Kitobni o'qish: «Города, Сверкающие Великолепием»

Однако это канун. Пусть достанутся нам все импульсы силы и настоящая нежность. А на заре, вооруженные пылким терпеньем, мы войдём в города, сверкающие великолепием.

Артюр Рембо «Одно лето в аду»

Ещё немного и двери новой жизни

Будут прорублены в серебряном свете

В великий мир, обнажённый и сияющий.

Шри Ауробиндо

Автор считает своим долгом предупредить читателей, что все персонажи и события в этом научно-фантастическом романе хотя и не являются полностью вымышленными, но любое совпадение с реально живущими или жившими людьми является случайным и огласке не подлежит.

1

Ночью прошёл сильный дождь. Шоссе было мокрое и пустое в этот час, и клочьями стелилась над ним туманная дымка. Виктор зябко передёрнул плечами, подтянул застёжку-молнию кожаной куртки под самый подбородок и прикрыл окно машины, оставив небольшую щель, чтобы был приток воздуха внутрь салона. Было серое ранее утро. По обе стороны шоссе тянулся сосновый лес. Мачты огромных сосен устремлялись в хмурое, затянутое облаками, небо. Мимо проносились мокрые от дождя кусты, лужи с грязной водой, подёрнутые мелкой рябью от моросящего дождя. Виктор периодически включал дворники, прочищая от мелких брызг лобовое стекло. Из под колёс летели брызги.

Навстречу по дороге рысью бежала белая лошадь. Без всадника. Красивая. С летящей по ветру гривой, она появилась из туманной дымки, как видение в каком-то нездешнем сне. Виктор остановил машину и вышел на дорогу. Лошадь проскакала мимо, фыркая и громко цокая копытами по асфальту в утренней тишине, и он долго провожал её взглядом, пока она снова не скрылась в тумане. Откуда она здесь, подумал он, снова садясь в машину и трогаясь с места. Наверное, из какой-нибудь деревни сбежала. Здесь есть какие-то деревни поблизости. Символично, однако. К чему бы это? Почти на въезде в город увидеть белую лошадь. Говорят белая лошадь – это символ победы. А в «Апокалипсисе», в Библии, есть «Конь бледный», символизирующий смерть. Но всё же эта лошадь была именно белая, белоснежная, а никакая не бледная, сказал себе Виктор. Так что, будем думать, что это именно символ победы, и ничто иное. А ещё «Белая лошадь» – название знаменитого шотландского виски «White Horse». Стаканчик которого можно будет пропустить, когда вышеозначенная победа состоится.

Промелькнул указатель: «КПП – 7 км, Арка-Сити – 20 км». Ага, подумал Виктор, значит уже недалеко. Он приближался к цели своего путешествия. Вяло текли мысли, цепляясь одна за другую. Он вспоминал свою жизнь в Столице и сколько трудов ему стоило получить визу для этой поездки в Арка-Сити. Он подозревал, что это было связано с тем, что в неких вышестоящих кругах его стали считать неблагонадёжным, после увольнения из университета. И видимо было дано указание свыше: «Не пущать!». Ему пришлось задействовать все свои связи и каналы, обойти и обзвонить всех своих школьных друзей, занимающих более или менее высокие посты, но только личное приглашение его друга, профессора Вершинина, позволило ему получить эту заветную бумажку с государственным гербом, где было сказано, что ему, т. е. писателю и историку Виктору Беспечному, разрешается посетить Международный Институт Исследования Зоны Вторжения для сбора информации, в целях написания книги об истории Вторжения. Такова была формальная цель его путешествия. Но об его истинной цели не знал никто.

