Kitobni o'qish: «Медовый капкан для «Джоконды»»
© Атаманенко И.Г., 2018
© ООО «Издательство „Вече“», 2018
© ООО «Издательство „Вече“», электронная версия, 2018
Предисловие
«Когда человек идет по лестнице вверх, не уважает он ступени и всяк их попирает, хотя и не мог бы без них взобраться на вершину»
Едва ли можно более красноречиво определить отношение офицеров-вербовщиков к своим негласным помощникам – секретным агентам. А между тем последние, заложив тело и душу своим операторам, не щадя живота своего, «таскают каштаны из огня» – добывают для них информацию, – а тот, кто ею владеет, властвует…
Агентесса ЦРУ «Шехерезада» преуспела на поприще шпионажа. Но побеждает тот, кто старается сильнее. Не знавшая поражений в искусстве обольщения, «Шехерезада» сама попадает в «медовый капкан» – влюбляется в агента КГБ-ФСБ «Константинова», которому удается склонить ее к выполнению отдельных поручений высших офицеров ФСБ.
Природа берет свое, и агенты влюбляются. Одновременно у них зарождается отвращение к шпионскому промыслу, в котором нет места для искренних чувств, а лишь интриги, ложь, цинизм и предательство. Между агентами и их операторами возникает стена отчуждения. «Константинов» и «Шехерезада» решают начать новую жизнь и бегут во Францию. Но, оказалось, не так-то просто вычеркнуть из памяти свое шпионское прошлое, тем более порвать со своими спецслужбами, щупальца которых простираются по всему миру…
«Шехерезада» становится жертвой покушения, подстроенного ее оператором из ЦРУ.
«Константинова» мучат угрызения совести за предательство, и он передает в Москву добытые секретные коды, которые должны реабилитировать его в глазах операторов из ФСБ. Через некоторое время «Константинов» получает новое задание.
Прочитав эту книгу, Вы получите исторические доказательства, что наряду с проституцией, охотой, домостроением и земледелием древнейшей профессией является агентурная разведка;
вы сможете объективно судить о мотивах, которые подвигают людей к негласному сотрудничеству со спецслужбами;
вы имеете уникальный шанс узнать, из какой социальной прослойки спецслужбы вербуют агентов влияния, подробности их использования, в каких структурах России и государств Запада они действуют, наконец, об ущербе, который они наносят интересам своей страны;
вы станете свидетелем неравного брака между адмиральшей танкерного флота Кристиной Онассис и клерком из «Совфрахта» Сергеем Каузовым и узнаете, как он добился ее руки и сердца;
вам откроются тайны деятельности «пиратов без флага и без родины» – наемников Иностранного легиона;
вы узнаете, в какую «копеечку» обошлись государственной казне 42 заграничных вояжа генсека Горбачева в обществе своей супруги;
вас, безусловно, заинтересует нетрадиционная любовь между звездами большого спорта.
Все, что сегодня в деятельности секретных служб вам кажется невероятным, станет очевидным по прочтении этого, без преувеличения, сенсационного романа-боевика!
Часть первая. Из большого шпионажа – в большую любовь
Глава первая. Сумерки резидента
Был уже двенадцатый час дня, когда полковник Гасан Ахмед-паша, военный атташе посольства Турции в Москве и по совместительству резидент военной турецкой разведки, проснулся от тревожного сердцебиения. С трудом освобождаясь от пут сна, более похожего на наркотическое забытье, огляделся. Высокие портьеры на окнах посольского особняка спущены, свет розового ночника, едва пробиваясь сквозь клубы табачного дыма, слабо освещал разбросанные по огромной постели шелковые подушки и подушечки. Сил едва хватило, чтобы, помянув недобрым словом свою беспечную жену Ширин, заядлую курильщицу, протянуть руку и включить кондиционер. Подтянув штаны пижамы и не найдя вторую туфлю, Ахмед-паша босиком прошлепал в ванную комнату. Приблизив свое крупное лицо с черными жокей-клубскими усами к зеркалу, движением, ставшим привычным за последние два месяца, он поочередно оттянул нижнее веко правого, затем левого глаза.
