Kitobni o'qish: «Как закалялась любовь»

Жизнь удалась

Они неожиданно появились крупным планом на мокрой от дождя улице. Николай в растерянности замер. Мужчина стоял спиной, на лицо девушки падал свет. Лицо девушки Николаю было знакомо. Он узнал ее.

Капли дождя и слезы текли по ее лицу. В глазах, переполненных болью, тоской и любовью, еще тлела надежда.

– Но почему? – запричитала она, вцепившись в рукав куртки мужчины. – Майкл, почему?

– Так нужно, Луиза, – Майкл кинул тревожный взгляд в сторону перекрестка. – Мы говорили уже. Отпусти. Пора.

– Нет, – съежилась Луиза и еще крепче сжала рукав. – Не пущу.

Он нежно попытался освободиться, и в это время послышался шум бегущих людей. Она оттолкнула его.

– Беги. Скорее же! – Луиза шагнула назад и закрыла лицо руками.

Он побежал, постоянно оглядываясь. Мимо нее, громко шлепая по лужам тяжелыми ботинками, пронеслись двое высоких мужчин в форме. Не целясь, на ходу они выстрелили по одному разу в убегающего Майкла. Одна пуля угодила в фонарь освещения и осыпала Майкла мелким стеклом. Он интуитивно вжал голову в плечи, но затем выпрямился и рванул что есть сил. Луиза громко зарыдала и, вытянув вперед руки, медленно побежала за ними.

Из левой руки выпала и с грохотом покатилась под кухонный стол крышка кастрюли, зацепилась за ободранную ножку, упала на плитку и загремела, вибрируя на ручке. В кармане зазвонил телефон. Не отрывая взгляда от погони на экране телевизора, Николай достал гаджет. Звонил начальник оперативного отдела. Выключать телевизор не хотелось. Луиза очень сильно напомнила ему о вчерашней девушке в отделении полиции. Он видел ее всего несколько десятков секунд, но этого хватило, чтобы думать о ней уже почти сутки. Участковых инспекторов, в том числе и Николая, вызвал на совещание начальник отделения полиции. Они ждали в своих телефонах, когда их пригласят, и тут открылась дверь кабинета, и из нее вышла она. Он еще долго смотрел в сторону коридора, где исчез ее образ, и вошел в кабинет последним. Он работал участковым уже третий месяц. Девушка, возможно, живет на его участке, а может, и нет. Возможно, он ее уже никогда и не увидит. А жаль, наверное. Наверное, жаль.

– Да, слушаю, – ответил Николай. – В школе? Вот так да! Хорошо. Скоро буду.

Николай и большинство сотрудников отделения полиции были поставлены начальством на уши. В районе действовали фальшивомонетчики. Качество изготовляемых ими банкнот оценивалось как очень высокое. За последнею неделю на помойках района обнаружено три пакета с так называемыми бракованными купюрами. Отличить их от настоящих было невозможно. Только в специальных лабораториях. Преступники выбрасывали купюры, считая их, по-видимому, браком. Только что обнаружен очередной пакет в мусорном контейнере местной школы.

На экране один из преследователей поскользнулся, упал и сбил с ног своего товарища. Лицо Луизы осветилось радостью. На лице Николая промелькнула едва различимая улыбка. Кадры погони сменились сценой на кухне родителей Луизы. Николай выключил телевизор и мыслями ушел в расследование.

Сосредоточить мысли и уйти с головой в тему урока не получалось. Школа, безусловно, рассадник знаний. С этим утверждением Василий не спорил и соглашался с дедом, когда тот требовал и всячески настаивал на успеваемости. Вот и сегодня он, как и весь класс, пытался вот уже пол-урока найти корень квадратный, хотя найти чемодан с деньгами было бы намного приятнее. Время от времени он поглядывал в школьное окно, но и там не происходило ничего интересного. Он закрыл глаза и представил, как он катит на колесиках чемодан с деньгами по автосалону дорогих авто. Но помечтать не дал сосед, ерзая по парте, задев случайно локтем.

