Kitobni o'qish: «Москва и москвичи через призму столетия»

Вступительное слово

Дорогие друзья, москвичи, жители самого замечательного города Земли Вы держите в руках книгу, которая явилась результатом исследований ведущих историков – москвоведов, краеведов, научных сотрудников Музея Москвы, которые почти год работали над сбором материалов, их обработкой и составлению хронологической истории жителя столицы за последние 100 лет.

В этом, 2018 году, Москва и москвичи отмечали 100 лет со дня, как Москва вновь стала столицей и эта книга является подарком всем любящим наш город, живущим в нем, учащимся и работающим, приезжающим и живущим испокон веков.

Историко-исследовательский проект «Москва и москвичи через призму столетия», осуществляется при поддержке Департамента национальной политики и межрегиональных связей города Москвы и являет собой сравнительный анализ образа москвича и Москвы – в социальном, экономическом, национальном и других важных аспектах жизни в период с конца XIX века до начала XX.

Цели проекта: сохранение и укрепление солидарности московского городского сообщества; раскрытие роли Москвы в поддержании общегосударственного единства; исследование и сравнительный анализ облика москвича; изучение культурного облика столицы; популяризация уважительного отношения к культурам различных этносов среди жителей и гостей Москвы.

В нашей книге Вы сможете узнать какой был москвич сто лет назад в Императорской России, когда город еще не был столицей, как изменился москвич после Октябрьской революции и возвращению Москвы статуса столицы, что и как менялось в социальном, национальном, экономическом и политическом облике москвича в советский период и что произошло с жителями столицы после развала СССР.

Данный исследовательский проект уникальный в своем роде и первый в Москве. Он позволит широкому кругу москвичей и в целом россиян познакомиться с яркой и многогранной историей развития столичного социума, а также многовековым историко-культурным наследием москвичей и послужит последующему сохранению солидарности московского городского сообщества и укреплению значимости столицы, как центра многонациональной и многоконфессиональной страны.

Я надеюсь, что эта книга откроет для Вас много нового и интересного и ответит на многочисленные вопросы об образе москвича прошлого и даст возможность представить Москву и москвичей в перспективе будущего.

Хочу от всего сердца выразить благодарность всем тем, кто помогал в работе над этим проектом:

• Департаменту национальной политики и межрегиональных связей города Москвы

• Музейному объединению «Музей Москвы»

• Совету по делам национальностей при Правительстве Москвы.

А также всем историкам, краеведам, москвоведам, музееведам, архивистам и всем неравнодушным москвичам!

Низкий Вам поклон и приятного прочтения!

Проект продолжается!

Руководитель проекта

Президент РОО «Москва и москвичи»

Председатель Комиссии по развитию межрегиональных отношений и этнотуризма Совета по делам национальностей при Правительстве Москвы

Галли Монастырева

От авторов

Москва – это не только улицы и дома, это, прежде всего, единство непохожих людей. Это они прокладывали здесь первые улицы, защищали город, отстраивали заново, берегли и передавали наследникам московские легенды и домашние реликвии.

У каждого своя Москва, свои впечатления и воспоминания, даже, если хотите своя история этого города.

Однако большая часть книг, написанных о Москве, рассказывает в основном историю улиц и домов, в которых проживали известные москвичи, внесшие значительный вклад в историю и пр.

Мы решили восстановить справедливость и рассказать о «простых» жителях города, составить правдивый «образ москвича на фоне Москвы» и тех событий, свидетелями и участниками которых они были. Дворяне и купцы, рабочие и революционеры, нэпманы и шестидесятники – все они жили в разные годы XIX и XX столетий. Всех их объединяет только одно – любовь к своему городу и вера его будущее.

Их повседневная жизнь и работа, их простые человеческие радости и огорчения всегда были одними из главных тем исследований научных сотрудников Музея Москвы.

За последнее десятилетие в исторической науке, к счастью, изменилось понимание социальной истории. Представления людей о жизни и смерти, понятие дружбы и долга, такие частные темы как история трапезы или домашних праздников и т. п. – все это далеко не полный список новых тем в современных исторических исследованиях. Для нас эти темы давно не новы. Эпоха и люди исследуются и учетом моды, нравов и вкусов, домашних интерьеров. Проблема личности в истории – это и изучение характера человека, его ненависти и любви, надежды, покаяния. Всех этих факторов недостает в отечественных учебниках и монографиях, а наши экспозиции и выставочные проекты все больше ориентированы на показ именно эмоциональной жизни человека.