Он думал о том, что жизнь его в последние два года после ухода Дины как-то незаметно потеряла всякий смысл. Он с трудом заставлял себе вставать утром, садиться за компьютер и писать статейки на исторические темы для известных журналов. Хотя за статейки неплохо платили, но это занятие ему уже порядком поднадоело. Из университета, где он читал лекции студентам на историческом факультете, ему пришлось уволиться. Как было сказано в приказе об увольнении, он, в общении со студентами, «систематически» позволял себе резкие, критические замечания по поводу политической обстановки в стране, и даже в адрес самого Суперпрезидента, что «оказывало негативное влияние на молодые умы». Кто-то видимо донёс декану о его неформальном общении на факультативных занятиях с молодыми историками, где он действительно позволял себе, остро, почти всегда с юмором, критически анализировать нарастающий абсурд в жизни страны. В результате, Виктор оказался на улице. Студенты его любили, пробовали даже бороться за него. Но самых ярых зачинщиков исключили, а остальные притихли, опасаясь репрессий. Бороться за правду и справедливость теперь снова стало опасно.

Устраиваться Виктор никуда больше не стал. Можно было бы конечно пойти преподавателем истории в школу, но он чувствовал, что везде теперь будет одно и то же, а кривить душой он не умел, и не хотел. Историю теперь везде стали подправлять и переделывать так, чтобы она соответствовала настоящему политическому моменту. Поиск подлинной исторической истины теперь никого не интересовал, и история незаметно стала превращаться в бесконечное прославление великих прошлых побед Славороссии и Самого, причём складывалось впечатление, что даже в тех победах, которые одержали наши предки 50, 200 и даже 1000 лет назад, была отчасти и его скромная заслуга.

Хорошо было бы отключиться от всего и засесть за новую книгу. Но в голове, как в открытом космосе, зиял вакуум: не было ни сюжета, ни вдохновения. Как написал один мудрый школьник в своём сочинении: «Я в свои 17 лет уже попробовал себя в образе писателя и не понаслышке знаю, что такое внутренние мучения и тоска. Как и Гёте, я болею, когда у меня нет новых идей, нет того огонька, той мысли, из-за которой хочется творить. Многие люди смиряются с этим, но не мы с Гёте». И Виктор был с ним полностью согласен.

И ещё была тоска после ухода Дины, подспудная тоска, которая преследовала и мучила его всё время, – когда он вставал, и ложился спать, когда сидел за компьютером и печатал статейки для журналов, или, не чувствуя вкуса, ел суп и жевал котлету, запивая пивом из бутылки, когда тупо смотрел в телевизор, уже даже перестав удивляться той степени деградации и бесстыдства, которой достигли отечественные массмедиа в оболванивании собственного населения. И наступил момент, когда он понял, что больше не может так жить. Что дальше надо было лезть в петлю, сигать с ближайшей высотки головой вниз или же предпринимать нечто радикальное, ломать установившийся шаблон бессмысленной рутины. И тогда он написал профессору Вершинину и, преодолев все препятствия, получил визу в международный город Арка-сити, сел в машину и отправился туда, куда ушла Дина. Зачем? Он и сам толком не знал. Дину ему не вернуть, это он знал точно. Никто из «бегунов» никогда ещё не возвращался из Зоны. Бродили у него в голове какие-то шальные, безумные мысли, типа сесть на вертолёт, взлететь над Зоной, да и сигануть к ним, т. е. к Гостям, туда, прямо вниз, в Кратер. Но это было бы, конечно, уже чистое самоубийство. Акт последнего отчаяния.

Предыстория же описываемых здесь событий и его нынешней поездки началась около 30 лет назад, когда в Н-ской области произошло Чрезвычайное Происшествие. Люди окрестных деревень посреди ночи были вдруг разбужены оглушительным грохотом и увидели яркий свет, озаривший всё вокруг. А утром обнаружилось, что в чистом поле, километрах в пятнадцати от ближайшей деревни, неожиданно возник неглубокий кратер, размером с футбольное поле. Словно от падения метеорита. Но явно, что не падали в этом месте никакие метеориты, потому что не было никаких разрушений. Даже поле вокруг кратера не было опалено. А как будто протянулась откуда-то огромная рука неведомого великана, зачерпнула горсть земли, величиной с кратер, да и убралась восвояси. И оставила растерянных лилипутов в недоумении рассуждать о тайне его происхождения. Первым увидел кратер пилот сельскохозяйственного самолёта, который утром следующего дня опрыскивал удобрениями местные поля. Он несколько раз пролетел над кратером, но садиться не решился. И, как выяснилось впоследствии, правильно сделал, потому что это обернулось бы для него неминуемой гибелью. Он то и сообщил о Кратере (теперь уже с большой буквы) соответствующим службам.