«На все воля Аллаха!» – еле шевельнулись губы военного атташе, ибо белки по-прежнему тускло мерцали желтизной, и он, держась за правый бок, с трудом вошел в душевую кабину, включил горячую воду.
Ценнейший дар жизни – оптимизм – Гасан Ахмед-паша начал утрачивать после того, как во время прохождения плановой диспансеризации в американском военном госпитале узнал из разговора врачей, что умирает.
Вспомнив, что пациент прекрасно владеет американским сленгом, доктор Джек Макквин спохватился и, извинившись, предложил продолжить разговор вне смотрового кабинета.
«Мистер Ахмед-паша, – сказал он, как только они уселись в глубокие кожаные кресла комнаты для доверительных бесед с высокопоставленными клиентами, – вам следует начинать думать, что ваша жизнь продлится месяцы, а не годы».
Стало ошеломляюще тихо. Доктор нервно кашлянул. Турок кашлянул в ответ.
«У вас так называемый „тлеющий гепатит“ – хронический активный гепатит, вызванный столь неуловимым вирусом, что он имеет отрицательное название: „не-А, не-Б“. Специалисты по болезням печени знают этот вирус по „отпечаткам пальцев“, которые он оставляет, и по его репутации тихого убийцы. Хронический активный гепатит – это снижение мужской функции, прогрессирующее недомогание, которое разрушает печень, потом мозг – самый сложный орган человеческого тела. Печень – это источник энергии и обезвреживающий агрегат организма. Орган, столь же важный для жизни, как и более популярный, но менее сложный насос – сердце. Ваша болезнь тихо и без предварительных симптомов перешла в цирроз, рубцевание печени, которое часто вызывается алкоголизмом…»
«Но я ведь никогда не употреблял алкоголя», – парировал Ахмед-паша.
«…но также и вирусным гепатитом, врожденными и наследственными болезнями или воздействиями токсинов, – не обращая внимания на возражение пациента, продолжал Макквин. – Поскольку нарушился нормальный ток крови через печень, у вас возникло варикозное расширение вен пищевода. Если эти варикозные вены разорвутся, вы можете умереть от потери крови, а ваши шансы остаться в живых через год после серьезного кровотечения пищевода примерно 50 на 50… Но даже если вы переживете кровотечение, то в лучшем случае вам останется лет шесть-семь жизни… Кроме того, когда ваша печень больше не сможет фильтровать токсины из вашего организма, вы начнете впадать в ступор».
«В чем это выразится?»
«Вы не сможете прочесть газету, закончить фразу, иметь дело с деньгами. Через некоторое время вы неожиданно для себя выясните, что вам все труднее пользоваться основным инструментом вашей профессии – словами. При бездействии печени другие органы начнут разрушаться. Появятся эпизоды спутанности сознания, похожие на симптомы болезни Альцгеймера. Регрессия половой функции даст о себе знать в первую очередь, а это скажется на ваших супружеских отношениях. Жена попросту покинет вас. Если я не ошибаюсь, в приемной находится ваша супруга, которая, как мне кажется, много моложе вас, не так ли?»
«Жена покинет меня? У восточных народов это не принято…»
«В таком случае, страдая сами, вы обречете на физические страдания и ее, она начнет изменять вам. Вы, наблюдая ее неверность, будете страдать вдвойне».
Этот аргумент подействовал сильнее других.
«Где же выход?» – внешне сохраняя присутствие духа, поинтересовался разведчик.
«Операция… Пересадка печени от донора! Безусловно, это дороже, чем пересадка сердца, и процесс реабилитации длится значительно дольше и сложнее, а значит… еще дороже, но другого не дано!»
«Сколько пришлось бы заплатить?»