В нашей работе мы постарались использовать больше воспоминаний и мемуаров, написанных горожанами. В работе мы впервые использовали еще один «вид письменных источников», о котором хотелось бы сказать особо. На протяжении всей активной выставочной деятельности музея, авторы собирали и хранили Ваши комментарии и небольшие рассказы, оставленные в Книгах отзывов. Отрывки воспоминаний, комментарии были не только искренними и душевными откликами на понравившейся проект, но и желанием донести и сохранить до потомков «свою историю Москвы». Авторы подписывались не полностью, чаще ставя только инициалы, поэтому мы никогда не узнаем, как выглядели, чем занимались наши дорогие соавторы. Для нас – это неоценимые источники, очень искренние правдивые страницы из истории города, рассказанные от первого лица. Эта книга «для всех»: для тех, кто родился и вырос в столице; для тех, кто совсем недавно приехал в город или еще только собирается.

Жанр этого издания определить сложно! Это и сборник очерков о Москве, и своеобразный путеводитель «в одном флаконе».

Дворянская республика

«Истинная столбовая русская аристократия не в Петербурге, а в Москве у нас», – говорит один из героев популярного в ХIХ веке романа «Юнкера». Удивительный писатель Александр Иванович Куприн очень метко охарактеризовал московское дворянство начала ХIХ столетия.

Это было время «барина», и Первопрестольная слыла дворянской столицей. Они во всем задавали тон в столичном городе, поскольку официальной столицей считался Петербург. Правда, никаких указов и распоряжений государей, по этому поводу не было. Еще во времена Петра Великого двор переехал на берега Невы, за ним потянулись все остальные. Кто по собственной инициативе, а кого и силком тащили.

Вся Москва шепталась о новых усадьбах, модах, балах, выездах и диковинных новшествах домашнего бытия самого привилегированного и благородного городского сословия.

Сначала несколько слов о возникновении русского дворянства вообще. Служилое дворянство появилось в XV–XVI веках.

Это было нерегулярное конное войско Великого князя, а затем царя, которое, по его первому требованию, обязано было собраться «конно, оружно и людно», то есть со своими вооружёнными холопами. На весь срок службы дворяне получали принадлежащие Великому князю земли с деревнями, которые они обязаны были вернуть по её окончании. Вот так и становились первыми помещиками.

В своих поместьях многие из них жили, главным образом, летом, но имели и городские усадьбы в Москве.

С начала XVIII века дворяне, начиная с пятнадцати лет, обязаны были нести поголовную и пожизненную службу, а в 1714 году Пётр I даже запретил производить в офицеры дворян, не служивших рядовыми солдатами.

Тогда же был принят Указ о единонаследии, который, по существу, приравнял помещиков к боярам-вотчинникам. По этому указу поместье передавалось в полное владение только одному сыну в семье, чтобы дворянские имения не дробились между несколькими наследниками, так как это приводило к обеднению рода. Этот указ действовал до 1730 года, когда был отменён, а с 1736 года один сын в дворянской семье стал освобождаться от обязательной службы, а для всех остальных её срок сократился до двадцати пяти лет. Дабы избежать солдатской лямки для своих детей, дворяне придумали хитроумный ход: стали записывать их на службу в полки с малолетства, а то и до рождения (как, например, Петрушу Гринёва в пушкинской «Капитанской дочке»). В этом случае, ко времени начала действительной службы дворянский «недоросль» уже «дослуживался» до младших офицерских чинов.

Кремль.

Вид с Замоскворецкой набережной от Московского моста. 1883 г.

Кстати о «недорослях»: без службы нельзя было получить чина, каждый дворянин обязан был состоять на военной службе. Чин необходимо было указывать при оформлении любых бумаг. Не имеющий такового, должен был подписываться: «недоросль такой-то». До глубокой старости во всех официальных бумагах так и указывали: «недоросль».

