские (они должны были бы тогда сражать на повал, но ничего подобного в них не было, никакого шика и блеска), но не факт. Ярких и незабываемых черт какой-либо европейской эпохи на них нет. Что весьма странно для столь элитной обуви (а то, что они предназначались для элиты, можно было не сомневаться).