«Более пятисот тысяч долларов…»
Военный атташе протяжно посмотрел на доктора. Мог ли он объяснить собеседнику, что одна лишь учеба двух сыновей от первого брака в американской военной академии Вест-Пойнт не позволяет ему менять личный автомобиль чаще, чем раз в три года? Что он ждет присвоения генеральского звания, а ляг он на больничную койку сейчас – прощай служба, после чего он уже не нужен будет своей жене, двадцатипятилетней красавице Ширин? Что, наконец, Коран против хирургических манипуляций с человеческими внутренностями?!
Полковник запротестовал, говоря, что прожил счастливую жизнь, имеет любящую жену и четырех взрослых детей, упирая на то, «что есть время жить и время умирать».
«Дети – детьми, – спокойно отреагировал Макквин, – но молодая жена… Я не пытаюсь вникнуть в подробности вашей личной жизни, вдовец вы или разведенный, – мне все равно. Но уже одно то, что вы женились на такой красавице, свидетельствует о вашей любви к жизни… Хотя бы только из-за нее вы должны продолжать бороться за жизнь…»
Это был едва ли не самый сильный аргумент доктора. Турок надолго задумался. Именно тогда Макквин нанес решающий удар.
«Вы знаете, дорогой Ахмед-паша, если со мной что-то случится, я был бы счастлив, если бы кто-то вроде вас остался жить с моей печенью, то есть для такого мужественного человека, каким в моем представлении являетесь вы, я мог бы выступить в роли донора…»
Расчувствовавшись, полковник, не отдавая отчета своим словам, поспешно произнес:
«Доктор, для вас я бы сделал то же самое!»
Макквин вскинул руки в притворном ужасе:
«А вот этого не надо! Я бы совсем не хотел иметь вашу печень!»
Искренне рассмеявшись и пожав друг другу руки, расстались друзьями.
* * *
После многих лет упорной борьбы с хронической болезнью печени, которая разрушала его организм, но не успела помрачить рассудок, Гасан Ахмед-паша, услышав вердикт врача, все еще не думал о смерти. Ему, боевому офицеру, в молодости не раз смотревшему в глаза смерти во время операций по усмирению курдских повстанцев, не пристало отступать под натиском неприятеля!
Будучи не в состоянии спать, он начал много читать по ночам, ища утешения в книгах. Особо запомнились слова, будто они были посвящены ему:
«Не ждите от Бога той мелочности, которую вы обнаружили в себе».
Полковник не стал «сердиться на умирающий свет». Более того, он стал снова учиться жить, учиться вести жизнь по-новому, осторожно, как кочевники в пустыне держат воду в ладонях. Теперь ему постоянно приходили на память строки классика турецкой литературы Махмуда Абдул Бакы, признанного знатока искусства умирать:
«Все безнадежно больные, услышав свой смертный приговор, проходят через несколько кругов: отрицание, гнев и, наконец, принятие».
Подтверждение своему отказу от хирургического вмешательства военный атташе нашел в беседах по телефону из Москвы с Мусой, старшим братом, психиатром стамбульской клиники.
«Гасан, запомни, – неоднократно повторял брат, – больные с пересаженной печенью никогда не выздоравливают. Они только обменивают смертельную болезнь на тот срок жизни, который может обеспечить для них Аллах и достижения медицины. Поэтому стоит ли выбрасывать на ветер деньги? Не лучше ли довериться консервативному лечению химическими препаратами и аутотренингу, в крайнем случае прибегнуть к помощи психоневролога или психиатра, в совершенстве владеющему искусством гипноза? Пойми, после трансплантации ты будешь чувствовать себя в обществе людей как прокаженный с колокольчиком на шее. Дар Аллаха – жизнь – превратится для тебя в пытку. На мой взгляд, надо дождаться кризиса, то есть того кровотечения, о котором тебе говорил американец, а там будет видно. Читай Юнуса Эмре, у него есть прекрасные строки:
„Вы можете увидеть радугу только после дождя. И вы можете разделить радость, только испытав боль…“»
«Сколько, кстати, запросил с тебя американец за операцию?»