Младшее офицерство гарантировано в том случае, если дворянин был записан в гвардию: эти элитные полки имели преимущество перед армейскими в два класса (по «Табели о рангах», принятой в 1722 году), на которые, при переходе в армейские части, увеличивался чин новоиспечённого офицера.

«Табель о рангах» регламентировала военную и гражданскую службу и благодаря успешному продвижению по службе позволила получать дворянство лицам недворянского происхождения.

Дворянство разделялось на потомственное (в котором достоинства и права передавались по наследству) и личное, не имевшее прав на владение крепостными. Чин 14-го класса давал право на личное дворянство в гражданской службе и потомственное – в военной; потомственное дворянство в гражданской службе приобреталось чином 8-го класса. То есть самый низший обер-офицерский чин в военной службе давал потомственное дворянство, а в статской для этого надо было дослужиться до коллежского асессора или надворного советника. Таким образом, Табель о рангах ставила военную службу в привилегированное положение. В это время чтобы приобрести права потомственного дворянина достаточно было получить определённый военный или гражданский чин или быть награждённым одним из российских орденов. Конечно, такое прибавление в рядах служилого дворянства не могло нравиться старым родовитым дворянам.

Мы часто употребляем термин дворянство столбовое. Помните, у Александра Сергеевича Пушкина в «Сказке о золотой рыбке»: «Не хочу быть черною крестьянкой, а хочу быть столбовою дворянкой…»?

Чтобы не запутать, любезного читателя, поясним, что столбовое дворянство – самое старинное, существовавшее до 1682 года и занесённое в столбцы Разрядного приказа, в котором фиксировалась дворянская служба. Служилое – выслужившееся из других сословий на государственной службе, в свою очередь, разделялось на потомственное, которое могло передавать свою сословную принадлежность детям, и личное, без права наследования дворянского титула. Между ними была колоссальная разница, богатая титулованная столбовая аристократия презрительно относилась к мелкопоместному, служилому и малочиновному дворянству. И это не удивительно. Зачастую мелкопоместные дворяне сочетали в себе малограмотность, невоспитанность и невежество, в то время как аристократия обладала хорошим воспитанием, образованием, богатством, служило в полках гвардии и занимало высокие должности в управлении страной. А иногда бывало и наоборот.

Вид Тверской улицы от Страстной площади к дому генерал-губернатора. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1888 г.

От принадлежности к столбовому или служилому дворянству, титулованному (относились природные и светлейшие князья, графы, бароны) или нетитулованному зависело внесение рода в ту или иную часть дворянских родословных книг. В первую часть таких книг включали роды, которым дворянское достоинство пожаловал лично император, затем – получившие дворянство на гражданской службе и пожалованные орденами, получившие дворянство на военной службе, иностранные роды, признанные в России, титулованные дворяне, и в шестой части книги самые почётные – столбовые дворяне.

С конца XVIII века образованной дворянской молодёжи разрешалось поступать на военную службу только юнкерами, то есть привилегированными нижними чинами, имевшими право производства в офицеры после 1–2 лет службы и сдачи специального экзамена. Но к этому времени дворянство уже было свободно в выборе своего жизненного пути: изданный Петром III в 1762 г. манифест о «вольности дворянства» освободил этот класс от обязательной государственной службы. Большинство оставило службу, переехало в свои имения, и окончательно «село на шею» крепостным.

Матушка Императрица Екатерина II укрепила права и привилегии дворян Жалованной грамотой дворянству 1785 года. Согласно этому документу, дворянство было свободно от податей и повинностей, от телесных наказаний, могло заниматься любыми видами деятельности и имело исключительное право собственности на крепостных крестьян. Родовое или дарованное имение не подлежало никакой конфискации. Дворянам было даровано право на винокурение, сословную корпоративную организацию и ограниченное самоуправление.

Иными словами, Грамота окончательно оформила права и привилегии этого сословия, которое признавалось «благородным».

Государственных крестьян императрица щедро раздаривала своим любимцам. За годы правления ею было подарено своим ближайшим сподвижникам более восьмисот тысяч крестьян с землёй. Недаром время правления «матушки-царицы» называют «золотым веком русского дворянства». Многие вельможи с облегчением выходили в отставку и перебирались на постоянное жительство в Москву и в богатые подмосковные поместья, без сожаления покидая роскошную новую столицу на берегах Невы, куда их почти насильно пересадила в начале XVIII века властная рука Петра I. В Москву также отправлялись те, кто считал себя несправедливо обиженными и обойдёнными по службе.