Ноги Маргариты легко перебирали ступеньки, спускаясь по школьному крыльцу. На сегодня уроков больше нет. Ура! Первый учебный год в карьере подходит к концу, май месяц. Скоро отпуск, и прощайте ученики и тетрадки.

Она невольно замедлила шаг, но не от слепящего весеннего солнца. Ей навстречу медленно двигался молодой человек в форме полицейского, устремив на нее взгляд своих голубых глаз. Она потупилась, но затем на секунду подняла на него глаза. Он шел и смотрел на нее. Она прошла мимо. На выходе, у калитки появилось неимоверное желание обернуться, но она пересилила себя и пошла дальше.

«Интересно, кто это мог быть? – подумала молодая учительница, прищурив глаза. – И что он делает в школе?»

Василий встрепенулся от толчка соседа и непроизвольно кинул взгляд в окно. На середине двора стоял участковый дядя Коля и пялился вслед учительнице по русскому. Училка скрылась с глаз, но дядя Коля продолжал стоять.

– Во дает, – Василий толкнул локтем в бок соседа Вовку.

– Кто? – полез к окну Вовка. – Чего это он стоит? Ты про кого?

– Дядя Коля втюрился в училку по русскому, – Василий покрутил пальцем у своего виска.

Вовка понимающе пожал плечами.

– Бывает. Там смотреть-то не на что. Я думал, он кошелек нашел или еще что-нибудь ценное.

– Что кошелек, – Василий вздохнул. – Чемодан бы найти с деньгами.

– Чемодан? – Вовка ахнул от удивления. – Круто. И что бы ты сделал, если бы нашел чемодан с деньгами?

Василий повернулся к окну. Мимо школы медленно проезжал черный лимузин с флажком на капоте. На тонированных стеклах играло солнце.

– Такой же бы себе купил, – Василий ткнул пальцем в сторону автомобиля.

Во двор школы вошли еще два полицейских, поздоровались с дядей Колей и направились к входу.

– Что-то случилось, – Василий засуетился, поднял руку и попросил разрешения выйти из класса. По коридору он припустился к кабинету директора школы.

Это была она, та вчерашняя девушка. Николай пребывал в возбужденном состоянии. Весенний ветерок охлаждал краснеющее лицо. Хотелось плюнуть на работу и пойти за ней. Он и так не очень смелый с девушками, а тут совсем потерялся.

«Почему здесь? – растерянно думал он. – А, работает, она здесь работает, – мысли забегали в подстреленном мозгу. – С ней поздоровалась школьница, точно работает. Учительница», – ему внезапно сделалось жарко и душно.

Николая, почти полностью отрешенного от преступного мира, увлекли за собой два коллеги по службе.

«Работает, она здесь работает», – тихо бормоча себе под нос, он поднялся с ними по ступенькам и вошел в двери школы.

В вестибюле их уже поджидали директор школы и женщина в переднике. У доски объявлений стоял пацан из подъезда Клавы. Он его сразу узнал, такой шустрый пацан. Женщина в переднике оказалась той самой уборщицей, которая и нашла пакет с купюрами. Купюры абсолютно новые и хрустящие, что не вызывало сомнений в их происхождении.

– Четвертый уже, – мелко утвердительно тряс головой начальник оперативного отдела, глядя на Николая. – А я говорил, будут еще.

Николай согласно качал головой.

«Интересно, почему я ее раньше не видел?» – думал он.

Черный лимузин с флажком на капоте свернул во двор и, распугав голубей, остановился у третьего подъезда тридцать первого дома. Охрана в строгих костюмах окинула всевидящим взором двор, проверила безопасность подъезда. Из задней двери машины вышел пожилой мужчина. Он размял затекшие ноги, затем спину и последовал за охраной. Водитель остался за рулем с работающим мотором.