«Более полумиллиона долларов…»
«Ширин знает о диагнозе?»
«Нет, но доктор предупредил меня о неминуемом снижении потенции. Рано или поздно она догадается, что со мной не все в порядке…»
«Думаю, Гасан, перед Ширин ты сможешь оправдать свое бессилие занятостью по работе. Да и вообще, тебе не следует преждевременно извещать ее о результатах медицинского обследования…»
«Я тоже так думаю!»
Некоторое время братья молчали, думая каждый о своем. Наконец старший произнес:
«Даже если бы мы сумели убедить дядю Гаджи продать мебельную фабрику, нам все равно не удалось бы собрать требуемую сумму. Думаю, что с трансплантацией торопиться не следует. Кризис решит все, Аллах акбар!»
* * *
Ахмед-паша на словах внял совету старшего брата, потому что находился еще в круге первом – отрицании смертного приговора – и операции предпочел лечение лекарственными препаратами, полученными от доктора Макквина, и которые он втайне от молодой супруги глотал пригоршнями.
Одновременно, готовясь к худшему – трансплантации, военный атташе начал предпринимать некоторые шаги, которые, по его расчетам, должны были помочь в кратчайшие сроки собрать требуемую для операции сумму. Идею, сам того не подозревая, подсказал старший брат, упомянув мебельную фабрику родного дяди.
«Если мы соединим мою безупречную репутацию офицера разведки и капиталы дядюшки, получится неплохой результат: я спасу свою жизнь, а Гаджи-ами удвоит, нет – удесятерит свое состояние! С помощью русских я получу даже больше чем полмиллиона, я добуду миллион долларов! Надо немедленно слетать в Стамбул, дядя не может не соблазниться предприятием, которое я ему предложу. Он поймет меня, так как привык жить в мире осязаемых, земных ценностей, а не заниматься распродажей небесных светил! Аллах акбар!»
* * *
Скаредность Гасана Ахмеда-паши – в целях экономии он вел международные телефонные переговоры с братом из своего служебного кабинета – была с аплодисментами встречена «слухачами» из российской контрразведки.
Содержание разговоров «Янычара» – под этой кличкой он проходил по оперативным учетам ФСБ – незамедлительно было доложено генерал-майору Казаченко, чья Отдельная служба занималась оперативной разработкой иностранных разведчиков, действующих в Москве под дипломатическим прикрытием.
Моральное и физическое состояние, в котором пребывал военный атташе, Казаченко оценил как основу, благоприятную для вербовочного подхода. Вопрос был в том, как его реализовать: напрямую или опосредствованно?
Действительно, у каждого смертного свой недуг. У кого-то больна печень, и ему требуются деньги на лечение, а у кого-то зуд обладать чужими секретами, и для этого ему нужны вербовки кадровых сотрудников противоборствующих спецслужб, и чем больше их будет, тем лучше…
Глава вторая. Напутствие генерала Козлова
Зверское убийство английского разведчика в Шереметьевском аэропорту капитаном Аношиным Ганнибалом Ганнибаловичем было воспринято руководством ФСБ достаточно спокойно, как личная месть за убитого в свое время его отца, самодержца Чанги, но вот его исчезновение вызвало настоящий переполох. Состоялась коллегия ФСБ, которая вынесла вердикт: генерал Козлов отправляется на пенсию, Казаченко занимает его должность, и ему присваивается звание генерал-майора.
Передавая дела Казаченко, Козлов извлек со дна сейфа потрепанную общую тетрадь под грифом «Совершенно секретно. Хранить вечно».