Вид Тверского бульвара. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1888 г.

Как сообщал известный бытописатель «Старой Москвы» Михаил Иванович Пыляев, Москва (именно как город сословно – дворянский) при Екатерине видела всех замечательных лиц своей эпохи – в стенах Белокаменной отдыхали утомлённые благами фортуны и власти первые вельможи и государственные люди XVIII века.

Один из первых путеводителей по Москве ХIХ столетия вышел из под пера Николая Михайловича Карамзина.

Н. М. Карамзин в своей знаменитой «Записке о московских достопамятностях», подготовленной им в качестве путеводителя для вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, писал: «…Москва будет всегда истинною столицею России. Там средоточие Царства, всех движений торговли, промышленности, ума гражданского. Красивый, великолепный Петербург действует на Государство, в смысле Просвещения, слабее Москвы, куда отцы везут детей на воспитание, и люди свободные едут наслаждаться приятностями общежития. Москва непосредственно даёт Губерниям и товары, и моды, и образ мыслей… Кто был в Москве, знает Россию…».

Таким образом, если в конце XVIII – начале XIX веков в Петербурге сосредоточивается «молодое» – служилое дворянство, старающееся добиться высокого положения в обществе благодаря успешной карьере в военной или гражданской службе, то весь цвет старинного родовитого барства в это же время собирается в Москве. Эти люди имели собственное суждение обо всех событиях в России и за её пределами и, не стеснённые близостью престола и двора, свободно, хотя и достаточно умеренно, высказывались по их поводу. Общественное мнение России формировалось именно в Москве и именно в среде почтенных сановников, живущих на покое в собственное удовольствие и находившихся почти всегда в оппозиции к «застёгнутому на все пуговицы» официальному Петербургу. Недаром, по свидетельству Н. М. Карамзина, Москва в конце XVIII века слыла «дворянской Республикой».

«В Петербурге служить, в Москве жить!», – гласила широко бытовавшая в России поговорка.

Известный французский писатель и путешественник, маркиз Астольф де Кюстин вспоминал: «Первое, что меня поразило в Москве, это настроение уличной толпы. Она показалась мне более весёлой, более свободной в своих движениях, более жизнерадостной, чем население Петербурга. Люди, чувствуется, действуют и думают здесь самопроизвольно, меньше повинуются посторонней указке. В Москве дышится вольнее, чем в остальной империи. Этим она сильно отличается от Петербурга, чем, по-моему и объясняется тайная неприязнь монархов к древнему городу…»

На протяжении всего XIX века Москва была символической столицей государства, но российские монархи предпочитали короноваться в Московском Кремле. После того, как по приказу Екатерины II в 1763 году, прежде единый высший орган государственной власти – правительствующий Сенат – был разделён на департаменты, два из них – ведающий правами дворян и судебный – были переведены в Москву. Для размещения этих подразделений Сената великий зодчий М. Ф. Казаков в 1776–1787 годах выстроил в Кремле специальное здание, которое не слишком пострадало во время пожара 1812 года. После ремонта в 1856 году в нём разместили судебные инстанции, после чего оно стало называться «Зданием судебных установлений». Естественно, в таких учреждениях служили, преимущественно, дворяне.

Не смотря на то, что к началу века Москва была крупным научным и культурным центром России, многие отмечают, что к этому времени старая столица была довольно провинциальна. Часто в воспоминаниях современников того времени мы читаем: «Москва – это большое село с барскими усадьбами». Москва – это «великолепные дворцы, разбросанные по всем частям города, и бедные деревянные домишки рядом, превосходные сады и обширные огороды среди наилучших кварталов; огромные крытые базары со множеством всяких лавок и магазины на европейский лад…».