Сначала, конечно, послали туда вертолёты с военными и учёными. И тут начались сюрпризы, смертельные сюрпризы. Вертолёты попытались сесть рядом с кратером и вдруг, на высоте примерно сорока метров, они попали, словно в невидимый пресс, их сплющило, скрутило и, в виде огромных бесформенных кусков искорёженного металла, они рухнули на землю. Все люди, которые находились внутри, погибли. В это же время к Кратеру шла колонна машин, тоже с учёными и военными. Руководитель колонны поддерживал с этими вертолётами радиосвязь. С вертолётов ему успели передать, что видят Кратер, правильной овальной формы, с ровным белым дном и что собираются садиться рядом. Последнее, что он услышал, отчаянные вопли людей, и понял, что произошло нечто ужасное. Колонна поспешила к месту событий. Но где-то в 10 км от Кратера все машины колонны вдруг разом заглохли и встали. Завести их так и не удалось, как не пытались шофёры и механики. И это при полной, видимой исправности всех систем. Вся человеческая техника встала как мёртвая. Более того, перестали работать все человеческие приборы: остановились часы, перестали работать дозиметры радиации, радиоаппаратура, телефоны. У многих присутствующих по спине пробежал холодок. Стало попахивать откровенной чертовщиной. Тем не менее, руководитель колонны решил направить к Кратеру пешую экспедицию. Теперь проблемы начались с людьми: каждый шаг давался с огромным трудом, начались сильнейшие головные боли, головокружения, невыносимая ломота во всём теле, повышение температуры до 40 градусов и выше, и с каждым шагом в направлении Кратера, всё сильнее. Никакие защитные костюмы не помогали. Пешая экспедиция смогла отойти от остальной группы всего метров на двадцать и все её участники вдруг рухнули на землю без сознания. Чтобы вытащить их обратно из «зоны поражения», так сказать, пришлось проявить недюжинную смекалку и героизм всей остальной группе. Так как вытаскивать пришлось с помощью верёвок, крючьев и вручную. Все участники пешего похода постепенно пришли в себя, но эту затею тоже пришлось оставить. Больше чем на 50 шагов внутрь по земле, от границы 60 км периметра вокруг Кратера, ещё никому не удавалось продвинуться. (Кроме «бегунов», естественно, о них чуть ниже). Дальше люди просто теряли сознание. Но после этой неудавшейся экспедиции людей ждали новые сюрпризы. У одного, из вертолётов, во время полёта, отказал двигатель над Кратером. Двигатель отказал, видимо, по естественным причинам. Кратер тут был ни при чём. Просто машина летала уже чуть ли не 25 лет и выработала свой ресурс. Как это у нас часто бывает, безалаберность людей всегда оказывалась не менее смертельным фактором, чем какие-либо внешние причины. Вертолёт рухнул вниз. И всё на той же заколдованной высоте в 40 метров, он вспыхнул, как свечка, развалился на части и до земли долетели лишь его горящие обломки. Люди, сидящие в нём, сгорели заживо. Эти две катастрофы ясно показали, что перед людьми смертельно опасная аномалия, и что никакую аппаратуру ни в Кратер, ни в Зону вокруг Кратера забросить не удастся. К великому разочарованию учёных. Таким образом, выяснилось, что подобраться близко к Кратеру по земле оказалось невозможно. Просто физически невозможно. Осматривать и изучать Кратер и Зону вокруг него можно было только с воздуха. И только с высоты не ниже сорока метров от поверхности земли.