– Олег Юрьевич, говорят, самый отъявленный атеист – это поп-расстрига, ставший таковым по воле неправедного решения Синода. Лицемерить не стану, – потухшим голосом произнес Козлов, – санкции в свой адрес я действительно считаю несправедливыми и чувствую себя обиженным. Но не на религию, которую я исповедовал около тридцати лет и которую по должности представляет Синод, то есть коллегия нашего ведомства, а лишь на некоторых ее членов. Во время моей службы начальство одновременно вешало на меня и собак, и ордена. Я благосклонно, как вердикт судьбы, принимал и то, и другое, но сейчас – нет! Не могу согласиться с решением коллегии… Короче, так! Эту тетрадь, будь я обижен на нашу религию, я со спокойной душой уничтожил бы по акту…
Генерал протяжно взглянул на своего бывшего подчиненного.
– Но делать этого не буду, ибо уверен, что сведения, здесь собранные, по-прежнему актуальны и помогут дать ответы на некоторые вопросы нашей повседневной работы.
Заметь, эта тетрадь – не свод ответов на кроссворды, которые нам, контрразведчикам, приходится решать каждый день. Это не молитвенник, который, однажды зазубрив, ты сможешь, представься случай, по памяти читать и за здравие, и за упокой. Отнюдь! Здесь собраны и описаны достаточно оригинальные методы разведывательных ухищрений противника и способы противодействия им. Особо обрати внимание на последние…
Лекцию читать тебе не стану, ты и сам прекрасно знаешь, что дело это пустое – искать разницу между «благородной разведкой» и «низменным шпионажем», а уж в то, в какие тяжкие нам приходится пускаться, чтобы переиграть противника, ты посвящен не хуже моего. Словом, здесь ты встретишь нестандартные ситуации – открой и полистай этот «Талмуд». Его вел мой наставник, ему он достался по наследству от его предшественника, ну, и так далее…
Думаю, не все содержание «Талмуда» пригодится тебе, но одно знаю наверняка: все материалы, касающиеся лично «Константинова», обязательно пригодятся в ходе работы с ним. В добрый час!
* * *
Планируя мероприятия по активизации разработки «Янычара» и его жены, проходившей под кодовым именем «Шехерезада», Казаченко не преминул воспользоваться советом бывшего шефа и, засидевшись допоздна в рабочем кабинете, неспешно перелистывал ту часть тетради, где в деталях были описаны операции по разработке объектов заинтересованности службы, в которых был задействован агент «Константинов».
Одинаково впечатляли и материалы «Талмуда», и сведения из личного дела агента – все читалось как приключенческий роман.
Глава третья. Тайный кружок «Корсара»
Из личного дела №-00000 секретного агента КГБ
«КОНСТАНТИНОВ»
…В начале ХХ века Османская империя занимала первое место по численности жителей-армян (второе – Российская империя) и второе после Греции по количеству проживавших в ней греков. Армянские и греческие общины существовали во всех больших городах Турции. Трапезунд (ныне Трабзон), где в 1899 году родился дед агента, которого назвали в честь завоевателя Малой Азии греческого царя Митридатом, исключением не стал. Там существовал и греческий квартал, где семья Иоакимиди держала скобяную лавку, и греческая школа, и православная церковь. Жизнь текла своим чередом. Митридат переходил из класса в класс и уже подумывал о продолжении образования после школы, как вдруг началась Первая мировая война.
Турция была союзницей Германии, а значит, противником Российской империи, чьей армией на Южном фронте командовал православный армянин Андраник Торосович Озанян, прозванный турками «Андраник-паша». Когда турки радовались успехам кайзера Вильгельма, то турецкие армяне и греки приветствовали победы царя Николая, но старались делать это так, чтобы турецкое окружение этого не видело. Однако радость в глазах православных после каждой удачной вылазки российских войск была видна все отчетливее, и 24 апреля 1915 года в Турции начались погромы православных греков и армян. Сначала в Константинополе, а затем и в приграничных с Россией городах. Отец Митридата сразу осознал смертельную опасность и, погрузив все свое семейство на утлое суденышко, отбыл в сторону Батума.