Николай Гаврилович Левшин вспоминал, что Москва «…удивительное пристанище для всех, кому делать более нечего, как своё богатство расточать, в карты играть, ходить со двора на двор; деловых людей в Москве мало. Все вообще отставные, старики, моты, весельчаки и празднолюбцы – все стекаются в Москву и там век свой доживают припеваючи…»

Основную массу населения города в начале XIX века составляли непривилегированные слои – дворовые, помещичьи и государственные крестьяне, пришедшие и приехавшие на заработки, ремесленники, фабричные, солдаты, малообеспеченные и не имеющие постоянного дохода.

Примерно 175 тыс. жителей насчитывалось в Москве в конце XVIII века. В 1811 году население выросло до 275 281 человека. После Отечественной войны осталось всего 161 986 жителей. К 1830-м гг. численность вновь выросла до 305 631 человека, а к 1850-м гг. – 356 511 человек. Смертность в городе превышала рождаемость, поэтому прирост населения шёл в основном за счёт притока из сельских местностей. Так будет на протяжении всего века.

В городе становилось особенно многолюдно в осенний и зимний периоды, когда помещики съезжались из дальних и близлежащих имений. Как вспоминал один из самых знаменитых мемуаристов Филипп Филиппович Вигель: «Помещики соседственных губерний почитали обязанностью каждый год, в декабре, со всем семейством отправляться из деревни, на собственных лошадях, и приезжать в Москву около Рождества, а на первой неделе поста возвращаться опять в деревню. Сии поездки им недорого стоили. Им предшествовали обыкновенно на крестьянских лошадях длинные обозы с замороженными поросятами, гусями и курами, с крупою, мукою и маслом, со всеми жизненными припасами. Каждого ожидал собственный деревянный дом, неприхотливо убранный, с широким двором и садом без дорожек, заглохшим крапивой, но где можно было, однако же, найти дюжину диких яблонь и сотню кустов малины и смородины. Всё Замоскворечье было застроено сими помещичьими домами. В короткое время их пребывания в Москве, они не успевали делать новых знакомств и жили между собою в обществе приезжих, деревенских соседей: каждая губерния имела свой особый круг. Но по четвергам все они соединялись в большом кругу Благородного Собрания». Зиму в городе коротали студенты, гимназисты, семинаристы, пансионеры (учащиеся пансионов, состоящие на полном содержании), крестьяне, ищущие заработок. Весной и летом в городе было пустовато. К концу первого десятилетия XIX века около половины жителей – крестьяне и дворовые. Дворяне составляли небольшой процент москвичей, но именно из них состояла вся военная и гражданская администрация, офицерство, они были высшими и средними чиновниками. Привилегированное сословие составляло всего одну шестнадцатую часть населения города, но, тем не менее, Москва считалась именно дворянской столицей. Дворяне имели многочисленную дворню, с которой и приезжали на зиму: лакеи, камердинера, повара, кухарки, горничные, прачки, кучера, конюхи; в некоторых случаях имелись свои крепостные певчие, музыканты. Дворня иногда насчитывала несколько сотен человек.

Из городских сословий, выделялось купечество, по численности приближающиеся к дворянам, и мещане – московские и иногородние. «Ядро коренного московского народонаселения составляет купечество. Девять десятых этого многочисленного сословия носят православную, от предков завещанную бороду, длиннополый сюртук синего сукна и ботфорты с кисточкою, скрывающие в себе оконечности плисовых или суконных брюк; одна десятая позволяет себе брить бороду и, по одежде, по образу жизни, вообще во внешности, походит на разночинцев и даже дворян средней руки… В Москве повсюду встречаете вы купцов, и все показывает вам, что Москва по преимуществу город купеческого сословия… Базисом этому многочисленному сословию в Москве служит еще многочисленнейшее сословие: это – мещанство, которое создало себе какой-то особенный костюм из национального русского и из басурманского немецкого, где неизбежно красуются зеленые перчатки, пуховая шляпа или картуз…», – вспоминает Виссарион Григорьевич Белинский.

Самая большая сословная группа – это дворовые, не приписанные к домам (76 866, или 27,9 % населения), затем шли крестьяне помещичьи (41 153, или 1.4,9 %) и крестьяне казенные (37 523, или 13,6 %). В эти группы входило 155 542 человека, или 56,4 % всего населения. Её составляли крепостные помещиков или казны, отпущенные за вносимый ежегодно оброк на вольнонаемные работы или на занятие торговлей в городе. Некоторые из них работали по вольному найму на мануфактурах, другие были продавцами в лавках купцов и мещан, некоторые занимались ремеслами.