Дверь в просторную прихожую отворилась, и в нее впустили охранника для осмотра квартиры. Через некоторое время он вышел и утвердительно кивнул пожилой персоне.

В квартире важную пожилую персону ожидал невысокий мужчина крепкого телосложения, средних лет, с короткими усиками под широким носом. Он кинул на визитера пристальный взгляд, поправил на шее толстую золотую цепочку и произнес:

– Весьма, весьма рад вас видеть, – медленно расправил спину и вытянул шею, чтобы казаться выше.

– И я рад тебя видеть, Грин, – растягивая слова, произнес визитер и взял паузу на десяток секунд. – Все нормально? Окей?

– Да, все нормально. Окей.

– Нет времени. Всегда нет времени, – визитер протянул для рукопожатия руку. – Перейду к делу, – он окинул взглядом вместительную прихожую и произнес, не выпуская руки хозяина: – Всегда есть хорошие парни и есть плохие парни. Сегодня мне нужно помочь плохим. Через сенат я не смогу это провести, и потому я здесь. Грин, ты сможешь оказать мне еще одну услугу?

– Да, конечно, – с достоинством два раза качнул головой хозяин. – По выгодной цене отдадим. Сколько господин президент пожелает?

Господин президент отпустил руку и, глядя в глаза собеседнику, произнес:

– Два чемодана первоклассных фальшивых баксов номиналом по сто.

– Нет проблем, – с уверенностью заявил фальшивомонетчик. – Сделаем.

– Если все пройдет окей, то еще один через неделю. Окей или не окей? – сощурился высокопоставленный гость в ожидании ответа.

– Не стоит беспокоиться, – фальшивомонетчик изобразил на лице легкую ухмылку. – Окей.

– Окей, окей, – неожиданно раздался голос, который и прогнал фантазии.

Фальшивомонетчик вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стоял высокий, худой, сутулый, с наметившейся лысиной мужчина в сером спортивном костюме.

– Что это ты? Бормочешь про окей, – произнес он.

– Да так, помечтал немного, – короткий фальшивомонетчик выбрался из потертого кресла, потянулся и потеребил усы. – А ты не мечтаешь? – на его лице еще светилось удовольствие.

– Нет.

– А я вчера вообразил, что у них там, в Америке, станок сломался, а запчастей нет. Доллары печатать не на чем, – короткий фальшивомонетчик захихикал. – Так они к нам с тобой обратились за помощью. Прикинь.

– Почему запчастей-то нет? – сутулый в недоумении пожал плечами.

– Ломается часто.

– Чье производство?

– Так, образно, я мечтал, – короткий подошел к окну и уперся наметившимся животиком в подоконник. – Все же жизнь удалась. У нас свой бизнес. Сегодня ждем постоянного клиента. Жизнь удалась.

– Все это хорошо, Жора, а как повяжут? – высокий замер в ожидании ответа.

– Еврик, сколько раз тебе говорить? Я Грин, а ты Еврик.

– Так нет никого.

– И у стен есть уши. Понял?

– Окей, Грин.

– Не повяжут. Все оборудование и готовые доллары мы уничтожим за считанные секунды, – он обернулся к Еврику. – Сколько можно об этом говорить?

– Да ладно, ладно, – сутулый согласно пожал плечами, окинул деловым взглядом комнату и вышел в коридор.

Трое мужчин медленно подходили к дому номер тридцать один со стороны соседнего двора. Прошло сорок минут с момента, как они покинули метро и направились к указанному дому через тихие дворы, залитые теплыми лучами весеннего солнца.

Выйдя из метро, они повернули налево, в сторону от людского потока. Если бы они пошли прямо, то уже через двенадцать минут оказались бы на месте. Но они не пошли прямо. Вероятно, они не искали в жизни прямых путей. Они шли медленно. Мужчина в возрасте, одетый в черные одежды, ушел в себя, в свои мысли и не проявлял интереса к окружающей обстановке. Двое его спутников, наоборот, очень активно крутили головами по сторонам. Впереди шагал рыжий человек невысокого роста в полосатой ветровке, замыкал процессию, наоборот, высокий, худой, в клетчатом пиджаке и очках, в которых одно стекло дало трещину.