Исколесив все побережье Черного моря, семья наконец обосновалась в Геленджике, где в 1947 году родился Аристотель Константинович Иоакимиди, будущий секретный агент КГБ «Константинов».
В детстве, пока были живы прадед и дед, Аристотель неплохо освоил разговорный турецкий язык, которым пользовались старейшины семьи Иоакимиди, чтобы обмениваться мнениями о своих невестках и зятьях, которые, в отличие от них, владели только греческим и русским. Маленький Ари, постоянно вертевшийся у стариков под ногами, впитывал, как губка, каждое произнесенное ими слово. Разумеется, прежде всего он научился ругаться матом по-турецки. Но это так, к слову…
Окончив греческую школу, он в 1964 году поступил учиться на факультет романо-германской филологии в Краснодарский пединститут. Способный к языкам студент, к тому же яркой внешности, Аристотель не мог не привлечь внимания сотрудников местного Управления КГБ. Получив предложение о негласном сотрудничестве, он долго не раздумывал и навсегда связал свою жизнь с органами госбезопасности.
21 апреля 1967 года группа армейских офицеров совершила в Греции государственный переворот и установила режим военной диктатуры. Офицеры, больше известные мировой общественности как «черные полковники», действовали по планам, разработанным в штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли, и поэтому первый свой удар обрушили на резидентуры КГБ и ГРУ. Наши разведчики, работавшие под прикрытием дипломатической, торговой и других миссий, были высланы или бежали из страны.
Десятки греческих граждан – секретные агенты, – действовавшие в интересах наших спецслужб, были схвачены и зверски замучены в застенках асфалии – политической полиции Греции.
В КГБ было принято решение восполнить понесенные в Греции потери активизацией работы по греческим дипломатам, находящимся в Москве. Цель – приобретение в их среде источников информации. Для этого Центру нужны были люди. Второе главное управление (Центральный контрразведывательный орган КГБ) обязало местные органы: ищите молодых греков, способных к чекистской работе. Из Краснодара ответили: есть такой человек.
Из характеристики агента «Константинов»
«…Глубокое проникновение в суть дела, трезвая расчетливость, дальновидность, основательность. Адаптация к новой обстановке высокая. Ответственность за свои обещания, обязательства выполняет аккуратно и в срок. Постоянно нацелен на успех. Имеет высокий уровень навыков и умений в изучении людей, установлении и закреплении контактов, добывании информации, интересующей органы госбезопасности. Обладает развитой наблюдательностью, быстро ориентируется в незнакомой среде и трудной ситуации. В достаточной мере владеет психологическим механизмом выведывания.
Легко сходится с людьми независимо от их социального положения. Держится просто, непринужденно, с достоинством. Имеет разнообразные утилитарные, познавательные, культурные, престижные потребности.
Вполне надежен. Может быть использован в качестве агента-вербовщика.
Пользуется безусловным успехом у женщин независимо от возраста. Внешне весьма привлекателен. Обладает от природы повышенной мужской функцией…»
* * *
В Москве «Константинов» оказался под началом Козлова, тогда еще носившего лейтенантские погоны и работавшего в отделе Второго главного управления КГБ, занимавшегося разработкой иностранных разведчиков, действовавших «под крышей» зарубежных посольств. Ему удалось убедить свое руководство в целесообразности оформить Иоакимиди как особо засекреченного спецагента с ежемесячной ставкой, равной окладу оперуполномоченного центрального аппарата КГБ. Кроме того, агента надо было обустроить в Москве.
С жильем в столице всегда было трудно, большинство кадровых сотрудников ютились в коммуналках, отдельные квартиры предоставлялись только начальствующему составу.