Старое здание Университета. Фототипия «Шерер, Набгольц и К°». 1895 г.

Еще одна, выделяющаяся своей численностью, группа – нижние воинские чины, служившие в размещенных в Москве войсках, или отставные военные (6,9 %).

Также долю населения составляли разных чинов люди (разночинцы) – профессора, учителя, литераторы, врачи и другие люди свободных профессий (составляли 3,9 % от всего населения города), чиновники не из дворян, служившие в казенных учреждениях (всего 0,1 %), а также иностранцы (1,2 %) по занятиям примыкающие и к группе купцов, и к группе ремесленников, и к группе разночинцев.

В то время дворяне играми значительную роль в управлении городом, которое было в руках Генерал-губернатора, подчинявшемуся только Государю. Губернатор считался первым лицом в Москве, ему принадлежало решающее слово в важных делах города и губернии. Он возглавлял всевозможные комитеты, комиссии, благотворительные организации. Ему подчинялись и войска, и гражданские учреждения города. Правовой статус губернатора впервые был четко определен в «Учреждениях для управления Всероссийской империи» от 7 ноября 1775 г., затем дополнен в «Общей инструкции генерал-губернаторам» от 29 мая 1853 г. Как государев наместник генерал-губернатор был главным блюстителем порядка и точного исполнения законов и распоряжений верховного правительства на вверенной ему территории. Первостепенное внимание генерал-губернаторов было направлено на обеспечение внутренней безопасности, контроль за «народным здравием и продовольствием», сбор и расходование городских средств, состояние сельского хозяйства, фабрично-заводской и ремесленной деятельности, торговли, цены. В его обязанности входило «отправление правосудия» – высшая судебная и кассационная инстанция, а также контроль за деятельностью и штатами государственных учреждений и организаций. В ноябре 1796 года Император Павел разделил управление второй столицей на военное и гражданское. Была учреждена должность военного губернатора, в ведение которого перешли руководство полицией и пожарное дело. Указ от 24 мая 1849 г. предоставил московскому военному генерал-губернатору начальство над всеми расквартированными в городе и губернии военными частями. В 1896 году московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович Романов был одновременно назначен и командующим войсками военного округа.

Главный административный орган в губернии – губернское правление, где председателем был главнокомандующий (генерал-губернатор), а в состав входили: губернатор, вице-губернатор и четыре советника. Оно обнародовало законы, указы, постановления верховной власти, Сената, других государственных учреждений, надзирало за соблюдением законов.

Петровский парк зимой. Фотография и фототипия П.П. Павлова. 1890-е гг.

В управлении губернией генерал-губернатору помогал гражданский губернатор, второе начальствующее лицо в городе. Обер-полицмейстер был ближайшим помощником главнокомандующего по городу и возглавлял Управу благочиния. Она контролировала выполнение населением полицейских правил.

В ведении обер-полицмейстера находилась вся полиция города. В административном отношении город был разделён на 20 полицейских частей: Городскую, Тверскую, Мясницкую, Пречистенскую и Арбатскую части, Сретенскую, Яузскую, Пятницкую и Якиманскую части, Хамовническую, Новинскую и Пресненскую части, Сущевскую и Мещанскую, Покровскую, Басманную и Лефортовскую, Рогожскую и Таганскую, Серпуховскую часть. Во главе каждой части стоял частный пристав. Часть в свою очередь делилась на кварталы, которые находились в ведении квартальных надзирателей. В 1829 г. было уже 17 полицейских частей. Новинская, Таганская и Покровская были уничтожены.

За покой и безопасность на городских улицах отвечали московские будочники, стоявшие возле полосатых будок, одетые в суконные мундиры серого цвета и вооружённые тяжёлыми алебардами. В 1820-е годы на площадях и перекрёстках стояло почти 500 будок. Современники вспоминали, что будочники обыкновенно были грубыми и мрачными людьми, к которым побаивались обращаться с вопросами.