На все и всех они бросали настороженные взгляды.

Не переставая оценивать обстановку, они наконец-то приблизились к нужному дому и остановились у его боковой стены. За углом находился двор и нужный подъезд. Мужчина в черном взглянул на дорогие наручные часы.

– Пора, – произнес он, и все трое резко обернулись.

К ним приближался нетвердой походкой мужчина невысокого роста, полноватый, с пышными усами, торчащими в разные стороны. Они смотрели на него несколько секунд, а затем как по команде отвернулись и двинулись за угол дома, сощурив глаза от яркого солнца.

Теплый весенний ветерок развивал волосы и будоражил сердце и без того неспокойное. Голубоглазый полицейский все возвращался и возвращался в ее сознание. Маргарита решила, что оставлять все на самотек нельзя ни в коем случае. Необходимо посетить салон красоты, не такая уж она красавица. Да и в магазин косметики заскочить. С такими мыслями она пересекала двор дома номер тридцать один и невольно обратила внимание на трех мужчин у третьего подъезда. Гены любимого папы заставили ее задержать на них свой взгляд, но, впрочем, ей было не до них.

Николай сидел уже минут пять на скамейке во дворе дома номер тридцать один и смотрел отрешенно себе под ноги. О работе он не думал, его мысли блуждали далеко, в школьном дворе. Они легко сбегали стройными ногами по ступенькам крыльца и удалялись в сторону калитки и дальше на улицу. Он переводил взгляд на песочницу, на оставленный детский совочек, но мысли вновь улетали на школьный двор и вновь легко сбегали стройными ногами по школьному крыльцу.

Он в очередной раз перевел взгляд в сторону дома и вздрогнул. Он увидел ее. Она пересекала двор, повернув голову в сторону третьего подъезда, куда входили трое мужчин. Через секунды трансформаторная будка скрыла ее от глаз Николая, он бессознательно встал и быстро пошел к дому.

Василий, естественно же, посвятил Вовку в тайну о пакетах с деньгами, раскиданных хаотично на помойках района. Вовка нисколько не сомневался, что удача наконец-то им улыбнулась. Сразу после занятий в школе они вооружились палками и, пока шли к своему двору, проверили контейнеры на двух помойках. Положительного результата не было, но они понимали, что нужно набраться терпения и ждать. Переворачивая содержимое контейнеров на помойке своего двора, Василий ощутил острое желание обернуться и обернулся. В их подъезд входили трое каких-то мужиков. В общем-то, это не его дело, он хотел уже продолжить рыться в контейнерах, но появилась училка по русскому. Он проводил ее взглядом, и тут из-за угла трансформаторной будки появился участковый дядя Коля. Он остановился и принялся таращиться вслед уходящей училке. Училка свернула за угол, а дядя Коля опустил голову и хмуро побрел в обратном направлении.

Жизнь брела в нужном направлении. Жизнь удалась. Когда греешься на теплом весеннем солнце, то и в голову приходят теплые мысли. Жизнь все-таки удалась.

И сейчас, когда она приближалась к своему логическому завершению, чередой приходили воспоминания. Сначала вспомнился первый муж. Красавец, удалец, весельчак, но погиб так нелепо – отравился крысиным ядом. Затем второй – размеренный, заботливый, намного старше и мудрее. Но к старости оглох и попал под задние колеса мусоровоза. Третьего мужа погубила жажда знания. Залез ради любопытства в контейнер через образовавшуюся от ржавчины в углу щель и был погружен вместе с мусором в мусоровоз. Где-то он сейчас? Жив ли? Четвертый… Но здесь к горлу подкатил ком, и старая крыса почувствовала, что у нее поднимается артериальное давление.

