Говард Филлипс Лавкрафт

Вчера вечером я проглотил этот наркотик и поплыл во сне в золотую долину и тенистые рощи; и когда я в этот раз подошел к древней стене, то увидел, что калитка была приоткрыта. Сквозь нее пробивалось таинственное сияние, озарявшее гигантские кривые деревья и верхушки погребенных под землей храмов, и я мелодично поплыл дальше, ожидая увидеть красоты страны, откуда я никогда не вернусь.

Но когда калитка открылась пошире и чары наркотика и сна провели меня через нее, я понял, что всем пейзажам и красотам пришел конец, так как в этом новом пространстве не было ни земли, ни моря - одна лишь белая пустота безлюдного и безграничного космоса. И, будучи счастлив до такой степени, какую я раньше не осмеливался представить, я вновь растворился в этой знакомой неопределенности кристально-чистого забвения, из которого искусительница-Жизнь призвала меня на один короткий и несчастный миг.

Самое страшное кроется в убогих некрашеных домишках, притулившихся на сыром склоне холмов, прилегающих к скале.

Картер даже не пытался объяснить им, что добро и зло, красота и уродство - узоры бесконечного орнамента и приобретают смысл лишь в связи с ним.

...в моей вновь обретенной свободе одиночества я почти рад горечи отчуждения.

Той ночью вечно юная и прекрасная нота перестала звучать в повзрослевшем мире.

В ней незаметно присутствовало нечто, что отталкивало меня, и я не мог справиться с возникающими у меня болезненными и жуткими ассоциациями. Ее вид вызывал мысли о Вавилоне, Атлантиде и Лемурии, об ужасных забытых силах старых миров; ее глаза порой казались мне глазами какой-то безобразной лесной твари или животной богини, слишком древней, чтобы принадлежать человечеству; а ее волосы – эти плотные, экзотически разросшиеся локоны маслянисто-черного цвета – вызывали такую же дрожь, как большой черный питон. Без сомнения, она поняла мою скрытую неприязнь, хотя я старался не показывать ее; а она, в свою очередь, пыталась утаить тот факт, что заметила это.

Собаки меня боялись, потому что чуяли запредельную тень, теперь меня не покидавшую.