«Константинову» с учетом той деятельности, которой ему предстояло заниматься, требовалась отдельная квартира. Пришлось пожертвовать одной из конспиративных квартир в Староконюшенном переулке. Ответственным квартиросъемщиком стал некий Александриди. На эту фамилию агенту был выдан паспорт, а позднее и бессрочное свидетельство об освобождении по состоянию здоровья от воинской службы – «белый билет», – чтобы не докучали военкоматы…
В связи с осложнением оперативной обстановки в Греции первостепенное значение приобретало создание каналов проникновения в среду греческих дипломатов, аккредитованных в Москве.
Чем увлекались иностранные дипломаты вообще и греческие в частности в столице конца 1960-х? Бизнесом на антиквариате, иконах, ювелирных украшениях, являвшихся фамильными реликвиями русской придворной знати. Секретари всех рангов всех посольств, не говоря уж о простых клерках, не считали для себя зазорным проведение операций с советской фотоаппаратурой и часами. Во внерабочее время иностранцы устремлялись в театры и на поиск красивых и уступчивых женщин. В этих сферах и планировалось использовать «Константинова», там предстояло ему искать встреч, завязывать знакомства.
«Послушай-ка, Ари, а не сделать ли тебя морским офицером», – предложил как-то Козлов.
Морская форма преобразила «Константинова». Яркой внешности от природы Аристотель в мундире капитан-лейтенанта стал вообще неотразим.
Не прошло и месяца, как он превратился в завсегдатая театров, антикварных и художественных салонов, комиссионных магазинов. Чаще всего его можно было встретить в ювелирном магазине в Столешниковом переулке. Там на ниве бизнеса он сошелся с секретарем греческого посольства. Обоюдный интерес к драгоценностям закончился согласием дипломата помочь информацией и шифрами. Удача! Орден и молниеносное продвижение по служебной лестнице Козлову были обеспечены: начав операцию лейтенантом, он завершил ее капитаном.
Проплаченные комитетом репетиторы из Большого театра натаскивали «Константинова» по части светских манер, ставили ему литературное произношение, давали уроки хороших манер и обхождения с дамами из советского высшего света.
Скоро Аристотель свободно ориентировался в мире московской богемы, ее тайн и интриг, капризов и интересов.
Разве можно устоять под взглядом этих оливковых глаз, разве можно отказать обезоруживающей улыбке этого морского дьявола? А его широта и щедрость? Они не знали границ. Что ж, досрочно списанный на берег бывший командир атомной подводной лодки, а ныне начальник отдела в Главном штабе Bоенно-морского флота СССР получал неплохие деньги. К тому же он не женат и детей не имеет.
Вскоре подружки Аристотеля дали ему прозвище «Корсар». Не было случая, чтобы «абордаж» новых кадров «Константиновым» потерпел неудачу.
Через некоторое время, перепробовав поочередно каждую из вновь рекрутированных опереточных танцовщиц или певичек, Аристотель приглашал их на ужин в дорогой ресторан. Обычно это был «Берлин» или «Метрополь». Как-то случайно за столом оказывались иностранные дипломаты. Неотразимый и сияющий «Константинов» блестяще произносил тосты, шампанское лилось рекой, языки развязывались, информация хлестала через край…
Москва конца 1960-х – театральная, музыкальная, пьющая, фарцующая, гулящая. Вот в этой Москве – светской и одновременно распутной – «Константинов» был своим человеком.
Галантный, остроумный капитан-лейтенант производил впечатление надежного мужчины, готового быть и другом, и деловым партнером, способным провернуть дельце и вывернуться из любой непредвиденной ситуации и в то же время устроить для очередной любовницы из Большого незабываемую ночь-праздник, сексуальный фестиваль, после которого она уже отвергала домогательства других поклонников. Все это был Аристотель Иоакимиди, в «иночестве» – «Константинов».
Его видели с артистками в «Пекине» и «Национале», он собирал компании на подмосковных дачах, талантливо раскручивал флирт и интриги, за оргиями не забывая своего основного предназначения – добывания интересующей КГБ информации.