Но главный сюрприз был ещё впереди. На следующий день после появления Кратера, ровно в 10.30 утра по местному времени, ошеломлённые люди увидели потрясающее явление, которое впоследствии стали называть Рассветом. Над Кратером поднялось огромное дугообразное зарево, накрыв его сверху словно куполом. Затем этот купол быстро расширился и охватил всю Зону аномалии, чётко обозначив её границу. И проступили сквозь прозрачные стенки купола очертания какого-то неведомого и непостижимого Мира. Распахнулись озарённые солнечно-оранжевым светом бездонные перспективы, взметнулись ввысь грандиозные сооружения, похожие на устремлённые ввысь, словно висящие в воздухе, смерчи и фонтаны; огромные, играющие всеми цветами радуги, многогранные пульсирующие сферы; как будто дышащие, сужающиеся и расширяющиеся, плавающие на поверхности муаровых морей изящные параболоиды и гиперболоиды. Всё это было словно нитями связано тонкими виадуками-тоннелями, по которым стремительно проносились в обе стороны разноцветные искры. Там низвергались вниз с огромных высот грандиозные небесно-голубые водопады и обрушивались в безбрежные океаны. Там солнечные реки несли свои, переливающиеся всем цветами радуги, потоки сквозь непостижимой красоты леса. И самое главное, были видны парящие между всем этим подвижным великолепием, некие золотистые существа, жители этого мира. Некоторые из них подлетали совсем близко к стене купола и их можно было хорошо рассмотреть. Они были гораздо больше людей, может метра три, четыре ростом, стройные, гибкие, прекрасные тела, светло-оранжевого цвета, но у каждого свой оттенок. Они были обнажены, и было видно, что они совершенно ли шены каких-либо половых признаков, никаких признаков грудей, никаких гениталий. На голове, что-то вроде колыхающихся волос огненных оттенков. И самое интересное: у них не было постоянных лиц. Да, да, их лица всё время менялись. А иногда вместо лица была просто пустая ровная маска без глаз, с ротовым отверстием, без зубов. А через секунду это маска могла превратиться в прекрасное, улыбающееся лицо женщины или мужчины, или ребёнка, с зубами, глазами, носом или же вообще обернуться ликом какого-то неведомого инопланетянина с неведомой планеты.

И вдруг эти существа устроили перед потрясёнными людьми целое представление. Одно из них вдруг прямо на глазах обернулось великолепным цветком, а другое огромной жар-птицей взмыло в небо, а третье взметнулось ввысь чудесным фонтаном огненных брызг, а четвёртое пролилось золотым дождём. Похоже, их тела тоже могли принимать любые формы, какие им заблагорассудится. И не были привязаны к какой-то статичной форме.

Сначала, люди как заворожённые смотрели на всё это великолепие, а потом, конечно, поднялся страшный переполох. Тогда-то впервые и прозвучало слово: «Вторжение».

Все войска, в первую очередь ракетные и авиация, были приведены в боевую готовность. Но никто не собирался нас захватывать. Рассвет этого чудесного Мира продержался где-то около часа, а затем постепенно свернулся, угас и исчез так же неожиданно, как и появился. И снова было только обычное с виду поле, и потрясённые люди, стоящие на границе с Непостижимым. Затем это явление стало периодически появляться каждый день. Ровно в 10.30 утра по местному времени, хоть часы проверяй. Никогда не повторяясь, Рассветы поднимались над Зоной, показывая людям всё новые и новые непостижимые грани фантастического Иномира, держались где-то около часа, а потом так же быстро исчезали.

Конечно, во всём мире и, особенно, в мире науки царило понятное возбуждение. Вот он долгожданный контакт с иной цивилизацией! Но кем были эти золотисто-оранжевые существа? Инопланетяне? Но ни одна наземная служба наблюдения, ни в одной стране мира не заметила приближение к Земле каких-либо летательных космических аппаратов. А тем более, невозможно было бы не заметить, при современных средствах наблюдения, вхождение где-либо такого космического аппарата в земную атмосферу. Тут у учёных возникло много разных гипотез. Были здесь гипотезы и о «параллельных мирах», и о «проколе риманового пространства» неведомой нам цивилизацией и много чего ещё, но окончательного ответа, который удовлетворил бы всех, так и не было найдено.