Усилием воли она открыла глаза и в полудреме увидела выплывающего из-за угла дома маленького рыжего мужчину в полосатой куртке. За ним появился мужчина в темной одежде, а следом возник долговязый в клетчатом пиджаке. Что-то екнуло внутри, и дремота улетучилась. Крыса не смогла понять, что ее вдруг обеспокоило. Она привычно открыла рот, чтобы порассуждать вслух, как из-за угла нетвердой походкой вывалился еще один – пухлый мужчина. Он всем своим видом напоминал кота, и она невольно встрепенулась.

Этот последний, четвертый, внезапно споткнулся на ровном месте, и его понесло в сторону густых кустов, куда в итоге он и свалился. И в тот же миг из кустов выскочил взъерошенный кот. Он издал воинственный вопль и припустил что есть духу за уходящей троицей.

Косящие глаза крысы медленно завращались по часовой стрелке. Вскоре они наполнились страхом, и ее артериальное давление подскочило до максимума. И все же ей удалось остановить вращение и устремить взор к третьему подъезду. Рыжий мужчина набрал код, открыл дверь, и трое незнакомцев скрылись в подъезде. Дверь медленно закрывалась, и этого хватило коту, который впрыгнул в темноту подъезда вслед за ними. Дверь захлопнулась, и крыса, не обращая внимания на двух роющихся в контейнере пацанов, метнулась в дальний угол помойки, за кучу ящиков и закрылась от внешнего мира.

Закрывая дверь своей квартиры, парикмахер Клава и не подозревала, какие события несут в ее жизнь и жизнь города шаги, едва различимые за спиной. Ключ повернулся второй раз, и она, вынув его из замочной скважины, обернулась, чтобы поздороваться. Но ее глаза застыли, а рот остался приоткрытым. Проходящие мимо мужчины очень ясно предстали в ее воображении в образе героев только вчера закончившегося сериала. Она усилием воли тряхнула головой и, бросив взгляд им вслед, пустилась по ступенькам вниз, невольно бормоча:

– Этого не может быть. Этого просто не может быть.

Но между вторым и первым этажом на подоконнике открытого окна сидел кот и щурился в ее сторону. Она невольно замедлила шаг.

Медленно проходя мимо него, она улыбнулась и, тихо кивнув, произнесла:

– Здрасте.

Кот заурчал, поднялся на лапы и заходил по подоконнику, ласково мурлыкая.

– До свидания! – Клавдия скорчила гримасу и спустилась вниз.

На улице, вдохнув весенний воздух полной грудью, она весело улыбнулась, произнеся:

– Бред какой-то. Просто бред, – и быстро направилась к месту своего трудоустройства в салон красоты.

К началу смены она не опоздала, и не опоздал первый клиент. По записи ее ожидала учительница местной школы Маргарита Николаевна.

– Садитесь в кресло, Маргарита, – Клавдия радостно суетилась. – Представляете! Бред какой-то! А может, и чудо! И главное, они заселились в наш подъезд. Правда, еще непонятно, у кого остановились.

– Кто? – без особого интереса спросила Маргарита.

– Вы Булгакова Михаила Афанасьевича знаете? – Клавдия надевала фартук. – Может, читали «Мастер и Маргарита» или сериал смотрели?

– Мне, вообще-то, стыдно было бы этого не знать, – ответила Маргарита, разглядывая себя в зеркале. – Конечно, я читала, правда, еще в седьмом или восьмом классе. В институте проходили.

– Так вот. Я видела своими глазами всю эту компанию у себя в подъезде. Кот, правда, самый обыкновенный, но он может, когда нужно, превратиться и в большого.

– Вы это серьезно? – Маргарита в зеркале взглянула на Клаву. – Может, я лучше завтра зайду?