Козлов прекрасно знал, на чем замешана трагедия Кирова, – на балеринах Ленинградского оперного театра. Любовницы-танцовщицы приревновали лидера ленинградских коммунистов к его последней пассии – официантке Мильде Драуле – и сделали все возможное, чтобы ее ревнивый до безумия муж узнал о приключениях ненаглядной женушки с трибуном партии большевиков. Было известно Козлову и роковое увлечение маршала Тухачевского прима-балериной из Большого. Поэтому-то его усилия были направлены на то, чтобы в фокусе внимания «Константинова» постоянно находились лица, вращающиеся в околотворческой среде…
Советской власти за время своего существования не удалось изменить психологию мужской половины Советского Союза, а уж об иностранцах и говорить не приходится.
Наши партийные и военные деятели, иностранные дипломаты всех рангов по-прежнему «западали» на модных актрис, певиц и изящных балерин. Информацию об интересующих КГБ людях «Константинов» добывал через своих многочисленных наложниц, которых он сначала укладывал в постель объекта, а затем в свою, где ему ничего не подозревавшие подружки, как на исповеди, выкладывали все…
* * *
Однажды в Столешниковом переулке «Константинов» познакомился с молодой женщиной ослепительной красоты, которая пыталась сбыть золотой браслет. Агенту было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что вещь представляет собой не столько материальную, сколько художественно-историческую ценность. Разговорились. Выяснилось, что Тамаре – так представилась незнакомка – браслет подарил иранский дипломат, а сбыть она его решила не от хорошей жизни: нужны были деньги на аборт.
«Константинов», как всегда в форме морского офицера, предложил за браслет цену, вдвое превышавшую оценочную. Не без патетики заявил, что офицерская честь не позволяет ему наживаться на горе такой красивой женщины. Просил полчаса, чтобы достать недостающую сумму. На самом деле эти тридцать минут нужны были агенту, чтобы, известив Козлова, принять совместное решение.
Когда «Константинов» обрисовал шефу женщину, тот заорал в трубку, что немедленно высылает бригаду «наружки» для захвата «продавщицы» с поличным…
Женщина оказалась на Лубянке, где серьезный дядя (в роли следователя выступал Козлов) сказал: статья такая-то, спекуляция в особо крупных размерах, восемь лет как минимум, и к бабке не ходи…
Тамара плакала, умоляла простить. Но дядя объяснил, что Лубянка – не церковь, где можно отмолить грехи, их здесь отрабатывают. Через час он положил перед ней папку – «Уголовное дело №…», в котором основным фигурантом была она…
Разговор по душам закончился предложением выполнить несколько деликатных поручений, познакомившись с иностранцами, на которых укажет дядя. Сразу предупредил, что для их выполнения, возможно, придется вступать в сексуальную связь с объектами… Способ разоблачения шпионов поначалу показался Тамаре несколько странным, но чего не сделаешь на благо своей социалистической Отчизны и чтобы избежать зоны!
Вслед за этим Козлов, чтобы развеять возникшие у женщины сомнения о целесообразности ее участия в разработке интересующих органы госбезопасности лиц, привел ей несколько примеров о роли женщин – агентесс экстра-класса – в деятельности различных секретных служб мира.
По окончании экскурса в историю вербовочной деятельности Тамара поняла, что лучше «стучать», чем перестукиваться. Она одарила своего «благодетеля» обворожительной улыбкой и, глядя ему прямо в зрачки, сказала:
«Благодарю вас, Леонид Иосифович, за лекцию… Я согласна работать с вами!»
И началось…
От мелкой спекуляции – к большой контрразведке
Тамара – в оперативных учетах КГБ агент «Алиса» – оказалась способной ученицей, доказательством чему служили и профессии, которыми она овладела, готовясь участвовать в оперативной разработке объектов, интересующих Отдельную службу генерала Козлова, и добытая ею информация.