По личному указу Суперпрезидента, Кратер окружили шестидесятикилометровой запретной зоной, полицейские кордоны по периметру поставили, колючую проволоку провели. А впоследствии, вокруг зоны возвели шестиметровое бетонное ограждение, Стену, чтобы любопытствующие не лезли, и не рисковали. А таких было немало.

Поначалу было много попыток установить контакт с этими существами из другого Мира, которых, с чьей-то лёгкой руки, стали называть Гостями. Но, что удивительно, они полностью игнорировали все попытки людей. Не было никакой реакции с их стороны. Они иногда подлетали к стенкам купола, устраивали свои великолепные представления- превращения, но никак не реагировали на выставленные перед ними людьми огромные плакаты на разных языках: «Кто вы?», «Откуда вы?» «Какова цель вашего посещения Земли?» Было абсолютно очевидно, что контакт с людьми их совершенно не интересует.

Со временем Кратер и Зона вокруг Кратера на специальной сессии ООН получили международный статус, как место, имеющее важнейшее значение для всего человечества. Были подписаны соответствующие соглашения и вокруг Зоны началось строительство. Первым здесь был построен Международный Институт Исследования Зоны Вторжения, МИИЗОВ, так его назвали, где и работал, с самого его основания, друг Виктора, профессор Евгений Вершинин.

Но спустя некоторое время обнаружилось ещё одно, зловещее свойство незваных Гостей и созданной ими Зоны с Кратером в центр неё. Это когда в Кратер стали уходить первые люди и исчезать в нём. Паника тогда поднялась не только по всей стране, но и во всём мире. Ибо люди бежали в Зону со всего мира. Сначала повальная эпидемия бегства охватила детей и подростков 12–18 лет. Родители на всей планете с ума сходили! И как только не пытались удерживать своих чад! И привязывали их, и под замок сажали. Все напрасно. Находили лишь оборванные верёвки и взломанные решётки и замки. И как это возможно, никто не понимал. Не под силу всё это детским рукам. Дети преодолевали все препятствия, всеми возможными способами пробирались на самолёты, поезда и океанские лайнеры, используя при этом изощрённую хитрость и смекалку, пересекали, таким образом, границы между странами, «просачивались» через все полицейские кордоны, преодолевали каким-то непостижимым образом шестиметровую стену и проникали в Зону. Остановить их могли лишь парализующие иглы со снотворным, которые стали применять, пытаясь воспрепятствовать этому массовому бегству. Увидеть это можно было с вертолёта. Дети, которые попадали внутрь Зоны, где они уже были недосягаемы, спокойно шли к Кратеру, иногда по одному, а иногда целыми группами, не испытывая видимо никаких затруднений, в отличие от обычных людей. Спускались в кратер, проходили по нему и… исчезали: яркая вспышка… пшик, и нет никого.

Потом выяснилось, что уходят не только дети. Уходили люди всех возрастов, но в основном молодёжь, не старше 35 лет. Выяснилось это не сразу, так как люди постарше более самостоятельны. Попадались среди них и люди среднего возраста, и даже старики. Все помнят эту историю девяностолетнего старца, показанную по телевидению, бывшего фермера из Панамерики, который, даже сражённый иглой с парализующим снотворным, всё ещё пытался ползти в сторону Зоны. Эти люди использовали вполне легальные методы, чтобы добраться до Зоны. Покупали билеты на самолёты, получали визы. Сначала их исчезновение приписывали каким-то другим причинам, но потом некоторые из них были замечены с вертолётов в Зоне, идущими к Кратеру, и стало ясно, куда они исчезают. Этих людей так и стали называть: «бегуны».