– Не волнуйтесь. Я в полном порядке. Просто еще не пришла в себя, – Клава взяла ножницы. – Делаем как обычно?

– Да, как обычно.

– Так вот. Воланд весь в черном. Коровьев в клетчатом пиджаке и очках с треснутым стеклом. Азазелло, как в сериале, рыжий, невысокий, в полосатой ветровке. Что делать? Не знаю.

– Честно говоря, не верю я в ваших чертей полосатых, – Маргарита успокоилась. – Сериал производит сильное впечатление на неокрепшие души. Я бы посоветовала вам для начала Библию почитать. Тогда уже точно вам черти в подъездах не будут мерещиться.

– Значит, есть Бог и есть бес. Правильно?

– Правильно.

– Так, довожу до вашего сведения, что сегодня я видела их аж четверых.

– Ну, как знаете, – Маргарита передернула плечами. – Вам видней.

– Я обзвонила подружек, те в шоке, – Клавдия активнее, чем обычно, зацокала ножницами. – Я сама-то до конца не верю, а они поверили. Все спрашивают: «Где ты их видела?» А я не дура всех к себе в подъезд приглашать. Я, может, первая хочу крем получить. Говорю: «В префектуру вошли и со мной на лестнице столкнулись». Я наврала, что в префектуру моталась за справкой.

– Вы очень находчивы, – глаза Маргариты повеселели. – Крем нужен, чтобы пленить того единственного и неповторимого? – Маргарита улыбнулась: – Вы мне рассказывали в прошлый раз, что у вас есть избранник. Или уже нет?

– Да, есть. К сожалению, очень скромный. Карьеру себе не сделает, – Клава вздохнула. – Но очень симпатичный и порядочный.

Помолчали.

– Да, тут такое дело, – Клава явно не решалась сказать. – За последнею неделю завязалось знакомство. Только между нами. Хорошо?

– Да, конечно.

– Меня приглашают на работу в известный модельный дом. По знакомству. И там главный по цирюльникам, ну, в общем, сама ничего не знаю. Так, может, мне только кажется, что он на меня глаз положил. Может, он со всеми в таком духе общается. Чудно, однако. При деньгах.

– А здесь у вас? – Маргарита подбирала слова. – Насколько серьезно?

– Мы не расписаны, – Клава пожала плечами. – В общем, ничего не держит. Но парень очень надежный. А там, одно слово – богема.

Трое мужчин, войдя в подъезд, обосновались на подоконнике между третьим и четвертым этажами. Долговязый поглядывал вниз на двор. До этого в полосатой куртке поднялся до пятого этажа и, убедившись, что там никого нет, спустился обратно. Долговязый достал из внутреннего кармана сигареты, но затем передумал и убрал обратно. Послышалось мяуканье кота.

– Сходи, проверь, – в черной одежде повернулся к мужчине в полосатой ветровке. – Кот ли на самом деле?

– Кот там, – в полосатой ветровке развел руки. – Кто же еще? Я его сам видел.

– Сходи, – прошипел мужчина. – А ты, – он обратился ко второму, – звони в квартиру. Я здесь подожду.

В клетчатом пиджаке позвонил два раза коротко и один длинно. Дверь ему открыл Еврик.

– Я глубоко извиняюсь, – начал визитер. – Не ваш ли кот мяукает внизу?

– Нет. Котов, впрочем, как и всякую другую живность, не держим. Пройдите и убедитесь сами, – Еврик сделал приглашающий жест.

Визитер вошел, быстро осмотрелся, обежал квартиру и, выйдя на площадку, кивнул главному:

– Все чисто.

Снизу, перешагивая через ступеньку, поднимался рыжий.

– Кот? – поинтересовался в черном.

– Кот.

В прихожей Еврик указал в сторону кухни:

– Проходите. Располагайтесь.

Гости попросили чаю, от еды отказались.

– Как дела, Доллар? – в черном весело смотрел на Грина.