В Москве было и «общественное управление» – Общая и Шестигласная городские Думы. «Грамота на права и выгоды городам Российской империи…», подписанная Екатериной 21 апреля 1785 года возвестила: «Общая городская Дума, была составлена из людей, занятых торгами, промыслами и ремеслами, обязана собираться по однажды всяк срок заседания, или же, когда нужда и польза городская потребует, и в другое время…». У Общей Думы была одна проблема: избрать из числа своих гласных исполнительный орган – Шестигласную Думу, которая фактически и была действительным органом городского самоуправления. Шесть ее «гласных» представляли торгово-промышленные сословия – купцов, мещан и ремесленников. Первый «гласный» избирался дворянством, второй, третий и четвертый – купцами I, II и III гильдий, пятый – мещанством и шестой – именитыми гражданами. В неё входил также председатель – Городской Голова, избираемый всеми сословиями. Полномочия думы были ограничены и задачи в основном сводились к составлению сметы доходов и расходов и сборам средств на нужды города, на содержание помещений для войска, полиции, жандармерии и пожарной охраны, ведала ремонтом мостов и мостовых перед казенными и общественными учреждениями, освещением улиц фонарями с конопляным маслом, освещением и очисткой казарм. Доходов у города практически не было, все предприятия были казенными, государственными или частными – не муниципальными. В 1885 году Москва торжественно отметила 100-летие Городской Думы. Тогдашний гласный Владимир Иванович Герье сказал на торжественном заседании: «Жалованная грамота указала дворянам путь из города, объявила как бы несовместимою» с благородством «службу в Городской думе. А между тем это учреждение могло пустить корни и укрепиться лишь под условием прилива к нему самых сильных и развитых элементов. За дворянами вон из городских учреждений потянулись именитые горожане и первостатейные купцы. И что же удивительного, если … с течением времени Шестигласная дума состояла из шести членов от трех только разрядов, преимущественно из купцов…». Должность Городского головы была учреждена еще до введения городского самоуправления. Выборы первого головы были проведены в апреле 1767 года. Им стал, разумеется, тоже дворянин – бравый генерал, князь Александр Алексеевич Вяземский. Официальный указ Сенату об учреждении новой должности состоялся только 14 декабря 1767 года, однако, круг деятельности «представителя и руководителя городского населения» в этом документе очерчен не был. Руководители Думы «первого поколения», как могли, вносили посильный вклад в развитие городского хозяйства. В тяжелые времена организовывали выпечку бесплатного хлеба, занимались восстановлением разрушенных после пожаров зданий, благотворительностью. Городское общественное самоуправление начнет активно развиваться только после крестьянской реформы 1861 года. «Положение об общественном управлении г. Москвы», высочайше утвержденное в 1862 году Императором Александром II станет новым этапом в развитии городского управления. В тексте Положения записано: «Городской голова есть главный уполномоченный от всего городского сообщества, а потому на нем главнейше лежит обязанность заботиться о пользах и нуждах общественных…». Голова избирался из представителей всех городских сословий, достигших 30 лет и владеющих собственность не менее 15 тысяч рублей. Основные принципы избирательной системы нового закона были разработаны с учетом особенностей русских, а не западноевропейских городов. Этот законодательный акт, сохранив деление избирателей на сословные группы, фактически уровнял их в правах. Первым городским головой, избранным по закону 1862 года будет всеми сословиями уважаемый, дворянин, князь Александр Алексеевич Щербатов, впоследствии, первый Почетный гражданин города Москвы. Москвичи сразу заметили этого спокойного, рассудительного и уважительного барина. Его первая политическая речь в Дворянском собрании после отмены крепостного права, поразила искренностью. Сам он вспоминал: «…вопреки теориям об уничтожении или самоуничтожении дворянства, я исходил из того положения, что признавая существование сословий необходимым как исторического продукта в России, первенствующее значение признавал за дворянством как за руководящим сословием, но только при условии неотделения себя от остальных – от всего народа; при условии отсутствия сословного эгоизма. Не само дворянство должно возлагать на чело венец первенства, а получать этот венец от других сословий…». И поскольку это было не пустой фразой, а его абсолютным убеждением, то градское сообщество и доверило ему стать головой «всех объединенных сословий» города, а впоследствии наградило его званием Почетного гражданина города Москвы.