Теперь стало очевидно всем, что Кратер – это не просто кратер, а вход или, если угодно, портал или «врата» в Мир этих незваных Гостей, и что их намерения, несмотря на их прекрасный Мир, отнюдь не безобидны. Они совершенно беспардонным образом, не спрашивая нас, каким-то образом притягивали в Кратер наших людей для каких-то своих, неведомых нам целей. Тогда-то и решили некоторые горячие головы из военных ударить по Кратеру ракетами. Решить проблему радикальным образом, так сказать. Или показать, по крайней мере, Гостям, что мы недовольны их поведением. Это план был одобрен Суперпрезидентом и он сам приняли личное участие. В окружении своих генералов он самолично нажал кнопки и запустил по Зоне Вторжения и по Кратеру четыре крылатые ракеты с «искандеров», чтобы показать, так сказать, Гостям, мощь наших вооружённых сил. Сказать, что из этой затеи получился полный конфуз, это ничего не сказать. Две ракеты просто не смогли войти в Зону, рухнули, сплющенные, на землю, словно наткнувшись на невидимое препятствие, и не взорвались, а две другие, всё на той же высоте 40 метров, ударились о невидимый купол, окружающий Кратер, мгновенно буквально расплавились и словно растворились, слились с куполом. «Не смешите Гостей своими искандерами», шутили потом в народе. Стало ясно, что человечество в лице Гостей столкнулось с Силой, с которой оно ничего не может поделать. И что правила Игры теперь определяем не мы. Ядерное оружие, по понятным причинам, никто применять не решился, ибо последствия такого шага были непредсказуемы не только для Кратера, но и необратимо разрушительны для всей территории, окружающей Зону.

Вообще, надо сказать, что военные оказались самыми бесполезными во всей этой Истории Вторжения. По одной простой причине. В Зоне не действовало никакое оружие. После первого обстрела Кратера ракетами, военные, как будто всё ещё не веря в свою полную беспомощность перед этой грандиозной Мощью, вторгшейся на Землю, решили сбросить в Кратер несколько мощных бомб. Ну что ещё могут предложить военные? Они могут только палить из своих смертоносных железок или сбрасывать свои смертоносные железки на головы другим, дальше этого их мозговая извилина не работает. Здесь конфуз был всё тот же, но эффект был несколько другой. Первая бомба вспыхнула на высоте 40 м над Кратером, распалась на части и не взорвалась. Сбросили вторую. Тот же эффект. Сбросили третью. Та же самая петрушка. Так и лежат они там посреди кратера вот уже почти 30 лет, эти обгоревшие железки, символ неизбывной человеческой глупости.

Из тумана выступила на обочину дороги и подняла руку маленькая фигурка. Так, подумал Виктор, это уже интересно! В это раннее утро, посреди леса, за несколько километров до КПП… Он притормозил и, приблизившись, с удивлением увидел перед собой девчушку лет 12–14, в джинсах, в коричневой, кожаной короткой курточке с блестящими пуговицами, в картузике и с небольшим рюкзачком за спиной. На ногах заляпанные грязью кроссовки. Он остановил машину и открыл окно. Девчушка подошла к машине, наклонилась к окну, улыбнулась и спросила: «Дяденька, вы меня не подвезёте?» Симпатичная такая, курносенькая, из под картузика падали на плечи светлые прямые волосы… У Виктора защемило сердце, чем-то она напоминала его Динку.

– Садись, – сказал Виктор. Он протянул руку, повернул ручку и открыл дверцу. – Только вытри кроссовки о траву.

Девочка почистила свои кроссовки на обочине пучком травы, помыла руки в ближайшей луже, вытерла руки платочком, сняла свой рюкзачок, затем уселась рядом с ним, поставила рюкзачок себе под ноги и захлопнула дверцу.

– Пристегни ремни, – сказал Виктор.

– Да нет, ничего, я так… Я бы и сама дошла, но только уж устала очень… Высадите меня, не доезжая до КПП километра полтора, пожалуйста. А потом, когда отъедите от КПП, подождите меня немного на дороге, если можно, минут сорок…

– О, вот как! – сказал Виктор, трогая машину с места. – Отсюда я делаю далеко идущие выводы, что с патрульной службой у тебя нет планов встречаться?

– Ага, вы очень догадливый… Приходится идти всё время по лесу. По дороге нельзя, а то могут заметить с вертолёта.

– А почему ты думаешь, что я не свяжу тебя сейчас и не сдам этим же патрульным.