– Грин я. Это другое название доллара, – Грин указал на стол. – Присаживайтесь.

– Спасибо.

Потягивая чай, говорили вначале о второстепенном. О курсе доллара на Токийской бирже, о стоимости фьючерсов апельсинового сока на Нью-Йоркской бирже, о стоимости валенок в Новосибирске на блошином рынке. Наконец в черном отодвинул чашку.

– Завтра в это же время? – перешел он к главному.

– На час позже. Необходимо еще допечатать, – Грин посмотрел на часы. – Деньги не забудьте.

– Не забудем, – в черном улыбнулся. – Хотелось бы взглянуть на то, что уже готово.

– Сейчас покажем, – Грин не спешил подниматься из-за стола. – Нескромный вопрос. Как вы распорядитесь почти настоящими долларами?

– Нет, дорогой. Фальшивыми, – в черном улыбнулся.

Он встал из-за стола, подошел к окну и сунул руки в карманы.

– Скажу. Тебе скажу. Хочу Детройт в Америке купить. Ну, может, не весь Детройт, но половину точно. Куплю автозавод, жилье в примыкающих районах – для работников завода. Буду в Америке «Жигули» выпускать, – в черном повернулся к столу. – Скажу больше: хочу потом, когда поднимется Детройт, баллотироваться в их президенты. Конкурентов не вижу. Я все просчитал, дело беспроигрышное.

– А «Жигули» то кому продавать будете? – изумился Еврик.

– Так работникам завода и буду. Вначале они на «Жигулях» ездить будут, – в черном поднял палец. – А уже затем простые американцы раскусят машину и будут покупать, еще в очереди постоят. К тому времени их кризис и экономический, и политический совсем задушит. Уровень жизни упадет до нашего, а то и ниже. «Жигули» признают народным автомобилем, и на них ездить будут не только афроамериканцы. Ну как, впечатляют задумки?

Грин не сразу нашелся, что ответить, и после паузы, теребя усы, кивнул:

– Впечатляют.

Еврик вышел в ближнюю из двух закрытых комнат и вернулся, неся коробку. Ее поставили на стол и открыли. Коробка почти доверху была наполнена пачками американских долларов.

Все невольно уставились на них и молчали. Тишину нарушил мужчина, появившийся из-за спины Еврика:

– А чего это вы тут притихли?

– Иди отсюда, иди, – в один голос затараторили Грин и Еврик, выталкивая пожилого мужчину из квартиры. – Потом придешь. Гости у нас.

Закрыв за ним входную дверь, они вернулись на кухню.

– Не стоит беспокоиться. Петрович никому не скажет, – произнес Еврик.

– У него никто не спросит, – заверил Грин. – Старика месяц назад забирали в психушку. В пьяном виде на улице приставал к прохожим и жильцам дома, призывая их покаяться, чтобы Бог вернул России царя.

– Но он прав, – мужчина в черном передернул плечами. – За что же его в психушку? В психушку нужно Грина и Еврика. Это они не закрывают входную дверь, – он покрутил пальцем у виска.

– Последними в квартиру вошли вы, – указал пальцем в сторону гостей Грин.

– Вы – хозяева, – язвительно произнес в черном.

– Вы тоже не за солью зашли, – подключился Еврик.

– Хорошо. Виноваты все, – согласился в черном. – А если мужчина, этот Петрович, заговорит?

– Мы узнаем об этом, – Грин постучал по телефону. – В нашей организации есть третий член, который отвечает за безопасность. Он все устроит.

– Как всегда, мы вам поможем, упакуем готовую продукцию. Все проверим, – в черном указал на настенные часы. – А вечером отправимся в гостиницу.

– Договорились.

– И все же соседа лучше снова отправить в психушку, – задумчиво произнес в черном. – Не стоит рисковать. Посоветуйтесь.

– Мы подумаем, – кивнул Грин и, поставив пустую посуду на столешницу, ближе к раковине, задумчиво включил воду.