Ведь я знаю кто ты. Ты «бегунья» и пробираешься к Кратеру.

Девочка взглянула на него как-то по-взрослому, внимательно, но без испуга. И вдруг улыбнулась.

– А вот и не сдадите!

– А почему ты так уверена?

– Скажите, у вас есть дочь?

Виктор от неожиданности поперхнулся.

– Есть… то есть… была. Сейчас даже не знаю. Она ушла в Кратер два года назад. Постой… А ты откуда знаешь?

– Вот потому и не сдадите, ведь вы же из-за неё сюда приехали.

Виктор ошеломлённо молчал. Ничего себе, девочка! Телепаточка. Про «бегунов» рассказывали много странного. Многому он не верил. Теперь вот убеждался на собственном опыте.

– Ты что, мысли умеешь читать?

– Да у вас на лице всё написано.

– Так… интересно… А что ещё у меня на лице написано?

– Что вы мне можете помочь добраться до Арка-Сити и до Стены. А дальше я уже сама.

– Вот оно как… Весьма смелое предположение… Ладно, забудь, не собирался я тебя никому сдавать. Извини. Давай знакомиться. Виктор.

– Ника.

– Это какая Ника? Как греческая богиня, богиня Победы?

– Угу, мама говорит, меня папа так назвал. Но я его совсем не помню, он погиб в авиакатастрофе, когда я была совсем маленькая.

Они помолчали немного, глядя на проплывающий по обе стороны дороги лес, на уходящее вдаль мокрое полотно дороги.

– А где же твои крылья? У Ники Самофракийской были крылья.

– А у меня тоже есть, – улыбнулась девочка, – только они невидимые.

– Ок, юмор оценил. Слушай, а как же ты проберёшься через кордон, там же ограждение везде, а обойти, наверное, невозможно, скорее всего, они там рвы нарыли вокруг, колючая проволока везде?

– А вот на этих самых крыльях, – рассмеялась Ника.

– Так, становится всё чудесатей и чудесатей, как говорила Алиса, – тоже улыбнулся Виктор. – Так что же, получается, что я помогаю тебе добраться до Зоны. Кстати это уголовно наказуемое преступление, заметь… Помощь «бегунам». До семи лет, а с отягчающими и все пятнадцать можно схлопотать… Так, что я рискую ради тебя своей свободой… Слушай, а как же твоя мама, она же наверно с ума сходит, ищет тебя.

– Ну что же, мама, конечно, волнуется, наверное… И бабушка… Но я им оставила записку, чтоб не волновались…

– Наверное! – горько передразнил Виктор. – Слушай, я хочу всё же понять, – сказал он с болью в голосе. – Я понимаю, что вас невозможно остановить. Но вы же просто ломаете жизнь своим родителям. Они же любят вас. Это вы, хоть, понимаете? Вот и Дина тоже ушла… И ничего нам не сказала… Хотя я с женой в разводе, но это не важно… Тоже, как и ты, оставила только записку: «Ухожу в Новый Мир, потому что в вашем гнилом мире жить невозможно. Я задыхаюсь».

– А вы разве не задыхаетесь?

Чёрт возьми, а ведь она права, снова ошеломлённо подумал Виктор. Своим простым вопросом, она выразила именно то, что он переживал последние годы. Удушье. Он буквально начал задыхаться в атмосфере неумолимо надвигающейся какой-то средневековой дикости и серости, охватившей страну. Жизнь в Столице, да и по все стране, всё больше стала напоминать театр какого-то апокалиптического абсурда или же уже просто сумасшедший дом для буйнопомешанных. Страна медленно, но верно превращалась в средневековый Арканар, описанный братьями Стругацкими. Да, господа, приходится констатировать, в первой четверти 21 века мы неожиданно оказались отброшены в архаику, в семнадцатый, а может даже и в шестнадцатый век, почти во времена Ивана Грозного, несмотря не все наши компьютеры и гаджеты.

Недавно вся Славорóссия отмечала день рождения Суперпрезидента. С экранов телевизоров и из государственных массмедиа лились потоки верноподданнических чувств, которые полностью выразились в словах известного придворного философа: «Противников Суперпрезидента больше нет, а если и есть, то это психически больные и их нужно отправлять на диспансеризацию. Суперпрезидент – везде! Суперпрезидент – всё! Суперпрезидент – абсолютен! Суперпрезидент – незаменим!». Ну что ещё к этому добавить? Разве что слова этого лукавого сарацина-губернатора одной из мятежных когда-то сарацинских республик, где Виктору пришлось повоевать в своё время: «Отдать жизнь за такого человека – самая лёгкая задача!». Во как! А ведь не так давно воевал против нас, может быть даже нашим мёртвым солдатам уши отрезал. Мы ведь могли тогда где-нибудь и в бою с ним столкнуться, с усмешкой подумал Виктор, с этим губернатором. Ох, и бесовская у него морда. С этой их сарацинской бородкой. Виктор знал этих людей не понаслышке. Он им не верил ни секунды. Мы для них навсегда останемся неверными, оккупантами. Они будут разыгрывать из себя преданных псов Суперпрезидента, пока тот бросает им жирные куски тугриков и даёт возможность практически полной безнаказанной свободы действий у себя в республике. Но если изменится расклад, скажем, иссякнут денежные потоки или свободы будет поменьше, их преданность снова обернётся лютой ненавистью и эти псы прыгнут и снова попытаются вцепиться нам в горло.

Ну, конечно, и сам именинник, Суперпрезидент наш, впереди, весь в белом, на лихом коне, или, лучше сказать, на лихом истребителе. Альфа-самец в стае горилл. Гроза всех пан-америк, уни-европ, халифат-игилов и прочей закордонной шушеры. Друг всех виолончелистов-дзюдоистов и трубачей-нефтяников. Правда, всякие там либеральные недруги говорят, что за двадцать лет его правления вся эта честная компания умудрилась вывезти из страны в заграничные офф-шоры и банки чуть ли не триллион панамериканских тугриков, но Суперпрезидент тут, конечно, не причём. Обманывают его, всей правды не говорят. У нас ведь всегда бояре воруют, а царь в церкви богу молится за их грешные души, да о процветании государства заботится. Миллиарды тугриков идут у нас на оборону, на памятники и музеи великим вождям прошлого, на военные парады и на спортивные мундиали, да олимпиады, чтобы видели за кордоном мощь Славороссии и чтобы мороз у них по спине бежал. И чтобы смеялись наши «искандеры». Аминь!

Страна, – правда, теперь уже почти в полной политической изоляции, – гордо окидывает мир грозным взором, как одинокий Илья Муромец в поле. Попробуйте, сразитесь с нами, как сказал поэт. Да, скифы, типа, мы, да азиаты мы, с раскосыми и жадными глазами… Ну насчёт того, что «с раскосыми», тут с поэтом можно поспорить, а то, что «с жадными», это уж точно. Лучше даже сказать «с перекошенными от жадности». Но кто мы такие, чтобы пререкаться с великим поэтом.

А в друзьях у нас теперь маленькая, но гордая республика Чохон, с её толстеньким лидером Ким Чен Тонгом, которая самой Панамерике ядерным кулаком машет, и другая маленькая, но гордая республик Ассирия, где Суперпрезидент, не жалея средств, ведёт праведную войну с радикальными сарацинами, но есть подозрение, что не это есть его главная цель, а в своих мудрых и хитрых планах, хочет он всё ту же Панамерику уесть, ткнуть ей ежа в бок, и показать, кто в доме хозяин. А то возомнили о себе. Не оценили его хитропланы и многоходовочки, ни в Панамерике, ни и Униевропе, ни в Укрославии, где мы ведём другую войну с бывшим братским народом. Санкциями гнобят, дружить не желают. Никуда не приглашают, садиться за один стол не хотят. Вы что это о себе думаете, господа? Он ведь Суперпрезидент всё же, а не моська какая-нибудь подзаборная. Он вас заставит себя уважать. Мы за ценой не постоим, как говорится.